Мужчина все еще был одет в обтягивающую футболку, льнущую к его мощному телу, рабочий комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, забрызганные краской. Его лицо было так же забрызгано краской, а щеку пересекала черная полоса. Я представляла себе, как он во время работы проводит тыльной стороной ладони по лицу, чтобы стереть пот, и оставляет грязные следы на своей покрытой щетиной коже. Горячо. Чертовски горячо.
Я сжала бедра, чтобы получить хоть какое-то облегчение от возбуждения, когда его взгляд достиг самого интимного места. Калеб сглотнул и сделал то, что окончательно украло мое дыхание. Мужчина за секунду оказался возле меня, подхватил руками под попу и через мгновение я, оплетенная вокруг него, сидела на столике возле раковины, потираясь чувствительной кожей о его грубый джинсовый комбинезон. Черт, даже его грязная одежда заводила меня. Будь он одет в рубище, все равно выглядел бы безупречно.
Я застонала, когда мужчина прикусил мою нижнюю губу и следом лизнул ее, облегчая пульсацию в месте укуса. Я приоткрыла губы ему навстречу, но он не поцеловал меня. Прислонившись своим лбом к моему, Калеб прикрыл глаза и не двигался, тяжело дыша. Я застыла в недоумении, потому что совершенно не понимала, почему он остановился и не продвигался дальше. Я ведь знала, что это промедление было пыткой для нас обоих.
Я заехал за машиной, хрипло пробормотал Калеб, обдувая мои губы своим горячим дыханием.
Ч-что? прошептала я в неверии.
Я почувствовала, как подрагивает моя нижняя губа, а потому прикусила ее, не желая развалиться на части прямо в его объятиях. Я уже собиралась оттолкнуть мужчину, когда он приоткрыл глаза и посмотрел на мой рот. Через секунду его теплые губы нежно исследовали мои. Он дразнил меня, мягко и коротко целуя каждый миллиметр чувствительной плоти, снова распаляя мое желание и отодвигая на второй план обиду и гордость. Здравый рассудок кричал: остановись! Ты случайно попалась ему на пути к его машине! А глупое сердце парировало, что путь к его авто не лежал через ванную. Я предпочла довериться глупой себе, потому что это было всем, чего я жаждала так неистово.
Я слегка приоткрыла губы, встречая ласку. И Калеб не преминул этим воспользоваться. Он жадно припал к моим распухшим чувствительным губам и начал легонько посасывать их, крадя у меня дыхание, проглатывая мои негромкие стоны и вылетающую через рот душу. Ту, которую он нещадно воровал своими медленными ласками, постепенно забирая остатки сердца, котороея была уверенауже никогда ко мне не вернется.
Как только язык мужчины проскользнул в мой рот, поцелуй перестал быть нежным и томительнымон перерос во что-то более неистовое, животное, страстное. Мы целовались так, словно это был наш последний поцелуй в жизни и нужно успеть насытиться им до того, как все закончится. Его горячий язык кружил вокруг моего, поглаживая и буквально заставляя спину выгибаться в попытке прижаться сосками к грубой ткани комбинезона, чтобы почувствовать хоть какое-то дополнительное удовольствие.
Калеб сжимал мои ягодицы так сильно, что это доставляло боль. Но вместе с ней это было приятно, потому что доказывало реальность происходящего. Он был со мной. Целовал меня. Ласкал. Упирался твердой выпуклостью мне между бедер, создавая нужное давление, чтобы волны удовольствия омывали мое изголодавшееся тело. Я перестала сдерживать стоны и хриплые вскрики, когда его руки поднялись и сжали мою грудь, покручивая соски, заставляя ощущать потребность в том, чтобы он оказался глубоко во мне. Я сильнее сжала его талию бедрами и опустила руки с его волос, начав расстегивать комбинезон.
Как только мои трясущиеся руки добрались до боковых пуговиц, Калеб резко остановился. Он надавил на мои колени, вынуждая разжать их, и выступил из моих объятий. Я потрясенно смотрела на мужчину, жадно хватая воздух пересохшим ртом. О, нет-нет-нет Сожаление в его глазах сказало все, о чем он промолчал. Внезапно я осознала свою наготу, то как бесстыдно сидела на столике, широко разведя бедра и демонстрируя свою покрытую влагой сердцевину. Тогда моя дрожь возбуждения резко сменила направление и теперь во мне бурлили злость, раздражение, унижение и боль.
Пока Калеб дергал свои волосы и с отчаянием смотрел на меня, я спрыгнула со стойки и на неуверенных ногах, пошатываясь, доковыляла до полотенца. Подняв тряпицу, я завернулась в нее. Все это в тишине. Между нами как белье на веревках были развешены невысказанные фразы, грозящие сорваться с языков и усугубить боль, разрывающую мое сердце.
Я повернулась к Калебу и увидела, как мужчина шел в моем направлении. Разведя руки, он, видимо, намеревался обнять меня и окружить комфортом. Но я никогда больше не испытаю такого в его объятияхтолько боль и потерю. Поэтому как только он оказался в паре шагов от меня, я резко выставила руки и оттолкнула его. Как только части наших тел соприкоснулись, из меня вырвались уродливые рыдания. Застывшие в глазах слезы пролились, обнажая мою боль перед тем, кто вряд ли оценит. Калеб предпринял еще одну попытку обнять меня, но я сильнее толкнула его в грудь и выкрикнула:
Нет! Не смей ко мнея уродливо икнула и небрежно смахнула слезы, хотя это совсем не помогло. Не прикасайся ко мне!
Детка, прости, я Это неправильно.
Что неправильно? Я как мазохистка должна была это услышать, видеть отрицание в его взгляде мне оказалось мало.
Калеб молчал, опустив голову. Я сделала шаг к нему и прищурилась. Тишину ванной нарушали лишь мои всхлипы. Минуту Калеб не отвечал, а потом поднял голову и произнес то, что растерзало мои внутренности.
Мы, Джемма. Мы это неправильно.
Мои руки невольно обхватили живот, когда его скрутило спазмом. Физическая боль должна была отвлечь от душевной, но этого не произошло.
Малышканежно произнес Калеб, снова потянувшись ко мне. Я отпрыгнула от него как от огня.
Нет! Уходи! крикнула я, всхлипывая.
Джемма, милая, позволь мне объяснить
Нечего объяснять! К черту все это, Калеб! К черту! Просто проваливай!
Я снова толкнула его и, воспользовавшись замешательством мужчины, пробежала мимо и выскочила из ванной. Ворвавшись в свою спальню, я захлопнула дверь и заперла ее. Прислонившись спиной к полированному дереву, я медленно сползла на пол. Я рыдала, обнимая колени и пыталась найти утешение в объятиях собственных рук.
Я дернулась от стука, прозвучавшего как раз за моей спиной. Вкрадчивый мягкий голос Калеба приглушенно звучал по ту сторону двери.
Джемма, детка, открой. Позволь мне все объяснить. Я не хочу тебя отталкивать. ЯОн замолчал, но, не дождавшись ответа, продолжил говорить. Милая, это неправильно и ты сама это понимаешь. Ты хочешь меня и, поверь, я тоже чертовски сильно тебя хочу. Я с ума схожу от мыслей о тебе. Но это все так не должно быть.
Я слушала аргументы Калеба, которые он произносил слегка дрожащим голосом. Я могла бы руку дать на отсечение , что он сам не верит в эти слова. Складывалось впечатление, что он пытался убедить себя в первую очередь.
Детка, открой дверь, я с ума схожу, зная, что ты там одна в таком состоянии. Позволь мне поговорить с тобой, утешить. Мне невыносима мысль, что я причиняю тебе боль.
Я громко всхлипнула, будучи не в силах сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Мыэто неправильно.
Мыэто неправильно.
Мыэто неправильно.
Что в нас неправильного? Почему два человека, которых влечет друг к другу, не могут быть вместе?
Джемма
О, господи, Калеб, что происходит? послышался голос Мэл из коридора. Я замерла, ожидая его ответа. Я и забыла, что подруга должна была прийти на ночной марафон шоу на HBO. Почему ты на коленях?
Он на коленях? У моей двери?
Я мы с Джеммой повздорили
Я подскочила на ноги и, повозившись пару секунд с замком, распахнула дверь настежь. Калеб тут же вскочил с колен и потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку.
Повздорили? истерично выкрикнула я, захлебываясь слезами. Пошел к черту, Калеб! Проваливай! Ненавижу тебя! Мэл подскочила ко мне и обняла. Я плакала, уткнувшись в ее плечо. Ненавижу, завывая, повторила я.
Джеммапослышался неуверенный голос Калеба за спиной Мэл и я съежилась.
Мне было больно слышать голос, успевший стать моим любимым. Голос, который произнес слова, поставившие жирный крест на моих чувствах. Грудная клетка сжималась от нехватки кислорода, когда я пыталась перестать плакать и вдохнуть воздуха. Казалось, что слезы прожигают огненные борозды на моем лице, но мне все не удавалось остановить их.
В голове мелькали образы того, как я впервые увидела его. То, как я влюбилась и ловила каждый взгляд Калеба. Для него мои чувства были в новинку, но я жила с этим на протяжении нескольких лет. Бережно хранила каждое воспоминание о нем. Холила и лелеяла каждый его взгляд, складывая его в мысленную копилочку, чтобы потом доставать из недр памяти и наслаждаться в отсутствие Калеба.
Мэл медленно передвинула меня от двери, махнула Калебу, чтобы тот убирался, и закрыла дверь. Присев на кровать, моя подруга крепко меня обнимала и гладила по спине. Не знаю, сколько времени прошло, но в ее ласковых объятиях я успокоилась. Отодвинувшись от Мэл, я легла спиной на кровать и уставилась в потолок. Я чувствовала, как опухли мои глаза и нос. Я никогда не умела красиво всплакнуть. Как правило, я всегда рыдаю навзрыд, а потом вынуждена прикладывать лед к глазам и носу, чтобы на следующий день быть похожей на себя. Но в тот раз меня мало волновала моя внешность. Точнее, я и так чувствовала себя уродиной. Миа такая идеальнаяизящная, стройная, высокая, с большой грудью и губами, созданными сосать член своего идеального парня. А я обычная. Такая, как и каждая вторая девчонка в моем городе.
Я лежала и ненавидела его, себя, окружающий мир и несправедливость.
Почему он не хочет меня? Я уродина? спросила я хриплым шепотом.
Что за глупости? воскликнула Мэл, ложась рядом. Ты самая красивая девушка из всех, что я знаю.
Миа красивее.
Миа искусственная. Ты же сама видела ее грудь и губы. Кукла.
Он, видимо, любит кукол, грустно ответила я.
Господи, Джемма, ну что за глупости ты несешь? Сама ведь прекрасно знаешь, что ты идеально выглядишь и с тобой никто не сравнится. Зачем ты говоришь такое?
Он сказал, что мыэто неправильно.
Тогда он просто идиот.
Я порывисто вздохнула и повернулась на бок, лицом к подруге.
Мама предложила мне приехать к ним. Ей нужен помощник, а для меня это будет хорошая практика, если хочу работать в этой сфере.
Мэл немного нахмурилась.
Но это же твое последнее лето перед колледжем.
Я знаю, ладно? Но не могу находиться рядом с ним. Не могу видеть его с Мией. То, как он смотрит на нее как касается ее. Это снова и снова разбивает мне сердце.
Я почувствовала, как из глаз снова медленно и тихо полились слезы. Рыданий не было, только грусть и боль, которым был нужен выход и они нашли его в моих глазах.
Я поеду, Мэл. Полечу завтра. Больше я не выдержу.
Глава 11
Калеб
Дыши. Дыши. Дыши.
Я расхаживал по террасе дома Морисов, слыша всхлипы, доносящиеся из приоткрытого окна спальни Джеммы. У меня так сильно сжималось сердце в груди, что мне хотелось вырвать его и не чувствовать такой боли больше. Я мысленно уговаривал Джемму: дыши, детка, дыши. Только так она могла успокоитьсяглубоко вдохнув и выдохнув. Ее истерика казалась нескончаемой. Мне хотелось оказаться рядом с ней, окружить ее комфортом. Я любил ее. Безумно любил. Но быть вместе нам было не суждено.
Спустя примерно полчаса в ее комнате стало тихо и я расслабил плечи. После этого в окне загорелся свет, отбрасывая проблеск на газон под ее окном. Я понял, что она окончательно успокоилась и решил, что мне пора сваливать. Если она не будет видеть меня достаточно долгое время, то окончательно успокоится и забудет о своих чувствах. Тогда можно будет снова наладить контакт с ней и приезжать к ним домой, не боясь встречи с девушкой, укравшей мое дыхание.
Я все еще чувствовал ее вкус и запах, помнил мягкость кожи под своими пальцами, когда проскользнул в постель к спящей Мие. «Не ваниль» была последняя мысль, когда я, отвернувшись от девушки, уснул.
* * *
Привет, мужик, услышал я позади себя голос Рона.
И тебе привет, отозвался я, продолжая отмерять плитку.
Ты что так рано? спросил он, присаживаясь рядом со мной на пол.
Работы много.
Да. Слушай, а ты что, переехал к Мие?
Переехалслишком громко сказано. Но да, я сейчас у нее тусуюсь. Почему спрашиваешь?
Джемма сказала, что ты переехал к своей девушке. И попросила меня вернуться домой, чтобы за ним присматривать.
А она разве не присматривает? спросил я, пытаясь выглядеть безразлично.
Она рано утром улетела к родителям.
Я вскинул голову, чтобы посмотреть на друга и резко дернул ножом для плитки. Палец обожгло болью и я снова опустил голову, глядя, как кровь капает на плитку.
Она же собиралась провести беззаботное лето перед колледжем.
Да, собиралась. Но мама ей сделала какое-то предложение, от которого она не смогла отказаться. Думаю, тут дело не только в выгодной стажировке. Все ее лицо было опухшим, как будто ее покусали пчелы. Обычно оно такое после нескольких часов плача.
Моя голова снова дернулась, как будто мне дали пощечину. Я боялся посмотреть на своего друга, потому что боялся, что он узнает причину плача Джеммы. Точнее, что я стал этому причиной. Не глядя на друга, я встал и подошел к столу, на котором лежала аптечка.
Не знаешь, что там у нее произошло? Я изо всех сил старался сконцентрироваться на пальце, который оборачивал пластырем.
Нет, она не сказала. Думаю, это из-за какого-то мудака. Но вряд ли она расскажет, потому что знает, что я выбью все дерьмо из него, усмехнулся Рон. Думаю, причина в том, что она молода и воспринимает все слишком остро. Побудет с родителями в турне, займется новым делом, найдет какого-нибудь городского мальчика, переспит с ним пару раз. На этих словах Рон скривился. Короче, забудет этого чувака и в колледж вернется уже новым человеком.
Да. Так и будет, произнес я сиплым голосом. Мне совсем не хотелось думать о том, как к Джемме прикасается другой парень.
Ну так что? Вернешься? Мы могли бы тусоваться каждый вечер.
Да. Пожалуй, вернусь.
С Мией?
Нет. Я потому и возвращаюсь. Устал от нее.
Ну наконец-то, вздохнул мой друг.
Я посмотрел на него, приподняв бровь. Рон с улыбкой покачал головой.
Не хочу тебя обидеть, но у куклы Барби мозгов больше, чем у этой девчонки. Думаю, она классно трахается, раз ты так долго с ней.
Я пожал плечами.
Да. Ничего.
Ну, не расстраивайся, мужик, ты быстро найдешь ей замену.
Хотелось бы
О ком я подумал, услышав слова Рона? Вряд ли это была Миа, учитывая сожаление, сквозившее в моем голосе. А услужливый мозг настырно твердил: ты не сможешь заменить ту, которую выбрало твое сердце.
Ладно, парни приехали. Идем.
Рон хлопнул меня по плечу и вышел из дома. Путаясь в своих мыслях, я последовал за ним. Она уехала я не буду видеть Джемму целое лето. Это ведь хорошо, правда? Да, несомненно хорошо. Только что-то мне подсказывало, что от этого «хорошо» я буду охренительно сильно страдать.
* * *
Пальцы зависли над телефоном. Что вообще я мог ей сказать? То, как сильно скучаю? Как мне хочется быть с ней в этот день?
Я швырнул телефон на постель, так и не отправив сообщения. Сделал еще глоток виски прямо из бутылки и снова посмотрел на светящийся прямоугольник на белой простыни. Схватил телефон.
Калеб: «Я скучаю по тебе, малышка»
Я быстро нажал на кнопку «отправить». Что я наделал? Зачем послал ей это? Через минуту заблокированный экран в моих пальцах ожил.
Джемма: «Калеб?»
Калеб: «Ага, это я. Как ты, Джемс?»
Минуту не было ответа и я в который раз пожалел о первом сообщении. Я решил, что она не ответит, но Джемма снова сделала так, как захотела.
«У меня все хорошо. Постоянно занята. Мама не дает передохнуть. А ты как? Как Миа?»
Что это? Попытка выяснить, встречаюсь ли я со своей девушкой или просто праздное любопытство? Я решил, что напишу правду.
Калеб: «И я в порядке. У Миа, думаю, все хорошо»
Джемма: «Ты думаешь?)»
Калеб: «Да. Мы уже не вместе»
Джемма: «Ого»
Ого? Немного не такой реакции я ожидал. Чего угодно но не этого. Например: О, Калеб, давай вечно будем вместе! Или: Завтра приеду заполнять пустое пространство в твоем сердце. Вот только оно не было пустым, там уже давно поселилась молоденькая блондинка.
Я не знал, что ответить ей, потому что «ого» это и правда странная реакция на новости, которые могли бы ее порадовать. Хотя я же сам ее оттолкнул. Я официально признаю себя странным. Человеком, который не может определиться со своими целями и желаниями.