Больно слышать все это. Мне действительно всегда было жаль их с Артуром, но я никогда не задавался прямым вопросом, устраивает ли их то, что я даю. Мне казалось, этого вполне достаточно для счастья.
Я думал, мы договорились. Год-два. Как только стану мэромезжай, куда захочешь. Если же тебе не хватает тех тусовок, которыми живет молодежь, только скажи. Мой клуб всегда открыт. Собери друзей, я устрою вам вечеринку.
Лучиана горько усмехается.
Твой клуб. Ну а как же. Тотальный контроль.
Да, тотальный контроль, не отрицаю я. Вот исполнится тебе двадцать один, гуляй. А сейчас ты ребенок. Мой ребенок. Я несу за тебя ответственность.
Это не ответственность, Ром. Это господство. Ты не даешь мне шагу ступить без разрешения. Думаешь, я не знаю, что ты отслеживаешь мой телефон?
Отслеживаю. Что в этом плохого? Ты молодая, красивая. Уж кому, как не мне, знать, с какими пошлыми мыслями парни тебя взглядом облизывают. Хочешь быть по кругу пущенной?
А если вдруг появится тот, кому я по-настоящему понравлюсь?
Я напрягаюсь. Сердце начинает пропускать удары.
Кто? цежу сквозь зубы. Ноги переломаю, яйца вырву и сожрать заставлю.
О-о-о Это, наверное, по-политически, протягивает Лучиана и опять отворачивается. Успокойся. Я в принципе это сказала.
Учти, Лучик! Я хватаю ее за руку и крепко сжимаю пальцы, вынуждая девчонку обернуться. Если тебе понравился какой-то прыщавый ботан или напыщенный качок, это не значит, что и ты ему нравишься. Не подводи меня, пожалуйста.
Вот об этом я и говорю. Тебе плевать, что хорошо для меня. Ты думаешь лишь о том, что хорошо для тебя. Артуру ты позволяешь все, хотя ему всего семь
Вот именно! рявкаю я, закипая. Ему уже семь, а тебе всего восемнадцать. Улавливаешь разницу, что он пацан, а ты девчонка? У него нет смазливой мордашки, сладкой попки и сисек! Или ты хочешь превратиться в шлюху, подобную моей Кристине? Чтобы тебя тупо еб во все щели за цацки какой-то гондон? Я тебя предупреждал, Лучик, никаких парней. Иначе тебя на цепь посажу, а того пидараса на щепки разнесу.
Фаза тормозит на парковке универа, и я разжимаю пальцы.
Хорошего дня, Лучик, желаю с полуулыбкой.
Ничего мне не ответив, она берет сумку, выходит и хлопает дверью. Мы стоим до тех пор, пока она не входит в здание, и только тогда я велю трогать.
Ты замечал за ней что-нибудь необычное? спрашиваю у Фазы.
Смотря о чем вы, босс.
Год назад у девчонки была депрессия. Она баловалась кое-какими запрещенными препаратами. Сейчас опять бзик. Ты приглядывай за ней.
Всегда приглядываю, спокойно отвечает Фаза.
Более бдительно приглядывай. Обо всем подозрительном сразу мне докладывай.
Добро на «жучок» даете? В сумку подкину, послушаю, чем в универе дышит?
Делай, киваю я, доверяя его нюху.
Не успеваю отвлечься от племянницы, как звонит мобильник. Достаю его из кармана, не глядя на номер, и подношу к уху.
Да! отвечаю слишком резко.
Роман Алексеевич, доносится до меня самый прекрасный голосок в мире, и в груди сразу становится тепло. Это Дарья Николаевна.
Доброе утро. Дарья. Николаевна, отвечаю уже нежнее и не тая улыбки.
Не знаю, для кого оно доброе, но у меня для вас неприятная новость. Артур только что разбил окно в школьном туалете.
Что?! повышаю я голос, но дурацкую улыбку с лица стереть не могу. Вот гаденыш. Ну я ему устрою.
Повисает пауза, и я представляю, как Бабочка морщит нос, не веря ни единому моему слову.
Я вынуждена писать жалобу на имя директора. И вам придется подъехать в школу.
Обязательно. Сегодня же подъеду. Как только решу менее важные дела.
В очередной паузе я буквально слышу ее мысли: «Вот козел!»
Уж постарайтесь, отвечает она и отключается.
В школу? спрашивает Фаза, глазами стрельнув в зеркало заднего вида.
Нет-нет. Ни в коем случае. Должна же она понервничать в ожидании меня, повздрагивать от каждого постороннего стука. Заедем в школу ближе к вечеру. К тому времени Бабочку из равновесия проще вывести будет.
А сейчас куда?
Давай-ка к Городецкому заглянем.
Фаза живо отыскивает адрес клуба, где машет кулаками муженек моей Бабочки, и привозит меня туда самым кратчайшим путем.
Выглядит тоскливо, оцениваю я вид серого крыльца с выцветшим баннером.
Я когда-то вообще в подвале занимался, пожимает плечами Фаза. Главноемастерство тренера.
Нет, главноене оставить ни единого выхода Бабочке. Вылезай. Познакомимся с господином Городецким.
Внутри клуб тоже не особо радует: пошарпанные стены, затертый пол, потрепанный инвентарь. Воняет, само собой, потом и грязными носками. Артур явно будет не в восторге.
Городецкого невозможно не заметить. Он здесь самый здоровый. Заполняет собой едва ли не треть октагона, что в самом центре зала. Машет руками между двумя борющимися подростками, ловко переступая с ноги на ногу.
Фаза присвистывает, слабо демонстрируя свой интерес. Надо же, хоть что-то в этой жизни вызывает у него эмоции! Вот и отличнозначит, он будет малого на бокс возить. Заодно сам кулаки почешет, а то от безделья чахнет. Скучно ему законной хренью заниматься.
Ты только глянь, вздыхаю я, осматриваясь, годы упорных тренировок, победы в единоборствах, выполнение установленного федерацией сраного диапазона нормативов. И ради чего?
Моральное удовлетворение. Повод гордиться собой.
Ага, и подтереться званием кандидата в мастера спорта.
Разумеется, мы не остаемся незамеченными. Сначала мальчишки отвлекаются от тренировок, потом и сам Городецкий. Вряд ли выражение его лица отражает приветливость. Будь у него шерстьдыбом бы встала при моем появлении. И это он еще не знает истиной причины моего визита.
Сказав что-то пацанам, Городецкий перепрыгивает через канаты и неспешно приближается к нам. Его колючий хозяйский взгляд сразу дает понять, что ему плевать на мое положение. Это его клуб, и в нем все равны.
Чем обязан? спрашивает без приветствия, задрав подбородок, и я буквально слышу его немой вопрос: «Зачем братва пожаловала?»
Эта скотина выше и шире меня, но хрен я наложу в штаны. Он годами тренировался биться за награды, а я за жизнь. Так что кто из нас победительбольшой вопрос.
Роман, протягиваю ему ладонь. Чеховской.
Представляться нет смысла: меня в городе каждая бродячая собака знает. Но не с ходу же Городецкому в челюсть въезжать. Рано еще.
Степан, отвечает он, все-таки пожав мне руку. Хм Сильная рука. Тренируетесь?
Это я еще вполсилы сдавил, дебил ты одноклеточный, про себя усмехаюсь я.
Увлекался когда-то давно. Вот подумал, пора бы пацана своего в спорт отдать.
Странно, что из всех клубов наш выбрали.
Я еще не выбрал. Обвожу стены взглядом, с улыбкой киваю выстроившимся в стороне парням. Присматриваюсь, с тренерами общаюсь.
Не проще ли вам персонального тренера своему бойцу нанять? Степан бросает оценивающий взгляд на Фазу. Финансы позволяют.
Я же мужика воспитываю, а не неженку. Хватит того, что он и так избалован деньгами и вниманием. Пусть другую сторону жизни познает. Да и вам выгодно. Клубу спонсирование лишним не будет. Я киваю на старый компьютер на столе в углу зала. Министр спорта, смотрю, не очень щедр.
Городецкий скрещивает свои ручища на груди и качается с пятки на носок.
Купить меня хотите?
Обижаете, Степан. Я никого не покупаю, скалюсь я, мысленно добавив: «Сами продаются». Это Александр, киваю на Фазу, и они с Городецким пожимают друг другу руки. Привезет моего оболтуса. Посмотрите, что может, на что способен. А там решим. Протягиваю громиле визитку. Уверен, он вам понравится.
Городецкий не спешит соглашаться. Но тупой индюк даже не догадывается, что я опрометчивых шагов не делаю. Прекрасно знаю, как он на ринг вернуться хочет. После травмы дела совсем плохи. Торчит в этом вонючем клубе без малейшей надежды на просвет. А спонсирование, новые ученики, новые победы обеспечат привлечение внимания к его персоне. Он же, сука, не на Бабочке женат, а на своем боксе.
Привозите. Он берет визитку. Ничего не гарантирую. Но если боец способный, возьмусь за него.
Глава 7. Дарья
Нет никакой гарантии, что Чеховской услышит меня и возьмется за воспитание племянника. Надежда только на Елену Михайловну. Не станет же он при ней флиртовать со мной. Да и любые обещания, какие даст, придется выполнить.
Директор вызывает меня ближе к пяти. Когда я вхожу в ее кабинет, Чеховской уже потягивает кофе, развалившись в кресле. А Елена Михайловна с ним о чем-то мило воркует. Подтянутая, ярко накрашенная, надушенная так, что хочется проветрить. Подготовилась к встрече с олигархом, будто это мы перед ним в чем-то провинились.
Дарья Николаевна, входите-входите, приветливо встречает она меня и переключается на Чеховского. Так что, как видите, учителя у нас высококвалифицированные. Детки первые места и на городских олимпиадах занимают, и на областных. Если обращали внимание на доску почета внизу, там фотографии тех, кто больших высот добился. Сейчас думаем обновить информацию. Вы ведь, Роман Алексеевич, тоже эту школу оканчивали? Нехорошо, что вашей фотографии там нет.
Добрый вечер. Дарья. Николаевна. Отставив чашку и проигнорировав заискивания Елены Михайловны, Чеховской встает с кресла, берет мою руку и снова подносит к своим губам. Прошу прощения, что заставил ждать. Вам опять пришлось задержаться на работе. Надеюсь, муж вас не ревнует? К работе, само собой?
Он поправляется слишком поздно, я уже заметила азартный блеск в его ледяных глазах. Кое-как возвращаю себе собственную руку и молча киваю. Он издевается. Откровенно издевается. А мне приходится покорно с этим мириться.
Дарья Николаевна, ну садитесь вы, не стойте, улыбается мне Елена Михайловна.
Я отодвигаю кресло подальше от Чеховского и сажусь. Только после этого он вновь занимает свое и берется за чашку.
Роман Алексеевич очень сожалеет о проступке Артура. Он согласился возместить ущерб, а заодно любезно предложил за свой счет заменить все старые окна в школе на пластиковые. Это очень щедро с его стороны.
И очень благородно, я с трудом выдавливаю улыбку. Но окна окнами, а мальчик нуждается во внимании.
Я только что объяснял Елене Михайловне, Чеховской стреляет взглядом в директора, и та заметно краснеет от смущения, что тоже обеспокоен этим вопросом. Но у меня так много работы, что на Артура остаются крупицы времени. И мы с Еленой Михайловной нашли выход из положения.
Да, подтверждает она. Я пересмотрела ваше расписание и немного его подкорректировала. По закону вы не можете быть репетитором своего ученика. Но мы можем пойти навстречу Роману Алексеевичу. Артурмальчик необычный, он не со всеми ладит. А вы, Дарья Николаевна, ему очень понравились. Он видит в вас друга. Поэтому с завтрашнего дня ваш рабочий день в школе будет до трех часов дня. Послевы будете индивидуально работать с Артуром. Роман Алексеевич любезно предложил дополнительную оплату, причем в обход кассы. Так что вам очень выгодно. Что скажете, будете успевать с рабочими программами и проверкой тетрадей?
Как много любезных предложений от Романа Алексеевича, нервно хмыкаю я. Очевидно же, что Елену Михайловну взял чем-то: презентом, конвертом, комиссией за мое новое расписание. Но с меня же не убудет, если пару часов в день я буду ближе общаться с Артуром. Тем более в рабочее время, у Степы не будет повода злиться. Да, я буду успевать.
Вот и договорились, еще шире улыбается Елена Михайловна. Значит, завтра в три за вами заедет водитель Романа Алексеевича. Это же удобнее, чем на такси, согласны?
Что? напрягаюсь я, медленно поднимаясь с кресла. Какой водитель? Какое такси?
Ах, вылетело из головы, отмахивается директор. Забыла уточнить, что с Артуром вы будете заниматься у него дома. Но это же совсем не проблема, правда? Мальчику там комфортнее. Домашняя атмосфера благотворнее влияет на ребенка, чем стены школы.
Не хочу об этом думать, но невольно вспоминаю, как вчера Чеховской пообещал, что сама директриса отправит меня к нему домой.
Вот же сволочь! Он все подстроил! Использовал ребенка, чтобы своего добиться. Ничего не изменится от индивидуальных занятий с Артуром. Не для них я Чеховскому нужна! Я вообще не понимаю, зачем я ему?! Поставить запоздалую «галочку» в списке жертв?
Нет, отвечаю я.
Я знала, что мы договоримся, всплескивает руками Елена Михайловна, видимо, решив, что это мой ответ на вопрос: «Но это же совсем не проблема, правда?»
Вы очень выручили меня, льет ей в уши Чеховской, тоже встав. Рад, что мы пришли к соглашению. Замерщик окон приедет завтра. На выходных все установят. Он пожимает ей руку, и Елена Михайловна слегка меняется в лице. Похоже, она рассчитывала, что и ее наманикюренных пальцев он коснется губами. Дарья Николаевна, мы можем с вами обмолвиться парой фраз наедине? Он поворачивается ко мне, сковывая меня невидимыми кандалами и пристегивая к себе.
У меня не находится ни сил, ни желания даже кивнуть. Я молча выхожу из кабинета в полумрак коридора, вижу уборщицу на другом конце и начинаю ей завидовать. Она не представляет, какая она счастливица.
Роман Алексеевич, чего вы добиваетесь? спрашиваю я, резко обернувшись и едва не столкнувшись с ним. Пячусь и спиной упираюсь в стену. Вы хотите, чтобы я уволилась? Без проблем. Сейчас же напишу заявление. Все равно за три дня не успела ни к детям, ни к школе прикипеть.
Он увлеченно оглядывает меня, слегка наклонив голову на бок, наступает, сокращая расстояние между нами настолько, что я чувствую жар его тела, даже через плотную ткань нашей одежды. Рефлекторно бросаю взгляд в сторону. Уборщица нас не видит. Слишком темно в этой части крыла.
Чеховской облизывается, одной ладонью упирается в стену на уровне моей головы и склоняется к уху:
Как ночь прошла? Думала обо мне, Бабочка?
Я пытаюсь оттолкнуть его, но руки замирают на его твердой груди. Я даже сквозь пиджак и рубашку чувствую бугры его мышц. Они не перекачанные, как у Степы, а естественные, появившиеся не только благодаря тренировкам, но и дикой жизни настоящего охотника.
Роман Алексеевичбормочу я, ощутив его дыхание на своей щеке. Вы переходите все границы
О, я очень плохой мальчик. Накажете? усмехается он, но все же отступает, позволяя мне вздохнуть свободно. Дарья? Николаевна?
Почему вы постоянно делаете паузу между моим именем и отчеством?
А почему у вас дрожат коленки, когда вы видите меня?
Вам кажется.
Вам тоже, отвечает он.
Не выдерживая его откровенно нездорового взгляда, я прикрываю глаза и выдыхаю.
Вы переутомились. Идите домой, отдохните, примите ванну с пеной.
Каждое его слово шипящими змеями заползает в мои уши. Я не хочу слышать его, потому что он отравляет меня, лишает покоя.
Вы сказали, что хотите о чем-то наедине поговорить. Я снова смотрю на него. Теперь строже, серьезнее. Я слушаю.
Вы плавать умеете? вдруг спрашивает он.
Умею. И что?
Купальник завтра прихватите.
Купальник?
У Артура бассейн по четвергам. Не откажете же вы ему в совместном занятии?
Не верится, что я все еще стою перед этим извращенцем! Он же в могилу меня закапывает.
Хорошо, я съезжу с ним в бассейн, отвечаю я, успокаивая себя, что это только ради мальчика.
Уголок губ Чеховского дергается, но ему приходится переключить внимание на зазвонивший мобильник. И судьба, похоже, продолжает вбивать гвозди в мой гроб, потому что на звонке у этого типа стоит моя любимая песня Depeche Mode «Personal Jesus». Только сейчас она кажется максимально убийственной, идеально подходя Чеховскому.
Он принимает вызов и, поднося телефон к уху, продолжает беседовать со мной:
Не забудьте купальник. До завтра. Дарья. Николаевна. Одними лишь губами он посылает мне воздушный поцелуй, разворачивается и уходит.
Приложив ладонь к груди, в которой неистово бьется сердце, я едва не оседаю на пол. Он разрушит. Все разрушит: мою нервную систему, мой брак, мою жизнь.
Легко терять самообладание, когда рядом человек, чья энергетика тебя подавляет. Делал бы кто-то другой подобные намеки, я бы пропускала их мимо ушей или осмелилась пригрозить мужем. Но перед Чеховским я слаба. Он раздавит моего Степу, как таракана по стене размажет.