Дарья Николаевна, выдавливаю я, вложив свои пальцы в его широкую горячую ладонь.
У вас очень красивые пальцы. Тонкие, изящные. Ими бы на пианино играть, замечает он, и я облегченно выдыхаюне узнал. Слава небесам!
Я играю, зачем-то отвечаю, но вовремя спохватываюсь, выдергиваю руку из его захвата и распрямляю плечи. Я очень рада, что вы нашли свободную минутку, Роман Алексеевич
Оставьте формальности. Можно простоРоман.
Я коротко откашливаюсь, смаргиваю это позволение и продолжаю:
Меня очень тревожит неуравновешенность Артура
Чеховской шире разводит полы пальто, расстегивает пуговицу пиджака и ослабляет галстук. Я замолкаю, завороженно наблюдаю за его привычными, даже ленивыми движениями, замечаю показавшуюся над воротником татуировку огненного пламени. Сразу представляю, как она спускается вниз, опоясывает его руку, ползет по груди или спине. У него наверняка красивое тело. Не бойцовское, как у Степана. Тот-то у меня совсем зверь. Скореесексуальное, аппетитное. Такое, что у любой женщины коленки подгибаются, глядя на кубики на его животе.
Мои пальцы тянутся к шее. Касаюсь платка там, где он скрывает мою татуировку, и опускаю взгляд. Подловил все-таки, что я замешкалась.
Он уравновешенный, отвечает Чеховской, не потеряв суть разговора. А мне приходится лихорадочно вспоминать, на чем я остановилась.
Я понимаю, вам неприятно слышать такое о своем подопечном, проговариваю я, ощущая жуткое першение в пересохшем горле. Для каждого родителя его ребеноклучший. Я не первый год преподаю
Не сомневаюсь, улыбается он уголком губ, чуть сощурившись. Какие конкретно у вас предложения?
С ним мог бы поработать школьный психолог.
То есть вы узнали, что моя сестра находится в психушке, и сделали выводы, что племянник тоже имеет расстройства? Чеховской издевательски изгибает бровь.
Нет! Что вы?..
Я опять избегаю его прямого взгляда. Он мне в душу заглядывает. Аж мурашки по спине бегут. Не могу так разговаривать, надо воды выпить.
Простите, может, воды?
Ничего крепче в школе по-прежнему нельзя? снова улыбается он.
Я игнорирую эту шутку, потянувшись к кулеру. Пока держу наполняющийся стаканчик, Чеховской бесцеремонно подается вперед, двумя пальцами подцепляет уголок моего платка и легким движением развязывает слабый узелок.
Я подскакиваю, выронив стаканчик и расплескав воду, а Чеховской откидывается на спинку стула, подносит мой платок к своему носу, вдыхает таящийся в нем запах моей кожи и духов и, похотливо облизнувшись, мурчит:
Бабочка
Глава 4. Роман
Бабочка сразу показалась мне знакомой. Тянуло что-то к ней, едва взглянул на нарытые Фазой фотки. Пока листал досье, на которое пацану всего-то три часа потребовалось, вдоль и поперек Бабочку изучил. Никак вспомнить не мог, где видел ее. Она часто у меня во снах маячила. Но из ума еще не выжил, чтобы вообразить, будто произошло чудо, и женщина моей мечты обрела плоть, выйдя из моих извращенских фантазий. Причем реальность оказалась гораздо впечатляющей.
Озарение пришло уже тут, в кабинете. Сначала ее глаза в живую, так сказать. Большие, ярко-зеленые. Сразу на ум драгоценные изумруды приходят. Осталось только стихоплетством заняться, глядя в них. Потом голос. Твердый, поставленный, чистый и будорожащий кровь. Следом обратил внимание на пальцы. Даже они запомнились именно такимитонкими, изящными. Кажется, ими она может творить невообразимое. Кожачистый бархат. Так и терся бы о нее, мурлыча как довольный кот. Однако именно ее ощутимое волнение окончательно поставило точку в моих догадках. Теперь вижуне ошибся. Татуировка-то ни хрена не временная оказалась. Так и украшает синими крыльями красивую шею Бабочки.
Роман Алексеевич, вы что себе позволяете? возмущается она, прямо как тогда, много лет назад.
А сколько лет-то прошло? Я на той вечеринке еще с Себом был, если не ошибаюсь. Мою пулю он сожрал одиннадцать лет назад, значит, прошло примерно двенадцать. Ровно столько мне потребовалось, чтобы добиться всего, во что Бабочка не поверила. Интересно, а сейчас тоже бы отказала мне, не будь у нее бойцовской собаки под названием муж? Или продалась бы? Вряд ли. Принципиальная слишком, гордая. И верная, зараза. Но меня же заводят трудности.
Скалюсь еще шире, отметив про себя, что Бабочка напрасно свой охренительный запах перекрывает дешевыми духами. Кандидат в мастера спорта, походу, конкретно на своей бабе экономит. Чмо позорное!
Ну ничего, крошка, когда моей станешь, отучу тебя от всего этого дешевого дерьма.
А говорила, что тату временная, хриплю, замораживая ее взглядом.
Бабочка совсем застывает у стены. Не шевелится, не дышит, не моргает. Смотрит на меня с паникой в глазах, будто я уже свои права на нее предъявляю. Я сначала приценюсь, упрямая моя. Вдруг ты испортилась совсем, и внутри тебя зародилась кукла. Скинешь потом маску, оставив меня в дураках. Да и муженька твоего просто прихлопнуть скучно. Я же хочу, чтобы ты до конца своих дней молилась на меня, а не ненавидела, горюя по утраченному счастью. Ненавидеть ты будешь его. Поверь, уж я-то смогу такое устроить. Даже симулировать не буду. Сам личину скинет.
Только комедию не ломай. Ты меня прекрасно помнишь. Я поддразнивающе киваю ей на кресло.
Отмирая медленнее, чем после зимней спячки, Бабочка садится, и я протягиваю ей платок.
Надень, пока никто не заметил.
Роман Алексеевич, начинает она, беспокойно повязывая его обратно, будьте тактичным. Ко мне даже близкие не обращаются на «ты» в пределах школьной территории.
А муж?
Она вспыхивает, блеснув сочным летом своих глаз и вмиг украсив промозглую осень.
Признайся, хоть раз жалела, что отказала мне тогда? выжидающе смотрю на нее, и она густо краснеет. Сама себя выдает: думала обо мне. Слышала, новости видела, читала и ногти грызла.
Но в ее глазах начинает созревать ярость: жгучая и кипучая. Я догадываюсь, какие тараканы зашипели в ее головке: «Отказала в сексе ублюдку, который за двенадцать лет запятнал свою репутацию кровавыми делишками?» Это ты еще не все обо мне знаешь, Бабочка. СМИэто ведь вершина айсберга. Настоящий я куда страшнее.
Роман Алексеевич, как я и сказала, меня беспокоит поведение Артура. Она возвращает себе былую корректность. Мальчику не хватает мужского внимания, контроля. Он позволяет себе много лишнего
Как я сейчас? Я поднимаюсь со стула, отчего Бабочка вздрагивает и подается назад, спиной прилипнув к спинке кресла. Да расслабься ты, усмехаюсь, сняв пальто и отложив его на парту.
Слышу, как облегченно выдыхает Бабочка. Что ж ее трясет-то от меня так? Явно от страха. Но сам страх какой характер носит? Чем пахнет? За жизнь опасается? За репутацию? Или тупо волнуется, видя во мне совсем другого Чеха и представляя, как все вышло бы, не откажи она мне тогда?
Я же найти хотел ее. Себу все уши прожужжал, но хотелось удивить ее чем-то. Первым достижением, например. Вот и ступил на путь легких денег. А вскоре сестра овдовела, наследство своего муженька-мафиози получила, сделала меня своей правой рукой. Ну и начали мы по-крупному воротить: с Палермо, со Средней Азией, даже в Сомали совались. Всех криминальных шишек к себе подтянули, уважение завоевали, крутых партнеров наработали.
Это сейчас я в политику залезаю и помаленьку обеляю себя, а еще год назад все проблемы кардинальным методом решал. Главным было держать лицо беспощадного и непобедимого Чеха, а сегодня убедить всех, что Роман Алексеевич яметящий на пост мэра предприниматель с идеей быть ближе к народу. Легализовал почти весь бизнес, с громкими преступными именами контакты ограничил, пацана в простую школу отдал, детсад строю, благотворительный фонд организовал. Даже племянница в обычном вузе нашего убогого городишки учится. А ведь перспективы у девчонки были: Москва, где мой папаша и братец; или Италия, где ее бабка с дедом по отцовской линии. Но мне рекламное продвижение нужно. Сказал ей, что год-другой тут поучится, потом пусть хоть в Оксфорд валит. Странно, но девчонка даже не сопротивлялась. Пожала плечами, взяла документы, поехала и поступила туда, куда сказал. Только факультет сама выбрала.
Роман Алексеевич, возвращает меня к нашей беседе Бабочка, мне сложно строить с вами диалог.
Почему? Я вскидываю бровь, снова садясь на стул. Смущаю?
Вы меня не слышите.
Если я не хочу, чтобы какой-то неквалифицированный школьный психолог промывал мозги моему пацану, это еще не значит, что я вас не слышу. Пусть к вашему психологу девочки с депрессией из-за прыщей и критических дней бегают.
Допустим, кивает она, понемногу собирая запчасти себя во что-то целое. Я же не настаиваю. Я предлагаю. Но я готова выслушать и ваши предложения. Мне было бы проще разобраться в причинах перепадов его настроения, если бы я знала о нем больше. Возможно, на Артура оказали неблагоприятное воздействие прошлогодние события. Не каждый ребенок способен без стресса пережить внезапное одиночество.
Одиночество? озадаченно переспрашиваю я. Сколько же вам, учителям, скучной литературы приходится лопатить, выискивая корень зла. Пацан просто невоспитан. Его мать бухала, отец клеил телок в нашем клубе. Он рос под присмотром няни, которая сдувала с него пылинки.
Бабочка стушевывается. Не ожидала от меня прямолинейности.
Если ты думаешь, он расстроен из-за мамаши в психушке и папаши в тюрьме, то заверю тебя: ему насрать.
А разве это не проблема? искренне удивляется она.
Это проблема для меня. Массу вопросов вызывает, отражаясь на репутации и лишая ее безупречности. Для пацана жешанс становиться тем, кем он сам хочет, а не предки решают. Ты сама-то почему до сих пор без детей? меняю тему, опять напрягая Бабочку чересчур личным вопросом. Муж не хочет?
Роман Алексеевич, выдавливает она строго, размазывая по мне это обращение расслабляющим бальзамом.
Я же глазами залезаю к ней под блузку, задираю юбку, усаживаю на край стола и Блядь, аж зубы сводит от возбуждения. Уже не девочка, а все такая же охуенно соблазнительная. Кажется, еще круче стала. Опытнее, эффектнее. Драл и драл бы ее, пока стекла бы из окон этого кабинетика не повылетали.
Проявите ко мне хоть каплю уважения. Перестаньте обращаться ко мне на «ты».
Как скажешь, Бабочка, смеюсь беззвучно. Вернее, как прикажете. Дарья. Николаевна.
Она опять краснеет, закрывает глаза и обессиленно опускает лицо.
Вот мое к вам предложение, перехожу я ближе к делу, пока она от волнения тут не загнулась. Знаю, что вас не купить. Ловлю на себе ее оскорбленный взгляд и развеиваю ее пошлые мыслишки: Вы же не можете давать репетиторство ученикам собственного класса. Но вам позволено посещать их на дому. Проверять условия их проживания, атмосферу в семье. Чтобы исключить поводы обращаться к инспектору ПДН или Органы опеки. Не удивляйтесь, годы идут, а в муниципальных школах все по-старому. Я прошел через все эти круги ада.
Я не думаю, что у Артура неприемлемые условия проживания и тяжелая атмосфера в семье.
Как знать, улыбаюсь я уголком губ.
Роман Алексеевич, это будет выглядеть, как минимум, странно. Меня сочтут умалишенной, если я отправлюсь в ваш дом на проверку.
Вы придете, киваю я. Обязательно придете. Сама директриса отправит ко мне.
Почему вы постоянно говорите о себе? она повышает тон, будто одергивая меня в привычной ей манере.
Не расстраивайтесь, в свое время и о вас поговорим. Дарья. Николаевна.
Наш разговор прерывает завибрировавший на краю стола телефон с именем «Степа» на экране. Бабочка теряется: не хочет при мне ворковать с мужем. Поджимает губы, дожидается, пока телефон замолкает, и снова смотрит на меня.
Роман Алексеевич, если мы с вами не начнем сотрудничать, я буду вынуждена писать жалобу на имя директора. Тогда за дальнейшую судьбу Артура ответственность будет лежать исключительно на вас. Я не могу посвящать себя только вашему ребенку. У меня целый класс, требующий внимания.
И я.
Что? хрипит она, замерев.
И я не могу посвящать себя только этому ребенку. А вы о чем подумали? Дарья. Николаевна.
Бабочка тяжело вздыхает, закатив глаза:
Давайте мы разойдемся, оба переосмыслим нашу беседу и подумаем, как сойтись во мнении на благо мальчика? А в пятницу вы задержитесь после родительского собрания, и мы снова все обсудим?
Вы приглашаете меня на родительское собрание? Я кончиком языка провожу по верхней губе, опять выбивая почву из-под ног Бабочки. Интригующе. Я еще никогда там не был.
Вы издеваетесь? почти вскрикивает она.
Заметьте, не я искал с вами встречи. Вы меня позвали. И зовете снова.
Но не в том контексте, в каком вы это видите!
А в каком контексте я вижу вызов родителя в школу и на родительское собрание? Вы переутомились. Дарья. Николаевна. Остыньте. Вы воды хотели выпить. Так выпейте. Ступайте домой. Отдохните. Займитесь любовью с мужем. Выпустите пар
Замолчите, шипит она, покосившись на дверь. Вы перегибаете, Роман Алексеевич.
Нет, перегнул бы я, завалив вас на этот стол. Дарья. Николаевна.
Достаточно. Я вас поняла. Глупо ждать чего-то от Артура, когда он под вашей опекой. Извините за беспокойство. Теперь я последую вашему совету: все школьные вопросы буду решать с Верой Ивановной.
Боюсь, она в бессрочном отпуске.
Давно? голос Бабочки срывается.
С этого момента.
Тогда с Лучианой.
Не выйдет. У нее сессия. Еще она в какую-то научную работу погрузилась. Не может, в общем, отвлекаться. Зато я весь ваш, улыбаюсь, видя, как затухает в ее глазах надежда отвязаться от меня. И, похоже, мы с вами будем часто видеться. Перевоспитание ребенкадлительный процесс, требующий вовлечения и педагога, и родителя. Вы же не откажете мне? Артуру ведь не только отцовское плечо нужно. Иногда и материнской ласки не хватает.
Бабочка тянется к кулеру, в этот раз не отворачиваясь от меня. Набирает себе немного воды и звучно пьет. Ее телефон снова вибрирует Степой.
Ответьте, я киваю в повелительной интонации. Вдруг что-то важное.
Она берет телефон, но вместо ответа сбрасывает вызов. Так стремается говорить при мне с мужем, словно в чем-то провинилась перед ним, а я яблоко раздора в их чудной семье. А ведь я еще даже не начал действовать. Приглядываюсь только. Почву прощупываю. И пока мне все нравится.
Не буду вас больше задерживать. Я поднимаюсь и беру пальто. Могу подвезти вас до дома. Меня внизу ждет машина с водителем. На улице похолодало. Не хочу, чтобы вы простудились. Я так долго ждал вас.
Что-о-о?
Говорю, долго ждал постоянного учителя, которому будет небезразличная судьба Артура. Снова вы не о том думаете. Дарья. Николаевна.
Она допивает остатки воды, ставит стакан, глубоко вздыхает и, ладонями опершись о стол, встает.
Я не знаю, какую игру вы затеяли, Роман Алексеевич. Предупреждаю сразу, неуважения к себе я не потерплю, кем бы вы ни были. Будьте дисциплинированы и заостряйте внимание на племяннике.
Поверьте, я к нему очень внимателен. Увиделся с вами и понял, что отныне во всем ему доверять буду. Каждое его слово о вас подтвердилось втройне.
Моя улыбка все больше раздражает ее. Сочувствую бедняжке. В таком тухлом окружении живет и работает, что даже эмоции выплеснуть не на кого. Но ничего. Со мной она станет самой плохой училкой. Со мной и для меня.
Беру ее за руку, подношу ледяные пальцы к губам и слегка целую, глядя в ее округлившиеся глаза. Она отдергивает руку, дисциплинированно посылая меня на хер:
До свидания, Роман Алексеевич. Надеюсь, наша сегодняшняя встреча пойдет только на пользу Артуру.
И вам.
Что? который раз повторяет она.
И вам, говорю, до свидания. Дарья. Николаевна. Приятного вечера.
Я ухожу под рассеянный и заморенный взгляд ощетинившейся Бабочки. Зато по уши счастливый. Первый шаг сделан. Бабочка по-прежнему неподкупна. Плевать ей на мое положение в обществе, на мой кошелек и мой шарм. Пропитанная работой и унылостью своего тупого мужа-качка, которая жизни-то толком не видела. Раззадорила меня. Зацепила. Охотника во мне разбудила. Столько воспоминаний накатило. Кратковременную влюбленность всколыхнуло. Даже моложе себя теперь чувствую. Опять в бой хочется. Только действовать теперь буду осознанно, выверено, азарт наслаждением подпитывать.