Голос Ника действовал на меня успокаивающе. В глубине души мне и вправду хотелось, чтобы его выходке нашлось разумное объяснение. Хорошо, он перегнул палку, это я могу понять, но какого черта Ник притащил в постель нож?!
Ник как будто прочитал мои мысли.
Я понимаю, что ты в шоке и не можешь рассуждать здраво, сказал он. Но подумай сама: если бы я хотел причинить тебе боль, то связал бы тебя гораздо крепче. И уж точно не стал бы брать тупой нож.
Я подняла нож и провела по лезвию кончиком пальца. Лезвие и вправду было совсем не острым: ума не приложу, как так вышло, что оно проткнуло мне живот.
Пожалуйста, Анна, взмолился Ник. Впусти меня. Давай поговорим.
Возможно, я была глупа и наивна, но мне хотелось ему верить. Хотелось думать, что сказка, в которую я попала, реальна, и ничто не сможет помешать нашему счастью.
Трясущимися руками я открыла щеколду и нажала на дверную ручку. Ник медленно, с поднятыми руками, вошел в ванную, давая понять, что не причинит мне зла. На лбу у него запеклась полоска крови. Кажется, я разбила ему бровь.
Прости меня, выпалила я, напрочь забыв о том, что еще минуту назад была уверена, что Ник хочет меня убить.
Все в порядке, мягко сказал Ник. Я понимаю, что ты испугалась. Так что я сам во всем виноват.
Его голос звучал искренне, а на лице читалось раскаяние. Похоже, Ник действительно не хотел напугать меня, не говоря уже о том, чтобы причинить мне вред.
От переизбытка чувств я начала плакать. Ник поспешно обнял меня за плечи.
Не плачь, милая. Прости меня, приговаривал он, нежно поглаживая меня по голове.
В его объятиях я чувствовала себя в безопасности. Его губы, такие знакомые и несущие утешение, касались моих, а широкие ладони гладили меня по лицу. Я с готовностью прогнала все сомнения. Все снова встало на свои места.
Дай посмотреть на твой порез, попросил Ник.
Он сел на корточки и внимательно осмотрел мой живот. К счастью, мои опасения не оправдались порез оказался неглубоким, просто царапина. Ник промыл его холодной водой, чтобы остановить кровотечение.
Наблюдая за Ником, я вдруг заметила, что испачкала кровью белоснежный кафель.
Прости, что устроила беспорядок.
Пустяки, отозвался Ник. Сейчас будет немного больно.
Я зажмурилась. Ник со знанием дела обработал порез спиртом, осторожно на него подув, чтобы мне было не так больно. Затем он отрезал кусочек бинта, сложил его в два слоя и приклеил к месту пореза пластырем.
Вот и все. Как новенькая!
Ник склонил голову и улыбнулся у него была чудесная улыбка Тома Круза. Я не смогла удержаться и улыбнулась ему в ответ.
Спасибо. Извини, что ударила тебя.
Я сам виноват, сказал Ник, поднимаясь с пола. Любой человек на твоем месте поступил бы так же.
А зачем вообще эти игры с ножом? Тебя это заводит? спросила я.
Нет, поспешно ответил Ник. Дело не в этом. Я не садист и не чудовище и никогда не сделал бы тебе больно.
Он сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова.
Меня ужасно заводит мысль, что ты принадлежишь мне, смущенно сказал Ник.
Но я ведь и так твоя, произнесла я. Пожалуйста, давай без фокусов.
Есть, мэм, лицо Ника вновь озарила мальчишеская улыбка. И как на него можно обижаться?
Ник накинул на меня халат и попросил подождать в гостиной, пока он наведет порядок. Чмокнув его в губы, я вышла из ванной и прошла в гостиную, залитую тусклым лунным светом. В темноте ночи комната показалась мне опустевшей и лишенной жизни, словно в ней никто не жил. Ник говорил мне, что купил этот дом три года назад или около того: странно, что за это время в доме не успели появиться книги, картины, цветы и другие вещи, которыми принято украшать интерьер. Я и сама не люблю, когда дом напоминает склад забытых вещей, но не могу представить свою комнату без стопки книг, старого мольберта, флаконов духов, красиво расставленных на тумбочке, и маленькой Эйфелевой башни, которую папа привез мне из Парижа.
В просторной гостиной Ника была только одна личная вещь фотография его матери. Она одиноко стояла на журнальном столике, устремив свой взгляд куда-то вдаль. У этой женщины были бездонные глаза-океаны такие печальные, что мне стало ее жаль.
Повинуясь какому-то порыву, я взяла портрет со столика и перевернула рамку. В ней была спрятана еще одна фотография. Сгорая от любопытства, я вытащила снимок. На нем красовалась девушка с прямыми светлыми волосами. Смеющиеся карие глаза, пухлые розовые губы на бледном лице у нас с ней определенно было сходство.
Я вдруг ощутила резкий укол ревности. Кто это? Анастасья? Или другая девушка, в которую Ник был когда-то влюблен? Если это в прошлом, то почему он хранит снимок на видном месте, да еще и под портретом матери?..
Из коридора донеслись шаги. Я быстро поставила портрет на место, не забыв спрятать фото таинственной незнакомки. Как раз вовремя всего пару мгновений спустя ко мне подошел Ник и нежно поцеловал в лоб.
Сделать тебе чай? заботливо спросил он.
«Не нужно, подумала я. Лучше расскажи мне о девице, чей снимок ты так бережно хранишь в той рамке». Но я знала, что Ник будет не в восторге от моих расспросов, поэтому промолчала. После того, что мы с ним пережили, нам обоим требовался сон.
Пойдем лучше спать, со вздохом сказала я, пытаясь понять, откуда взялось это тяжелое ощущение тревоги.
Когда я легла в постель, рука невольно потянулась к повязке на животе. Меня что-то беспокоило. Что-то было неправильно я ощущала это буквально подушечками пальцев.
Словно почувствовав мое смятение, Ник крепко прижал меня к себе.
Я люблю тебя, прошептал он.
От этих слов мне стало гораздо лучше. Тревога постепенно рассеялась, и меня вновь захлестнули прежние чувства к Нику. Я так долго ждала его, моего прекрасного принца: неужели я и вправду хочу все испортить глупыми подозрениями?
Внутренний голос поспешно напомнил мне, что у Ника явно имеются от меня секреты. В голове тут же всплыло лицо той девушки, и я крепко зажмурилась, пытаясь прогнать ее образ.
К черту, я не хочу об этом думать!
Я тоже тебя люблю, сказала я, заглушив в себе все сомнения.
И я действительно так думала.
Глава 7
Когда я проснулась, Ника в постели уже не было. Вместо него на кровати лежало короткое темно-синее платье с V-образным вырезом. Рядом с платьем я нашла аккуратно сложенную записку.
«Доброе утро, милая!
Я скоро приеду. Пожалуйста, будь готова через час. Надень новое платье и туфли.
Люблю тебя.
Твой Ник».
Туфли всегда были моей слабостью. С замирающим сердцем я огляделась по сторонам и увидела обувную коробку, перетянутую розовым бантом. Кончиком пальца я чуть-чуть приподняла крышку и заглянула внутрь. Увидела что-то красное и
О боже, это же «Маноло Бланик»! Если вы смотрели «Секс в большом городе», то поймете, почему я так обрадовалась. Я мечтала об этих туфлях, причем именно красного цвета. И как только Ник об этом узнал? Настоящий волшебник!
Я вытащила туфли из коробки и провела рукой по гладкому шелку. Обвела кончиком пальца блестящую пряжку на остром носике и с нетерпением поставила туфли на пол. Когда моя нога скользнула внутрь туфли, я с трудом сдержала вздох удовольствия. Наверное, со стороны я выглядела глупо, но у всех есть свои маленькие слабости. Я обожаю обувь, а «Маноло Бланик» в моем представлении являются верхом совершенства. И теперь они мои!
Я почувствовала, как губы расплываются в радостной улыбке. Если у меня и оставались какие-то сомнения после вчерашнего, то теперь они полностью исчезли. Я была так счастлива, что хотела обнять весь мир.
Через полчаса, когда я была в ванной и сушила волосы феном, в дверь постучал Ник. Я выключила фен, распахнула дверь и бросилась ему в объятия. Ник нежно поцеловал меня в губы, и мне захотелось раствориться в этом поцелуе.
Его губы. Руки, в объятиях которых мне так спокойно. Люблю, когда он рядом.
Мне тебя не хватало, сказал Ник.
И я скучала. Спасибо за подарки, особенно за туфли они просто сказочные!
Это же те самые туфли, которые ты хотела?
Похоже, Ник и вправду умеет читать мысли.
Да! Но как ты узнал? спросила я.
Ник хитро улыбнулся.
Это же классика. Никогда не выйдет из моды.
Я поцеловала Ника и провела рукой по его лицу, внезапно наткнувшись на что-то выпуклое. На лбу у Ника красовался лиловый синяк. Господи, я и забыла, что вчера чуть не разбила ему бровь!
Ник, мне так жаль! Тебе очень больно? с беспокойством спросила я.
Все в порядке, не бери в голову, Ник улыбнулся и взлохматил волосы, чтобы скрыть синяк под челкой. Лучше расскажи, как твой порез?
Повязку я не снимала, а так все нормально. Вроде не болит.
Ник сел на корточки и поцеловал меня в живот.
Как у вас там говорят? До свадьбы заживет, да? спросил он, глядя на меня снизу вверх.
До какой еще свадьбы?
До нашей, конечно же, на лице Ника появилась озорная мальчишеская улыбка. Я растаяла.
Это было сказано в шутку, но я не сомневалась, что Ник относится ко мне серьезно. Воображение рисовало мне счастливые картинки нашей совместной жизни: вот мы в окружении родных и друзей празднуем нашу свадьбу, вот мы завели собаку, а здесь с нетерпением ждем первенца
Голос Ника вернул меня к реальности.
Тебе еще долго собираться? поинтересовался он.
Я сказала, что буду готова через десять минут.
Отлично. Мы едем в гости к Мюллерам семье, в которой я вырос.
Ник хочет познакомить меня со своими родителями! Не могу поверить между нами и вправду все серьезно.
Я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Спасибо, Ник. За все, что ты для меня делаешь. Я очень это ценю, сказала я с благодарностью в голосе.
Без проблем, ответил он. Я делаю это для нас.
***
Дорога к Мюллерам заняла полчаса по швейцарским меркам, это целое путешествие. В машине мы хохотали над тем, что синяк Ника идеально сочетается с синим цветом моего платья. Здорово, что мы с ним на одной волне.
Ханс и Эрика Мюллеры жили в Люцерне, в красивом доме на берегу озера. Их пара произвела на меня приятное впечатление: они были по-прежнему влюблены друг в друга и вышли к нам, держась за руки. Надеюсь, через двадцать лет мы с Ником будем такими же, как они, счастливыми и безумно влюбленными друг в друга.
Вместо сухого швейцарского рукопожатия Эрика тепло обняла меня и пригласила в дом. От нее пахло цветами и домашней выпечкой.
Ники, а ты молодец! Какую девушку к нам привел, сказала Эрика, обнимая Ника.
Ник крепче сжал мою руку. Я смущенно улыбнулась.
Эрика сказала, что ей нравится мое платье, и провела нас на задний двор, где был накрыт стол с закусками для раклета. Я вызвалась помочь расставить тарелки. Ник стоял рядом и оживленно беседовал с Хансом.
Ник много о тебе рассказывал, с улыбкой сказала Эрика. Говорил, что ты работаешь в женском журнале. Когда-то я тоже хотела стать журналисткой. Но потом встретила Ханса, и все пошло кувырком. Дом, дети правда, сейчас они уже взрослые.
Я призналась Эрике, что тоже мечтаю о семье и детях. В голове невольно всплыли картинки нашей счастливой семейной жизни с Ником.
Ты очень хорошо говоришь по-немецки. Давно живешь в Швейцарии? с любопытством спросила Эрика.
Не люблю, когда мне задают этот вопрос. Приходится подолгу объяснять, что вообще-то я живу в Москве, а в Швейцарию приехала погостить у своего парня. Сочувственное молчание вместо ответа раздражает не меньше самого вопроса. Все сразу видят в тебе авантюристку, которая охотится за европейским паспортом. Но я не такая. Я искренне любила всех мужчин, с которыми встречалась.
Прежде чем я успела сказать это вслух, в разговор вмешался Ник. Он жестом дал понять, что сам объяснит Эрике, что к чему.
Анна пока живет в Москве, но очень скоро переедет жить ко мне.
Вот это да! Такого ответа я не ожидала. Я одарила Ника лучезарной улыбкой. Он подмигнул мне.
Я очень рада за вас обоих, сказала Эрика. Любовь это прекрасно.
Она подняла бокал, и мы чокнулись.
***
С каждой минутой Мюллеры нравились мне все больше. Ханс производил впечатление сдержанного человека, а вот Эрика, наоборот, была очень страстной и увлекающейся натурой. Уверена, что в молодости она жила на полную катушку курила травку, с завидной регулярностью меняла парней и много путешествовала.
Несмотря на буйную молодость, Эрика стала образцовой мамой. Я видела, с какой любовью она говорит о своих детях, как тепло отзывается о Нике: неудивительно, что он вырос таким заботливым и добрым. Эрика легко располагала к себе людей: с ней можно было говорить на любые темы и поделиться любым, даже самым постыдным, секретом она бы все равно выслушала тебя и не стала бы осуждать.
Мне всегда хотелось, чтобы моя мама тоже была такой. Мы не были с ней подругами даже в детстве: всякий раз, когда я просила у нее совета или делилась тем, что меня тревожит, мама одаривала меня осуждающим взглядом. Неудивительно, что в какой-то момент я просто перестала с ней откровенничать.
До сих пор не знаю, как рассказать ей, что я рассталась с Леоном и начала встречаться с Ником. Каким бы идеальным ни был Ник, мама точно не сможет смириться с тем, что я потерпела очередное поражение в отношениях с мужчинами. Когда-нибудь она, конечно, с этим смирится (разве у нее есть выбор?), но перед этим изрядно потреплет мне нервы. А этого мне хотелось меньше всего на свете.
После ланча Эрика принесла фотоальбом. Она рассказала, что в детстве Ник мечтал стать фотографом. На шестнадцатилетие они с Хансом подарили ему пленочную камеру: в течение двух лет Ник ходил с камерой наперевес и снимал буквально все вокруг, пока ему это не наскучило, и он не стал проявлять интерес к цифрам.
Посмотри, какой он был хорошенький.
Я взяла протянутую фотографию. Ник и вправду был красивым мальчиком с густой копной каштановых волос и огромными голубыми глазами.
Ты совсем не изменился, сказала я Нику.
Только постарел немного.
Мы все не молодеем, заметил Ханс. Анна, поверь, меня на фотографиях ты уже не узнаешь.
Мы хором рассмеялись. Я попросила Эрику показать Ханса в молодости. Она протянула мне черно-белую фотокарточку с красивым худощавым мужчиной в военной форме. Я без труда узнала в нем Ханса.
Вылитый Марлон Брандо, с улыбкой сказала я.
Ханс зарделся, а Эрика игриво хлопнула его по плечу.
Ник, ты лучше смотри в оба, а то Ханси уведет у тебя Анну, пошутила Эрика.
Мы с Хансом и Эрикой вновь начали смеяться. Краем глаза я заметила, что Ник немного напрягся: кажется, шутка Эрики ему не понравилась.
Я решила сменить тему и попросила Эрику показать мне фотографии ее детей. Она охотно согласилась и принялась листать семейный альбом.
Смотри, это Лена. А это моя младшая, Карин.
У сестер были зеленые глаза, которые они унаследовали от Ханса. Густые волнистые волосы достались им от матери: в молодости Эрику легко можно было спутать с Шер.
Они тоже живут Люцерне? спросила я.
Карин живет в Люцерне, да, а Лена в прошлом году переехала в Берн. Ник, вы с ней общаетесь?
Эрика вопросительно посмотрела на Ника.
Да, сказал он. Но не очень часто.
Вы так и не помирились? тонкие брови Эрики удивленно взлетели вверх. Прижав пальцы к губам, она снова повернулась ко мне. Лена что-то не поделила с бывшей девушкой Ника. Как же ее звали ах да, Анастасья.
Анастасья Орлова, зачем-то добавил Ханс.
Должна признаться, что бывшая Ника успела мне порядком надоесть. Я представила, как она сидела здесь, на моем месте, смеялась над шутками Эрики и пила за здоровье Ханса. Воображение рисовало красочные сцены, в которых Ник признавался ей в любви, держал ее за руку, целовал, трахал
Я заставила себя прекратить эти мысли. Повернулась к Нику в надежде на ободряющую улыбку и не смогла его узнать. У него были сжаты челюсти, и во всем теле ощущалось заметное напряжение. Голубые глаза превратились в узенькие щелки совсем как тогда, на парковке. Только сейчас было светло, и я не могла ошибиться. Лицо Ника перекосило злобой. От мальчишеской улыбки Тома Круза не осталось и следа.
Я же просил не говорить о ней, процедил Ник сквозь зубы.
Он говорил медленно, делая паузу после каждого слова, словно хотел удостовериться, что его точно правильно поняли.
За столом воцарилось неловкое молчание.
Ник, прости, я забылась, виновато произнесла Эрика. Она поспешно сложила фотографии и унесла альбомы в дом.