Чёрт бы побрал этих непредсказуемых женщин! Мужские действия ещё как-то можно прогнозировать, но женщины всегда действуют неожиданно и вопреки здравому смыслу. Я задумался о причинах её приезда, но так устал, что мысли терялись, не доходя до сознания. Она могла попросить денег и по телефону, но почему-то явилась собственной персоной и именно сейчас.
Ладно, всё завтра. Иди спать, Хани.
Я толкнул ногой дверь и положил девушку на широкую кровать. И всё же решил снять с неё туфли, с трудом расстегнув тонкие ремешки. Юбка задралась, и я невольно скользнул взглядом по стройной ноге, открытой до самой середины бедра, а потом провёл рукой по гладкой коже. А потом и вовсе перевернул её тело, откинул покрывало и накрыл её одеялом. Член в штанах пульсировал от желания. Что за наваждение?!
Глава 6. Двойники
От того, что человек умер, его нельзя перестать любить, чёрт побери! Особенно, если он был лучше всех живых, понимаешь?
Джером Сэлинджер
Ночью я так и не уснул, хотя думал, что мгновенно отключусь от усталости. После смерти матери, я давно не чувствовал такой душевной боли, как будто меня вывернули наизнанку и вытряхнули душу. Когда умер отец, я и так и вовсе ощутил облегчение, как будто разорвал цепи, которыми он меня сковал. Но потеря Гаса вызвала сильную боль утраты. Мы с ним были похожи, хоть и старались быть разными. Мы были не просто братьями, мы были настоящими друзьями. Ближе него у меня никого не было. И я испытывал жгучее чувство вины за то, что не смог его защитить.
Гас всегда был сложным, с самого детства. Он родился через 10 лет после меня, когда отец уже изрядно извёл мать, внушая ей неполноценность. Но когда родился Гас, то лучше не стало. Мать по-прежнему была несчастной нелюбимой женщиной. А Гас стал вторым в очереди, но не наследником. Отец только и делал, что подогревал его соперничество, заставлял Гаса каждый день и каждую минуту доказывать, что он чего-то стоит в этом мире, что он достоин быть его сыном, при этом постоянно напоминая ему о том, что он не первенец.
Отец хвалил меня за природный ум и силу, потому что я оказался прирождённым лидером, хотя почти не прикладывал к этому усилий, все блага и так валились к моим ногам. Но он никогда не хвалил Гаса, хотя тот в отличие от меня был гораздо более настойчивым и целенаправленным. Но почти никогда не получал того, к чему стремился. Отец воспитывал его способность контролировать свои желания и противостоять им. Умение отложить получение награды или признания ради чего-то бóльшего и лучшего в будущем. Умение контролировать свои побуждения, по мнению отца, должны были сформировать у Гаса характер, укрепить силу воли и научить умению смотреть отстраненно на своё желание получить мгновенное удовлетворение. И в итоге отец сломал его, ни один человек, даже самый сильный, не может бороться с собой вечно. Гас скатился к немедленному утолению самых низменных потребностей и стал героиновым наркоманом. И только отец виноват в том, что жизнь Гаса пошла под откос.
Мать любила нас одинаково сильно, но она не могла открыто подвергать сомнению воспитательные меры нашего отца. Своими мягкими руками и тихим голосом она передавала мне любовь к брату, показывала мне нашу близость, учила меня поддерживать его. Когда её не стало, я остался единственной опорой Гаса, ведь свой стержень он к тому времени уже раскрошил в щепки, но тогда уже было слишком поздно что-либо исправлять, а сейчас тем более.
Когда мысли стали невыносимыми, я пошёл в кабинет Ахмета. Он сидел за множеством мониторов, просматривая записи.
Что видно? Я сел рядом.
Вот Гас пришёл со своей девкой, яркой блондинкой. Вот они потанцевали, потусовались у бара. Вот тут ясно видно, как Гас не покупает дозу, а продаёт, и ещё раз, и ещё пару раз.
Ахмет умело прокручивал записи, на которых мой брат был живым, весёлым и активным.
Вот наша рыжая девчонка пришла с подружками. Они зашли в зал, но там, где они сели, нет камеры. Подружки пришли к бару, рыжей с ними нет. А теперь опять Гас, он пошёл в туалет, был там недолго и вышел бодрячком, вряд ли кололся. Но отсюда он не пошёл обратно в зал, а свернул налево в тот коридор, как будто его кто-то окликнул. Тут только он, убийца и появляется рыжая девчонка.
Я опять видел, как рука в чёрной перчатке надавливает на курок, яркая вспышка выстрела ослепляет объектив камеры, брат падает на пол, убийца на пару секунд переводит дуло на девушку, но опускает оружие и уходит, а девушка встаёт на колени, снимая футболку и прикладывая её к ранам Гассана. Так проходит две минуты, пока жизнь окончательно не покидает моего брата, но девушка так и не отпускает рук.
Так девчонок двое?
Не уверен, Ахмет достаёт распечатанные с видеокамер фотографии, Это блондинка, которая пришла с Гасом, а это наша рыжая. Ни на одной записи они не появляются вместе.
Я смотрел на фотографии и пытался найти 10 различий. Блондинка гораздо сильнее накрашена, под глазами пролегают наркотические тени, а расслабленное выражение лица с бессмысленной улыбкой говорит о том, что она явно под кайфом. На рыжей почти нет косметики, лицо бледное, но абсолютно трезвое, а взгляд удивительно задумчивый и глубокий для такого места. Я с трудом изрекаю:
Одно лицо
Может, парик?
Не у рыжей точно, Ахмет как-то странно на меня посмотрел. Пробей эту Вику Лазареву. Хочу знать про неё всё, даже на каком боку она спит.
Хотя это я уже знал.
Она сказала что-то про убийцу?
Сказала, что человек был в чёрном костюме с капюшоном. Лица она не видела.
То же самое она сказала Лике. Думаете, это правда?
Она и правда могла не знать убийцу в лицо. В любом случае, она лишь пешка. Кто-то заказал Гаса. Я хочу найти заказчика и убийцу. Пошли кого-нибудь договориться с прокуратурой, нужно получить разрешение забрать Гаса послезавтра. Заодно пусть достанут баллистическую экспертизу и вообще надо держать руку на пульсе на случай, если прокуратура нароет что-то важное.
Не надо закрыть дело?
Нет, не сейчас. Ахмет. А когда она пришла в клуб, у неё ведь была сумка?
Ключевое слово«была». Если она оставила её где-то в клубе, то ищи ветра в поле. Ни телефона, ни документов, ни кошелька, ни самой сумки не нашли.
На всякий случай ищи и вторую девчонку, чем чёрт не шутит. А ещё узнай, у кого Гас брал товар, кто вообще дал ему барыжить. И достань мне его корешаЙорика.
Сделаю, босс.
Но сначала поспи пару-тройку часов, Ахмет.
Я сам вернулся в спальню и проспал до обеда.
Глава 7. Пробуждение
Люди, как музыкальные инструменты: их звучание зависит от человека, который к ним прикасается
Вергилий
Я очнулась и мучительно долго выныривала из омута небытия. Приподняла голову, ощущающая невероятную тяжесть во всём теле, взгляд фокусировался с неимоверным трудом. Я сидела на большой кровати в просторной комнате, не помня, как тут оказалась. События прошлой ночи всплывали в сознании мутными пугающими образами, один хуже другого. На моих руках умер человек, я ничем не могла ему помочь и совсем не виновата в его смерти, но его брат считал иначе. Он был в такой ярости, что мог меня вчера убить, но в последний момент передумал. Что за таблетки он мне дал? По действию очень похоже на психотропное успокоительное. Оно всё ещё немного притупляло реакции.
Я с трудом встала с кровати в поисках ванной комнаты, и нашла её прямо в комнате. Я, не особо задумываясь, решила принять душ. Я не знала, что ждёт меня дальше. Я даже и представить не могла, какой властью обладает семья Меро, они могли уничтожить не только меня, но и моих родителей, если пожелают. Липкий страх начал пробираться под кожу. Но я не в каком-то подвале, а в доме, возможно, даже там, где живут сами Меро. Он не надругался надо мной и не убил. Я не могла сразу определить, хорошо это или плохо, потому что такая возможность у него всё равно оставалась, пока я в его власти.
Я оказалась не в том месте, не в то время. Роковое стечение обстоятельств сделало из меня, если не подозреваемую, то соучастницу как минимум. Тахир Меро не только не поблагодарит меня за то, что я пыталась помочь его брату, он считает меня виновной в его смерти. Разве я смогу его переубедить? Я и сама начала испытывать чувство вины пополам со злостью. Я должна была сразу уйти, в тот самый момент, когда место мне не понравилось, а не думать о детских обидах подружек. Да и потом, мы ведь уже давно не дружили, не общались по душам, они даже мне откровенно завидовали, и в те редкие наши встречи каждый раз напоминали, что я теперь в другой социальной среде. И вот к чему это привело. Они наверняка уже дома, спокойно отдыхают, а я неизвестно где и даже боюсь представить, что со мной могут сделать. У людей на таком уровне как Меро нет жалости и сострадания.
Как там мои родители? Они, наверное, с ума сходят. Я оставила сумку у столика, и теперь у меня не было телефона. Ничего не было. Я закрыла лицо руками, пытаясь унять ужас, распространяющийся по внутренностям. Мне было страшно, но лишь бы родителей не тронули. За них я боялась больше, чем за себя.
Я надела ту же самую одежду, что девушки в кабаре мне вчера дали, другой всё равно не было, и осторожно дёрнула ручку двери. Она поддалась, а дверь открылась! Я не заперта! Я осторожно вышла в коридор и огляделась, с одной стороны подметив лестницу, и двинулась в её направлении. Вдруг прямо за моей спиной раздался властный женский голос:
Стой! Ты ещё как здесь оказалась?
Я резко повернулась, сомнений не было, что она обращается ко мне. Прямо передо мной стояла девушка, высокая, почти на голову выше меня. Её большие чёрные глаза метали молнии. Она осматривала меня оценивающе и зло, а потом вдруг схватила за волосы и потащила к лестнице. Я слабо закричала и попыталась вырваться, но она держала меня крепко и подталкивала вперёд. Оказавшись на лестнице, я даже перестала сопротивляться, думая лишь о том, чтобы не упасть и не скатиться кубарем, пересчитывая своими костями ступени, хорошо, что не надела босоножки на огромном каблуке, а то уже переломала бы ноги. Она тащила меня дальше, пока не остановилась с гневной тирадой:
Это ещё кто такая?! Ты совсем страх потерял и начал таскать в наш дом своих шлюх?!
Я держала голову, наклонив её вниз, чтобы уменьшить боль, потому что девушка всё ещё крепкой хваткой зажимала мои волосы.
Она не моя шлюха, Амина. Отпусти её, он говорил спокойно и властно.
Этот голос я сразу узнала, я теперь могла узнать его из тысячи. Девушка наконец отпустила мои волосы, а я со стоном начала чесать голову. Я и так не очень хорошо себя чувствовала после шока и таблеток, а теперь ещё и голова начинала болеть, тошнота подкатывала, а перед глазами плясали яркие искры.
Амина притащила меня на кухню, огромную с большим обеденным столом посередине, за которым сидел Тахир и мальчик-подросток. Тахир уже встал из-за стола, вытирая рот салфеткой. Он был высоким и статным. По тому, как он двигался, сразу угадывалось крепкое сильное тело, как у леопарда перед прыжком. Настоящий хищник. Мальчик тоже встал, и даже он был высоким по сравнению со мной. Все трое были очень похоживысокие, стройные, гибкие, с восточными чертами лица и большими чёрными глазами на белой словно мраморной коже, обрамлённой иссиня-чёрными волосами. У девушки волосы были длинными, уложенными в пышные локоны, удивительно густыми и блестящими.
Ты, Вика, он указал на меня, садись и позавтракай, а ты, Амина, он указал на девушку, идёшь за мной.
Тахир умел раздавать приказы, даже такую простую команду никто не осмелился бы оспаривать. Он прошёл мимо меня, даже не удостоив мою жалкую персону взгляда. Та, которую он назвал Аминой, последний раз злобно сверкнула чёрными молниями в мою сторону и тоже вышла. Мальчик окинул меня удивлённым взглядом, но почти сразу стал безразличным, садясь обратно за стол. Я только сейчас заметила в помещении женщину средних лет, которая всё это время стояла молча.
Меня зовут Ясра, садитесь, пожалуйста.
Я села на ближайший стул, и она поставила передо мной тарелку и приборы.
Чай или кофе?
Если можно, и то, и другое.
Как скажете.
Глава 8. Индивидуальность
Давно уже две жизни я живу,
Одной внутри себя, другойнаружно; Какую я реальной назову? Не знаю, мне, порой, в обеих чуждо.
Игорь Губерман
Амина, что ты здесь делаешь?
Я приехала к себе домой. Если ты забыл, то это и мой дом тоже.
Прости, но сейчас не время для неожиданных визитов. Я и раньше просил тебя предупреждать о своих внезапных наездах домой.
Я буду приезжать тогда, когда захочу! Амина всегда выходила из себя, когда ей указывали, что делать.
Амина, что случилось? Почему Тони не с тобой?
Да брось! Тони в Нью-Йорке. И все знают, что он мне изменяет, но я как истинная восточная женщина должна молча терпеть и не возникать, а я так больше не могу!
У тебя есть доказательства его измены?
Он трахал свою подружку по колледжу на столе в нашей кухне, где я их и застала! А он только развёл руками, мол, встретились случайно на улице, она приехала на пару дней, и он сам не знает, как так вышло, что его член оказался у неё между ног!
Ну, может быть, он даже не врёт. В мужском члене правды нет. И что ты собираешься теперь делать?
Чтобы ты знал, это конец, я разрываю помолвку и никогда не выйду замуж за этого мудака. Это была воля отца, но ясно же, что у нас ничего не получается!
А потом, Амина?
Я хочу забрать свою долю наследства и открыть собственную галерею в Нью-Йорке.
Будешь выставлять свои работы?
Нет, конечно. Я не настолько глупа. Я найду других талантов, благо, их полно.
И спустишь всё своё наследство за полгода.
Не спущу!
Ещё как спустишь, Амина, и будешь вынуждена искать мужика, теперь уже из острой необходимости на что-то жить. Ты не хочешь доучиться?
Хочу, но сейчас каникулы. Так ты дашь мне моё наследство?
Галерея моментально съест все инвестиции. Ты только будешь успевать подписывать долговые бумаги. Найди выгодный вариант вложения средств. А лучше, возьми небольшой кредит под стартап и научись самостоятельно управлять вложениями. Я, как никто другой, хочу, чтобы ты была самостоятельной женщиной, которая ни в чём не нуждается. Мне уже надоело быть для вас всех нянькой, но денег я тебе не дам.
Амина замолчала, видя моё неподдельное раздражение.
А теперь ты мне скажешь, что это за рыжая девка?
Она видела, как стреляли в Гассана, и зажимала его раны, когда он умирал.
А зачем она здесь?
Она свидетельница и мишень 1.
Когда ты стал переживать за мелких свидетелей?
Многие умирали за нашу семью. Ты никогда не задумывалась, сколько крови и разрушения приносит наша власть?
Это побочный эффект. Тахир, ты устал, выгорел или просто стареешь, раз задаёшься подобными вопросами. Может быть, ещё хочешь всё бросить и уехать в деревню плодить детишек с этой рыжей, растить капусту и кабачки?
Может быть
Похоже, это тебе надо решить, что делать дальше, братишка, фыркнула Амина.
Она встала и вышла, высоко вскинув голову, а я остался наедине с мыслями.
Молодость безкомпромиссная. В молодости все действия кажутся правильным. Человек только вылетел из родительского гнезда и начал принимать самостоятельные решения. И человек не сомневается, что самые верные решения, потому что они его собственные. Амина как раз в таком возрасте. Она знает, что правильно и не сомневается. А я в той поре, когда приходит переосмысление, когда опыт подсказывает, что есть много вариантов развития событий, и далеко не каждое решение правильное. Сейчас эти сомнения крайне не своевременные. Я остался один на один с ответственностью.
Характер человекаэто его резерв и потенциал. Проявить характер иногда просто необходимо, чтобы вернуть свою жизнь себе.
Мы все похожи между собой. Я на Гаса, он на меня, Амина на нас, и даже Ханинаше отражение. Мы все похожи на наших родителей, нравится нам это или нет. Но в нас также есть то, что отличает нас от них, и это не нравится уже нашим родителям. Отец всегда старался подавлять всё, что расходится с ним, потому что он не знал, как с этим быть, не мог контролировать. Но ведь именно в различии скрывается наша индивидуальность. Она позволяет нам приносить в эту жизнь что-то неповторимое и личное. Гас всегда хотел простой жизни, хотел пойти в армию, служить. Наш бизнес всегда был ему чуждым, ему не нужно было ни финансовое образование, ни наследство.
В армию отец его не пустил принципиально. Негоже Меро надевать погоны даже и временно. Но на год всё же позволил Гасу уехать для спецподготовки в каких-то горах. Поначалу Гас вернулся весёлым и даже с желанием жить дальше, но быстро угас, снова погрузившись в семейные дела.
Больше всех в нашей семье обладал индивидуальностью именно Гас, поэтому отец был так жесток к немуранил его обидными словами и физическими наказаниями, тогда Гас закрылся, стал жить по отцовским правилам, не своей жизнью, скрывая индивидуальность под слоем послушания, боясь осуждения, критики и наказания.