Да, иди. Дайте ему с собой льда, а то вон губа какая опухшая
Мне действительно дали льда, сгрузив его в небольшой пакет. Я приложил его к верхней губе разбитой и зацелованной ее губами, но не ушел, а просто сел обратно. Быть одному было тяжело.
Пей и думай вслух, обычно это тебе помогает,сказал Андрей, подлив мне виски.
Бармен как раз отошел в сторону, и я действительно смог говорить, хоть и тихо. Игравшая музыка полностью глушила наш диалог от чужих ушей.
Я был уверен, что она мертва,начал я.
Это я помню. Ты говорил, почему, кстати?
Ну помнишь, я сбежал из больницы после последней операции и ты не стал меня искать до сих пор не понимаю, почему?
А что за тобой бегать? Во-первых, куда ты денешься без документов-то, официально мертвый. Во-вторых, если и правда денешься, то молодец и мне уже тебя не поймать. Ну и, в-третьих, если ты не помнишь, я не собирался никогда держать тебя при себе, как зверушку на привязи.
Это да, хотя тогда я в это не верил, просто всякий раз, когда пытаюсь представить, сколько денег
Мы не о деньгах, а о твоей Ане,снова перебил меня Андрей. С чего ты взял, что она мертва?
Я приехал сюда,признался я. Она должна была быть в той квартире. Они знали, что она моя девушка, невеста, короче, что она моя! Я боялся, что с ней могли что-то сделать, потому приехал. Квартира все еще была опечатана, что меня очень удивило. Почти год прошел, потому я стал спрашивать у соседских старушек, мол, в вашем подъезде жила девушка Аня, не знаете, где она?
Я это сказал и снова вспомнил как это было страшно. Я смотрел на них и боялся узнать ответ, а у меня спрашивали, кто я такой. Я плел что-то о том, что мы были в одном детском доме, а они так странно на меня смотрели.
Забудь ее, милок. Просто забудь,сказала одна из старушек, и у меня все внутри оборвалось и похолодело.
Ее квартира так и опечатана и вот это что я должен был подумать? спросил я у Андрея.
Игорь, когда дело касается Ани, ты идиот, не следак,заявил он уверенно. Такого бреда я от тебя не ожидал. Ты потом не мог перепроверить?
Мог, но
Я плечами пожал. Конечно, идиот, именно так я себя и почувствовал, когда Андрею передали документы о моем расследовании, передали от девушки погибшего в этом расследовании человека.
Быть тем самым погибшим и понимать, что их отдала она что она жива что она с этим уродом!
Я сжал кулак. Стиснул зубы и больше ничего не говорил.
Если она меня предала, то зачем искала, кому можно передать найденные мною факты, а если не предавала, тогда почему она с моим злейшим врагом? Почему?!
Так, все! перебил мои мысли Андрей. Я соглашаюсь на вторую игру, а ты к вечеру придумывай, как будешь говорить с ней в обоих случаях. Он встал. Ах, да. Если я проиграю машину, то уменьшу твое жалование вдвое. Это будет честно.
Он ушел, а я просто хотел не думать о том, сколько я ему должен.
Глава 12. Самое главное сокровище
Анна
Когда снова приехал Толик, я даже не поняла зачем. Я его не звала. Муж никаких распоряжений тоже не давал и дома не появлялся.
Я сказала ему, чтобы он поднялся в квартиру. Думала, спрошу зачем он приехал, а сама тут же вспомнила.
Из-за этой ужасной, страшной, совершенно дикой ночи я совсем забыла, какой сегодня день.
Теперь я быстро одевала Игорешу, отрывая его от конструктора с большими деталями.
Ну Маааама,плачет от недовольно.
Потом поиграешь, маленький, нам с тобой к дяде доктору ехать.
Он сразу замер, насупился и даже испугался.
Не бойся, мой хороший,уговаривала его я, усадив к себе на колени в одной штанине, бог с ней со второй. Помнишь, дядя доктор делал вот так трубочкой? спрашиваю я у него и вожу пальцем по его животу и груди.
Он сразу начинает улыбаться и смеяться. Он, как и я, боится щекотки. Реагирует на прикосновения к животу веселым хихиканьем и ручками своими маленькими от меня отбивается. Чтобы он окончательно развеселился, я действительно начинаю его щекотать очень осторожно, потому что его такой игрой и до слез довести можно. Я хорошо знаю своего сынишку и потому смеюсь вместе с ним.
Вот доктор опять так проводит трубочкой, а потом мы поедим мороженое,обещаю ему я и все же одеваю его.
Я боюсь его узи много больше, чем он докторов. Мне кажется, что плохих новостей я просто не переживу. Сегодня так точно.
Документы у меня все собраны в большую толстую папку, которую я давно приготовила. Деньги на поездку муж мне тоже выдал заранее. При всех его недостатках, когда дело касалось моего сына, он держал слово, просто доставал кипу денег и рассчитывал нужную сумму и даже добавлял на мороженое. Если так будет и дальше, мой Игореша никогда не узнает о моем положении и полном отсутствии денег. Если уж Кукловод решит меня унизить, то не при нем. Это слово он тоже держит, пока держит.
Я сжимаю кулак, понимая, что он не обещал мне не играть на меня в карты. Тут, наоборот, он с самого начала сказал, что будет распоряжаться мной, как ему захочется, вот он и распоряжается.
Ехать приходится долго. Живем мы в маленьком городке и до кардио центра путь не близкий. Надо ехать в другой город, и я очень скоро начинаю волноваться, поглядывая на часы.
Мы не опоздаем? спрашиваю я, понимая, что сама слишком долго возилась.
Игорешка уже устал. Он сидит на заднем сидении рядом со мной, забравшись с ногами и льнет ко мне, играя в какую-то игру на моем телефоне. Там тоже надо что-то складывать. Я глажу его по голове и стараюсь сохранять спокойствие.
Успеем,отвечает мне Толик.
Если он так говорит, то точно успеем.
Я снова смотрю на Игорешу. Он выглядит совсем здоровым. Круглолицый, розовощекий ребенок. Активный, ему скучно даже просто играть и он постоянно вертится, смотрит на меня, спрашивает долго ли еще.
Недолго, малыш. Скоро будем,обещаю я, хотя вокруг только лес и шоссе.
Я называю его моим маленьким строителем и забираю к себе на руки, когда мы въезжаем в город. Он тогда забывает о телефоне и смотрит в окно. Каждый раз, когда мы проезжаем мимо особенно высокого дома он радостно восклицает что-то непонятное, а здания, похожие на башни, называет «бафинками». Ему нравятся большие дома и города.
Когда мы приезжаем и я хватаю его на руки, он сразу начинает беспокоиться, узнает больницу и тут же жмется ко мне, тихо хныча.
Не надо бояться. Я тебе обещаю, доктор только трубочкой поводит. У доктора есть такой волшебный аппарат, он с его помощью видит, что у деток внутри.
Вава! заявляет мой сын и прикасается к своей груди.
Да, и ваву тоже,отвечаю ему я, стараясь не выдавать ни грусть, ни волнение.
Здешний психолог мне запретил. Ребенок, по его словам, должен видеть на лице матери спокойствие, так спокойней будет он сам. Плакать и рвать волосы на голове я могу только там, где его нет.
Судя по часам в холле, мы действительно не опоздали. У нас еще есть целых десять минут.
У стойки регистрации девушка, узнав нашу фамилию и приняв оплату, тут же вызвала медсестру.
Вас проводят.
Но я знаю, куда идти
Так положено,говорят мне, не позволяя возмутиться.
Я киваю и жду, когда за нами придет милейшая девушка в халате. Я ее даже помню.
Здравствуйте, Анна Антоновна,говорит она мне и жестом приглашает идти за ней.
Кабинет узи находится на первом этаже. Наш врач, профессор и настоящий местный гений, уже нас ждет.
Он снова отрастил усы. Они нравятся Игорю и потому он выдает радостный вопль.
Ну, привет, крепыш. Как мы себя чувствуем?
Он забирает Игоря у меня из рук и усаживает на специальный столик, накрытый пленкой, сразу стал его раздевать, одновременно осматривая.
У нас все хорошо,отвечаю я, нервно поджимая губы. Мы правда болели недавно, буквально дня два назад еще был небольшой кашель
Это не страшно,ответил доктор, давая сыну потрогать фонендоскоп, прежде чем его послушать. А активность? Синева?
Все хорошо! почти испуганно восклицаю я. Мы догнали возрастную норму по весу и росту. И нет, вы что, он больше ни разу не синел. Ни губы, ни пальцы. Ночью тоже. Я следила!
Я правда следила после второй операции, от которой на груди моего сына остался длинный шрам, разделивший ее пополам.
Хорошо,говорит врач, а сам начинает слушать и кривиться. Ему что-то не нравится. Я это сразу понимаю и перестаю дышать.
Пошли, еще с одной трубочкой поиграем,говорит доктор Игорю. Согласен?
Тот что-то одобрительно улюлюкнул и его сразу перенесли на кушетку и дали потрогать датчик узи.
Как только Игорь перестал его бояться, доктор сказал, что трогать трубочку пока нельзя.
Теперь надо мне поиграть,сказал он, нанес на датчик гель и приложил его сразу к рубцу.
Вава,гордо сказал Игорь.
Да, Игорь Сергеевич, вава,строго сказал доктор и посмотрел на меня. Анна Антоновна, у меня плохие новости, понадобится еще одна операция.
Я тут же и села. Хорошо, что рядом был стул, иначе я бы рухнула на пол.
Глава 13. Мороженое и слезы
Анна
Мы сейчас мороженое поедим,обещаю я Игорю.
Держу его на руках, обнимаю, прижимаю к себе, а в голове все еще голос врача.
Не надо волноваться, Анна Антоновна,говорил он мне пару минут назад. У вас все очень хорошо. Вспомните сами, как все было плохо, а теперь всего лишь маленький дефект. Нам даже не придется снова резать. Наше оборудование позволяет зайти в сердце через вену на бедре. У него даже шрама не останется. По сравнению с той первой операцией, третья вообще ничего не стоит. Так что вам не о чем беспокоиться
Если бы так оно и было
Я знала, что врач позвонит моему мужу сам. Так они договорились с самого начала. Мне же остается только ждать назначенной даты и делать вид, что все хорошо.
Не успела я дойти до машины, как зазвенел телефон. Там так и было написано:
«МУЖ»
Большими буквами.
Да, дорогой,отвечаю я мгновенно. Подожди буквально секундочку.
Прошу я и, как ни странно, он отвечает мне:
Валяй,небрежно, почти ласково, но я все равно тороплюсь. Усаживаю Игоря на заднее сидение и прошу Толика присмотреть.
Сама я никуда не уйду, просто закрываю дверь, отступаю на шаг от машины и на всякий случай прислоняюсь спиной к фонарному столбу.
Слушаю,говорю я и закрываю глаза. Я готова к чему угодно.
Его слова как настоящие удары и могут обрушиться на меня в любую минуту или плетью, или кулаком.
Сегодня будет еще одна игра,говорил он и у меня подкашиваются ноги.
Нет, Сережа, я тебя умоляю, не надо Только это не тот человек.
У меня действительно сердце сжимается. Дышать становится трудно, а внизу живота поднимается жар от одной фразы «новая игра». Я уже чувствую его руки на своих бедрах. Ощущение щетины на ягодицах и имя «Игорь» на губах
Еще один раз такого сладкого и мучительного кошмара я не переживу.
Сердце едва не останавливается от страха, от боли, от отчаянья, а тело наоборот распаляется так, словно всю жизнь мечтало, чтобы меня проигрывали в карты несколько ночей подряд.
Самым страшным было именно это желание. Я хотела ничего не видеть и оказаться в руках у того мужчины, хотела снова ощутить Игоря в себе, но еще больше я боялась сойти с ума.
Мне кажется, я у тебя ничего не спрашивал,строго говорит муж. Я только предупреждаю. В одиннадцать ты должна быть готова.
Просто пощади меня,прямо умоляю его я, чувствуя, как наворачиваются слезы. Я сделаю все, но
Мне кажется, мы уже давно договорились,строго говорит он. Я делаю все для твоего сына, ты делаешь все, что хочу я. Мне считать уговор недействительным? Напомнить тебе о брачном контракте? Разведемсяи сын мой, а ты остаешься ни с чем, зато без игр
Нет,тут же говорю я. Я все сделаю. Я ведь не отказывалась, только попросила
Ноги все же слабеют, и я опускаюсь на корточки, чтобы не упасть. В платье на каблуках это очень неудобно и не правильно, но я не могу иначе. Мне слишком страшно. Слишком плохо. Хочется просто, чтобы закончилось все это или взмолиться, чтобы случилось какое-нибудь чудо.
В одиннадцать,строго сказал Кукловод. Одежду тебе привезут.
Я все сделаю,обещаю, отключаю вызов и вытираю слезы.
Я должна быть сильной, потому что ничего иного мне не остается. Когда Игоря убили, люди Кукловода притащили меня к нему. Он предложил мне стать его женой, не любовницей, не женщиной Женой!
Я отказала и меня голышом вывезли в какой-то лес и бросили там. Он обещал, что я еще к нему приползу
Вот я и приползла, на пятом месяце беременности, потому что у моего ребенка нашли порок сердца, такой, что ничего его не спасет. Без операции сразу после рождения он не прожил бы и недели, а оперировать соглашались только здесь.
Если бы не пролитые слезы, если бы я не замерзла в том лесу, если бы я не пролежала в больнице с воспалением, ничего бы этого могло и не быть, но оно было и никто, кроме проклятого Сергея Куклина не хотел мне помогать, а у меня был только этот ребенок. Только ради него я была готова на все. Готова и сейчас.
Ма-ма! кричит он, когда я возвращаюсь в машину. А дядя Товик умеет пальцы отывать!
Я смеюсь, хотя мне совсем не смешно и фокус с оторванным большим пальцем всегда казался мне глупым. Я говорю себе, что все хорошо ровно до того момента, как Игорь не тыкает в меню на фисташковое мороженое с белым шоколадом.
Хасю! говорит он.
У меня от этого заявления просто текут слезы. Игорь любил это чертово фисташковое мороженое. Он говорил, что оно самое крутое и бесился, если кто-то заявлял, что это оттого что в детстве никакого мороженого не видел.
Мама?
Игорь сразу становится грустным, когда видит мои слезы.
Нельзя? Я не буду, если нельзя
«Нельзя» он выучил в больнице. Когда лежал там после второй операции. Там было много нельзя и я тоже пару раз не выдерживала и плакала, когда не могла его убедить, что правда нельзя.
Можно,отвечаю я, вытирая слезы. Просто я тоже очень хочу такое.
Он только радуется и делится со мной мороженым, а я понимаю, что все же мой выходсовсем не выход. Рано или поздно, криминальный мир моего мужа коснется и его. Рано или поздно, он начнет что-то понимать, но что мне делать, я не знаю.
Для начала пережить сегодняшний вечер, а там операцию, а потомдумать. Завтра, как говорила одна героиня старого кино.
Глава 14. Бороться за правду
Анна
Игореша в машине уснул у меня на руках мгновенно, а я смотрела в окно и думала о том странном человеке. Такого ведь не бывает! Не может кто-то иметь такие же повадки или может?
Почему-то я сразу вспомнила друга ИгоряКостю. Они еще со времен детского дома дружили. Костя просто жил по соседству. У него была нормальная семья, а еще у него был брат-близнец. Совсем другой. У них было одно лицо, несколько одинаковых жестов и совсем разные интересы. Может быть, тут тоже что-то такое? Может, этот человек как-то связан с Игорем? Ну и что, что они совсем не похожи? Может, они родственники. Возраст у них один. Может, они вообще братья!
Я дергаю головой. Хочется отогнать прочь все эти мысли, а они снова лезут и лезут.
Толик, притормози,прошу я, понимая, что еще немного и мы выедем из города, а мне нужна идея.
Мне нужно что-то, чем я могу заставить его говорить.
Что-то случилось? спрашивает Толик, завернув на парковку у супермаркета.
Я смотрю на этот огромный магазин и вспоминаю, какой там большой отдел игрушек. Когда Сережа был добрее, он как-то привозил меня сюда и мы много всяких мелочей скупили для Игореши. Мне в тот день даже казалось, что я могу Сергея полюбить. Думала до рассвета. Он уехал, а вернулся перепачканный кровью, злой. Словно другой человек. Зато я навсегда избавилась от иллюзий на его счет.
Его истинное лицоэто звериный оскал и оружие в руках. Он может приставить пистолет к голове собственной жены, просто для того чтобы поставить ее на колени и затолкать ей член в рот. О том, что все это было со мной, думать не хотелось, но я все равно ежилась, вспоминая окровавленные руки в своих волосах. Их потом было трудно отмыть.
Мне нужен пистолет,сказала я.
Ничего другого для того, чтобы напугать человека я не знала. Оружие. Что еще может быть страшнее? Правда, так ли оно страшно для головорезов и убийц, как для меня? Надеюсь, что тот гад тоже боится смерти. Боли он вряд ли боится.
Чего? ошарашенно спросил Толик.
Он припарковался и обернулся. Взгляд у него был такой, словно я попросила его взорвать этот город.