Он оставил ее вопрос без ответа.
На это женщина равнодушно повела плечами и продолжила:
Я знаю, что ты благородного происхождения, знаю, что стремишься домой, к своей семье И ты мне очень подходишь.
Если угодно, я прошу тебя о помощи. Какое ужасное стечение обстоятельств привело тебя ко мне, как бы вслух рассуждала она. Я не хотела причинить тебе зла, но так уж вышло И теперь я вынуждена просить тебя о помощи.
Говорят, что у васу русскихпринято считать долги своих друзей своими долгами. Это так?
Сетеней выжидающе посмотрела в глаза собеседника, неотрывно следящие за ней.
Так, был его ответ.
Я спасла жизнь твоему другу, и чем же он отплатил мне? Оставил меня одну в этой стране Я слышала, он обвенчался с какой-то русской молодой княжной?
Влад промолчал.
Его прелестная дочь Кити была виновницей всех бед этой непостижимой женщины. Она была разгневана, точно дикая кошка, и очень опасна. Влад мысленно поклялся первым же делом по возвращении домой хорошенько взгреть своего любвеобильного друга. Черт его подери с его смазливой физиономией и с его этим Соловьем.
Князь Щербатский, при всей своей великолепной внешности, имел еще и необычайно богатый и красивый голос, за что и получил прозвище Титулованного Соловья. Буквально все женщины по двум берегам Черного моря сходили по нему с ума. И дочь Влада, Кити, не оказалась исключением.
Разгневанная черкешенка, решив отомстить возлюбленному за предательство, послала по его душу наемников. Вот только вместо нужного ей князя к берегам Константинополя доставили егоВлада.
И немудрено Именно Влад предложил другу эту идею с переодеванием. В одинаковых костюмах сладкоголосого Соловья мужчин действительно сложно было отличить. Так и произошло И теперь Владу предстояло вновь выручать своего товарища, ценой собственной свободы и жизни.
Ты примешь мое предложение, князь? Ласковый голос черкешенки вывел Влада из размышлений.
Подозрительно прищурившись, он опустился на ковер, вытянув ноги:
Я хочу знать, в чем будет заключаться моя помощь вам.
Чуть помедлив с ответом, Сетеней что-то произнесла на турецком, и в то же мгновение суетливые невольницы раскинули перед мужчиной скатерть, уставив ее всевозможными яствами.
Пустой желудок Влада тут же громко отозвался на этот добрый жест хозяйки.
Поешь, протянув белоснежную руку, как бы приглашая мужчину к столу, произнесла она.
Последние двое суток Владу не давали даже воды, не то чтобы кто-то намеревался его покормить. Его не пришлось долго упрашивать. Он тут же впился зубами в румяный, еще горячий лаваш и, точно оголодавший зверь, оторвав кусок, стал тщательно пережевывать.
Утолив первый животный голод, он смутился и, отряхнув крошки, застрявшие в его бороде, исподлобья взглянул на свою благодетельницу.
Прошу меня извинить, мои манеры оставляют желать лучшего
Сетеней понимающе кивнула и придвинулась ближе. Она руками оторвала крыло только что поджаренной голубятины и без аккуратностей и церемоний откусила довольно большой кусок. Светлые струйки мясного сока побежали по ее рукам и подбородку; улыбнувшись, она не стала отирать лицо, а продолжила есть.
Влад тут же последовал ее примеру.
Наконец, наевшись вдоволь, он принял из рук вошедшей невольницы фужер, до краев наполненный красным вином.
Сетеней отказалась, жестом отослав рабыню.
Итак, продолжила она разговор, я предлагаю тебе свободу.
Что я должен буду сделать для этой свободы?
Сетеней глубоко вздохнула и промолвила:
Когда будешь уходить, ты должен будешь взять с собой мою дочь.
Это все? удивился Влад.
Женщина заломила тонкие белые руки:
Нет. Я хочу твоего словачто бы ни произошло, ты не оставишь ее.
Глаза Сетеней в один миг наполнились слезами, точно бездонные колодцы.
Я не могу доверять никому в этом мире. Поэтому я выбрала тебя. Цена твоей свободыэто цена жизни моей дочери. Тебе это кажется довольно непонятным и глупым, но
Женщина умолкла. Казалось, она в эту самую минуту принимала для себя очень важное решение. Пристально взглянув на Влада, как бы пыталась определить, могла ли позволить себе быть с ним откровенной до конца?..
Продолжай, настойчиво произнес Влад. Твои тайны умрут вместе со мной. Можешь быть в этом уверена. Даю слово.
Я знаю, что твоему слову можно доверять, князь, кивнула Сетеней.
Немного помолчав, она продолжила:
Все не так просто, как кажется Мой муж уже давно подозревает, что Гвашемашне его дочь.
Сетеней взглянула на собеседника, ожидая осуждения или чего-то еще в его взгляде, но, не увидев ровным счетом никакой реакции, продолжила:
Девочка еще слишком мала, но очень скоро ее внешность станет неопровержимым доказательством того, что Абдул-Азис не ее отец. Полагаю, вам не нужно разъяснять, какая участь в этой стране ожидает незаконнорожденное дитя?
Казалось, произнеся это, женщина испытала почти физическую боль.
С тех пор, как муж заподозрил неладное, меня отлучили от дочери и я редко вижусь с ней. На малышку уже было совершено два покушения А теперь меня нет рядом, и я не могу ее защитить. Для одинокого ребенка жизнь в гареме слишком опасна. Тем более для моего ребенка
Ты хочешь, чтобы я выкрал ее?
Уголки рта женщины растянулись в горькой усмешке:
Если бы это было возможно Ты войдешь в стены Топкапы как евнух
Что?! воскликнул мужчина. Этому не бывать!
Все это время сидевший тихо молчаливый евнух разразился безобразным смехом.
Если бы его огромная фигура не подрагивала, сотрясаясь, а глаза не блестели, Влад счел бы, что верзила задыхается.
Если вы считаете, что я в обмен на свою свободу решу походить на него, Влад кивнул на Кизляра, то вы глубоко заблуждаетесь. Я отвергаю ваше великодушное предложение. Суждено мне умереть или вернуться домой, в любом случае предпочту остаться мужчиной.
Ты только сделаешь вид, поспешила развеять опасения Влада женщина. Никто, кроме Кизляра и меня, не будет об этом знать. Ты сойдешь в гареме за своегоБудто это было проще простого, так легко рассуждала черкешенка. Тебя приставят к моей дочери Разумеется, прежде ты должен будешь завоевать доверие Абдул-Азиса. А когда настанет время, я устрою все так, что ты сможешь забрать Гвашемаш оттуда.
Вместе вы сможете быстро и безопасно покинуть дворец Топкапы и Стамбул.
Всего-то?! едко заметил Влад. Твой муж примет меня с распростертыми объятиями и как почетного гостя введет меня в свою святая святых?! Даже я знаю, вдруг нервно рассмеявшись, заметил он, что до тех пор, пока мужчина остается мужчиной в полном смысле этого слова, его на пушечный выстрел не подпустят к стенам гарема.
Ты, безусловно, прав, согласилась Сетеней. Но об этом не беспокойся, Кизляр самолично проведет оскопление.
Влад вскинул брови.
Точнее, лжеоскопление, тут же исправилась черкешенка. Все будет устроено так, будто тебя сделали евнухом по всем правилам, прям во дворце.
Влад с совершеннейшей серьезностью уставился на евнуха:
Ему можно доверять?
Даже не взглянув в сторону своего охранника, Сетеней произнесла по-турецки:
Открой лицо, Кизляр.
Евнух в ту же минуту покорно откинул с лица темную ткань.
То, что увидел Влад, заставило его поежиться, и весь сытный обед, тотчас же запросился наружу.
Лицо темнокожего мужчины походило на один сплошной шрам. Не было видно ни губ, ни носа, точно все сравняла то ли страшная болезнь, то ли беспощадное пламя.
Бог мой, выдохнул Влад. Это кто его так?
Когда мы с твоим другом пытались бежать с судна Омира-паши, Кизляр помогал нам. Вот так он был наказан. Некоторым удалось избежать подобного наказания. Твой друг прыгнул за борт, вслед за моей сестрой
Влад тотчас же припомнил историю, что рассказывал о своих скитаниях Щербатский.
Долгое время ему не давала покоя девушка, младшая сестра Сетеней, что сгинула в пучине морских волн. Щербатский так и не смог простить себе ее смерть.
Влад еще раз бросил беглый взгляд на обезображенное лицо евнуха.
«Хорошо, что Щербатский прыгнул за борт», пронеслось в его голове.
Как ты можешь убедиться, надменно произнесла женщина, мои друзья мне верны, в отличие от твоих.
А если я откажусь?
Сетеней посмотрела собеседнику прямо в глаза:
Тогда моя заинтересованность в тебе пропадет, из тебя сделают настоящего кастрата и перепродадут, возможно, в каменоломнюэто будет в лучшем случае.
На лице Влада дернулся лишь один мускул, он не позволил всему гневу, бушевавшему в нем, взять верх. Вместо этого мужчина громко и отчаянно рассмеялся.
Я тебе предлагаю не просто спасти мою дочь, но и спасти доброе имя своего друга. Как Влад и подозревал, это было последним аргументом, который Сетеней позволила себе сказать в качестве уговоров.
Он молча уставился тяжелым взглядом на черкешенку.
Я согласен, просто вымолвил он после длительного молчания.
Лицо Сетеней засияло в улыбке:
Чудесно! Лишь по окончании этой недели вы с Кизляром последуете за мной в Константинополь. А до этого ты будешь слушать и выполнять все наставления Кизляр-аги. Он расскажет тебе, что означает быть евнухом Но главное, ты выучишь язык немыхэто важно! В стенах сераля мы будем общаться только так, ибо во дворце Топкапы и у стен есть уши.
Она повернулась к евнуху и далее продолжила на турецком:
Каждую ночь приводи к нему женщину, чтобы он удовлетворил свои мужские потребности.
Кизляр кивнул в знак согласия.
Сетеней обратилась к невольнику:
Я сказала Кизляру, чтобы он
Я слышал, что вы сказали, перебил ее Влад.
Ты знаешь язык. Это хорошо, на самом деле так не думая, произнесла Сетеней. Хотя, скорее, это был большой плюс в их общем деле.
Женщина взглянула на Влада. Он дерзко, не сводя глаз с её лица, улыбался ей. Небольшая толика сомнения все же терзала ей душу. «А что, если он предаст меня?» Но у обеспокоенной матери не было иного выбора, как безоговорочно довериться этому человеку.
Сетеней наклонилась так, чтобы мужчина мог почувствовать ее горячее дыхание на своих губах:
Если ты предашь меня, Влад Ольденбургский, предупредила она, ты перестанешь быть настоящим мужчиной во всех смыслах этого слова.
Улыбка пленника стала еще шире.
Я не посмею, вымолвил он в ответ.
Глава 1
Константинополь
1861 год
Непревзойденный своим великолепием дворец Топкапы располагался на возвышении, даря возможность каждому жителю города и всем новоприбывшим, лицезреть себя во всей красе. Само название этого архитектурного шедевра означало «пушечное дуло». Дворец имел по обеим своим сторонам от каждого входа громадные пушки. Каждый раз, когда брат султана покидал Топкапы, раздавался оглушительный выстрел.
Открывая вид на бухту Золотой Рог, пролив Босфор и Мраморное море, дворец Топкапы мог считаться одной из великолепнейших красот города.
Но как же Влад ненавидел это место. В который раз он окинул взглядом квадратные крыши бань и восьмиугольные башни гарема дворца.
Более всего угнетало и тяготило то, что с каждым днем все стремительней Влад терял надежду навсегда покинуть Сераль и распрощаться со здешними обитательницами. Коварные, капризные и беспринципныеони походили на красивые ядовитые цветы сада, скрытого от чужих взоров высокими стенами. Не имея гордости и никакого понятия о самодостаточности, эти женщины буквально пресмыкались перед алчным и безжалостным господиномих мужем. Борьба за внимание главного мужчины была беспощадной, а порой и кровопролитной. И разбираться во всех этих склоках приходилось Владу. Уже как два года он был помощником главного евнуха в гареме Абдул-Азиса.
Непросто ему пришлось в эти времена.
Добиться расположения гнусного и сладострастного Азиса, при этом не уподобиться его низменным привычкам и желаниям, было довольно трудно. Но все решил один случай, когда на Азиса было совершено покушение.
Как позже выяснилось, оно было спланировано Сетеней лишь для того, чтобы ее приверженец смог отличиться в глазах господина.
Абдул-Азис страшно боялся за свою жизнь, поэтому сразу же увидел во Владе пригодного для службы человека. Он доверял ему жизни своих восьми жен, жизни своих десятерых детей и свою собственную. Азис был буквально помешан на своей безопасности. И немудрено.
Абдул-Азис не мог смириться с успехом и величием своего старшего брата и потому постоянно испытывал терпение султана.
Нынешний повелитель был умным и порядочным человеком. Народ любил его и безоговорочно признавал своим правителем, с чем Абдул-Азис был категорически не согласен. Султан как мудрый и образованный человек понимал и мирился с необузданной завистью младшего брата. Отстроив для себя новый дворецДолмабахче, по другую сторону пролива, Абдул-Меджид оставил Топкапы в полное распоряжение Азиса. Когда же тот не был увлечен развратом и пьянством, он развлекал себя тем, что устраивал бесконечные восстания и заговоры против старшего брата. Но Абдул-Меджид был миролюбивым и милосердным человеком; почитая превыше всего родственные, кровные связи, он смотрел на выпады младшего брата, как на безобидные проделки ребенка, из-за чего Абдул-Азис еще более злился и распалялся.
В такие дни жестокость и агрессия Азиса доходили до невероятного. Многие увлечения казались настолько экстравагантными, что возникали сомнения в его здравомыслии: он обожал петушиные бои с участием большого количества невольников; поедал огромное количество яиц, приготовленных исключительно руками его матери, так как маниакально страшился покушения на собственную жизнь. Он был настолько поглощен увлечением, своими боевыми петухами, что надевал ордена на птиц-победителей и отправлял в ссылку побежденных. Но в дни особенного расстройства Азис проделывал все то же самое с живыми людьминевольниками.
Вызвавшись самолично расправляться с теми, кто проигрывал в «потешных боях», Влад, рискуя собственной жизнью, спасал сотни несчастных. Это, конечно, подвергало большому риску их с Сетеней план, но Влад ничего не мог с собой поделать. Он и сам был невольником, невольником своего обещания.
В течение всего времени своей службы Влад тщательно изучил дворец и его потаенные ходы, так что мог в самую темную ночь без труда покинуть Топкапы незамеченным. Приобретя доверие нужных людей, и завоевав обожание своей главной подопечнойдочери Сетеней, Влад без труда в любое время мог вывести малышку за пределы дворца, но ее мать, по неведомым Владу причинам, постоянно откладывала день их побега.
Дворец был устроен по принципу четырех дворов, называющихся авулами, окруженных двойной стеной и разделенных между собой стенами поменьше. ГлавныеВорота Приветствия, или Баб-ы Хюмаюн, вели в первый дворДвор Янычар, в котором находились подсобные помещения, а также небольшая мечеть. Это был самый обширный двор из четырех. Именно здесь Абдул-Азис устраивал свои петушиные бои и развратные празднества. Только эта часть сераля была открыта для гостей и посетителей. Особо важным гостям Азиса даже позволялось въезжать верхом.
Топкапы полностью соответствовал соображениям безопасности, так как каждый двор становился крепостью. Преодолев одни укрепления, враг натыкался на другие, что и составляло главную сложность. Но в последнем дворе существовал подземный ход. Он был сделан для того, чтобы в случае вражеского прорыва через ворота правитель и его приближенные, а также наложницы могли спокойно уйти к морю, сесть на корабли и покинуть страну. На протяжении всей истории Османской империи в этом не возникало необходимости, поэтому про подземный ход мало кто знал. Никто и никогда не штурмовал дворец Топкапы. Единственное, что могло помешать Владу, это дозорные на самом высоком сооружении дворца, башне Адалет над зданием Дивана.
С башни открывался хороший обзор на все дворы, а мания преследования Азиса заставляла его выставлять зорких смотровых, которые ежеминутно наблюдали за всем, что происходило на территории дворца. Эту сложность Кизляр обещал взять на себя, но не раньше, чем Сетеней ему бы приказала. А она медлила.
Владу оставалось только ждать.
Второй двор дворца включал в себя канцелярию, здесь же находилась Башня Правосудия. В те времена, когда дворец занимал действующий император, палата с декоративными колоннами, арками, позолоченными решетками и барельефами служила для заседаний Дивана. В прежние времена тут принимали визирей и послов. Но Абдул-Азису это помещение служило для приговоров и наказаний всех тех, кто имел несчастье встать у него на пути или же просто проиграть в им же организованных потехах.