Юлия БузакинаПорочная страсть на двоих
Пролог
Холод и мрак казались нескончаемыми. Мартовская сырость пробирала до костей, а расколотый кусками подтаявший лед на асфальте был слишком подозрительно похож на его разбитую вдребезги душу.
Макар шел по обочине дороги, засунув руки в карманы тесной кожаной куртки. Он старался не оглядыватьсясказывалась привычка, выработанная за годы работы под прикрытием. В одном из карманов он сжимал острый складной ножтоже привычка. Нож или заточкаесли под рукой нет пистолета, подойдет любой острый предмет.
Его темные вьющиеся волосы безжалостно трепал промозглый ветер, но не один мускул не дрогнул на мужественном лице. Фигура, гибкая и крепкая, намекала на стальные мышцы, которые скрывались под одеждой. Его состояние выдавали только глазакарие, обычно пронизывающие насквозьсейчас в них сквозили отчаяние и безысходность. Впервые за последние три года Макар шел в никуда.
Три года прошло с тех пор, как его вышвырнули из отдела по борьбе с организованной преступностью.
Они работали с сетью подпольных казино. Тщательно отработанная легенда затрещала по швам, когда Макар с напарником влезли в самое логово. Операция провалилась. Костю Попова расстреляли на месте, а Макар чудом остался жив.
Приняв решение, начать с чистого листа, он с женой Ритой и маленьким сыном эмигрировал в Америку. Жена мечтала о Манхэттене, а ее родному дяде на Брайтон-Бич очень требовался помощник.
Время не лечит. Но оно понемногу стирает острые грани и углы, заставляя смириться. Вот и Макару начала забываться трагедия, связанная со службой. Будь он немного удачливее, мог бы запросто пристроиться в киноиндустриюслишком привлекательной внешностью одарила его природа. Пронзительный взгляд карих глаз из-под красиво изогнутых густых бровей, темные волнистые волосы и роскошная фигура, которая благодаря изнурительным тренировкам была в идеальном состоянии. Все это не раз пленило женские сердца, но здесь, на Брайтон-Бич, никому не было дела до кинематографа. Здесь время, будто остановилось. Оно застряло в девяностых, а может, в конце восьмидесятых, и никак не хотело перепрыгивать в двухтысячные.
Мелкий бизнес, которым так кичился по телефону дядя жены, на самом деле оказался тесной лавкой, в которой торговали не совсем свежими овощами. Эмигранты, подобные Макару и его жене, ютились в поразительно похожих на русские многоэтажки высотках и дешевых бараках.
Красивая набережная и парк развлеченийвот и все достопримечательности Брайтон Бич. В остальном место ничем не отличалось от русской глубинки. На тротуарах шла бойкая торговля барахлом. Местные лавки предлагали водку, грузинское вино, русские пельмени, вареники и даже мясные блюда на заказ для праздничного стола. В общую картину вливались магазины, набитые китайскими шмотками и дешевой парфюмерией, а грохочущую над головой ветку метро уже давно никто не замечал. Именно такой предстала бравая Америка перед Макаром и уже третий год подряд насмехалась над всеми его попытками адаптироваться к жизни русских иммигрантов.
Он устремился вперед, к метро. Ему казалось, он задыхается от смрада соотечественников, жалко пытающихся подражать американцам. Мама-Америка, манящая мечтой, отныне предстала совсем в другом свете. За три года она очень красиво показала Макару, что ему никогда не стать американцем. Его русские награды здесь не стоили ни гроша, а прозябать на Брайтон-Бич бывшему сотруднику русского уголовного розыска было противно.
Рита отчаянно пыталась влиться в поток эмигрантов, стать «своей». На этой почве у них с Макаром часто возникали бурные ссоры.
А сегодня днем Рита объявила, что переезжает с сыном в Бруклин. У нее появился состоятельный воздыхатель. Терпеть рядом с собой русского мужа Рита больше была не намерена.
«Возвращайся в свою Россию! Там тебе самое место. Там все такие же, как и тыгордые и нищие», ее последние слова были плевком в лицо, ответом на которые стала хлесткая пощечина.
Придерживая левой рукой горящую от удара щеку, правой Рита схватила за шиворот их общего сына и поволокла к выходу. Туда, где уже стояли собранные в чемоданы вещи.
Макар вспомнил заплаканное лицо сынишки, и ему стало нечем дышать.
«Я не хочу! Не хочу уезжать от папы!» захлебывался слезами Данил.
А он, Макар, стоял, будто в ступоре, и ничего не мог сделать. В Америке хозяином жизни являлся Боб Моррис, толстый и расчетливый адвокат, которого подцепила ушлая Рита в то время, как Макар помогал ее дяде в овощной лавке.
Шестилетнего Данила отчаянно пихали американской речью, заставляли быть, «как все», не выделяться, и в довершение всего приказали отречься от родного отца. Взамен никак не преуспевшего в чужой стране бывшего силовика маленькому Дане подсунули толстого и расчетливого адвоката Боба Морриса.
От горьких воспоминаний Макар с силой сжал в кулаке складной нож и нырнул в метро. Если бы была его воля, он бы перерезал жирную глотку Бобу и забрал с собой любимого сына.
Увы, здесь не Россия. Здесь работают совершенно другие законы, и они на стороне Боба. А Макарнищий, бесправный эмигрант. Человек второго сорта из тесных бараков на Брайтон Бич.
Он сел на свободное место у окна и впился глазами в быстро темнеющую полосу океана.
Ему придется вернуться на родину. Здесь, среди толстых и уверенных Бобов и Джонов ему никак не преуспеть. А сына Макар сжал зубы с такой силой, что свело скулы. Сына он вернет. Но только после того, как крепко встанет на ноги у себя в России.
Глава 1
Алый «Мерседес-Бенц» класса кабриолет с откидным верхом уверенно несся по пустой трассе. Конец марта выдался теплым, и Мари наслаждалась ездой с открытым верхом. Она любила скорость и любила дороги. Ее темные и тяжелые волосы оттенка золотистый каштан отчаянно развивались на ветру, очки от солнца скрывали восторг в миндалевидных карих глазах, а пухлые губки, чуть тронутые помадой, расплывались в улыбке.
Водила Мари отлично. Впрочем, как и стреляла из пистолета «Макаров», когда-то подаренного отцом-полицейским на восемнадцатый день рождения. Отец и после смерти оставался для нее самым дорогим человеком, память о котором она хранила в потайном уголке своего сердца. Он звал ее Мари, и она была его любимой девочкой.
Жаль, редко выдавалась возможность побыть наедине с автомобилем и дорогими сердцу воспоминаниямипосле рождения дочери понятие личной свободы перестало существовать. Хотя, нет. Свободу она потеряла в тот миг, когда приняла предложение руки и сердца от Бориса Загорского, процветающего бизнесмена, за спиной которого стоял очень влиятельный отец. Тогда ей казалось, что она влюблена.
Как бы его родной папочкаизвестный криминальный авторитетне пытался пристроить сына в процветающий бизнес, а не было в Борисе ничего благородного. Только красивые голубые глаза, русые волосы и наглая ухмылка тонких губ, означавшая одноон не знает слова «нет».
Встретив Мари, Борис превзошел самого себя. Он ухаживал за ней, как в самых лучших романах о любвизабрасывал дорогими побрякушками, красивыми букетами цветов и водил исключительно в самые роскошные рестораны. Мари чудилось, что это любовь. Борис Загорский стал ее первым мужчиной, а на ее день рождения в знойном июле сделал предложение руки и сердца. Предложение, от которого было невозможно отказаться.
В августе они сыграли красивую свадьбу и отправились на Канарские острова. Там Мари по неосторожности забеременела. Новоиспеченный муж носил ее на руках. О, как он ждал сына! Это желание стало его одержимостью. И каково же было разочарование, когда в следующую весну жена подарила ему дочь.
«Сначала нянька, потом лялька!» философски подметил свёкр Глеб Сергеевич Загорский у детского бокса в родильном отделении и попросил назвать девочку Лизой.
Но Борис не был так лоялен. Ему казалосьноворожденная дочка стала его личным позором, и он всем своим видом показывал жене недовольство.
Мари так сильно переживала, что у нее пропало молоко. Ребенка перевели на искусственную смесь, молодую мать отправили к психотерапевту, который, по мнению мужа, был ей очень необходим, а сам Борис Загорский все чаще пропадал в ночном клубеодном из злачных мест, владельцем которого являлся его отец.
Это был не просто ночной клуб с голыми девицами на шесте. На самом деле целый цокольный этаж занимало настоящее казино. Не просто казино, а маленький Лас-Вегас. Совершенно незаконное и бессовестно нелегальное, оно собирало огромное количество игроков со всех окраин и ближнего зарубежья. От состоятельных клиентов, жаждущих покрутить рулетку и поймать удачу за хвост, у казино не было отбоя. Количество денег, которое приносил незаконный бизнес, могло позволить купить целый остров в океане.
Мари переключила коробку передач и нажала на газ.
Воспоминания о презрении мужа, горькие и унизительные, резали по сердцу ножом. Ведь для нее самой в мире не было никого дороже маленькой Лизоньки.
Весеннее солнце играло с красивыми прядями ее каштановых волос, грело кожу, но у него никак не получалось согреть ее душу.
«Когда-нибудь я от тебя уйду», впиваясь уверенным взглядом в полупустую трассу, шепотом пообещала мужу она.
Накатавшись вдоволь, молодая женщина взглянула на часы и спохватиласьвремя прихода Бориса нельзя было пропуститьон предпочитал обедать в компании жены. Не было ничего хуже, чем видеть его осуждающий исподлобья взгляд за опоздание.
Она вздохнула, развернула машину, и вскоре та понеслась по пустой трассе в роскошный пентхаус, расположенный на центральной улице, рядом с городской ратушей и живописным парком. Загналв машину в гараж, Мари махнула охраннику: можно запирать, и поспешила в дом.
Дверь в спальню была приоткрыта. Муж стоял над кроватью и говорил по телефону, прижав последний плечом к уху. Позолоченные пуговицы на рукавах белоснежной рубашки были расстегнутывидимо, телефонный звонок застал его в тот момент, когда он собирался переодеться.
Как ты себе это представляешь, Изабель?
«Изабель?» удивленно замерла у входа в спальню Мария. Какое странное имя. Не Аня, Наташа и даже не Ангелина. А почему-то Изабель. Точно девка из ночного клуба. Одна из тех, что трясут голыми округлостями на радость клиентам. Те всегда берут себе странные и звучные псевдонимы.
Мари скрестила руки на груди и с вызовом оперлась плечом о дверной косяк.
Нет, я не смогу
Он вдруг спиной ощутил испепеляющий взгляд жены и замер. Щелкнул телефоном и медленно повернулся. В голубых глазах мелькнул хищный вызов.
Кто такая Изабель? продолжая сверлить его взглядом, приподняла красивую темную бровь Мари.
Привет, милая, он отбросил телефон на застеленную золотистым покрывалом постель и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Как дела? Как малышка?
Все в порядке. Лиза с няней, а мне не терпелось покататься на своей новой машине.
Ты же знаешь, как я не люблю твои катания! доставая из шкафа удобный домашний пуловер, нахмурился муж. Когда-нибудь разобьешь и себя, и машину!
Мне нравится скорость, безразлично ухмыльнулась она. Так кто такая Изабель?
Моя новая секретарша, пожал плечами он. Ничего особенного, просто она никак не может выучить мое расписание.
Борис щелкнул ремнем на брюках, потом поднял голову и пронзил ее дерзким взглядом. Мари сглотнула. Взгляд означал желание, но ей совсем не хотелось исполнять супружеский долг перед обедом, поэтому она отступила к двери.
А почему у твоей секретарши такое странное имя?
К чему обсуждать мою глупую секретаршу?
Он отложил пуловер в сторону и сделал шаг ей навстречу. Не давая ни единого шанса на побег, захлопнул дверь, с силой привлек к своему обнаженному торсу и впился губами в ее приоткрытый от неожиданнсти ротик. Дерзкий язык ворвался внутрь, требуя немедленного отклика, и прижатая к стене Мари постепенно сдавалась.
Правая рука мужа скользила по ее спине, в то время как левая поглаживала плотно обтянутые черными леггинсами бедра. Губы продолжали жадно требовать ответной страсти. Пальцы на ощупь расстегивали жемчужные пуговицы на блузке.
Губы, дерзкие и наглые, скользнули ниже. Горячее дыхание опалило нежную шею, жесткая щетина поцарапала, и молодая женщина вздрогнула.
Но Бориса уже охватило вожделение. Он развернул жену к себе спиной и прижал к стене. Дернул вниз облегающие леггинсы и быстро щелкнул замком на брюках. Не спрашивая разрешения, запустил пятерню в ее длинные волосы, потянул голову на себя и грубо вторгся внутрь.
Мари вскрикнула.
Презервативыпонимая, что от грубого соития никак не отвертеться, прошептала она. Ты делаешь это без презерватива я могу забеременеть
Отлично, мне нужен сын, продолжая вторгаться в нее еще сильнее, прохрипел он.
А если опять девочка? прижимаясь щекой к стене, в отчаянии выкрикнула она.
Если девочка, то я с тобой разведусь, прорычал Борис. Задвигался интенсивнее и через несколько мгновений со стоном разрядился в нее.
Потом развернул к себе лицом, и едва сдерживая сбившееся дыхание, повторил:
Я серьезно. Не вздумай родить мне еще одну девчонку!
Застегнул брюки, поправил взъерошенные волосы на голове и быстро натянул пуловер.
Приведи себя в порядок и спускайся в столовую. Отец обещал приехать на обед, бросил жене он и вышел из спальни.
Мари осталась стоять у стены. Его слова хлестнули ее сильнее пощечины. В горле образовался противный ком, а в красивых карих глазах заблестели слезы.
«Черта два я от тебя забеременею еще раз», мелькнуло в опаленном горечью женском сознании, и она, сбросив с себя одежду, хлопнула дверью ванной комнаты.
Глава 2
Глеб Сергеевич Загорский восседал на коричневом диване из мягкой кожи у камина в гостиной сына и рассматривал картинки, которые ему совала маленькая Лиза. Темные кудряшки выбились у девочки из аккуратного хвостика и смешно щекотали её хорошенький носик. Красные туфельки, белые носочки с бантиками и милое розовое платьице с вышитыми на карманчиках феями дополняли образ идеального ребенка, и Глеб Сергеевич всем нутром ощущал, как по сердцу расплывается приятное тепло. В его жизни не было никого дороже этой малышки, которую подарила невестка, и он совершенно не мог понять вечно недовольного Бориса. Как можно сокрушаться по поводу рождения такой чудесной девочки? Зачем ему мальчик?
Лиза взахлеб лепетала о нарисованных феях и единорогах, а он с горечью думал, что упустил кое-что очень важное в своей безумной криминальной молодости. Так было каждый раз, когда он приходил в гости к сыну. Опальное прошлое, начало девяностых, когда он начал вставать на ноги, никак не давала ему покоя. Криминальные разборки, дележка еще ничейной после развала Союза территории. В то время он очень хорошо поднялся на незаконной торговле нелегальным алкоголем. Спиртное они с партнерами завозили из Грузии, разливали в красивые бутылки, клепали наклейки и отправляли партиями в ларьки и маленькие магазинчики. Разгромленной стране с порушенными ценностями больше ничего было не нужнотолько дешевая водка и сигареты, чтобы хоть на время облегчить состояние безысходности и забыться.
Новоявленное слово «демократия» вошло в нищую Россию длинным кровавым шлейфом. Новые русские жили по волчьим законамне морщась, отстреливали конкурентов и силой отнимали с помощью рэкета прибыль у пытавшихся выползти в красивую жизнь предприимчивых бизнесменов. Выживали сильнейшие. Загорский выжил. Но самое главное упустилв родном городке у него родился сын. Жениться Глеб Сергеевич не планировал, да и взялись за нелегальных торговцев спиртным правоохранительные органы. Не до сына было.
Вначале двухтысячных страну захватил новый недугигровые автоматы, в которых проигрывали кровно заработанные гроши простые работяги. Глеб Сергеевич первым смекнул, что к чему. Он вернулся в свой родной городок и запустил собственное казино «777». Деньги потекли рекой.
Тогда же вспомнил о сыне. Его охватила какая-то дикая тоскаведь мальчику уже должно было исполниться три года. Увы, его ждало жестокое разочарованиелюбимая когда-то женщина умерла. Сына отдали в дом ребенка, а потом его забрала к себе какая-то семья. В детском доме существовала тайна усыновления, и узнать хоть что-то о судьбе мальчика ему не удалось. Он знал только имяМакар. Макар Гончаров.
Глеб Сергеевич решил, что так и должно быть. Нечего бередить душу себе и ребенку, у которого появились настоящие родители. Он женился, через год родился еще один сын, Борис.