В доме было темно, одиноко, пусто и страшно. Марина жутко боялась оставаться по ночам одна. Каждый день она как можно дальше откладывала этот моменткогда полностью гас свет в окнах соседей, и она оставалась совершенно одна в огромном доме.
Выключив создающий успокаивающий шумовой фон телевизор, и немного прибрав на кухне, она, как тень, ходила по пустым комнатам, слушая только звук своих шагов, и вздрагивая от каждого шороха. Ей даже стало казаться, что в доме она не одна. Бессонными ночами, мечтая поскорее провалиться в объятия Морфея, она в полудреме слышала на втором этаже звук глухих шагов и скрип передвигаемых по полу стульев. Казалось, дом живет сам по себе, а она сама по себе.
Одиночество наваливалось на нее, пожирая и поглощая все человеческие желания, есть, спать, куда-то ходить, с кем-то говорить.
«Ушла разговаривать со своим внутренним голосом», мысленно усмехалась Марина, выключая свет и оставаясь в полной темноте.
Днем, когда она ходила по пустым комнатам и составляла план работы на сегодняшний день, ей все время казалось, что кто-то незримо ею управляетприводит на кухню, чтобы приготовить еду, ведет за руку на второй этаж, чтобы прибрать комнаты. И даже, когда она вспоминала, что нужно подремонтировать расшатавшуюся со временем дверь, кто-то подсказывал ей, что нужно спуститься в подвал, и заботливо вел ее туда, где лежат молоток и гвозди. Сами собой находились сложенные в безукоризненном порядке в чемоданчики для хранения нужные хозяйственные мелочи, о существовании которых раньше она и не догадывалась.
Марина не всегда была такой. Еще совсем недавно она была пышущей здоровьем и энергией жизнерадостной блондинкой, с яркими изумрудно-зелеными немного раскосыми глазами, безумно любившей своего мужа и радующейся жизни. Всё изменилось пасмурным осенним утром, когда, возвращаясь с работы, она увидела щуплую фигурку почтальона, ждавшего ее у ворот.
Получите и распишитесь, официальным голосом сказал почтальон и вручил ей телеграмму.
«Ваш муж погиб, исполняя свой воинский долг», прочитала она первые строчки сухого и безжизненного послания, как будто бы сообщавшего ей, что у нее задолженность за свет и газ.
Ноги у Марины вдруг подкосились, а внезапно онемевшими руками она едва смогла открыть калитку и зайти в дом.
Она села на диван и впала в ступор, боясь пошевелиться. Марине казалось, что, как только она пошевелится, она окажется в реальности, и вспомнит, зачем села на этот диван. Лучше как можно дольше оттягивать этот момент. Так, не двигаясь, она просидела до самого вечера.
Потом к ней долго не приходило осознание того, что произошла беда, и беда эта настоящая, и произошла беда именно с ней, что это не дурной сон, а настоящая явь и жестокая реальность, в которой теперь предстоит жить всегда. Ее бил мелкий, никак не прекращающийся, противный озноб.
Почему он, почему не я? думала Марина. Он гораздо более меня заслужил право жить и быть счастливым.
Ее красавец муж был образцом доблестного офицера советской армии, с его лица никогда не сходила добрая улыбка, а светло-карие глаза всегда сияли добрым и нежным светом. Когда Виталий получил назначение в Афганистан, он пришел и радостно объявил с порога:
Мы едем поднимать и строить одну хорошую страну, чтобы помочь местным жителям!
Тогда все верили в то, что это ненадолго, что наши ребята исполнят свою благородную миссию и быстро вернутся домой, долго не приходило осознание, что все затягивается на неопределенный период, а перспективы крайне туманные. Все начинали понимать, что войнаэто горе, кровь и слезы, а победителей на войне не бывает.
Эта страшная война за никому не известные цели на чужой родине унесла уже жизни многих знакомых, но Марине никогда даже в самом страшном сне не приснилось бы, что горе случится с ней и с ее Виталиком.
С войны он присылал ей посылки с разными нужными вещами, которых здесь, в Подмосковье, было не купить и не достать. В неведомом далеком Афганистане было множество красивых тряпоктрикотаж, дубленки, постельное белье, конфеты, жвачки, и даже полудрагоценные камни. А какой там был шелк! Виталий прислал отрезы тканей с шикарной расцветкой, и Марина сшила из них несколько восхитительных платьев. Она даже сфотографировалась в нежном бело-голубом с золотом платье, струящемся вниз красивыми воздушными складками, и успела послать фото супругу. Все наряды были сшиты на заказ у лучшей модной портнихи в городе.
В письмах муж писал, что в Кабуле все спокойно, они по вечерам гуляют с друзьями, иногда выбираются из места своей дислокации, и ездят на машинах по всей стране.
Марина радовалась, получая его такие короткие и редкие письма, передаваемые часто с оказией. Она была настоящей женой офицера, верной и честной боевой подругой, вся их жизнь прошла в отдаленных гарнизонах. Последним местом службы мужа был затерянный поселок в Средней Азии.
И вот наконец-то у них появился свой дом. Мужа перевели служить в Подмосковье, им дали служебную квартиру, но тут внезапно умерла Маринина тетка, живущая поблизости. От нее Марине в наследство остался большой уютный коттедж, и они с мужем не могли нарадоваться смене обстановки и уюту собственного жилья.
Когда они переехали, обустроились и начали новую жизнь, никто не мог даже представить, что в Афганистане начнется долгая и кровопролитная война, наши офицеры поедут туда служить, и их будут проклинать и называть оккупантами местные жители.
Всего лишь два месяца оставалось Виталию до демобилизации, он вернулся бы домой, ушел в отставку, и жили бы они долго и счастливо. Наконец можно было задуматься о пополнении семействажизнь по чужим гарнизонам никогда не давала им такого шанса.
Муж погиб в одном из боевых выездов, прикрывая отход своих товарищей.
Мы ездим на машине по всей стране, вспомнились Марине слова мужа, вызвавшие у нее тогда просто праздный интерес к красотам такой далекой и такой неизведанной чужой родины. Было любопытно, какие там дороги, есть ли там асфальт, к любопытству совсем немного примешивался страхне опасно ли это, ездить на машине среди пустынных незнакомых окрестностей, где на каждом шагу в горах прячутся и стреляют душманы.
Лишь только теперь она узнала, что такое страшный «Груз 200».
Муж посмертно получил Орден красной звезды и похоронили его с большими армейскими почестями. На похороны пришел весь город, пригласили военный оркестр. Организацией занимались военные, и тогда казалось, что это очень хорошо и правильно, потому что сама Марина совершенно не осознавала происходящее. Она как будто бы умерла вместе с мужем.
Похороны прошли как в тумане, очнулась она только на мгновениекогда на гроб с телом любимого стали бросать грязные комья жирной, растаявшей под недавно прошедшим дождем, земли. Она застыла от горя, накануне выплакав все свои слезы, и сурово молчала, уставившись в одну точку.
Двое друзей мужа держали ее под руки, опасаясь, как бы она не бросилась в черную зияющую страшную яму.
После похорон Марина впала в затяжную депрессиютеперь она не знала, для чего ей жить. Вся ее жизнь была сосредоточена в муже, его службе Родине, и ее бесконечному ожиданию его домой каждый вечер. Теперь ожидание стало воистину бесконечныммуж больше никогда не придет.
Сейчас в большом зале висел портрет Виталия в массивной золотой раме, и он все время смотрел на Марину своими внимательными карими глазами. Она советовалась с ним по всем вопросамчто приготовить на завтрак, что посадить весной в огороде, что купить на ужин в магазине.
Марине позвонила подруга Наташа, тоже жена офицера:
Как ты, Марина? тихо спросила она. В ее еле слышном голосе сквозило искреннее сочувствие.
Уже лучше. Приходи, выпьем, предложила Марина, постаравшись сделать голос как можно энергичнее и бодрее.
Она собрала нехитрый стол из приготовленных своими руками соленых огурчиков, помидорчиков, нарезала тонкими ломтиками душистое сало с чесночком.
Пожалуй, будет уместно достать бутылочку водки, подумала Марина, вынула из шкафа хранившуюся еще с хороших времен беленькую, и засунула ее в морозильникне пить же теплую водку.
Пили они редко, но сегодня это поможет унять внезапно нахлынувший поток слез.
Скрипнула во дворе калитка, Наташа зашла, тихо прикрыв за собой дверь и поставив на тумбочку принесенную корзинку с фруктами. Подруги тепло обнялись.
Наташа всегда ярко и броско одевалась, но сейчас на ней был простенький серый спортивный костюм, одетый, видимо, из солидарности с горюющей подругой.
Вдвоем они быстро накрыли на стол, начался неспешный разговор о войне и общих знакомых. Все они были отличными парнями, служившими не по своей воле, а по велению Родины. Домой многие вернулись искалеченными физически или морально.
Марина, ты слышала, что Дима вчера сломал Ленке руку?
Марина кивнула, новость была ужасающей, горькой и безрадостной, Ленке оставалось только посочувствовать.
Лена была третьей самой близкой подругой, сейчас немного отдалившейся от них. Раньше они постоянно были на связи, созванивались и утром, и вечером, делились всеми своими мыслями, планами и произошедшими событиями. Только жены военных могут так дружить, как настоящие родные сестры. Наверное, сейчас Лене было неловко посвящать Наташу и Марину в некрасивые подробности не заладившейся семейной жизни, и она избегала лишних разговоров. Как и все, она ждала мужа, считала и зачеркивала крестиком дни, оставшиеся до его возвращения, и в страшном сне ей не могло присниться, что муж вернется совсем другим человеком, ничего общего не имеющим с тем, который уходил на войну.
Все в городке знали, что Дима до призыва был очень талантливым, прекрасно рисовал и разговаривал на пяти иностранных языках. Война сломала егопосле полученной в Афганистане контузии Дмитрий стал пить, по пьяной лавочке лезть в драку, растерял все свои знания и навыки, перестал чем-либо интересоваться, кроме прошедшей войны, а семейная жизнь его резко и неуклонно катилась под откос.
Подруги сочувствовали Лене, но кто бы полез в чужую семью, разбираться, что там, да как?
Как ты думаешь, Марина, может быть, все еще наладится у них? глядя на нее с надеждой, спросила Наташа.
Мой лучше бы мне руку сломал, вздохнув, грустно ответила Марина.
Марина, что ты городишь? Твой Виталий даже голос на тебя повысить никогда бы не смог, одернула ее Наташа.
Марине стало стыдно, это она от отчаяния сморозила подобную глупость.
Наташин муж, к счастью, вернулся живым. Он прослужил в Афганистане двадцать два месяца, а по возвращении домой произнес страшную фразу:
Наши там делали то же, что фашисты у нас во время Великой отечественной войны.
Ему бы никто не поверил, такое вслух говорить было нельзя. Марина с Наташей были теперь уважаемыми женами офицеров-афганцев, разница была только в том, что Маринин муж геройски погиб, а Наташин Гена остался жив. Он устроился на работу в охранное агентство, часто они собирались с друзьями и вспоминали о прошедшей войне. Воспоминания были горькими, но жизненно необходимыми для всех, прошедших этот ад. Им было тяжело и печально, но забывать о войне и погибших товарищах было нельзя.
Твой Виталий был лучшим, уговаривала Марину Наташа, он был самым смелым, честным и неподкупным. Ты можешь им гордиться. Господь всегда забирает лучших.
Почему? внезапно спросила Марина. Почему такой добрый Бог всегда забирает лучших?
Не знаю, сконфуженно и смущенно ответила Наташа. Может быть, они там, на небесах, нужнее, чем здесь.
Это служило слабым утешением, а ситуация осложнялась тем, что Марине никогда не нужно было работать, и нечем стало заполнить пустые беспросветные дни. Они жили в достатке, и все ее проблемы заключались в уходе за небольшим садом, огородом, за комнатными растениями, а также в кормлении сиамской кошки Матильды.
Возможно, если бы у них были дети, они помогли бы Марине пережить горе, но детей не было. От мысли, что у нее никогда не будет теперь ребенка от любимого Виталия, становилось еще хуже. Она не может даже усыновить или удочерить ребенкадля этого нужна полная семья.
Конечно же, государство не оставило ее одну в бедекаждый год вдовам и матерям погибших вручали памятные медали.
Проходили годы, а боль не утихала. Да и как можно было радоваться жизни, если любимого мужа окружает теперь только сырая могильная земля?
Любимым занятием Марины было ходить к Виталию на кладбище.
Рассказывать тебе не буду, что я сегодня делала, садясь на скамейку у могилки, говорила она. Ты и сам все видишь.
На нее накатывали рыдания, слезы лились непрекращающимся потоком, и, просидев несколько часов, она разбитая шла домой, чтобы дома опять разговаривать с портретом мужа.
Так нельзя, ты не можешь горевать вечно, тормошила ее Наташа и предлагала сменить обстановку, устроиться на работу, съездить на выходные в Прибалтику. Что угодно, только не оставаться дома одной.
Сегодня едем в Вильнюс, проведем там выходные. Возражения не принимаются, объявила Наташа, заявившись к ней домой в пятницу ранним утром.
Ты с ума сошла?! Так сразу? Сегодня?! Да как я дом оставлю? испугалась Марина. Она недавно проснулась, и долго лежала в кровати, размышляя, стоит ли вставать, или еще немножко полежать. Услышав, что открывается калитка, она едва успела набросить на себя шелковый халатик.
Ничего, твои домовые как-нибудь без тебя переживут, успокоила Наташа.
Марина стояла, задумавшись. Как-то все это неожиданно и некстати.
А когда будет кстати? Когда на пенсию выйдешь? Что еще тебя здесь держит, помимо портрета погибшего мужа? немного насмешливо поинтересовалась подруга.
Возможно, это прозвучало грубо, но она хотела расшевелить Марину.
Наташенька, я не хочу обременять вас с Геной, Марина пыталась вяло отнекиваться.
Ты в своем уме?! возмутилась Наташа. Я сейчас уйду, и больше вообще к тебе не приду. Никогда!
Да знаю, знаю, что вы мне только добра хотите, попыталась улыбнуться Марина, я знаю, что вернее друзей у меня нет, и никогда уже не будет. Я ценю вашу заботу, правда-правда!
Ценишьзначит, собирайся! командным голосом приказала Наташа, настоящая офицерская жена. Она достала из шкафа и подала Марине верхнюю одеждунорковый полушубок, который Марина ни разу не одевала со дня смерти Виталия.
Было непривычно ощущать себя заплаканной безутешной черной вдовой в таком шикарном одеянии. Светлый серебристый мех искрился, а пальцы, проваливаясь в теплую пушистую мякоть полушубка, ощущали давно не испытываемое блаженство.
Он такой сексуальный, вздохнула Марина. Сильно гармонирует со мной и моей бледной внешностью.
Конечно, а еще дома посидишь, совсем почернеешь, высохнешь, и превратишься в старую каргу, с усмешкой подытожила Наташа.
А кошку я с кем оставлю? спохватилась Марина.
Не волнуйся, я обо всем позаботилась, договорилась с Леной, завезем ей ключи, она будет приходить кормить твою кошку.
Марина обняла пушистый белый комочек, с которым так не хотелось расставаться.
Не скучай, тихонько прошептала она Матильде, мы ненадолго, Наташа сказала, что всего на два дня.
Матильда понимающе на нее посмотрела и спрыгнула с рук, грациозно направившись к своей мисочке с насыпанным доверху кормом. Кошкам все равно, есть ли в доме хозяева, была бы только еда насыпана в мисочку. У любого дома есть только одна хозяйкакошка. Марина быстро написала записку для Наташи с расписанием кормления Матильды, побросала пару шмоток в дорожную сумку, и через несколько минут уже вышла на крыльцо. Оказалось, что не так уж сложно собраться в дальнюю дорогу за несколько минут.
Гена уже ждал их в машине, улыбаясь своей широкой белозубой улыбкой. Он подвинул кресло для Марины, но она села назад, уступив место рядом со штурманом подруге.
К вечеру будем в Вильнюсе, нас там ждут, мы забронировали номера, весело сказал он.
Ой, ребята, мне неудобно, смущенно сказала Марина, может, я на своей машине поеду?
Стального цвета «Опель» с коробкой-автомат пылился в гараже возле дома, ожидая лучших времен.
Нет, не советую, сказал Гена, давай ты сначала в себя придешь, а потом будешь ездить, куда только захочешь.
Ну, ладно, неохотно согласилась Марина.
Наташа с Геннадием всю дорогу держались за руки и перекидывались фразочками любящих друг друга людей, имеющими значение только для них двоих. Марине было очень тоскливо ощущать рядом с собой пустое место, принадлежавшее ранее мужу, и смотреть, как счастливые друзья воркуют друг с другом.