Вера поднялась на ноги.
Тогда, в другой жизни, шрама еще не было
Они ждали, надеялись, что Тарас придет.
И всё же встреча вышла неожиданной.
Бьющей наотмашь. Сносящей с ног.
Лишающей воли.
На мгновение окружающий мир для Веры перестал существовать. Закристаллизовался. Она смотрела на Тараса и всё ещё не верила.
Мужчина прошел вглубь комнаты, немного хмурясь.
Раиса всхлипнула и зажала рот рукой. Её тетушка, слез которой Вера ни разу не видела.
Вера, не помня себя и наотрез отказываясь замечать потяжелевшую атмосферу в комнате, двинулась к Тарасу.
Он здесь
В её доме.
Ты живой
Рука у девушки невольно дернулась. Вера хотела нет, жаждала! дотронуться до щеки Тараса, тактильно принять, что он реален. Что это не расшатавшееся вконец больное воображение. Что она не принимает желаемое за действительное.
Между ними оставалось больше метра.
И невидимая стена, которую мгновенно возвел Тарас, также слегка вскидывая руку кверху и тем самым останавливая Веру.
Ты в порядке?
Вера сотню раз представляла, что было бы, не случись трагедии. Как бы произошла их встреча. Что бы они сказали друг другу Как посмотрели бы
Каждый раз картинки возникали разные.
Но обязательно со слезами счастья на щеках.
В действительности всё оказалось иначе.
Абсолютно.
Ни теплоты. Ни радушия. Даже узнавания с его стороны не было.
Любопытства или чего-то ещё.
Равнодушное спокойствие и собранность вот что исходило от Тараса.
Вера выпрямила спину, словно к позвоночнику привязали длинную палку и, собрав в кулак последние силы, ответила как можно спокойнее:
Да.
Глава 5
Они прошли на кухню.
Раису Тарас тоже не обнял, хотя та и порывалась броситься ему на шею.
Лишнее, Раиса. Давайте по существу.
Тетушка посмотрела на застывшую каменным изваянием Веру и пожала плечами.
Нам бы тоже хотелось по существу, Тарас. Только мы ни черта не понимаем и не знаем, сразу же начала Раиса, как только они расположились. Вера села за стол, Тарас встал у кухонного гарнитура, уперевшись спиной в столешницу.
Вера больше не рассматривала мужчину.
Не могла.
На сегодня, пожалуй, хватит.
Достаточно того, что он жив.
Что он вернулся.
Ей надо с этой мыслью, как говорят в народе, переспать.
Если, конечно, она уснет.
Почему-то возникло ощущение, что сегодня как раз Вера и уснет.
Что с заводом?
Да то же самое!
До Веры доносились отголоски разговора тети и Тараса. Самой принимать участие в нем не хотелось.
Пусть
Пока пусть будет так.
Давно у вас бойцы «гостят»?
Несколько дней.
Хотя да, я слышал.
Тарас! И не пришел? Не позвонил?! возмущению Раисы не было предела.
Оно привлекло внимание Веры и заставило оторваться от изучения мраморных разводов на столешнице.
А надо было? холодный голос окатил Раису, ставя женщину на место. Если бы с ними не общался Тарас их Тарас! Вера готова была поклясться, что в голосе мужчины слышалось презрение.
Которое задело краем и её
В груди разгорался пожар, и Вера намеренно его не тушила.
Ни к чему.
Раньше она за собой не замечала склонности к мазохизму, а сейчас едва ли не наслаждалась болью, что скручивала её всё сильнее.
Ничего ничего всё заслуженно.
Ээээ Раиса тоже поубавила пыл, потому что не обратить внимание на сдержанное поведение Тараса было невозможно. Женщина снова посмотрела на Веру, та лишь покачала головой. Ок. Я тебя услышала, молодой человек. Выпить не хочешь? Может, немного подобреешь и сбавишь пыл.
Раиса, которая до этого стояла у стола, прошла к витражному шкафу, где хранился алкоголь. Женщина открыла одновременно обе двери, постояла секунд десять, смотря на бутылки, и с громким ударом затворила дверцы, отчего стекла в них предупреждающе задребезжали.
Ни черта я не понимаю. Мы тебе позвонили, ты приехал, но, честное слово, ведешь себя, как неродной! Веру осадил. Меня осадил! Какого черта, Тарас?
Мне уехать?
Вера сама ничего не понимала. Но, кажется, пришло время вмешаться.
Тетя, пожалуйста, оставь нас наедине.
Охренеть Меня теперь ещё и спроваживают.
Раиса снова подошла к столу, уперлась руками в мраморную поверхность и чуть тише сказала:
Ты уверена?
Вера подняла голову, и взгляды двух женщин встретились.
Абсолютно.
Тетушка не спешила отвечать. Она всматривалась в лицо племянницы, точно пыталась в нем что-то рассмотреть очень важное. Но Вера уже пришла в себя и знала, что на её лице больше не отражается ни одна эмоция. За последние годы, даже месяцы, она много чему научилась, спасибо учителям, у неё они попались опытные. Прожжённые.
Ладно, детка. Тогда я к себе. Наверх.
Раиса оттолкнулась ладонями от стола и обернулась к Тарасу, молча наблюдавшему за ними.
Спасибо, что приехал.
Тот едва заметно кивнул.
Вера понятие не имела, о чем она будет разговаривать с Сабуровым. Она заставила себя мысленно назвать мужчину по фамилии.
То, что он больше не их Тарас, не вызывало никакого сомнения.
Я тоже хочу, слова с трудом складывались в осмысленную речь и срывались с её губ, тебя поблагодарить. Мы оказались в непростой ситуации, из которой не видим выхода.
Прежде чем ответить, мужчина выждал паузу, за время которой волнение горячей волной прошлось по позвоночнику Веры.
А ещё появилось четкое ощущение, что она разговаривает с незнакомцем.
Или призраком
Ты правильно сделала, что позвонила, Тарас не смягчил тона. Видимо, и не собирался.
Я только сегодня узнала, что ты она хотела сказать «жив», но вспомнила, что уже пыталась это сделать десятью минутами раньше, и ничего хорошего из затеи не вышло. Повторяться не имело смысла. Приехал в Россию.
У меня тут дела. Вера, давай так. Я вижу, что разговор у нас идет тяжело, да и время поджимает, Тарас посмотрел на часы. Вера сделала акцент на дорогой широкий кожаный ремень черного цвета. Он идеально смотрелся на загорелой бронзовой коже Тараса. Ты должна понимать, что я в дом вошел не просто так. И сейчас сюда приедут ещё люди.
Вера не видела, как побледнела, просто почувствовала, как ударило в виски. Захотелось с силой их сжать.
Понимаю. Люди Сивакова. Или Богдан Владимирович собственной персоной?
Сиваков. Только с ним я буду вести переговоры.
Вера окончательно перестала что-либо понимать.
То, как произнес последнюю фразу Тарас, сказало о многом. С такой фундаментальность и между тем простотой, без намёка на понты, уверенностью мог говорить человек, который твердо стоял на ногах и не сомневался в своих возможностях.
Вера снова посмотрела на мужчину.
Эти очки Они ему не шли. Или они у неё никак не ассоциировались с Тарасом? Скорее всего, второе.
А вот шрамы
Лучше о них не думать. Вернее, о том, когда он их получил.
Он мне несколько раз звонил, Вера, не выдержав, отвела взгляд. Смотреть на Сабурова оказалось невыносимо больно. Она ничего не могла с собой поделать. Чуть позже научится контролировать эмоции внутри, сейчас же радовалась, что не растеклась лужицей, не слетела в истерику, а собралась и продолжила разговор.
Предлагал встречу?
Нет.
Понятно.
Интересно, что?
У Веры всё отчетливее возникало ощущение, будто Тарас куда осведомленнее об их истинном положении, чем пытается показать.
Или не пытается? А просто она так решила, и остальное лишь её домыслы и не более.
Вам, наверное, потребуется место для переговоров. Кабинет отца подойдет?
Странно, но стоило ей заговорить про кабинет, как лицо Тараса изменилось. Наконец, на нем проступила эмоция, которую она прочитать не пожелала.
Угол рта мужчины искривился.
Будет неплохо.
Хорошо. А мне что делать? Ждать, когда вы закончите?
Вера хотела нет, жаждала большей определенности.
Они столько дней прожили под гнетом, под давлением, отрезанными от мира. Вера устала мучиться от непонимания происходящего. Ни на один вопрос ей никто не отвечал. Даже тот же Сиваков отмалчивался. В последний их разговор Вера сорвалась и высказала ему всё, что накопилось в душе. И про то, что он был другом её отца, и про то, что она сидела у Сивакова на коленях, когда была малышкой.
Мужчина молча выслушал её, пожелал спокойной ночи он звонил всегда в одно и тоже время, в двадцать два часа и сбросил вызов.
Прежде чем ответить на её последние вопросы, Тарас снова сделал паузу, которая очень сильно не понравилась Вере.
А ещё ей не понравился его взгляд.
Очки искажали восприятие, но что-то в них промелькнуло темное. Тягучее. Опасное.
Наверху тебя ждет спящая дочь. Иди к ней.
Вера готовилась услышать всё что угодно, но не эти слова.
Даже отдаленно имеющие отношение к ним.
Земля ушла из-под ног Веры. Хорошо, что девушка сидела, иначе точно упала бы.
Если Вера думала, что всё, лимит её удивления, шока, эмоциональных всплесков на сегодня закончился, она сильно заблуждалась.
Всё только начиналось.
Теперь с Сабуровым.
Вера смотрела на мужчину и не видела его.
Ты знал? надсадно выдохнула она. Дыхание обожгло горло.
О Кате? Сабуров продолжил говорить всё тем же холодным и равнодушным тоном, все сильнее вызывая желание схватить стоящую рядом сахарницу и запустить ее. Куда уже другой вопрос. Или прямо в него, или хотя бы в пол.
Чтобы та разбилась на сотни мелких частиц.
Как и сердце Веры.
Да, о дочке.
Конечно, знал.
Вот как, Вера невольно сжала губы. Но не от злости. Не от раздражения.
От бессилия, что било наотмашь.
Девушка облизнула пересохшие губы, которые требовали уже профессионального увлажнения, и неспешно поднялась.
Главное сохранить лицо.
Как же правы те люди, которые говорят, что в общении с другими умение контролировать себя, свои эмоции, то, что говоришь едва ли не самое главное.
Вера встала из-за стола.
Кабинет ты знаешь где, Тарас. Извини, провожать не буду. Ты прав. Мне лучше подняться к Кате. Проверить, как она спит.
Больше не смотря на мужчину, Вера развернулась и направилась к выходу.
А зря.
Ей стоило увидеть взгляд, которым проводил ее мужчина.
Глава 6
В половине восьмого Вера спустилась вниз.
В доме снова стояла тишина.
Ночью, оставшись одна, девушка дала волю слезам. Вера и теперь ожидала истерику. Ничего подобного не произошло плакала она ночью. Лежала рядом с мирно спящей дочкой и смотрела в потолок.
Вера не помнила, как уснула. Проснулась утром с непонятным ощущением яркой потери.
Так и было так и было, только она пережила потерю заново.
А потом пришло воспоминание.
Тарас
Она видела его. Он живой Живой
Радость длилась недолго. Потому что накатили другие воспоминания.
Катюшка проснулась раньше и унеслась уже завтракать. Вера долго стояла в ванной перед зеркалом и приводила лицо в порядок.
Хватит. Поплакала, показала слабость, надо двигаться дальше. Сегодняшний день принесет новые хлопоты и заботы. Она должна узнать, чем закончилась вчерашняя встреча Тараса и Сивакова. Конечно, девушка думала, что всё разрешится ночью. Слышала приезжающие и уезжающие машины, но вставать не стала.
Смысл?
Её отодвинули на второй план.
Она не обижалась. Когда-то Вера уже пыталась поговорить с Сиваковым, но тот выбрал другой способ давления. А на разговор с Тарасом согласился сразу.
Ей очень не хватало Вениамина Альбертовича. Его напутственных слов, добрых замечаний.
Первое, что увидела Вера, спустившись в холл, «смену караула».
Исчезли мужчины в черных камуфляжах и балаклавах, вместо них внизу находились двое мужчин в строгих темно-синих костюмах, белых рубашках и галстуках. Новые гости не были раскаченными, скорее, крепкими, широкоплечими.
Они сразу повернулись к Вере.
Та остановилась у основания лестницы.
Добрый день.
Доброе утро, Вера Аркадьевна.
И насчет её имени уже просветили.
Вера снова немного разволновалась. С недавних пор она перестала чувствовать себя в этом доме хозяйкой.
Новая охрана, а иначе мужчин воспринимать Вера не могла, лишь выжидающе смотрела на неё.
Чтобы немного скрыть неловкость, девушка подняла руку и дотронулась до шеи.
А где Тарас Витальевич?
Мужчины не представились. Тот, кто стоял ближе к окну, ответил:
Тарас Витальевич уехал. Когда вы спуститесь, просил передать, что вопрос частично улажен.
Частично это как? осторожно поинтересовалась она, хотя и подозревала, что охрана не в курсе переговоров.
На территории вашего дома остались только люди Тараса Витальевича.
Вера вскинула брови кверху. Одни церберы ушли, на их смену заступили другие.
И да Вера Аркадьевна, сотовая связь полностью восстановлена.
Хоть какая-то хорошая новость.
Девушка кивнула, сочла разговор законченным и прошла дальше на кухню.
Значит, уехал Не дождался её.
А надо было? Так он, кажется, вчера ответил на выпад Раисы. Кстати, тетушки нигде не было видно. Возможно, она спала, хотя Вера сомневалась.
На кухне Катя важно восседала на отодвинутом от стола стуле, дрыгала ногами и что-то напевала себе под нос, умудряясь есть мороженое. Вера мысленно застонала. Какое мороженое с утра?
Кухарка Антонина посмотрела на девушку, извиняясь, и смущенно пожала плечами. Катю баловали все. Ещё удивительно, что девочка не превратилась в непослушного, вечного требующего всего ребенка. Лишь иногда девочка пользовалась своим положением всеобщей любимицы и, конечно, не забывала делать умилительные мордашки и хлопать ресничками так очаровательно, что устоять было нереально.
Вера подошла к дочери и поцеловала её в темноволосый затылок.
Её малышка.
Только её.
Сердце снова застонало от боли. Никак не угомонится шальное. Если до вчерашнего дня оно болело по одной причине, с ночи по другой.
Иногда Вере уже начинало казаться, что боль срослась с ней, вцепилась стальными клещами, снова и снова оставляя на её теле и душе неизлечимые раны. Они немного затягивались, заживали, но вдруг что-то снова кидало Веру в черный омут.
Девушка улыбнулась уголками губ.
Ничего Все хорошо. Потихоньку всё налаживается. Вера не ждала чуда, хотя вчера в некотором смысле оно и произошло, ситуация с заводом быстро не выпрямится, но Вера собиралась приложить максимум усилий, чтобы нормализовался рабочий процесс.
Мама, будешь? Катя протянула Вере за спину недоеденный рожок.
А вот и буду. Тебе можно сладости с утра, а значит, и мне можно!
Вера подмигнула Антонине, и та заметно расслабилась. Женщина работала у них много лет. Ее дочь выросла и уехала жить поближе к морю. Звала матушку, но Антонина отказывалась и честно признавалась, что давно приросла душой к Барисовым, особенно к Кате, которая тоже в свою очередь могла дневать на кухне, смотря, как готовит Антонина. Даже порывалась помогать. Кухарка не противилась. Вера присутствовала однажды, когда они месили тесто для пирожков. Давненько девушка так не смеялась. Зато потом все вместе отмывали кухню.
С помощью заботливых рук Антонины перед Верой на столе материализовались кофе и сырники с малиновым джемом. Антонина сделала три шага от стола, остановилась и потом повернулась к Вере.
Вера, может, их, кивок на холл, покормить? Или хотя бы кофе предложить? Эти вроде бы хорошие.
Вера улыбнулась уже от души. Вот в этом вся Антонина. Всех бы ей накормить. А ещё по старинке женщина делит людей на хороших и плохих, для неё не существует полутонов.
Как хочешь. Предложи.
Вы не будете против?
Нет.
Вера приступила к завтраку, посматривая на часы. Несмотря на последние передряги, девушка завтракала каждый день. Причина очень простая Катя должна видеть маму сильной и здоровой. Дети в этом возрасте всегда фиксируют все косяки родителей. Катя так точно. Один раз мама вышла к завтраку неумытой всё, ребенок запомнил, и потом пришлось месяц её убеждать, что сначала чистят зубы и умываются, и лишь потом прибегают за сладким завтраком к тете Антонине.
Мам, вкусно?
Очень.
Мне тоже понррравилось.
Ну и славно. А ты Антонине об этом сказала?
Ага.
Звук входящего телефонного звонка настолько удивил Веру, что у неё выпала из пальцев десертная ложечка. За прошедшие дни девушка отвыкла от входящих звонков. Сейчас он воспринялся, как инородный звук, ворвавшийся в тихое и почти счастливое утро.