Два трудоголика, проворчала Алиска и, оставив на столе грязную кружку, поспешила уйти.
А я снова с головой нырнула в работу. Даже не слышала, как пришла уборщица, пока она не ворвалась ко мне.
Ой, вы еще работаете? еле затормозив, воскликнула она и сделала попытку ретироваться.
Нет-нет, вы мне не мешаете, делайте свою работу. И кружку, пожалуйста, заберите, остановила я ее, раздумывая не уйти ли домой, там точно никто не будет мешать и отвлекать.
Не буду мешать, уборщица все-таки пятилась спиной к выходу. Я оставлю дверь в коридор открытой, как увижу, что закрыта, значит ушли, и приберусь.
И она исчезла вместе со шваброй, погасив свет в общем кабинете.
Я же билась над лацканомпаршивец никак не получался так как мне бы хотелось или же отказывался гармонировать с остальными деталями, и приходилось все переделывать.
Устав воевать, я откинулась на спинку и крутила в пальцах стилус, пытаясь понять где допустила ошибку. И наконец меня осенило.
Есть! воскликнула я, сообразив как необходимо изменить силуэт, чтобы все вписалось, и от избытка чувств взмахнула руками.
Конечно же, стилус вылетел из пальцев и укатился под стол. Ничего не поделаешь, придется лезть доставать, иначе не смогу доделать эскиз.
Я сползла с кресла и залезла под стол. В полутьме пытаясь наощупь найти проклятый карандаш, услышала в коридоре размеренные шаги. Около дверей кабинета они замерли.
Только бы никто не вошел, только бы никто не вошел, затаившись молилась я. Опять ведь начнут отвлекать разговорами и не дадут закончить.
Я даже дышала через раз, но, как назло, шаги начали приближатьсякто-то вошел в кабинет.
На моем столе горела лампа и в ее желтоватом свете я увидела как кремовые туфли остановились практически напротив моего лица. Где-то я их уже видела. Пока пыталась вспомнить почему они кажутся мне знакомыми, туфли несколько раз перекатились с пятки на носок, и я увидела свой стилус прямо между ними.
Потянулась, чтобы забрать и, конечно, врезалась головой в столешницу.
Merda! невольно воскликнула я и тут же увидела, как обладатель знакомых туфель приседает, а следом, под столом появились и удивленно распахнутые серые глаза.
Вы?!
Вырвалось у нас одновременно.
Я снова поползла, на этот раз назад и опять врубилась головой в стол.
Осто!.. Вадим невольно протянул руку, чтобы меня остановить, но искры из глаз уже сыпались на пол.
Я все-таки выбралась из-под стола и поднялась, потирая макушку. Что же такое-то?! Ни мужа, ни любовника, а рога уже заработала.
Извините, кажется, я вам помешал? Вы таким образом вдохновение ищете?
Я вглядывалась в лицо Вадима и не могла понять шутит он или серьезен. А голос был как всегда до безобразия бесстрастным.
Нет, стилус, я помахала у него перед носом пластиковой палочкой.
Видеть удивление на лице Вадимабесценно. Хоть что-то может поколебать его обычную невозмутимость.
А почему под столом? недоверчиво уточнил он.
Закатился, пожала я плечами. А мне как раз пришла гениальная идея. Пока не забылапробормотала я и, склонившись над планшетом, торопливо выводила линии нового силуэта.
Позволите? Вадим наклонился, чтобы заглянуть в монитор.
Нет! почти выкрикнула я, и Вадим отшатнулся, не сводя с меня удивленных глаз.
Не люблю показывать половину работы, уже спокойнее пояснила я.
Я ждала, он не двигался, а молчание затягивалось.
Что же, решилась я нарушить тишину. Основное я уже сделала, пора и домой. Завтра доведу до ума, а то сегодня уже в глазах все прыгает. Сейчас вызову таксисгребла со стола телефон, но он тут же очутился в длинных сильных пальцах.
Никакого такси, непривычно резко отрезал Вадим. Уже слишком поздно. Я сам отвезу вас.
Я посмотрела в окносвет фонарей рассеивал темноту, и казалось, что еще только вечер.
Половина двенадцатого, правильно расценив мой интерес и взглянув на наручные часы, просветил меня Вадим.
Ничего себе! Я и не заметила как время пролетело. Думала, что еще только часов девять. Ну сам, так сам. Никто не заставлял. Я сохранила эскизы, отключила компьютер и подхватила сумочку. Вадим вытащил из кармана тренькнувший телефон, поморщился и сбросил звонок.
Вообще-то, когда я говорил о сверхурочных, то не имел в виду настолько сверхурочные. Не загоняйте себя. Впереди еще много работы и вы нам нужны здоровая, широко шагая, он шел впереди, а я пыталась не отставать.
Да все нормально. Это мой нормальный режим в условиях форс-мажора, успокаивала я, поправляя на плече сумку. И с разгону врезалась в его спину, носом почувствовав качество ткани пиджака. Что случилось? попыталась выглянуть и увидела, как Вадим пытается открыть дверь из нашего крыла.
Что? невольно вырвалось у меня, но Вадим не спешил с ответом. Наконец, медленно обернулся.
А вы не страдаете клаустрофобией? осторожно спросил он.
Дипломат, блин! Так бы и сказал, что нас заперли.
Нет, я ей наслаждаюсь, вырвалось у меня.
Нет, конечно же, клаустрофобии у меня не было, но вот провести ночь в офисеэто не совсем то, о чем я бы мечтала. Так что пусть не расслабляется, а ищет выход.
Какое-то время Вадим настороженно на меня смотрелну не понимает шуток. Когда проектировали именно эту модель манекена, чувство юмора в комплектации не было предусмотрено. Потом потянулся за телефоном.
Значит, истерики не будет? Потому что, кажется, нас заперли, он скользил пальцем по экрану смартфона, потом, видимо, найдя кого искал, приложил к уху.
Я в это время тоже подошла к двери и хорошенько ее потряслатак и есть, закрыли. И без всякого «кажется». Весело.
Ну что же, не истерить, так не истерить. Я прислонилась к стене, ожидая, чем закончатся попытки Вадима нас освободить.
«или находится не зоны действия сети», услышала я обрывок электронного сообщения.
Лена где-то занята, поделился Вадим неутешительным результатом, при этом на лице не дрогнул ни один мускул. Пойдемте.
Он решительно зашагал обратно к своему кабинету.
Куда? я едва не бежала следом.
У Лены на столе должны быть контакты охраны. Попробуем позвонить им. Я не собираюсь здесь спать.
А что, у вас бессонница? поинтересовалась я и опять врубилась в спину Вадима.
Как бы в привычку не вошло. Ринопластику я пока не планировала.
Вы все шутите, а перспектива остаться здесь до утра вполне реальная, недовольно заметил он, уже перекладывая бумаги на столе секретарши. Куда же она их задевала? Да не стойте вы, помогайте, подняв голову, он посмотрел на меня, и я в первый раз увидела раздражение на скульптурном лице.
Неужели мысль, что придется провести со мной рядом несколько лишних часов, так его огорчает? Что же не будем давать повод. И, присоединившись к поискам, я принялась выдвигать ящики тумбочки.
Только вот незадачатумбочка стояла под столом и мы с Вадимом постоянно соприкасались друг с другом. То он, перемещаясь, натыкался на мою задницу, то я, потянувшись за очередной торчащей из стопки в нише бумажкой, облапывала его ноги.
Несмотря на ткань его и моей одежды, я чувствовала тепло Вадима, когда наши руки или ноги соприкасались. Чувствовала его не только когда мы сталкивались, а, каким-то шестым чувством, даже когда умудрялся избежать тактильного контакта. Такое со мной бывает крайне редко и лишь с очень близкими людьми. Когда спинным мозгом ощущаешь настрой, движения, даже намерения. Даже с Фабио такого не было.
И вот при чем здесь Вадим?
Стараясь сохранять вежливость, вначале мы извинялись.
Извините, Вадим Викторович, сказала я, когда потянулась за соскальзывающей со стола бумажкой, а Вадим в то же время передвинулся ближе ко мне, и моя рука оказалась у него между ног.
Прошу прощения, Марина Сергеевна, это уже Вадим заглянул под стойку, и я наклонилась к нижнему ящику. Выдвигая, попятилась и, конечно же, врезалась. Не удержав равновесие, Вадим навалился мне на спину и ухватился за первое что попало под рукуза мою талию. Чуть не раздавил, блин.
Хватит извращений, распрямившись, заявила я. Нет здесь никаких телефонов. Не иначе, Лена их в сейфе хранит, чтобы враг не узнал. Кофе будете?
Я подошла к кофемашине. Вода в наличии, кофе в наличии, кружки тоже должны быть где-то здесь.
Вы что? Собираетесь провести здесь всю ночь? Вадим убрал упавшую на лоб прядь и недоуменно уставился на меня.
А у вас есть другие предложения? невинно спросила я и плюхнулась на кожаный диван для посетителей. Из окна прыгать точно не собираюсь, поскольку летать еще не научилась. Конечно, можете попробовать вызвать вертолет, но сомневаюсь, что они принимают пассажиров прямо с подоконника.
Вадим резко развернулся, будто я его пнула, и взглядом пригвоздил меня к подушкам. Судя по выражению лица, он был в полушаге от убийства. Но что-то его остановило. Скорее всегоУК РФ, потому что в заострившихся чертах не было ни намека на симпатию ко мне.
Должен же быть выход, бормотал он себе под нос, расхаживая взад-вперед.
Я только крутила головой, следя за его метаниямивот она, привычка все контролировать, и любая внештатная ситуация сразу выводит из себя.
Если вам так неприятно меня видеть, можете уйти в свой кабинет, покладисто предложила я, благоразумно не упомянув, что сама могу уйти. И надежнее загнездилась в удобном диване.
Дура!слишком неожиданно рявкнул Вадим, что я даже подпрыгнула. Куда только подевалась его невозмутимость, да и на брудершафт мы, вроде бы, не пили.
Вадим подошел к кофемашине. Схватил кружку и отпил кофе. Мой кофе!
Ты представляешь, что завтра будет, если Алиска узнает, что мы провели здесь всю ночь вдвоем?!
Скандал? предположила я и зябко поежилась.
Если бы, уже успокоившись, хмыкнул Вадим, присел на край секретарского стола и, наклонившись ко мне, оперся локтем на колено. Хотя, и он тоже. Сейчас я тебе расскажу, что будет.
Происходящие с ним перемены и перепады настроения стали вводить меня в ступор.
То он непробиваемый, как ледник в Антарктиде, то взрывается и кричит. Держит дистанцию, обращается на «вы» и при этом столь развязная поза. Что ты за человек, черт побери?
Мы провалим эту коллекцию, Вот что произойдет.
Выстроенная им логическая цепочка была определенно неподвластна моему понимаю. Я никак не могла связать запертый офис и провал коллекции. Неужели, в отместку за то, что придется провести эту ночь на офисном диване, я создам плохие модели?
Не понимаю, тряхнув головой, озвучила я свои мысли.
А я тебе сейчас все доходчиво объясню, успокаивающе, словно разговаривал с буйнопомешанной, сказал Вадим и, поднявшись, пошел к своему кабинету.
Признаться, это его хладнокровие и владение собой уже начало порядком подбешивать. Хоть какие-то чувства, чтобы понимать, что я здесь заперта не с роботом, не с манекеном, а с человеком. А то от бесстрастного голоса уже жуть берет.
Но новая мысль не позволила разгуляться моей фантазии в направлении ужасова куда это он ушел и что собирается сделать, чтобы «доходчиво» мне объяснить?
Что поделаешь, воображение у меня живое, богатое, и я сразу представила Вадима, входящим с розгами в руках. Хотя, в его случае, возможно, это будет кожаная плетка?
Не знаю, до чего бы еще я додумалась, если бы он не вернулся с бокалами в одной руке и бутылкой коньяка в другой.
Я не смогла сдержать вздох облегчения, чувствуя при этом, как краска стыда заливает щеки. Такой дурой я себя еще не чувствовала.
Да, стоит выпить, кивнул Вадим. Слава богу, не догадался о моих фантазиях.
Он плеснул коньяк в оба бокала на два пальца и протянул мне.
Марина Сергеевна
Может, Марина? я перебила его, отхлебнула коньяка и вопросительно подняла глаза.
А коньяк тем временем разливался во рту жидким шоколадом, стекал по горлу и разгонял кровь. В блузе становилось слишком жарко и я осмотрелась в поисках пульта от кондиционера, но не нашла. Тогда не придумала ничего лучше, чем снять ее и остаться в одной майке на тонких бретелях.
Хорошо, Марина, согласился Вадим и тоже ослабил узел галстука. Марина, вы
Ты, снова поправила я. Откинулась на спинку дивана и вытянула ноги.
Хорошо.
Что-то он подозрительно покладистый.
Вадим встал, неторопливо снял пиджак и бросил его на кресло секретаря, после чего снова сел на стол.
Ты же знаешь что за человек твоя подруга? Если Алиса узнает, что мы провели эту ночь вместе, она сделает все, чтобы избавиться от тебя. А этого я сейчас никак не могу позволить.
Что же, откровенно, и на том спасибо.
Сбоку мне было хорошо видно и, не отказывая себе в удовольствии, я рассматривала, как тонкий, очень тонкий хлопок натянулся на широких плечах, крепкой спине, обрисовал рельеф рук. Жесткий воротник обхватывал теперь не скрытую пиджаком шею. И я не могла отвести от нее взгляд, а ведь раньше и не подозревала, что мужская шея может быть настолько красивой. Необычно длинная для мужчины, но с идеальными пропорциями, изгибом, посадкой головы. Черт побери, даже кожа словно была специально подобрана, чтобы сочетаться с тоном рубашки. Нет. Он точно не человек. А манекен. Очень дорогой, сделанный искусным мастером, почти неотличимый от человека, но манекен, на котором идеально сидит все, во что бы его не одели.
Таких надо заносить в красную книгу и принудительно заставлять размножаться, чтобы не пропал генофонд, а он все еще Алиску маринует в неопределенности. И я уже начала представлять, как смоделировать воротники у будущей коллекции, чтобы они любую шею сделали такой же, как у греческих скульптур.
Марина, позвал Влад и прервал мои размышления. О чем задумались?
О коллекции, честно ответила я.
Да, жаль, если ваши наработки были напрасными. Мне ваши идеи понравились, он еще больше ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.
Да почему напрасно-то? увлекшись новыми перспективами, я не совсем поняла о чем он.
Ну смотри, Влад сделал еще глоток коньяка. Прошлого дизайнера Алиска выжила только за то, что, отмечая удачный выпуск коллекции, поднял тост и поцеловал девушку в щеку. Алиска постаралась скрыть, но я знаю, что именно она приложила руку к тому, что сейчас мы остались без дизайнера. Если она и с тобой выкинет подобный финт, то мы точно останемся без новой коллекции, потому что девочки из отдела сами ничего не смогут сделать, а нового дизайнера мы уже не успеем найти, да и не возьмется никто создать все с нуля за столь короткий срок. То что вас тебя нашли и то было удивительно. А не выпустим коллекцию, не выплатим кредит, и я могу потерять компанию.
Но ведь и Алиска тоже потеряет компанию, резонно заметила я. Вряд ли она этого не понимает и не будет так рисковать.
Алиса паталогически ревнива. В крайнем случае, она выставит свою долю на продажу и будет жить на проценты, а я не могу все загубить.
Вот когда сквозь манекен стал виден человек. Вот что волновало Вадимакомпаниякажется, единственное на всем свете. В его голосе было столько тоски, столько безысходности, что я невольно поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо.
Не переживай, слегка пожала, чувствуя под пальцами твердость прокачанных мышц. Я не нежная фиалка. От меня так просто не избавиться. И вот прямо сейчас я даю тебе слово, что эту коллекцию мы выпустим, и подняла бокал.
Вадим уже хотел чокнуться со мной, но остановился.
И ты пойдешь против подруги? в его голосе слышалось вполне понятное сомнение. Ведь ты здесь всего только день, а с Алисой дружишьон поднял глаза, словно подсчитывал или вспоминал, насколько я помню, дружите со школы? Неужели так прониклась нашими проблемами? С чего бы? атмосфера доверительности и взаимопонимания рассеялась, и комната снова начала наполняться морозной отстраненностью, а Вадим, подозрительно изучал меня. Настолько пристально, что невольно поежилась. Казалось, настороженный взгляд пронзает меня насквозь, и Вадим знает не только что я думаю, но и что чувствую и что только собираюсь подумать. Стало неуютно, и я сделала попытку отойти, но помешала рука, когда-то успевшая опуститься мне на талию. Деваться некуда, кажется, пока не получит ответ, Вадим меня не отпустит.
Да, мы с Алиской дружим со школы, но я терпеть не могу, когда на меня давят. И привыкла все доводить до конца. Так что, даже если она будет недовольна, я останусь работать, пока коллекция не будет отшита. В этом можешь не сомневаться. А там посмотрим, я пожала плечами. Если вы будете довольны результатом, если мне понравится работа в этой команде, то продолжим. Если нетрасстанемся ко взаимному удовольствию, я поднесла бокал к губам, но на руку опустилась тяжелая ладонь.