Было бы здорово, резво подскочила ближе Софи, кинув мешок и перчатки на землю рядом с уже собранной кучей листвы: Ты сумеешь? Это даже странно, что ты справляешься и с трубами, и с болтами
Ничего странного: просто туда, где живу я, никогда не приезжают сантехники или электрики. Следить, чтобы трейлер не развалился к херам, приходится самому, я с насмешкой поднял вверх руки в безоружном жесте, демонстрируя мелкие шрамы на ладонях: мне перчатки были не нужны. Пару раз дало током, ещё пару менял разбитое стекло в окне, ну и не говоря уже о попытках вскрыть пол, чтобы достать сдохшую крысу. У меня весёлая жизнь, мне, и правда, становилось весело, особенно когда Софи с уморительным интересом начала изучать эти следы на коже. В её глазах горело почти детское любопытство, и она даже закусила губу, когда её пальцы потянулись было дотронуться, но тут же спешно отдёрнулись.
Прости, пробормотала она, но я моментально перехватил этот неловкий взгляд:
Соф, я же не кусаюсь. Ты можешь меня касаться, если, конечно, хочешь, так и не опустив рук, разрешил я, не дыша наблюдая за её настороженной реакцией. По позвоночнику прокатились мурашки до самых коленей, потому что каждой клеткой я ощущал нашу черту, словно нарисованную алой краской.
Да к чёрту её, к чёрту всё, все эти аксиомы, что мы из разных миров.
«Дотронься» смешная мысленная мольба атеиста, и только учащённый пульс выдавал, как сильно этого хотелось. Чтобы Софи шагнула сама, сама стёрла раздражающую грань. Будто услышав, она робко провела кончиками пальцев по моей ладони, к первому шраму от пореза. Щекотно. Так сильно, что вздрогнул, а потом весь контроль забрала азартная мысль, вдохновлённая этим простым, до одури приятным жестом.
Ага, попалась! прервав касание, я обхватил Софи за талию как можно крепче, приподнимая над землёй, не замечая панического писка и замолотивших по плечам кулаков.
Пусти! Джей! она пыталась изобразить испуг, в который не верилось. Вместо визга у неё всё равно вышел громкий смех, когда закружил её по осеннему двору. Поставь меня, дурак! выдавила она через новый приступ хохота.
Заворожившись этим потрясающим звуком, давно забытым, но теперь возродившимся из воспоминаний, я никак не мог остановиться, кружа эту солнечную девчонку по залитой светом лужайке. Она рождена, чтобы смеяться, и от её смеха внутри словно обрывались не выдерживающие давления струны. Когда вместо наигранного сопротивления Софи скользнула ладонями к моей шее, оголённому участку кожи, ноги дрогнули, запнулись друг о друга, и мы оба полетели на землю благо, удалось рухнуть хотя бы на кучу собранной листвы.
Ты меня уронил! возмутилась Софи, упав на мягкую «подушку», и я спешно выпустил её талию из рук. Хрипло рассмеялся, завалившись рядом с ней, довольный собой сверх всякой меры. Ей весело. Из-за меня. Ах, так!
Софи подскочила, надула щёки, а потом принялась охапками кидать в меня хрустящие жёлтые листья, на что я ехидно выдавил через рвущие рёбра смешки:
Аттвуд ты похожа на дикую белку, и правда, с дурацким хвостиком, в который забилась листва, в коричневом мохнатом свитере, она казалась маленьким взбесившимся зверьком. Впервые за долгие годы я не мог остановить смеха, пока на голову потоком сыпались листья дуба и придорожных клёнов. Грудь уже ныла без воздуха.
Белка?! ахнула Софи, бросившись вперёд, но совсем не грациозно споткнулась о мой тяжёлый ботинок и снова рухнула рядом, буквально в паре дюймов, завалившись на шуршащую кучу. Чёрт
Пьяная белка, уточнил я, снова заходясь смехом, который моментально заразил и её. Нам явно нужно было сбросить напряжение последних дней, и оно само нашло выход.
Внезапно чётко ощутив, как близко находилась эта чокнутая девчонка, я резко перекатился и навис прямо над ней, располагая руки по сторонам от её головы. Последний обоюдный смешок захлебнулся на полузвуке, потому что взгляды пересеклись, и теперь в глазах Софи было не озорство и не игра. Только момент, который хотелось замедлить: отражающееся в яркой голубой радужке солнце и тепло, окутавшее плотной завесой. Я больше не думал. А просто подался вперёд, нагло впиваясь в те самые губы, о которых мечтал половину осознанной жизни.
Они послушно раскрылись под этим грубым натиском а может, и от неожиданности. Софи вдруг сама потянулась навстречу, будто предлагая изучить её глубже, откровеннее мимолётного дерзкого срывания пробы. Вдохновившись, я собирал жар внезапного поцелуя, пропитываясь им и разделяя надвое прошедшую колкой волной по телу пульсацию. Настойчивей, в шоке от собственного голода по кофейному вкусу её рта, смешивающегося с железистой ноткой крови из моей треснувшей разбитой губы. Мелко дрожащие ладони обхватили меня за шею и притягивали ближе, рассыпая в пыль сомнения в правильности происходящего.
Она отзывалась, она хотела, она, чёрт возьми, не сопротивлялась! Жар, торжество, застрявший в горле стон. Дотянувшись до самой бредовой мечты, со всем мыслимым напором и жадностью целуя ту самую Софи, от которой когда-то ждал хотя бы взгляда, я готов был поверить в любое чудо. На мгновение меня выбросило из собственной жизни, полной боли и грязи, в настоящую сказку, где грело спину солнце, где тёплые пальцы несмело гладили шею, так, что незнакомый волнующий трепет захватывал тело. Отчаянно хотелось вжать её в себя до всхлипов, запустить ладони под свитер, оставлять отметины, укусы, поцелуи на каждом крохотном участке кожи. Едва сумел оторваться от этих сжигающих разум губ и с ожиданием поймал растерянный, затуманенный взгляд Софи.
Чёрт, прошелестела она, кончиком языка слизав размазавшуюся кровь. Смущённо порозовев, одёрнула руки и поёрзала на куче листвы, только сильнее вжимаясь в мой торс.
Прости, эта реакция и чётко написанный на светлом лице дискомфорт заставили меня торопливо встать на ноги, прекратить так давить на неё. Идиот. Что вообще на меня нашло? Ведь только утром решил соблюдать границы. Притянуло, как статическим электричеством, а теперь вынужден ругать себя за неправильный жест и извиняться. Врать, что не хотел этого поцелуя, даже себе не смог. Хотел. И даже больше. Хочу. Завалить её обратно и терзать своим ртом её шею, грудь, всю до самых кончиков пальцев.
«Кретин, блядь, успокойся! Тупое животное»
Не за что прощать, ещё более неловко пробормотала Софи, потерев переносицукак если бы хотела закрыть дрожащими руками лицо, но остановилась.
Есть, возразил я, пока она поднималась и отряхивала с кофты листья, вновь пряча глаза. Но я не собираюсь врать, что это вышло случайно. И да, мне на самом деле нихрена не жаль, твёрдое заявление вызвало у неё шумный обречённый вздох.
Я я пойду, надо вычистить волосы от этого безобразия, неловко дёрнулась она. И подумать про ужин. Ты же соберешь эти листья в мешок?
Конечно.
Софи развернулась и стремительно ушла со двора, на ходу нервно теребя мочку уха. Это абсолютно от меня не скрылось. Нервы. Хотелось броситься за ней, грубо повалить на землю и продолжить начатое, и этот порыв задавить оказалось до дрожи сложно. Я не мастер ухаживаний, ведь обычно имел дело с доступными девицами Блэксайда. И в то же время понимал на уровне инстинктов, насколько отличалась от них Софи. Причём самое главное отличие не в месте жительства, не в излучаемом тепле и даже не в дурящем башку запахе кожи.
А в том, что она, оказывается, продолжала жить где-то в мечтах семь лет, и теперь отрицать очевидное невозможно: детская влюблённость никуда не делась. Только на этот раз я уже не забитый футболистами мальчик и не ограничусь взглядами с задних рядов. Решимость нарастала подобно цунами из самого центра груди, и когда с крыльца раздался хлопок входной двери, я позволил себе хищно оскалиться:
Далеко не убежишь, малышка Аттвуд.
***
Нет, нет, нет, Джей! Даже не думай! разразился за моей спиной крик, когда я уже добывал из холодильника овощи. Софи стремительно скатилась по лестнице и выдернула томаты из моих рук. Давай всё-таки готовка будет моим делом, хорошо?
Почему я не могу тебе помочь? невинный вопрос на категоричный отказ подпускать меня к кухне даже получилось приправить обидой: Мне скучно, да и вообще, я не хочу тебя постоянно обременять. Утром же вроде была нормальная яичница, я не безнадёжен!
Это ты так думаешь, она закатила глаза, одним многозначительным взглядом напомнив, как в моём шедевре скорлупа заменила соль. Хорошо, хочешь помочь будешь диджеем. Сядь и не мешай: это лучшее, что ты можешь сделать. Софи мягко, но решительно толкнула меня к стулу и сама заглянула в холодильник. Я послушно сел, и она чуть более дружелюбно улыбнулась: Если голодный, могу пока предложить «Нутеллу».
Что это?
Она удивлённо открыла рот, явно не находя слов. После спонтанного поцелуя во дворе Софи умудрялась делать вид, что ничего не было, и я как мог поддерживал эту иллюзию. Окей, это будет даже интересно: посмотреть, на сколько хватит её приличий. Притворство: она изображала отсутствие интереса, пока я играл пай-мальчика. И даже черти из ада не разберутся, зачем мы оба дурим друг другу головы.
Шоколадная паста. Не может быть, чтобы ты никогда не пробовал! Это же лучшее лакомство дет
Софи резко замолчала, вздохнув и складывая продукты на стол. Да ладно, я знаю, что такое детство, но оно просто не у всех такое же беззаботное и сладкое.
Не люблю шоколад, пожал я плечами и, после секундного колебания, нехотя пояснил: Столько натаскал этих дурацких батончиков из портфелей, что сейчас от него тошнит. Да и вообще, любые сладости дорого. Лучше подожду чего-то посущественней. Включить музыку? кивок на её телефон, мирно лежащий возле солонки.
Да, что-нибудь пободрей.
Это твои родители? спросил я, едва разблокировав экран её смартфона, с которого смотрели улыбающиеся лица четы Аттвуд и девочка с двумя косичками та самая малышка, какой её и помнил. Непроизвольно улыбнулся ей, кусочку чего-то светлого, что согревало даже, когда ночевал на лавочке в парке, кутаясь в отцовский свитер и пряча синяк под глазом.
Да. Эмма и Генри, заочно представила Софи, не поворачивая головы. Она раздражённо повела плечом, моментально выдав, что молчать о чём-то совсем не выход. Ты музыку включишь или как? Помощник.
Быстро пощёлкав по плейлисту, я усмехнулся, увидев знакомое название. Она поражала с каждой минутой всё больше. Linkin Park и Placebo соседствовали с этим дерьмом. И возможно, я бы даже расхохотался, превышая лимит по смеху на пять лет вперёд за половину дня. Если бы на оставленном где-то в трейлере ворованном дисковом плеере не было ещё более дикой подборки. Уверенно ткнул пальцем в экран, и на кухне заиграла песня, которая, вероятно, была если не символом восьмидесятых, то, как минимум, ассоциировалась с ними:
Делай, что захочешь, просто пользуйся нужным моментом. То, что ты будешь делать завтра, обязательно встретится на твоём пути. Никогда не думай о том, чтобы сдаваться.
Ты отвратительный диджей, констатировала Софи, на секунду отрываясь от своего занятия: выкладки на сковороду кусочков мяса, приятно зашипевшего. Уютный, домашний звук, как и старая песня.
А мне нравится. Мотивчик, что надо. И если бы ты её не любила, то давно бы удалила, уличил я и, не сдержавшись, всё-таки встал со стула. Что готовишь? Давай я хотя бы нарежу овощи.
Пытаюсь изобразить что-то вроде рагу. Не мешай.
И не собирался, я с интересом наблюдал, как ловкие маленькие пальцы шинковали латук. А может, побольше специй? Базилика и острого перца.
Не делай вид, что смыслишь что-то в готовке. Ты же явно ничего, кроме полуфабрикатов, не ешь.
Но это не значит, что я не хотел бы научиться! воспользовавшись тем, что Софи отвлеклась, убирая излишки продуктов обратно в холодильник, я взял со стола перечницу и щедро приправил содержимое сковороды. Довольно усмехнулся: внёс свой вклад, уже неплохо.
Я твоим учителем точно не буду, у нас не так много запасов, чтобы переводить их на неудачные эксперименты. Нужно будет заказать доставку.
Она вернулась к столу и принялась аккуратно нарезать дольками томаты. Ничего не мог поделать: её надутый вид веселил всё больше. Я со свойственной профессионалу ловкостью протиснул руку сбоку от Софи, утаскивая кусочек томата, однако на этот раз сноровка подвела. Она вдруг хлопнула по моим пальцам ладонью, словно напакостившего кота:
Брысь.
А вот это зря, наконец, дождавшись сигнала, я моментально придвинулся ближе. Мне нужно было, чтобы она позволила себе резкое движение, оступилась. Шагнула вниз первой, разбив все иллюзии и выдав напряжение.
Жизнь прекрасна, о-о, я просто хочу быть здесь, рядом с тобой,продолжал надрываться динамик, только это звучало всё более глухо от звона в ушах.
Я резко обхватил талию Софи, вызвав сдавленный писк. Она задрожала, совершенно отчётливо, когда я тесно прижался к её спине, следующим долгим выдохом горячего воздуха окатив шею. Где-то рядом шипела сковорода, но звуки слышались как через плотную подушку. Пальцы Софи скрипнули по ножу от чрезмерного давления. А я безрассудно отпустил всех демонов в пляс, невесомо коснувшись губами её плеча у самого ворота майки.
Мучительно медленно, растягивая момент, поднимался к шее, всё крепче обвивая талию. Светлая кожа покрылась мурашками, когда лёгкие касания губ стали смелыми поцелуями, пробуя на вкус всё новую территорию. Её реакция болезненно распаляла воображение, заражала до тянущей боли в паху. Запах. Свежести духов, нотки фруктов он вёл меня как животное на охоте, звал за собой. Руки скользнули за край её майки, и я едва не зарычал, ощутив под пальцами шелковистую нежность подрагивающего живота. И клянусь, что мне не показалось, но Софи сама прижалась ягодицами к моим бёдрам, едва заметно. Однако хватило, чтобы от напряжения я хрипло выдохнул, добравшись поцелуями до самого чувствительного участка за ухом. Какая же она маленькая, что приходилось наклоняться Хрупкая.
Зачем сбежала? задал я мучивший несколько часов вопрос, зная, что теперь она ответит честно. Она же хотела меня, это ясно как день. Вкус Наконец, нашёл определение. У неё вкус фруктового пирожного. Кусочка краденного удовольствия.
Сладостиэто всегда слишком дорого для меня. Их можно только красть.
Ты назвал меня белкой, попыталась увильнуть Софи, а мягкие, требующие правды касания губ не заканчивались, неспешно выцеловывая её шею. Эту крепость нельзя брать тараном, тут нужна тактика изворотливей, ловкость рук настоящего профи.
Ты отвечала на поцелуй.
Пьяной белкой.
Мои ладони спустились ниже, добираясь до бёдер. Вредина. Она всхлипнула, целиком опираясь только на меня, и эта податливость сносила голову к херам. Кровь кипела от того, как Софи вжималась в моё тело, мелко вибрируя от желания. Как бессознательно отдавала мне себя. Чёрт. Вали и бери. Просто вали на пол, на стол, вышибая крики.
Ты же хочешь меня не меньше, я и не думал притормаживать, обличая её в этой слабости. Сжал упругие ягодицы, почти немея от ударяющего по нервам рваными толчками возбуждения. Софи едва слышно простонала, но тут же прикусила губу. Да, скажи это вслух, и меня уже ничто не остановит от того, чтобы сделать это прямо сейчас. Тебе нужно лишь сказать. Одно слово, и мы через минуту будем наверху, в твоей спальне. И поверь, тебе будет охуенно хорошо. Но если нет, то я прекращу всё это сейчас и больше не трону. Просто попроси. Да или нет, Софи?
Нет, решительно выдохнула она, одним неправильным словом разбивая мои фантазии к чертям.
Я моментально разжал руки, выпуская почти пойманную добычу через оставшийся в мыслях разочарованный стон. Возмущённо гудела каждая мышца, но против воли этого не будет никогда. Нельзя причинять ей боль, бросать камни в церковный витраж с ангелом. Мотнув головой, Софи встрепенулась, словно пыталась прийти в себя, и тут же вскрикнула:
Ох, там всё сгорело!
Я с лёгкой тоской наблюдал, как она нервно подскочила к плите и сбросила крышку со сковороды. Кухню заполнил удушливый запах гари, и Софи торопливо щёлкнула вытяжкой. Больше ни разу на меня и не взглянула, а всё, о чём мог думать: правильно ли она поняла. Я не хотел одного раза, не хотел случайной связи или акции «победим скуку пустым трахом», да и не смог бы свести всё, что чувствовал к ней, в такую пустоту. Быть с ней столько, сколько она готова меня терпеть. До следующей недели или до следующего месяца. Но как можно дольше. Что ж, в любом случае, Софи чётко сказала «нет». Так что прячем член в штаны, принимаем поражение с честью и больше не рвёмся зайти на ту территорию, где не нужна блэксайдовская грязь. Что бы там ни показалось поначалу.