И глаза её оленьи, испуганные до ужаса. Такого страха он с детства не видел. Так смотрела и мать, когда старик раскрошил ей ногу. Таир в тот момент понял, что даже если придётся взять из бардачка ствол и перестрелять всю эту позорную, алчную семейку, он это сделает. Триггер догнал так метко и быстро, что не успел опомниться, как оказался в доме деда с бабкой. Последние, в отличие от отца девчонки, казались более адекватными. По крайней мере, желания отдать ребёнка педофилу у них не было. Уже хорошо.
Разговор был малоприятным, уж очень ублюдочному педофилу хотелось заполучить себе в постель малолетку, а Таиру вскрыть ему глотку и утопить в его крови некоторых членов семейки. Держался. Потому как хорошо знал порядки местных. Если папаша заерепенится и не захочет даже денег, тогда девчонку никто не спасёт. Здесь женщины вообще не имеют права голоса. Ни в раннем возрасте, ни даже после совершеннолетия. Сначала за неё всё решает отец, затеммуж. Есть на планете места, где жизнь остановилась и застряла ещё в Средневековье. Это место одно из них.
Но и участвовать во всём этом дерьме приятного было мало. Таир достал из кармана мобильный, набил на дисплее довольно приличную сумму для местных богачей. Не особо крупную для него, но, может, он так расплатится за какой-нибудь из своих грехов.
Папаша девочки, хотя, вернее бы сказать, сутенёр, открыл рот и улыбнулся гнилыми зубами.
Это хорошая сумма, но моя дочь совсем юна и
А вот так? добавил ещё один ноль, и больше никто с педофилом не церемонился. Отец девочки сразу же согласился, дав понять, что решение принято.
Честно говоря, Таир думал, будет сложнее. На самом деле всё выглядело, как обычные торги. Аукцион. Кто больше даст.
Добавив папаше «на расходы», поставил ещё пару условий: во-первых, девочка должна дождаться восемнадцати лет. Во-вторых, жить она будет у деда с бабкой. И тут особых прений не возникло.
Как старший на этом собрании, я подтверждаю, что всё слышал и договор между вами скрепляю своим согласием, заявил дед, явно расслабившись.
Таир был рад такому исходу. Пока был рад. Но знал, что теперь несёт ответственность за девочку. Хоть ему она и не нужна. Ну да ладно, с этим разберётся попозже. Через несколько лет. Главное сейчасвернуться в Россию. Кто бы мог подумать, что он так сильно будет скучать по чужой земле.
Я хочу твои часы, старик кивнул на золотой аксессуар, едва не роняя слюни. Мелочный ублюдок.
Часы, конечно, было жалко. Их подарил друг из его мира. Того мира, где есть цивилизация и человеческие отношения. Там отец не ломает ноги своей дочери за то, что вышла замуж без его на то позволения. Там не отдают четырнадцатилетних девочек замуж за педофилов. За это вообще сажают в нормальном обществе. Только не здесь. И от мысли, что дорогую (даже не в плане денег) вещь придётся оставить здесь, хотелось выблевать. Но обещание, данное матери, конечно, дороже.
Сняв часы, швырнул их в руки деда.
Давай подвеску.
Зажав в кулаке драгоценную цепочку с кулоном, вышел со двора, нажал на кнопку на пульте сигнализации. Вокруг кружили обалдевшие пацаны, тыкая пальцами и радостно обсуждая приезд «бандита». Видать, дед уже пустил слушок по селу.
Бросив последний взгляд на домишко через дорогу, сел в салон и рванул с места, оставляя позади облако пыли. Наконец-то он едет домой.
***
Я украдкой посматриваю в окно, силясь увидеть его. Хотя бы краешком глаза посмотреть на его большую чёрную машину, что стойко ассоциируется у меня с жеребцом. Хочу снова поймать на себе взгляд тех чудных глаз, только мой суженый снова уехал, и теперь я не знаю, когда увижу его снова. Тоскливо и хочется плакать. Мне вообще в последнее время постоянно хочется плакать. Такая невыносимая мука эта любовь
Бабушка ругается на меня, оттаскивает от окна и угрожающе замахивается тряпкой. Я не убегаю и не закрываюсь руками, потому что знаю, не ударит. Они с дедушкой вообще очень добрые и хорошие. Наверное, моя мать тоже была такой, пока не попала в руки Акраму. Если бы меня выдали замуж за того отвратительного Асафа, я бы тоже, наверное, обозлилась на весь мир.
Сейчас же я просто растеряна. Всё произошло слишком быстро. Так быстро, что я не успела ничего понять. Вот меня выдают за старика, вот я убегаю. Вот меня снова тащат замуж за старую, омерзительную жабу, а вот вдруг является избавитель и спасает, вырвав из жадных рук отца. И вот я уже обручена с моим Ангелом с разноцветными глазами. Только когда схлынула радость от известия о помолвке с красивым городским, нахлынула вдруг печаль. Почему? Я не знала. Казалось, что меня обманули, пошутили, но ведь отец отказался от брака с жабой. А он не привык упускать прибыль. Значит, всё-таки договорился с Ангелом.
Ну что ты маешься? Вечер уже, закрой это окно и больше не смотри в него, как побитая собака. Стыдно. Ты сегодня избежала самого страшного, так радуйся.
Он уехал? спрашиваю тихонько, а бабушка всплёскивает руками и укоризненно качает головой.
Давно уже уехал, днём ещё. А тебе чего? Неужели бежать за ним хочешь?
Честно? Я хотела. Я была согласна лететь за ним на крыльях, бежать или ползти на четвереньках до самого города. Я на всё была согласна, лишь бы с ним.
Но он ведь вернётся? спрашиваю с надеждой и слышу недовольное цоканье позадидедушке не нравятся мои вопросы. Девушка вообще не должна их задавать. Это стыдно. Но я уже видела своего жениха, нам объявили о помолвке, так почему бы не узнать больше?
Конечно, вернётся. Разве столько золота за воздух дают? смеётся бабушка и тут же осекается, когда дедушка с намёком прокашливается.
Сколько? вырывается у меня.
Вааай, совсем ты невоспитанная! разводит руками бабушка. Разве можно такое спрашивать?
А почему нельзя? Разве я не имею права знать, за сколько меня продали? Вернее, мне было это неинтересно, когда речь шла о Жабе. Но я хотела бы знать, сколько золота за меня дал мой Ангел.
Назира, иди кур покорми! властно оборвал причитания бабушки дед и встал, приближаясь к нам.
Я сейчас покормлю, сидите, вскочила я, но бабушка надавила мне на плечо, принуждая снова сесть на скрипучую табуретку.
Дедушка присел на лавку, закурил свою трубку и, пронзительно посмотрев мне в глаза, принялся задавать вопросы, от которых я то краснела, то бледнела. Было неудобно говорить о таком с мужчиной, пусть и с дедушкой.
Ты виделась с этим человеком раньше?
Ужаснувшись от мысли, что он подумает обо мне, я соврала:
Нет.
Он подходил к тебе, говорил с тобой?
Нет.
Что-то обещал, может? В обмен на что-то? Трогал тебя, касался руками?
Нет-нет, дедушка Басим! Никогда! замотала головой я и на этот раз действительно сказала правду.
Значит, видел тебя, когда шла по улице с открытым лицом! прогремел он, и я вжала голову в плечи. Так ходить нельзя! Грех! Особенно теперь, когда ты помолвлена.
Я склонила голову в знак смирения.
Я не буду больше.
Послушай меня, девочка. Ты теперь женщина. Раз помолвлена, значит, взрослая. Когда бы он ни решил тебя забрать, ты должна быть готова стать хорошей женой этому человеку. Детство закончилось. Теперь ты не можешь смотреть на других мужчин, не можешь ходить с непокрытой головой. Со двора никуда не выходи. Чтобы всегда у меня на виду была. Поняла? И ещё. На чердаке книги твоей матери Там их много. Возьми лестницу в сарае и достань. Будешь учиться. Читай, всё запоминай. А Назира научит тебя готовить блюда городских. Чтобы нам не было стыдно перед будущим зятем и тебе перед мужем. Ступай.
Слова дедушки заставили меня воспрянуть духом. Словно новую жизнь в меня вдохнули. Я с готовностью вскочила, поклонилась дедушке Басиму.
Я всё сделаю. Вы будете гордиться мной.
Иди уже. Потом расскажешь, что знаешь.
ГЛАВА 10
Здравствуй, Малика, Таир склонил голову, чтобы заглянуть смущённой красавице в глаза, но та опустила голову так низко, будто и правда боялась взглянуть на него. С одной стороны, конечно, приятно, что девушку воспитали для него в строгости и по их обычаям. Но её поведение сейчас напомнило ту проклятую деревню, а Таиру хотелось забыть о своём недавнем путешествии как можно скорее. Ты можешь посмотреть на меня, мы одни.
Вскинула на него озорной взгляд, улыбнулась. Таир сам не удержался, растянув губы. Она прелесть. Быть может, он когда-нибудь даже познает с ней любовь. Не такую, разумеется, как у отца с матерью, но уважение и привязанностьэто тоже в какой-то мере любовь.
Здравствуй. Я рада тебя видеть, она действительно была рада. Трудно не заметить.
Садись, похлопал рукой по дивану рядом, зацепив взглядом ту самую подвеску. Жаль, мать так её и не поносила, решила отдать невестке. Что тебе заказать?
Я не голодна, спасибо, присела рядом, одёрнув и без того длинную юбку. Было в ней что-то возбуждающее. Наверное, та самая загадка, которую прячут под одеждой все скромные девушки. На полуголых он уже насмотрелся вдоволь, надоело.
В принципе, всех мужчин привлекает чистота и свежесть. Осознание, что ты единственный и будешь единственным.
Мороженое, кофе?
Чай, если можно.
Скинув заказ администратору, убрал телефон подальше. Таир редко находил время на встречи с родными, в том числе и с невестой. По приезду захотелось наверстать.
Как дела у тебя? Как учёба?
Девчонка воспрянула, тут же принялась рассказывать о новой преподавательнице, которая, несомненно, разглядела в ней талант. Трещала без умолку, и Таир особо не вслушивался, просто расслаблялся, позволяя девичьему приятному голоску ласкать напряжённые нервы.
Ты умница, похвалил её за какое-то достижение, хотя, конечно, оба понимали, что после свадьбы она не будет работать, и профессия ей не пригодится. Но и необразованную брать не хотелось. Таир был воспитан в России с минимумом традиций родины отца и матери. Он с пелёнок был приучен уважать женщин, будь то мать или нянька, невеста или жена. Неважно. Все женщины достойны лучшего. Таковыми являются убеждения Таира Абаева, и этого у него не отнять.
Законы, где жизнь женщины стоит дешевле овцы, не его законы. Таир был благодарен родителям, за то, что вырос в нормальном обществе, подальше от больных фанатиков, чьи мысли построены лишь на том, чтобы превратить жизнь тех, кто её даёт, в ад.
Спасибо, снова смутилась, когда взял её руку в свою ладонь. И за подвеску тоже. Твоя мама рассказала, что ты ездил на родину за ней.
Да. Ездил, почему-то вспомнил ту мелкую девчушку, женихом которой теперь является. Идиотизм. Скорее бы она выросла, чтобы он снял с себя все договорённости и обязанности. Раньше нельзя, иначе её снова продадут.
Хорошо там? Мои родители уехали, когда я ещё была маленькой, ничего не помню о родных краях.
Ты не много потеряла. А скорее, даже обрела. Поверь, тебе бы там не понравилось.
Малика была воспитанной по традициям, однако родители никогда не её не били, не истязали и уж точно не стали бы выдавать замуж в четырнадцать за старого педофила. Сейчас ей девятнадцать, и Таир был рад, что девочку не постигла судьба многих её сверстниц. Будь она там, в том средневековье, уже рожала бы пятого ребёнка от какого-нибудь деревенского придурка с гнилыми зубами и не менее гнилыми мозгами. Вечно избитая, замученная тяжёлым трудом, едва ли она сейчас была бы первой красоткой своего института.
Говорят, там плохо относятся к женщинам. Мою маму выдали за папу против воли, она даже не видела его до свадьбы. Хорошо, что он оказался очень хорошим человеком и они смогли полюбить друг друга. В наших краях даже практикуетсяона замялась, стесняясь озвучить мысль, но через секунду всё же продолжила: Женское обрезание. Я бы не хотела такое пережить.
Таира внутренне передёрнуло. Вот уж дикость.
Да, это действительно везение, что они уехали.
Мне и правда повезло, ответила многозначительно, награждая его влюблённым взглядом. Но бабушка не разговаривает с матерью с тех самых пор. Мама не дала меня обрезать и увезла так, а бабушка заявила, что я грязная и никто теперь меня не возьмёт замуж, Малика рассказывала это с усмешкой, явно не воспринимая всерьёз. А Таир вдруг подумал, что фанатики могли обрезать и Самину, маленькую, несчастную девчонку. Надо бы выяснить этот момент, хотя если подобное произошло, он уже ничем не поможет искалеченному ребёнку.
О процедуре женского обрезания он мало слышал, вроде как в их краях оно уже давно не практиковалось. Иногда Таир брал на работу женщин, сбежавших из ада. И как-то даже увидел результат обрезания в своей постели, с тех пор с землячками не спал. Было жутко это видеть, а о каком-либо сексуальном возбуждении речи вообще не шло.
Кто это делал и зачемнепонятно. Никто из фанатиков и экстремистов не может объяснить свои зверства, чтобы это было можно поставить хоть на самую нижнюю ступень логики. Это невозможно понять цивилизованному человеку. Ни одна религия не оправдывает женское обрезание, хотя делали его в разных уголках мира. В некоторые пришла цивилизация и появились запреты, другие же остались там, в прошлом, продолжая калечить женщин, от которых потом хотят получать детей.
Именно калечить, по-другому зверскую процедуру не назвать. Если мужчинам делают обрезание из гигиенических, медицинских или религиозных соображений, то в случае с женщинами кажется, что их просто целенаправленно лишают органов, которые отвечают за женственность и сексуальное желание. Сделать из неё рабыню, без удовольствий, охоты к жизни. Соответственно, такая не воспротивится и всё снесёт.
Давай не будем об этом, провёл ладонью по лицу, чувствуя, как закипает в венах кровь. Зря он туда поехал. Всё это пробудило давно уснувшую ненависть и желание сжечь под корень все те аулы вместе с их чокнутыми обитателями, предварительно забрав оттуда детей в нормальный мир.
Прости, я не знала, что эта тема для тебя слишком болезненнаМалика испугалась его выражения лица, даже отпрянула.
Наверное, слишком он всё-таки загнался. Пора возвращаться в реальность. Он не может всем помочь, да и, честно говоря, не стал бы, даже если бы был способен. Он не спаситель и не герой. Хотя та малышка, скорее всего, считает по-другому.
ГЛАВА 11
Место у окна, выходящего на дорогу и соседские ворота, стало моим любимым. Здесь я читала книги, выводила слова в тетради, ела или просто мечтала, уперевшись локтями в подоконник и глядя вдаль, туда, где начиналась лента старого, разбитого асфальтаединственной дороги, ведущей в деревню. Только по ней он мог приехать.
Я ждала. Ждала каждый день. Каждую минуту. Но он не появлялся, не навещал, не справлялся о моих делах. Бабушка видела, как я маюсь, но лишь молча качала головой, сокрушаясь. Наверное, мои ожидания выглядели неприлично, так не подобает незамужней девушке, но по-другому не получалось. Ангел с разноцветными глазами навсегда поселился в моём сердце и уходить оттуда не собирался.
Однажды я осмелилась спросить о нём у бабушки Назиры, пока деда не было дома. Она зацокала языком, в который раз возвела руки к небу.
Ну что за девочка? Почему ты не можешь смиренно ждать своего будущего мужа, не задавая этих глупых вопросов? Что тебе нужно знать? в итоге она сдалась, и я, воспользовавшись моментом, засыпала её кучей вопросов.
Так я узнала, что моего Ангела зовут Таиром, безумно красивое имя. Как и он сам. Узнала, что глаза ему, такие необычные, достались от матери. И что мать его убежала из дома, точно как я. Только сбежала с мужчиной, вопреки воле отца и за это была им изгнана из дома и деревни. Судя по страшной истории, которую мне поведала бабушка Назира, наш сосед такой же тиран, как мой отец. Акрам, к слову, больше не появлялся, лишь иногда присылал Фарида, чтобы тот справился о моём поведении.
Я радовалась, что сбежала из дома, это была одна из самых крупных побед в моей жизни. Я смогла дать отпор отцу, пойти против, встать поперёк его слова и в итоге добилась отмены свадьбы со старой Жабой. Правда, радовалась я рано.
Я о Жабе с удовольствием позабыла, а вот он обо мненет. Спустя несколько недель, чудовище вернулось, чтобы отомстить за отказ.