Вы просили, если я найду что-нибудь смущённо сжимала она руки в перчатках.
Пармезан не едят с маслом, бросила мать, выходя.
Я посмотрела на этикетку неизвестного мне сыра. А я ем! Пармезан он не пармезан.
Ещё одна? услышала я её повышенный и какой-то страдальческий голос. Только не это!
Но поскольку со стола уже убрала и даже посуду помыла, вышла из кухни посмотреть, что же там случилось.
Яна, это твоё? со скорбью на лице, дрожащей рукой протянула она мою использованную прокладку. И вдруг заорала: Я спрашиваю: это твоё?
Да, смутилась я и совершенно растерялась.
У тебя пошли месячные? Или начало кровить? на неё страшно было смотреть.
Танюш, что случилось? почёсывая голый живот, вышел в коридор Артурчик.
Нет, испуганно глянула я на него, на безобразную окровавленную прокладку. Меня не знала я как правильно сказать. Дефлорировали? Лишили невинности? Отымели?
Изнасиловали?! страшным шёпотом произнесла Татьяна Владимировна. И в ужасе повернулась к мужу. Ты? Это ты сделал?
Фу, убери это от меня, шарахнулся он от прокладки, предъявленной ему в качестве улики. Ничего я такого не делал.
Это он? развернулась она ко мне. Отвечай!
Я молча кивнула.
Она так побледнела, что мне показалось упадёт в обморок. В сердцах швырнула обратно в мусор прокладку.
Одевайся, мы немедленно едем к врачу, просила мне через плечо. И прошагав в сторону мужа по коридору, как по плацу, толкнула его в комнату.
Даже через дверь было слышно, как он жалобно верещал: «Она врёт! Танюш, клянусь, врёт!»
А я усмехнулась: где-то я это уже слышала.
Глава 6. Арман
Это пиздец! Это просто пиздец!
Я покрывался холодным потом у себя в кабинете, глядя на номер телефона на визитке адвоката Воскресенской Татьяны Владимировны.
Позвонить? И что я ей скажу? Спасибо за подарок. Чудесные часы, мне очень понравились, но больше понравилась ваша дочь. Да, я её, кстати, по ошибке трахнул. Жестковато. Принял за другую. Но это ведь не помешает нам начать сотрудничество, о котором вы намекнули в открытке.
Я откинулся в кресле, схватившись рукой за волосы. И хер с ней с этой мамашей, какой бы зубастой акулой она ни была. Если вдруг захочет перемолоть меня вместе с костями, у меня адвокаты постаршее. Дело не в ней.
Бедная девочка! С ней-то я за что так?
Кретин! Ведь чувствовал что-то не то. Ведь видел, как она напугана, как побледнела, увидев меня в халате. Как пила это чёртово шампанское, словно готовилась на эшафот.
Бля-я-ять! Я закрыл ладонями лицо, поставив локти на стол.
Вторую девчонку, в банте, я отослал. Перед дядей Валерой дипломатично извинился. Его номер «для деликатных вопросов» у меня был, хоть он и не определялся. Потом выгреб всё, что было в пакете с подарком, седея от ужаса. И что я, идиот, раньше в него не заглянул? Там и нашёл визитку этой Воскресенской.
К обеду служба безопасности нашла мне на неё основное, что смогла. Про дочь.
Но я всю ночь не спал. Ходил кругами по квартире. И глядя на постиранное полотенце, душу разъедало до слёз.
И что теперь делать? Как вымаливать прощение? Как вообще за это можно оправдаться?
Я встал и теперь расхаживал по кабинету.
Арман Эмильевич, можно? заглянул в дверь начальник службы безопасности.
Да, Роман Валентинович, кивнул я на кресло, а сам присел на край стола.
В общем, они сейчас поехали в клинику репродукции.
Куда? не понял я.
Ну, там её мать наблюдается у гинеколога. Я навёл справки, девушку тоже там до этого обследовали. Боюсь, что она повезла её на осмотр.
Валентиныч, она совершеннолетняя и всё было по обоюдному согласию, прекрати, рявкнул я. И снова покрылся холодным потом. Это из-за кровотечения? Что если оно не прекратилось? Давай факты. Как она себя чувствует?
Это я тебе скажу после осмотра.
Это хоть хорошая клиника?
Что-то я тебя не пойму, Арман, прищурился он с подозрением.
Да, да, я рассказал ему не всё. Но о многом чёртов бывший опер догадался сам. Слишком о многом.
Не надо меня понимать. Надо дать мне её личный телефон. И собрать всё, что можно, и на мать, и на девушку. Как, ты сказал, её зовут? я поднял со стола лист.
А ты сам не спросил? усмехнулся он.
«Сука, заткнись!» стиснул я зубы, делая вид, что занят листком.
Хотя всё, что там было написано уже выучил наизусть: родилась в январе, двадцать два года (чего по ней не скажешь). Жила в каком-то захолустье с бабкой (та скоро год как умерла). Закончила их захолустный Институт Культуры по специальности «Документоведение и архивоведение» (язык сломаешь). Приехала к матери два месяца назад.
Нечаева Яна Андреевна? Почему у неё другая фамилия? глянул я исподлобья.
Мать третий раз замужем.
Я понимаю. Но девичья у матери Легостаева. Потом она вышла замуж за Воскресенского. Потом за Иванова, но фамилию уже не меняла. И теперь её муж Ольшанский. А Нечаев кто?
Видимо, отец, пожал плечами безопасник. И, предвидя мою реакцию, тут же добавил: Мы работаем над этим, Арман Эмильевич.
Вот и работайте, махнул я рукой, выпроваживая его. Ольшанский, Ольшанский А это случайно не тот Артур Ольшанский, который был женат на герцогине Хер-вышепчешь-фамилию, и которой было под девяносто лет?
Он самый, остановился в дверях Валентиныч. Старушка немного оставила ему в наследство, там взбунтовались дети и внуки. А по европейскому законодательству
Да, я в курсе про их законодательство. Наследнички ему нос сломали, он жаловался. А я купил у этого идиота «какую-то детскую мазню» «кажется, Шагала» дважды изобразил я кавычки и плаксивое лицо Артурчика, единственное, что из подаренного бывшей жёнушкой-миллиардершей, ему отписали по закону. И этой «мазни» ему хватило на неплохую квартирку в центре.
Хотя на аукционе дадут больше раза в три. Но это когда я выставлю её на аукцион.
Он ещё с родственничками судится. Кстати, так он и познакомился с адвокатом Воскресенской.
Как тесен мир, хмыкнул я.
И хотел было попросить адрес клиники. Но нет, сегодня рано. Слишком рано. Я на взводе до сих пор, а это скверно. И девчонка пусть остынет.
«Яна. Несмеяна. А ведь она и правда за весь вечер ни разу не улыбнулась. Хотя там и того вечера было, тяжело выдохнул я. Почему же мать про тебя вспомнила через столько лет?»
С Артурчиком поговорить?
Ни в коем случае. Валентиныч, это личное, предупреждающе покачал я головой. Очень личное. Только между девушкой и мной.
Считаешь, меня надо предупреждать?
Надо не надо, а я предупредил, так и не поднял я на него глаз, уткнувшись в бумагу.
Он вышел. А я сел обратно за стол. Ничто так не помогает отвлечься от дурных мыслей как работа. А работы у меня полно.
Вот только в этот раз сосредоточиться так и не смог.
Всё же позвонил Валентинычу. Подхватив пальто, выскочил из офиса. И, проигнорировав служебную машину (меньше знают, лучше спят), на ходу забил в программу вызова такси адрес клиники.
Глава 7. Яна
Ну, что я могу сказать, врач велела мне слезть с кресла и одеваться за ширмой, а сама вышла к сидящей у её стола Татьяне Владимировне. Да, следы сексуальной активности налицо. И я, конечно, не судмедэксперт, но, если говорить непредвзято, такие генитальные повреждения характерны как для изнасилования, так и для полового акта по обоюдному согласию. Да, разрыв девственной плевы глубокий, до основания. Так называемый «классический». По циферблату на цифре «6». Но повреждения влагалища незначительные, в рамках естественного полового акта. Ни синяков, ни кровоподтёков, ни других травм.
Нарушение половой неприкосновенности, бесстрастным голосом юриста ответила Воскресенская, тоже правонарушение, называемое «растлением».
Вам виднее, Татьяна Владимировна, села на своё место гинеколог. Но что крови было много, как сказала Яна, это уже особенность организма. Думаю, Яна лучше знает, что именно произошло. Но некоторые моменты я всё же хотела бы обсудить с ней наедине.
У неё нет от меня секретов. Что ещё за моменты?
Я как раз вышла из-за ширмы, и она повернулась.
Яна давно совершеннолетняя, мягко возразила врач. И если это изнасилование, то не мне объяснять вам процедуру.
Да, нужно пойти в полицию, желательно с хорошим адвокатом, мать обращалась ко мне. Всё подробно рассказать следователю. Написать заявление. Следователь должен отправить тебя к судмедэксперту. Тому ещё раз всё подробно рассказать, раздеться полностью, наглядно показать всё, сдать материал для исследования. А дальше уже на основании экспертизы будет дано заключение: возбуждать или не возбуждать дело.
Желательно это было сделать ещё вчера, если факт изнасилования был, теперь ко мне повернулась и врач. Только в отличие от Татьяны Владимировны, что скорее запугивала процедурой, гинеколог советовала. Но и сегодня ещё время не упущено, если поторопиться. Хорошо если сохранилась одежда с пятнами крови и не только. И уже после этого обязательно пройти профилактику венерических заболеваний и ВИЧ, если не было контрацепции, посмотрела она на меня пристально. Но об этом мы поговорим наедине.
Так, Алла Константиновна, заёрзала на стуле мать, глядя то на неё, то на меня, наоборот, словно окаменевшей на стуле, потому что слова «контрацепция» и «таблетки», про которые Чекаев спросил, вдруг связались у меня между собой. А пользовался ли он презервативом я не знаю. Какие венерические заболевания? Я говорю вам точно, их нет и не может быть.
Откуда же такая уверенность? удивилась врач.
О, господи, теребила та сумочку, потому что вы лично это подтвердили. Не думала, что это придётся говорить но это был мой муж.
Вот как? ещё сильнее удивилась врач.
Да, но вас это не касается, осадила её мать. Давайте уже перейдём к более насущным вопросам. Завтра мы должны закончить приём таблеток. Произошедшее ведь не повлияет на процедуру? Прошу учесть, что в сложившихся обстоятельствах это очень важно. Ещё одной порции проверенной спермы у меня, возможно, не будет.
Нет, нет, об этом не может быть и речи, твёрдо заявила врач. Такой стресс для организма. Повреждения. После первого полового акта я рекомендовала бы обязательно подлечиться и сдать повторно все анализы. Я не могу гарантировать
Что? Опять анализы? И опять всё сначала? Это сколько же времени будет упущено, зашипела мать и зло повернулась ко мне. Обожгла, чуть не испепелила взглядом, и опять повернулась к врачу. По-вашему, мы зря наращивали эндометрий?
Простите, вмешалась я. Но я ничего не понимаю. О чём вообще этот разговор?
Татьяна Владимировна, вы что до сих пор не сказали? округлила глаза врач.
Не сказала о чём? я смотрела на их лица по очереди. И они мне очень очень не нравились.
Ну это уже, простите, ни в какие ворота, поправив очки, встала врач.
Ну-ка, сядь на место, приказала мать таким тоном, что та послушалась. А мать, наоборот, встала. Я плачу вашей клинике не за то, чтобы какая-то, она смерила её презрительным взглядом, в белом халате мне указывала. Не для того вытаскивала сына вашего главврача из передряги. За «спасибо», между прочим. Но вижу, подписанные в её кабинете договора для вас не указ. Возвышалась она богиней правосудия над маленькой женщиной, примерно одного с ней возраста. Или вам надоела ваша работа?
Татьяна Владимировна, часто, беспомощно моргала та под очками. Суррогатной матерью в принципе не должна быть нерожавшая женщина. Но раз особых противопоказаний к этому нет, вы сами её нашли, и мы заключили трёхсторонний договор, она испуганно глянула на меня, то, конечно, мы проведём процедуру. Но не без согласия же девушки. А ваша дочь, похоже, находится в совершеннейшем неведении.
Договор она подписала? Подписала. Остальное я уж как-нибудь решила бы с ней сама, после того как, в гневе она повернулась ко мне. Но ты, конечно, не могла всё не испортить.
Я?! подскочила я. Я всё испортила?
Ну я же не глухая. Врач сказал: по обоюдному согласию.
По обоюдному согласию у них было с твоей горничной, схватилась я за спинку стула. А может быть и с кухаркой, и с уборщицей, этого лично я не видела. А вот горничную видела. И стонала она, скажу тебе честно, погромче, чем ты.
От очередной пощёчины меня защитил вовремя поднятый ножками вперёд стул. Но говорить я не перестала.
И знаешь, нет. Это был не твой муж. Но секс действительно был по обоюдному согласию. Там да. А вот быть инкубатором для ваших с мистером Большой Член детей я не соглашалась. Так вот зачем качала я головой и не могла поверить. Вот зачем она меня позвала, поила этими чёртовыми лекарствами, держала в изоляции.
Простите, обогнув по широкой кривой снова поднятый мой стул, схватила мать меня за рукав. Давай-ка мы обсудим это без свидетелей.
Не сейчас, поставив стул, оттолкнула я её руку. Сейчас у меня есть вопросы к врачу.
Хорошо, хорошо, неожиданно произнесла она таким знакомым елейным голоском, словно что-то задумала. Я подожду тебя внизу. Дома поговорим. Алла Константиновна, до встречи.
Дверь за ней закрылась. Я без сил упала на стул. Но доктор встала и сначала выглянула в коридор, видимо, чтобы убедиться, что мать не подслушивает под дверью, а потом только спросила:
Я же правильно поняла, что секс был незащищённым?
Я не знаю, выдохнула я и покачала головой. Я очень волновалась. Мне было больно, страшно и я правда, не знаю.
Но спросить-то своего партнёра об этом ты можешь? ободряюще сжала она мою руку, потянувшись через стол. Яна, это очень важно. Очень. Потому что ты пропила курс гормонов. Специальных гормонов. Их пьют для лучшего прикрепления эмбриона к эндометрию. И для повышения шансов забеременеть. Это она медленно обессиленно выдохнула. В общем, ни о какой экстренной контрацепции для тебя не может идти речи, после таких доз одних гормонов вводить другие бесполезно и очень опасно, останешься инвалидом. Тем более секс был вчера, а у тебя овуляция. Уже всё бесполезно. Безопаснее будет сделать аборт.
Я открыла рот. Потом закрыла.
Он спросил меня про таблетки. А я я даже не поняла про какие. И сказала, что пью. Я ведь пила.
Да, ты пила. Только не те. И, кстати, о профилактике. Раз ты не уверена на счёт презерватива, надо сделать.
Я уверена. Если его не было, то беспокоиться точно не о чем. Он бы не стал так рисковать.
Я бы на твоём месте на это не уповала. В полицию пойдёшь?
Нет, уверенно покачала я головой. Я сама согласилась.
Тогда давай ещё раз на кресло, обработаю и лекарства выпишу.
Нет, испугалась я. Я больше не буду пить никаких таблеток.
Она вздохнула, посмотрела на меня внимательно, протянула визитку.
Тогда обязательно звони, если что, встала, сложив руки на груди, подошла к окну. Она тебе точно мать?
Не знаю. Мы двадцать лет не виделись. Меня растила бабушка, убрав визитку в карман, я тоже подошла к окну.
И в ужасе икнула. У машины стояла Татьяна Владимировна, а рядом с ней Чекаев.
Глава 8. Арман
Арман Эмильевич, здравствуйте!
Стройная темноволосая красивая женщина процокала каблучками по ступеням крыльца и остановилась напротив меня.
Простите, мы знакомы? приподнял я одну бровь, но где-то там, в глубине души уже знал: да.
Татьяна Владимировна Воскресенская, протянула она руку.
Очень приятно, скупо пожал я её узкую ладонь. Всё происходило почти как в дурацкой картинке, что я себе недавно нарисовал. Только разговор шёл не по телефону, а вживую. Это же вы прислали мне вчера подарок? Сладкое, простите, не ем. Но мои сотрудники сказали, что торт вкусный. А вот с часами угадали. Спасибо! Только напрасно вы так тратились.
Что вы, что вы, мне доставило истинное удовольствие выбирать их в Швейцарии. И это скорее символ, напоминание о том, как быстротечно время, чем ценность. А вот девушка, что принесла вам подарки, действительно ценна и важна для меня.
Настолько важна и ценна, что ты, кукушка, вспомнила про неё только через двадцать лет?
Дети, улыбнулся я многозначительно. Они так быстро растут. Понимаю.
У вас есть дети? делано удивилась она.
Ах, ты зубастая тварь! Натаскана, как хорошая ищейка. За словом в карман не лезет.
Нет. Боюсь, что нет. Но, надеюсь, у меня ещё всё впереди, тщательно растягивал я губы в улыбку. У меня аж щёки свело с непривычки. Говорят, неплохой центр, показал я на здание. Как раз к слову о детях. Не порекомендуете?