Спасибо, хватило и одного раза. Я повернулся к бармену и, перекрикивая шум и музыку, заказал содовую с лаймом.
Рад за тебя, сказал Малькольм. А то ты выглядел каким-то замученным. Я уж начал волноваться.
Я тоже, поддержал его Чарли.
Спасибо, проговорил я. Хотя не думаю, что эта работа окажется легче. Расспрашивали меня по полной.
Но ты же справился, и теперь ты Даниэль поднял брови. Погоди, а тебе можно рассказывать? Он повернулся к ребятам. Он мне почти ни слова не сказал. Сплошные тайны. Полная секретность.
Ну, конечно, не уровень Джеймса Бонда. Просто теперь я в составе частного медперсонала и работаю на весьма состоятельного парня.
«Если не вдаваться в подробности».
Я кашлянул, подумав о сумме жалованья, что озвучил мне Сезар Кастро, управляющий Маршей.
Весьма состоятельного парня, поддразнил Даниэль.
Звучит глупо, но больше ничего сказать не могу, пояснил я. Меня заставили подписать столько соглашений о неразглашении, до сих пор рука ноет. Я повернулся к Даниэлю. Но могу тебя обрадовать. Начиная с субботы я больше не буду занимать твой диван. Мне предоставят жилье.
Надеюсь, не чулан под лестницей, пошутил Даниэль.
Не совсем. Мне дали комнату в особняке.
Круто. Но ты хотя бы будешь в городе?
По ту сторону озера, в Белвью, проговорил я с улыбкой и отхлебнул содовой. Но смогу тусоваться здесь в выходные.
Чарли взглянул на меня поверх бутылки пива.
Рад слышать.
За тебя, провозгласил Даниэль, поднимая стакан. За Макса и его новую работу. Пусть ухаживает за Рокфеллером или за одним из людей Билла Гейтса. Он замер, потом схватил меня за руку. Боже, неужели? Это Билл Гейтс? Он ведь живет в Белвью. Это он?
Если это он, передай, что у меня на компе «Эксплорер» накрылся, пробормотал Малькольм, разглядывая бутылку пива. В очередной раз.
Это не Билл Гейтс.
«Но примерно такой же богатый».
Парни выпили за мою работу, а я улыбнулся им и отвернулся, разглядывая собравшихся. В основном мужчины, но есть и несколько женщин. Все о чем-то беседуют, а из динамиков звучат различные композиции в стиле девяностых.
Я чувствовал, как Чарли, сидящий по ту сторону от Даниэля, сверлит меня взглядом. Не могу сказать, что он выглядел непривлекательно. Светлые волосы, борода и бледная кожа. Казалось, все его чертыблизко посаженные глаза, маленький нос, миниатюрный рот расположились посреди лица. Но если бы я находился в поиске, мое внимание скорее привлек бы Малькольм. В костюме-тройке он походил на Майкла Б. Джордана.
Но я никого не искал.
«Может, и хотел бы, но не искал».
О, Шерил и Аднан, проговорил Даниэль, с энтузиазмом взмахивая рукой кому-то у двери. Он схватил Малькольма. Пойдем, ты должен с ними познакомиться. Они классные.
А нам что, ждать здесь? крикнул я ему вслед, но Даниэль, даже не обернувшись, лишь махнул рукой. Когда Чарли скользнул на свободное место рядом со мной, я понял, что все было подстроено.
Он наклонился ко мне, пока Крис Корнелл пел о падении и черных днях.
Итак, Макс.
Итак, Чарли, проговорил я, криво усмехаясь. Ты что-то задумал?
Вообще-то, да, согласился он. Ты засел у меня в мыслях. Накрепко.
Если бы это не звучало так похоже на чью-нибудь реплику, я бы повелся.
Реплика точно не моя. Он подтолкнул меня локтем. Да ладно. Ты разве не думал об этом? Мы с тобой. Общаемся. Наедине. Необязательно что-то серьезное. Вообще, у меня аллергия на серьезные отношения.
Я отхлебнул содовой.
Даниэль рассказал, в каком я положении?
Кое-что. Ты вырос здесь, но родители вышвырнули тебя. И теперь ты вернулся, чтобы попытаться заставить их прозреть. Обычная песня в нашей среде.
Это лишь часть, вздохнул я. Остальное породило во мне аллергию на нечестность. По отношению к себе. И к другим.
Кажется, меня вот-вот пошлют.
Я улыбнулся, чтобы прогнать саднящее чувство.
Ничего личного, но случайные связи не для меня. По крайней мере, не сейчас. Когда мне исполнилось семнадцать, я вступил на зыбкую почву, и я не «Не позволю, чтобы мне причинили боль». Не стану связываться с кем-либо, пока не пойму, что все по-настоящему.
Чарли шумно выдохнул.
Дани меня предупреждал.
О чем?
Я сказал, что хочу с тобой переспать. Он ответил, что могу попытаться, но я тебя недостоин.
Мои глаза вспыхнули.
Недостоин?
Чарли махнул рукой.
Поначалу я обиделся, но теперь понимаю. Он наклонил бутылку пива в мою сторону. В тебе что-то есть, Макс Кауфман. Ты словно не знаю. Слишком хорош, чтобы быть правдой. Так сказал Дани, не я. Но я тоже заметил.
Что весьма далеко от истины, пробормотал я, чувствуя, как в груди разливается тепло. Не хотелось признавать, но с тех пор, как меня выгнали из дома, мое сердце цеплялось за доброту. Изо всех сил.
Чарли пожал плечами.
Ты умный. Точнее, мудрый. Когда мы были здесь в последний раз, я слышал, что ты советовал Малу по поводу брата. Ты сталкивался с подобной дрянью и знаешь, о чем говоришь.
Я поерзал на стуле.
Если я и посоветовал нечто дельное, то лишь потому, что несколько лет назад коснулся самого дна и кое-что понимаю.
Верно. Понимаешь. А на мой скромный, поверхностный взгляд, тыгорячий парень. И сейчас меня волнует именно это, он тяжело вздохнул и рассмеялся. Видишь? Дани оказался прав. Я недостоин.
Это просто смешно.
Чарли пожал плечами.
Ты все держишь под контролем. Это не плохо, просто встречается довольно редко.
Ничего я не контролировал. Наверное, со стороны так казалось, потому что я уделял все внимание работе и не подвергал себя риску ни в больнице, ни за ее пределами. Но у подобного поведения имелись недостатки. Я не мог радоваться жизни, не прокручивая в голове все произошедшее. И время, проведенное на улицах, напоминало о себе в самый неподходящий момент.
Я пообещал себе, что в следующий раз мужчина прикоснется ко мне лишь тогда, когда захочет дать столько же, сколько и взять. Он посмотрит на меня с нескрываемым вожделением. И увидит настоящего меня
Даниэль преувеличивает, бросил я. И сильно. Ничего я не контролирую. И мудрости мне, определенно, не хватает. Во всяком случае, я ее не ощущаю. Я лишь чувствую
«Одиночество», закралась в голову мысль, и я вышвырнул ее обратно.
Собранность, сказал я. Я просто собранный.
Чарли ухмыльнулся.
Ты ведь знаешь, чего хочешь, верно? И не готов уступить. Он чокнулся бутылкой с моим стаканом. Так что, друг мой, у тебя все под контролем.
На это возразить было нечего. Вернулись остальные. Даниэль бросил на нас вопросительный взгляд. Чарли опустил вниз большой палец. Но, проведя еще час в баре, он уехал домой с парнем, которого встретил на вечеринке неделю назад. Даниэль с друзьями рванули в ночной клуб.
Мы с «мудростью» в одиночестве направились домой.
* * *
В пятницу днем я запихнул свои скудные пожитки в спортивную сумку и чемодан на колесиках. Сезар Кастро обещал, что комната в огромном доме для меня будет готова уже завтра.
Даниэль работал допоздна, но когда он вернется, мы устроим прощальный ужин с пиццей. А пока я решил заглянуть в местный колледж, чтобы еще раз обсудить с Дианой возможное наставничество. Теперь, когда я ушел из отделения «Скорой помощи» и не находился постоянно на грани нервного срыва, я чувствовал, что смогу кому-нибудь помочь.
В колледже, в основном, находилась та же группа. Некоторых я узнал с прошлого раза. Кто-то не пришел. Встречались и новички.
А сзади сидел модный Унабомбер.
«Черт»
Я увидел, как он вновь ссутулился на стуле, вытянув ноги и скрестив руки на груди, и сердце мое неожиданно пропустило удар. Сегодня он надел очередную дорогущую толстовку с капюшоном, джинсы и черные ботинки. И даже темные очки на глазах не могли скрыть, как он чертовски красив. Я с жадностью рассматривал точеную челюсть и этот рот Боже. Даниэль восхищался полными губами Тома Харди. Модный Унабомбер ни в чем не уступал тому же Тому.
Парень поймал мой взгляд и склонил голову набок, как бы спрашивая: «И какого черта тебе от меня надо?»
Я кашлянул и отвернулся. На трибуну поднялась Диана, пытаясь призвать собравшихся к порядку. После встала женщина, чтобы поделиться своей историей, за неймужчина постарше. Я изо всех сил пытался внимательно слушать, но чувствовал, что меня будто силой гравитации притягивает к сидящему позади парню.
«Возьми себя в руки. Ты же заделался монахом, а он всем своим видом сообщает: «отвали».
Но он вернулся. Я думал, что никогда его больше не увижу. И вот он здесь, чтобы сделать еще попытку.
«Молодец, парень».
Диана обратилась к собравшимся.
Кто-нибудь еще хочет с нами поделиться?
Но присутствующие сегодня не стремились к разговорам. Как и я. В комнате повисло молчание.
Конечно.
Слово, произнесенное глубоким низким голосом, разбило тишину.
Головы собравшихся повернулись к парню, сидящему сзади. Машинально я тоже обернулся и увидел, что модный Унабомбер наклонился вперед, положив мускулистые руки на бедра.
Замечательно, проговорила Диана. Может, поднимешься
Мне и здесь хорошо.
Как хочешь.
Парень изучал лежащие на коленях руки; длинные пальцы он сплел в замок.
Меня зовут Скотт.
Привет, Скотт, хором поздоровались мы.
Парень сгорбился еще сильнее, и на долю секунды мне показалось, что он сейчас сбежит. Но Скотт лишь глубоко вздохнул, и я заметил, как расслабились его широкая грудь и спина. И пусть говорил он, глядя в пол, голос разносился по комнате. Глубокий и сильный, но ровный. Лишенный каких-либо эмоций.
Несколько лет назад в жизни у меня выдался тяжелый период, и когда я вернулся выбрался из него, быстро поправился он, то чувствовал себя хреново. И мне хотелось это изменить. Вообще ничего не чувствовать. А под рукой оказался достаточный запас ОксиПро. Слышали о нем? Болеутоляющее.
Несколько человек в комнате кивнули. Точнее, больше половины.
«А я теперь работаю на владельца и генерального директора фирмы, создавшей это болеутоляющее».
Мне пришло в голову, что я почти ничего не знаю о «Марш Фарма». Слышал лишь, что компания вбухала кучу денег в Медицинский центр Сиэтла. И теперь врачи всем прописывали выпускаемые фирмой лекарства.
Я несколько лет принимал таблетки время от времени. А потом стало еще хуже. И таблетки перестали помогать. И не только потому, что я к ним привык. Просто уже не имело значения, принимаю я их или нет. Жизнь моя от этого не менялась. Я мог бы продолжать принимать таблетки, все чаще и чаще, и в конце концов умереть от передозировки. Или просто выбросить их и покончить со всем.
Сердце сжалось в груди, и я обнаружил, что откинулся на спинку стула, желая оказаться как можно ближе к Скотту. Его боль отчетливо звучала в каждом произносимом слове. Не было ни слез, ни сдавленных вдохов. Только непреклонное, стойкое принятие произошедшего. Солдат, исполняющий свой долг. Интересно, а служил ли он? Может, под «тяжелым периодом» он имел в виду воинскую службу?
Но у меня есть обязательства, продолжал он. В основном, перед братом. Так что я привел себя в порядок. Сам отказался от таблеток, начал использовать специальный спрей, чтобы обуздать тягу. Через несколько месяцев убрал и его. С тех пор прошло полгода. Он замолчал и откинулся на спинку стула, снова скрестив руки на груди. Так что вот. Такова моя история.
Диана мягко улыбнулась.
Скотт, а что сегодня привело тебя сюда?
Он напрягся.
Не знаю. Наверное, слабость.
Думаешь, нуждаться в помощиэто слабость?
Я здесь не за помощью, проговорил он. Мне никто не поможет, лишь я сам. Я пришел сюда потому, что он сжал губы и резко махнул рукой. Ничего. Забудьте.
Диана кивнула.
Ладно. Что ж, мы здесь с тобой. Всегда.
Скотт ничего не сказал, хотя, казалось, сквозь темные стекла очков сверлил меня взглядом.
«Это лишь твое воображение. Выдаешь желаемое за действительное».
Еще один человек поднялся на трибуну, чтобы рассказать о себе. Мужество Скотта подстегнуло и меня. Я планировал закончить историю о том, как выбрался из пропасти. Но теперь вдруг многим захотелось выговориться, и я просто слушал. Когда собрание подошло к концу, в высокие окна стучал дождь. Скотт, нетерпеливо скрестив руки на груди, сидел с таким видом, словно чего-то ждал. Когда, после прочтения молитвы, Диана объявила собрание закрытым, он встал и вышел, не сказав ни слова.
Я тоже ушел, желая вернуться домой, чтоб провести как можно больше времени с Даниэлем. Ведь утром мне предстояло отправиться в поместье Маршей. Я решил, что, как только устроюсь на новом месте, позвоню Диане насчет наставничества.
На улице дождь лил как из ведра. Другие участники собрания сбегали вниз по цементным ступеням колледжа и растворялись в ночи. Я прижался к стене, чтобы вызвать такси, прикрывая телефон от крупных капель дождя. Приложение сообщило мне, что водитель приедет через девятнадцать минут.
Черт.
Глупо мокнуть под дождем. Я толкнул тяжелую дверь, чтобы вернуться внутрь, и врезался прямо в Скотта.
Ростом шесть футов три дюйма, он оказался на пару дюймов выше меня и шире в плечах. Я тоже регулярно посещал спортзал, так что мы столкнулись, словно два валуна, и отшатнулись друг от друга.
Осторожней, пробурчал Скотт и, остановившись, сквозь стекла очков осмотрел меня с ног до головы. А, это ты, пробормотал он так, будто меня ждал.
Да, произнес я. Думал, ты уже ушел.
Скотт указал подбородком на телефон в моей руке, где отчетливо виднелось приложение «Убер».
Тебя подвезти?
Я глупо моргнул. С такого близкого расстояния запах его одеколонанечто свежее и, несомненно, дорогоеударил мне в голову.
Э-э-э Конечно.
Пойдем.
Я сделал два шага и пришел в себя.
Постой. Подожди. Несмотря на сказанное тем вечером, я не привык садиться в машины к незнакомым парням.
Каменное выражение на лице Скотта сменилось растерянностью и потрясением. Подобное никак не вязалось с его обликом.
Знаю. Я не пытаюсь Ну, я не поэтому предложил.
Шучу. Реабилитационный юмор, усмехнулся я. Просто, мы ведь не очень хорошо знаем друг друга. Вообще-то совсем не знаем.
Точно, ровным тоном проговорил он, кивая на приложение «Убер». Как глупо и безрассудно было бы сесть в машину к совершенному незнакомцу.
Я рассмеялся.
В точку. Но водитель такси не станет надевать солнечные очки в дождь.
Скотт попытался что-то сказать, но осекся, когда Диана и еще несколько человек с собрания прошли мимо. Она кивнула нам, чуть улыбнувшись. Скотт дождался, пока все уйдут.
Это ведь собрание Анонимных наркоманов, тихо проговорил он.
Честно говоря, в них ты более заметен.
Отлично. Он снял очки и отбросил на спину капюшон толстовки. Так лучше?
Я смотрел, жадно впитывая его точеные черты. Загорелое лицо, словно высеченное из камня. Кристально голубые глаза под густыми бровями. Светлые волосы с металлическим отливом, густые, блестящие, идеальные. А рот Боже. Полные губы и подбородок с ямочкой, в которую поместилась бы монетка в двадцать пять центов.
Ты актер? выпалил я и поднял руки. Не отвечай. Ты просто так «Чертовски красив». Стремишься к секретности.
Я не актер, проговорил он. Я занимаюсь семейным бизнесом. А ты?
Медбрат из отделения «Скорой помощи». Точнее, был. Взял перерыв. Поработаю в другом месте, чтобы сбавить темп и найти точку опоры.
Свет в здании начал гаснуть сам собой, и человек с ключами зашагал по коридору, чтобы запереть дверь.
Скотт взглянул на меня.
Теперь доволен? Хватит светских бесед, дабы убедиться, что я не серийный убийца?
«Для меня ты всегда будешь модным Унабомбером».
Я с трудом сдержал смех и собрал ускользающие мысли. Небо прорезала молния.
Я поеду с тобой.
Я последовал за Скоттом на парковку рядом с колледжем. Мы торопливо шагали сквозь завесу дождя, который отскакивал от моей черной кожаной куртки, но насквозь промочил его толстовку. Скотт при помощи брелока открыл черный «Рэндж-Ровер» последней модели, и мы нырнули внутрь. Я втиснулся на пассажирское сиденье, он сел за руль. В машине было безупречно чисто и пахло чем-то дорогим. В воздухе витали нотки его одеколона.
Я старался не смотреть, как Скотт снимает с себя промокшую толстовку, но, черт возьми Он остался в белой футболке, туго обтянувшей широкую грудь и мощные плечи. Дорогие часы, что я заметил в прошлый раз, подчеркивали безупречность загорелых рук. Я с усилием отвел глаза.
Волосы намокли, и я провел по ним рукой, убирая с лица. Боковым зрением поймал взгляд Скотта. Он впитывал меня, словно дождевую воду. Потом резко отвел глаза и пробормотал что-то себе под нос. Я уловил лишь слово «ошибка».