Ему не терпелось поскорее наказать жену за то, что та посмела своим появлением омрачить его полный предвкушения счастья сон.
Наспех умывшись и одевшись, Абдул-Азис вышел во двор гарема.
В дальнем конце двора изящно изогнутые арки вели в покои гаремных невольниц.
Мужчина скорым широким шагом преодолел расстояние, и его взору открылся еще один двор, обсаженный плакучими ивами, низко опустившими густые зеленые ветви.
Посреди этого дворика звенел прозрачными струйками фонтан с небольшим бассейном, окруженный цветами и мраморными скамейками, на которых сидели молодые, прелестные, ярко одетые девушки. Звонкие голоса и смех вторили журчанию воды.
Как только Абдул-Азис приблизился, неожиданно воцарилась тишина. Женщины, заметив его появление, замерли в благоговейном оцепенении. Его явно не ожидали. Азис коротко кивнул, и все девушки, как одна, торопливо отвели глаза.
Мужчина окинул каждую цепким взглядом и про себя отметил, что желанной среди них не было. Некоторые были ему даже незнакомы, без сомнения, именно те, кто недавно попал в его гарем.
Азис раздраженно оглядел одну из девушек, с трудом припоминая, кто она такая. Подарок какого-то посла! На ней было платье из мягкого зеленого шелка, застегивающееся под высокими острыми грудками, и красные шелковые шаровары, собранные у щиколоток. Девушка была очень хороша и очень молода, с густыми черными волосами и огромными зелеными глазами. Невольница чем-то напомнила Азису молодую Сетеней. Дрожь нетерпения пронзила все его тело, и он широко улыбнулся.
Девушка бросила на него кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц и улыбнулась в ответ.
Господин, прошептала она и, встав на колени, коснулась губами его кожаных туфель.
Встань, резко велел он. Улыбка на ее лице тут же померкла, и Азис заметил, что она дрожит: без сомнения, испугавшись, что не угодила ему.
Мужчина глубоко вздохнул и тихо произнес:
Как твое имя?
Селена, повелитель.
Ты красива, Селена.
Он погладил ее по шелковистым волосам.
Сколько тебе лет?
Шестнадцать, повелитель.
Голос девушки дрогнул.
Меньше всего на свете Азису хотелось бы сегодня видеть в своей постели шестнадцатилетнюю девственницу. И тогда в его голове зародилась замечательная идея.
Ее и первую Кадын ко мне в залу, чуть повысив голос, произнес он.
Затем, резко развернувшись, покинул двор наложниц.
***
Мне раздеться, повелитель?
Да, кивнул Абдул-Азис и, желая, чтобы наложница заметила возбужденный блеск его глаз, повернувшись к ней лицом, добавил: Это доставит мне большое удовольствие.
Мужчина растянулся на шелковом покрывале постели, заложив руки под голову, и стал наблюдать. Лишь заслышав шум приближающихся шагов, он отвёл свой хищный взор от девушки. Она медленно разоблачаласькаждое движение сопровождалось неловкостью, и казалось, было сковано страхом. Это безумно забавляло и веселило Азиса, но не возбуждало и как мужчину оставляло равнодушным. Даже вид ее обнаженного тела не вызывал его интереса, но как только он уловил звук приближающихся шагов, в нем все превратилось в одно сплошное возбуждение. Одна лишь мысль о том, как его неверная жена отреагирует на его задумку, приводила Азиса в неописуемый восторг, он буквально трепетал от предвкушения.
Невольница резко выпрямилась, когда двери в спальню хозяина решительно распахнулись, ее юное тело задрожало, а глаза лихорадочно заблестели в сиянии свечей.
Первая Кадын неспешно вошла в комнату, и ее недоуменный взгляд остановился на застывшей в растерянности девушке.
Что-то сродни жалости промелькнуло во взгляде Сетеней.
«Как отвратительно, что этот ребенок совсем не знал детства, а ее обучение тайнам обольщения началось едва ли не с колыбели», подумалось ей. Как же она ненавидела эту страну с ее варварскими обычаями. Но более всего Сетеней презирала того, кто сейчас с восторженным любопытством и сладострастием глядел на нее.
Усмирив гнев и отчаяние, женщина сделала глубокий вдох. Она не предоставит своему ненавистному мужу удовольствия шокировать и испугать ее своими извращенными желаниями.
Ты звал меня? только и произнесла она.
Подойди сюда, велел Азис.
Сетеней, как никто другой, знала, что более всего возбуждало и радовало, а что раздражало и злило ее супруга.
Она грациозно направилась к нему, зазывно покачивая бедрами, по ходу скидывая с себя всю одежду.
Сетеней плавно опустилась на колени, и ее губы растянула призывная улыбка. Женщина распустила свои великолепные волосы и бросила быстрый взгляд на дрожащую в углу девушку.
Девчонка оказалась не столь глупа, как вначале подумалось Сетеней. Быстро смекнув, что к чему, она в точности, как ее негласная наставница, расправила плечи и направилась к кровати своего хозяина с манкой улыбкой блудницы.
Абдул-Азис гневно поджал губы, но поднялся и позволил им раздеть себя. Оставшись обнаженным, он, к своей досаде, понял, что в нем нет желания. И уже ничто не способно его вернуть!
Ах ты дрянь! вскрикнул он, отмахнув звонкую пощечину Сетеней.
Упав на мягкий ковер, женщина глубоко рассмеялась.
Молодая наложница вскрикнула и, прижав руки к груди, поспешно отпрянула от разгневанного хозяина.
Если ты еще хоть раз пискнешь, тихо и угрожающе точно прошипела ей Сетеней, он нас замучает до смерти!
Девушка поспешно кивнула и, преодолев свой страх, помогла Сетеней подняться.
Ты нарочно это делаешь, тварь? продолжал неистово орать Азис.
Сорвав с постели покрывало, он обернулся в прохладный шелк. Это хоть как-то должно было остудить его гнев. В эту секунду он был способен убить непокорную Кадын, но он не мог себе этого позволить; его любовь к ней была столь же сильна, как и его ненависть.
Решительным шагом обогнув кровать, Азис сорвал со стены кожаный кнут.
Сейчас ты увидишь, малолетняя дрянь, что бывает с теми, кто мне перечит.
В одно мгновение девушка отползла от Сетеней в дальний угол и, всхлипывая, залилась слезами.
Не медля, Азис замахнулся над замершей Сетеней. Казалось, ужас сковал ее тело, но она успела поднять на него полный ненависти взгляд. Это заставило мужчину замедлить свою расправу. Еще какое-то мгновение он смотрел в глаза любимой и ненавистной женщины, а затем, сам того не желая, услышал над своим ухом рассекающий свист кнута.
Сетеней вскрикнула, точно раненая птица, и в это мгновение двери в спальню вновь распахнулись и глаза женщины встретились с потемневшим от гнева взглядом Льва.
Влад стоял молча, изо всех сил сжимая позолоченные створки дверей. Он смотрел в глаза Сетеней и видел в них мольбу. Но женщина безмолвно молила его не о своем спасенииее взгляд призывал Влада держать себя в руках. И он помнил о том, что превыше всего было для этой женщины. Он помнил о своем обещании ей. Его необдуманный порыв мог стоить им их жизней, а главное, он мог поставить крест на судьбе и благополучии маленькой дочери Сетеней.
Как ты посмел?! в ту же секунду взревел Абдул-Азис.
Сделав глубокий вдох, Влад сжал зубы и, склонившись в почтении, произнес:
Срочные известия из дворца Долмабахче, мой повелитель. Тридцать первый султан Османской империи, ваш старший братАбдул-Меджид, да примет Аллах его в своих чертогах, скончался пару часов назад.
Звенящая тишина накрыла каждого, кто пребывал в комнате, где прозвучали эти слова: тихие слезы катились по прекрасному лицу Сетеней; молодая наложница прекратила свои всхлипы и опустилась на колени перед новым повелителем империи, а он самновоиспеченный султанзамер, стараясь не дышать. Неистовая, лучезарная, точно у ребенка, улыбка озарила его лицо.
Абдул-Азис на негнущихся ногах подошел к своему главному евнуху, и с чувством благодарности за преданность и хорошую весть, заключил Влада в крепкие объятия.
Глава 3
Сказочная красота дворца Долмабахче и мастерство художников, создавших такое чудо, вызывали восхищение. Вдоль высоких стен гарема были расставлены стражники; двойные ворота охраняли евнухи. Завидев нового главного евнуха, они низко поклонились и распахнули перед ним створки резного дерева.
Влад прошел через огромный центральный двор, отделявший гарем от основных зданий дворца.
День выдался на редкость хлопотливым, но опустившийся на город вечер радовал прохладой. Ветви деревьев покачивались на легком ветерке, тонкий серп луны, медленно поднимался на горизонте, и первые звезды освещали небо неярким желтоватым светом.
Изысканный фонтан, мраморные скамьи и множество пылающих яркими цветами клумбыэто место, казалось, было создано для успокоения уставших глаз и хаотичных мыслей.
Мужчине хотелось отдохнуть, а еще больше где-нибудь присесть и услышать тишину: нервы были на пределе.
Это был поистине беспощадный день. Опустившись на мраморную скамью, Влад обхватил свою голову обеими руками, и из его груди вырвался протяжный стон.
«Возможно ли все то, что с ним происходит?»
Этот день начался с их прибытия во дворец Долмабахче.
Во главе с братом покойного султана они проследовали в приемный зал советов, где все их уже поджидали! Все члены совета старейшин, все поместные правители, министры и старшие должностные лица страны. Все те, чье мнение имело важность при назначении нового султана.
Влад еще в начале этого проклятого дня ощущал, как его охватывает злость и еще какое-то чувство, очень похожее на страх.
На границах уже начинались волнения; новость о том, что младший брат покойного султана на следующий же день собирается принять власть, многих заставила взбунтоваться. Абдул-Меджида любили и уважали, а Абдул-Азиса боялись и проклинали.
По толпе собравшихся то и дело проносились возгласы недовольств и неодобрений, но никто ничего не мог поделать. Власть к Абдул-Азису переходила совершенно законным путём.
Сетеней заперлась в своих комнатах, отведенных ей в серале, безволием отвечая на все, что ей ни предлагалось. Неотступно и неустанно Кизляр-ага был подле своей хозяйки. В восхождении к власти Абдул-Азиса Сетеней видела свою гибель и гибель всей империи.
Влад не понимал, почему она медлила и теперь?! Почему и теперь не решалась на их побег?! И он устал от бесконечного ожидания. От долгих переговоров с контрабандистами, единомышленниками и выжившими из ума стариками, которых давно следовало отправить на заслуженный покой.
Но теперь, после сегодняшней встречи, уже ничто не имело для него значения.
Его прошлое предстало перед ним во всей своей силе и красоте
За радостную весть о кончине брата Абдул-Азис назначил Влада главным евнухом султанского гарема. И, как главному, ему предстояла непосильная задача: решить судьбу осиротевших обитательниц гарема умершего султана.
Решив разобраться с этим поскорей, сразу же после заседания высшего совета Влад отправился в гаремную часть дворца. Он знал, каковы будут его действия. Всем женщинам и их детям предстояло отправиться в дом слез, где до конца дней они должны будут оплакивать своего усопшего мужа и отца.
Главный советник Абдул-Меджида, с коим Влад уже имел неудовольствие встречаться на днях в банях, перехватил Влада в саду сераля. Ариф знал наверняка, какая участь была уготовлена ему новоиспеченным султаном. Ариф вновь напомнил Владу о некой иноземной обитательнице гарема. Он уверял, что когда Влад увидит эту женщину, он сам все поймет. Также Ариф предупредил, что Абдул-Азис случайно встретил эту женщину сегодня в саду и теперь питает к ней страшный интерес. Ариф просил уберечь её от повышенного внимания и любыми способами остановить жестокого правителя.
Влад успел подумать, что верный советник имел неосторожность и несчастье влюбиться в невольницу своего султана. Но встреча с этой самой женщиной ответила на все его вопросы сполна, породив массу новых
Грозный Левент-ага, казалось, забыл, как дышать, когда его глаза встретились с ее взглядом. Когда он увидел невольницу, о которой велась речь, мир вокруг него перевернулся трижды, прежде чем он смог вымолвить хоть слово.
Она бросилось к нему на шею, заключив в крепкие объятия. Опешив, добрую минуту он не понимал, что происходит, пока женщина не скинула с головы легкую вуаль. И тогда его глаза увидели то, что сердце почувствовало прежде.
Мари.
«Мари, Мари, Мари» безжалостно стучало в висках, и отдавало болью во всем теле, и разбивалось на сотни острых осколков в душе.
Перед ним стояла законная супруга князя Влада Ольденбургского, любовь всей его жизни Но Левент-агази более не имел прав ни на прошлую жизнь, ни на эту женщину, что стояла перед ним.
Заметив в его взгляде отрешенность, ее прекрасное лицо побледнело, а когда ему пришлось отстранить ее от себя, стало и вовсе безжизненным. Но он продолжал смотреть на нее сквозь маску бездушного спокойствия. Так было нужно. Это было необходимо.
Примечания
1
Падение Константинополя как столицы Византийской империи случилось в 1453 годупроизошел захват столицы турками-османами под предводительством султана Мехмеда II. С того момента Константинополь (греч. Άλωση της Κωνσταντινούπολης) был переименован в Стамбул (тур. İstanbul), но сохранял свое первое имяКонстантинопольнеофициально.
2
Врата Блаженства.