В современном мире Золушкой может быть мужчина, а принцем женщина, согласилась Трейси, наслаждаясь яблочным штруделем. После первого спуска желание кататься поубавилось, поэтому она, сославшись на боль в колене, осталась внизу играть с крестником. Мэттью, к слову, после часа возни в снегу и катания на санках, с аппетитом пообедал и сейчас крепко спал в коляске, не обращая внимания на стоявший в ресторане шум, который больше подходил растревоженному улью, чем семейному заведению.
Кстати, а как его звали?
Кого?
Принца, Шэрен вздохнула, когда Трейси непонимающе свела брови. Ну, Прекрасного принца!
А, этого! Придурком его звали. Весь вечер провел с девушкой и даже имени не спросил, а потом послал солдат искать ее по туфле, а если бы с нее трусы слетели, как бы тогда искал? с деланным беспокойством закончила она.
По-моему, его все же звали Кит, но ваша теория мне нравится больше, прозвучало откуда-то из-за спины. Здравствуйте, Шэрен.
Трейси от неожиданности уронила маленькую вилку и повернулась на голос.
О, Питер, добрый день! Шэрен приветливо улыбнулась. Трейси, познакомься Питер Трумэн наш сосед, здесь в Аспене, и однокурсник Ника, работает в Вашингтоне, в администрации Президента.
Странно, что с вашей фамилией вы еще не сидите в его кресле, пошутила Трейси и представилась.
Я работаю над этим, мисс Полански, улыбнулся Питер, а она отметила, что действительно работает: как минимум один избиратель у него уже есть! Вот они блистательные молодые политики: породистые и успешные, с белозубыми улыбками и внимательным взглядом словно с плаката «Идеальный мужчина!». А светлые волосы и очаровательная ямочка на подбородке добавляли ему шарма.
А Ник и Брендон здесь? тихо спросил Питер, боясь разбудить спящего ребенка.
Они еще катаются.
А вы катаетесь? Он снова повернулся к Трейси.
Как медведь на лыжах, вспоминая сегодняшний спуск, серьезно произнесла она. Питер чуть склонил голову, с едва заметной улыбкой рассматривая ее, и, небрежно махнув, когда его окликнули, сказал:
Шэрен, у вас очаровательная подруга.
Поскольку они сидели на улице, греясь в солнечных лучах, одеты были в горнолыжные костюмы и шапки, а Трейси еще и в темных очках, поэтому замечание об ее «очаровательности» казалось как никогда спорным.
Я вам понравлюсь еще больше, когда сниму шапку, веско заметила она.
Вы мне уже очень нравитесь и, пожалуйста, зовите меня Питер.
Значит, когда на мне будет платье, вы полюбите меня.
Не сомневаюсь в этом. На приеме у Стеклеров вы ведь будете в платье?
Трейси немного смутилась, но все же кивнула.
Тогда до вечера.
Питер отошел от их столика, а Шэрен удивленно спросила:
Собираешься стать первой леди?
Да нет, но я ведь хотела закрутить роман с кем-то из друзей твоего мужа, а этот мистер «Будущий Президент» симпатичный.
Да ты уже закрутила с мистером «Адвокатом Дьявола».
Нет, это просто
Секс, закончила за нее Шэрен, я помню.
//-
Трейси покрутилась возле зеркала и осталась довольна собственным отражением. Это платье она собиралась надеть на рождественский ужин, но поскольку Рождество встречала голой, блеснет в нем сегодня родители Брендона устраивали небольшую вечеринку для друзей. Волосы были убраны вверх, открывая голые плечи и бриллиантовую подвеску, идеально подходившую к черному платью со строгим бархатным лифом и шелковой юбкой, одну сторону которой украшала кокетливая волна. Более броские драгоценности (если бы они у нее были) смотрелись бы кричаще, а одинокий бриллиант уравновешивал образ. Трейси прикоснулась к нему, раздумывая: может, все же снять? Но решительно отбросила эту идею. Если уж она приняла подарок, то почему бы его не носить?! Тем более, ей действительно нравится, и Брендон об этом знает. Пусть любуется, только руками не трогает.
Трейси взяла телефон и выключила плеер почему-то, собираясь под музыку, она всегда чувствовала себе неотразимой, затем вышла из комнаты. Шэрен и Ник уже ждали внизу, Трейси замерла, потому что «ждали» было неподходящим словом. Мэтти уже спал, и молодые родители, не без помощи бабушки, оказались предоставлены сами себе: они целовались возле елки, а рука Ника то и дело взлетала к груди жены. Трейси нарочито громко начала спускаться по лестнице и громко жаловаться на новые туфли, не желая видеть, как он задерет юбку жене прямо в гостиной. А про себя посмеивалась: кто-то поедет на чопорный прием с эрекцией.
Если шале Хейвортов было, пусть роскошным, но домом, уютным и комфортным, то особняк Стеклеров иначе, чем резиденция, назвать сложно. Впечатляющий, большой, выполненный из светлого камня, с высоким крыльцом и заостренной крышей. Из высоких узких окон лился яркий свет, а на площадке возле дома не было и намека на снег: плитка сверкающе чистая, если пройтись в белых носках, таковыми они и останутся.
Хозяева радушно встречали гостей в холле, а официанты предлагали шампанское. Снаружи дом был выполнен в викторианском стиле, но внутреннее убранство полностью соответствовало современным тенденциям: стильные коричнево-золотистые стены и натертый до блеска ореховый пол, черно-белая лестница с волнообразными стеклянными перилами и модные кресла с высокими спинками, хотя любовь к классике все же угадывалась черный рояль, внушительный и солидный, стоял в просторном холле и удивлял как размерами, так и нахождением вне сцены городской филармонии.
Трейси, выскользнув из гостиной и спрятавшись под лестницей за поднятой крышкой рояля, положила в рот канапе с креветкой она была голодна, а ужин еще не подавали, да и дух перевести было просто необходимо.
Последний час она то и дело с кем-то знакомилась, о чем-то говорила и широко улыбалась. Заводила полезные связи и даже встретила несколько знакомых: пара коллег-адвокатов, с которыми приходилось пересекаться по работе, и судья, встреча с которым в неформальной обстановке, возможно, будет полезной. Всего человек тридцать, по меркам светских приемов не так уж и много, но для маленькой частной вечеринки более чем достаточно.
Она сделала глоток шампанского, мысленно составляя мнение о родителях Брендона. Адам Стеклер был приятным, обаятельным мужчиной, все еще красивым и подтянутым, хотя уже перешагнул шестидесятилетний порог, но энергия и сила ощущались в нем практически в том же количестве, что и в сыне. Наверное, поэтому на выборах Адам победил соперника абсолютным большинством голосов. А вот внутреннее содержание Патрисии Стеклер было прямо противоположным. Сдержанная и спокойная, с королевским достоинством нёсшая свою темноволосую голову и звание первой леди города. Брендон был похож на мать, но если ему, как мужчине, резкость черт шла, то ее красота казалась суровой.
Вы от кого-то прячетесь?
Трейси, вздрогнув, резко обернулась и встретилась взглядом с новым знакомым.
Вы меня напугали, Питер.
Я встретил Ника, он сказал, что вы прячетесь где-то в холле. Питер осторожно рассматривал ее, чтобы не показаться невежливым, и это было приятно, особенно на фоне Брендона, который целый день демонстрировал полное отсутствие манер.
В платье вы выглядите даже лучше, чем я представлял!
Да, лыжный костюм никого не красит, но спасибо.
Я не это хотел сказать, он слабо улыбнулся. Обычно я не так неуклюж с женщинами.
Да ладно, Пит! шутливо бросил Брендон, вынырнув из распахнутых дверей гостиной под руку с Наташей. Именно так.
Питер вспыхнул, чуть плотнее сжав губы, что не укрылось от Трейси. Очевидно, подтрунивания Брендона ему не в новинку и смешными он их не находит.
Эх, сокрушенно покачал головой Питер, к сожалению, я всегда был разборчивым. «В отличие от тебя» просто повисло в воздухе, но Брендон только беззлобно рассмеялся, признавая: счет сравнялся.
Пит, ты уже знаком с мисс Полански?
Да, он тепло посмотрел на нее, и Трейси заметила, что Питер расслабляется, а напряженное ожидание новой колкости, вспыхнувшее в глазах минуту назад, постепенно тает. Чувствовалось, что со Стеклером младшим он не был дружен и удовольствия от общения не испытывал. Ей-то не знать, каким невыносимым может быть Брендон, особенно в бытность учебы. Трейси помнила, какое сильное впечатление произвел на пятнадцатилетнюю восторженную девчонку, какой она была, высокомерный скучающий красавчик-студент. Правда, в том возрасте ее восторги были настолько скоротечны, что на следующий день она и думать о нем забыла, влюбившись в молодого экскурсовода, водившего их по шикарным залам Лувра. Вздыхала аж целых десять дней!
Трейси сделала еще один осторожный глоток, чтобы одним махом не осушить весь бокал, и отметила про себя, что вторые хозяева вечера смотрелись вместе отлично. Наташа в платье из темно-синего шелка, с забранными наверх гладкими черными волосами выглядела, как утонченная леди, а на каблуках стала почти одного роста с Брендоном, заставляя Трейси запрокидывать голову, чтобы встретиться с ней взглядом.
За сегодняшний день Трейси узнала о ней немало: родители банкиры давно дружат со Стеклерами, она сама состоит в совете попечителей нескольких благотворительных фондов, а самое главное, этот вечер частично и в ее честь! Как оказалось, у нее был день рождения на днях. Точнее, двадцать четвертого декабря, именно тогда, когда они с Брендоном устроили свое собственное Рождество. Узнав об этом, Трейси сочла себя аморальным чудовищем и удрученно посетовала, что кроме извинений за то, что переспала с ее мужчиной, подарка у нее нет.
Вернемся к гостям, ни к кому конкретно не обращаясь, предложила Трейси, желая избежать истории о «тяжелом» пути Брендона до отчего дома, тем более в сочувственной интерпретации Наташи.
«Бедный-несчастный, прямо через горы, по снегу и пешком» наигранно улыбаясь, саркастично думала Трейси, поэтому, когда Питер протянул руку, предлагая проводить ее, тут же согласилась, но, услышав свое имя, замерла, проглатывая изумление:
Трейси, ты ведь родом из Калифорнии? Наверное, оказаться в заснеженной глуши, ночью, не самое приятное знакомство с Колорадо?
Неужели Брендон все-таки рассказал, что они застряли под Гленвудом вместе? Она ведь сама просила его избавить ее от покаяний кающегося грешника и умолчать об этом! Чем же еще он с ней поделился?.. Трейси внимательно посмотрела на Наташу. В адвокатской практике ей часто приходилось общаться с разными людьми, поэтому понимать, что они скрывают, стало просто необходимостью. Наташа улыбалась вполне доброжелательно, но настойчивое выражение глаз и явное ожидание ответа настораживало. Она догадывалась, но не знала наверняка.
Это было неожиданно, начала Трейси, но не могу сказать, что неприятно. В Колорадо удивительная природа. Она обвила локоть Питера, сигнализируя этим, что пора возвращаться в зал, и отвернулась, отмахиваясь от самодовольной улыбки Брендона: видимо, он принял исключительно на свой счет всю удивительность здешних красот.
В гостиной негромко играла музыка, гости разбились на небольшие группы и оживленно переговаривались: кто-то спорил, активно жестикулируя, кто-то весело смеялся, наслаждаясь вечером. Комната плавно перетекала в столовую, где официанты заканчивали приготовления к ужину, разливали напитки и зажигали свечи. Питер предложил Трейси свою компанию за столом, она согласилась. Он был холост, привлекателен и галантен так почему бы и нет?
Непринужденная атмосфера и замечательный повар сделали вечер по-настоящему праздничным. В качестве закуски подали фуа-гра с клюквенным соусом, жареные морские гребешки и картофельный салат, затем крем-суп из бобов и запеченную кефаль, в качестве главного блюда румяную индейку под цитрусовым соусом. Когда Трейси подумала, что непременно лопнет, перед ней поставили нежнейшее шоколадное суфле, а стол, как по волшебству, заполнился
разнообразными сырами и фруктами.
Настроение после нескольких бокалов легкого ягодного вина становилось только лучше, а стрелки часов, которые неотвратимо стремились к полуночи, рождали на губах хмельную улыбку и искреннюю радость от того, что в их компании нет Золушек! Ник с Шэрен подали положительный пример, медленно покачиваясь под музыку, и уже через несколько минут Трейси в деликатных объятиях Питера неспешно кружилась, рассматривая гипнотическое пламя камина. Он оказался приятным собеседником, деликатным и ненавязчивым: не спрашивал о личном и не настаивал на ответе, если она продолжала молчать.
Пит, уступишь мне даму? попросил Брендон, стягивая и пряча в карман бабочку.
Только, если она не против.
Трейси ощутила, как его руки прижали ее чуть крепче. Питер не хотел этого танца и давал ей это понять, но желания разбираться что там за давнее соперничество между ними у Трейси не было, а вот оказаться в горячих объятиях было, пусть всего лишь в танце.
Она не против. Брендон протянул ладонь, и Трейси подалась ему навстречу, ощущая сильные руки на талии, прижимавшие не так целомудренно, как надо бы.
Ты сегодня восхитительно выглядишь, произнес Брендон, наслаждаясь мягкой улыбкой комплименты всегда приятны. Но без платья выглядишь еще лучше.
«Ну почему ему обязательно нужно все испортить?» обреченно вздохнула Трейси.
Я уже жалею, что ты видел меня голой.
Извини, не могу удержаться, ты так мило смущаешься.
Ничего я не смущаюсь! тихо запротестовала Трейси. Просто хочу понять: ты теперь всю жизнь будешь припоминать мне ту ночь?
Нет, конечно. Что такое одна ночь! Я планирую подкопить воспоминаний, чтобы припоминать тебе их всю жизнь.
Трейси фыркнула, привлекая внимание судьи Уоррена, танцевавшего с женой.
Это из области фантазий, тихо заметила она.
Фантазий у меня много, обжигая ее ухо дыханием, шепнул Брендон и громко втянул воздух. От тебя так вкусно пахнет, что за
Ладно, все. Трейси максимально спокойно отстранилась. Мне нужно в туалет.
Она неспешно бродила по дому третий этаж был абсолютно пуст и, отыскав небольшую библиотеку, устроилась в кожаном кресле, пропахшем дорогими сигарами. Среди молчаливых книг Трейси размышляла: как она оказалась в такой дикой ситуации? Она чувствовала себя героиней какой-то дешевой мелодрамы: жена, муж, любовница.
Бутерброд с сосиской, ей богу! вслух воскликнула она, потом здраво рассудила, что Наташа не жена. Это ведь смягчающее обстоятельство? А то, что сама Трейси не испытывала никаких угрызений совести, даже более того, наслаждалась флиртом с Брендоном отягощающее?
Через полчаса часа она вернулась к гостям с мыслью, что либидо враг современной эмансипированной женщины, и удивленно осмотрелась, наблюдая странное оживление.
Приехали «Имейджин Драгонс»? поинтересовалась она у Шэрен. А я и не знала.
Нет, наклонилась та. Наташу с прошедшим днем рождения поздравляют.
Надо было в туалете пересидеть.
Тебя и так долго не было, заметила Шэрен, затем нахмурилась. Он подарил ей засохший кактус? Они переглянулись, Трейси изумленно пожала плечами. Но ей вроде нравится.
Действительно, Наташа обнимала Брендона за шею, улыбалась и выглядела достаточно счастливой.
Наверное, там в комплекте средство от запора, оглядываясь, тихо ответила Трейси. Да, она была предвзята и груба, но что поделать, она всего лишь женщина и некоторое чувство ревности все же испытывала.
Трейси непроизвольно коснулась холодного камня, висевшего у нее на шее. Неужели это действительно подарок для Наташи? Колючий кактус вполне в духе отношений Стеклер-Полански. Она повернулась к большому зеркалу, висевшему над камином, и встретилась взглядом со своим отражением: бриллиант вспыхивал у нее на груди, разбрасывая в стороны серебристые искры, играя со светом и замирая в тени.
«Ну вот и что мне с тобой делать?» спросила она у молчаливого камня, затем посмотрела в сторону именинницы и поймала на себе взгляд Брендона, горящий, затуманенный алкоголем и отчего-то безумно притягательный. «Что мне с собой делать?..»
Пойдем, поздравим Наташу, сказала Шэрен, беря подругу за руку. Они подошли ближе и услышали голос матери Брендона.
Дорогой, может, сыграешь нам что-нибудь? предложила Патрисия сыну.
А что сыграть?
Что-нибудь лирическое, донеслось до уха Трейси.
Брендон играет? На чем? удивилась она.
На фортепиано, ответила Шэрен. Пойдем послушаем.
Странно, а я не знала.
Вам нужно больше разговаривать, а не подначивать друг друга.
В холл переместилась основная масса гостей: мужчины громко беседовали, курили и часто прикладываясь к бокалам с виски, женщины вышли, исключительно привлеченные обещанием красивой игры.
Брендон театрально откинул невидимые фалды и чинно присел, резко вздернув руки, будто манжеты ему мешают. Зазвучало мощное вступление, обещая, как минимум, Баха, но затем музыка стала тише и нежнее. Секунда, пять, десять, мелодия нарастала, заставляя сердце биться сильнее и снова замирать, когда надрыв угасал, превращаясь в успокаивающую плавную композицию, которая через несколько вздохов снова превращалась в ураган.