Никита намеренно заказал «Кир», чтобы продемонстрировать осведомленность и сократить дистанцию. План сработал. Улыбающийся бармен прихватил с соседнего столика пустые бокалы и направился к стойке.
Пока он звенел бутылками, Никита огляделся.
Бар выглядел неожиданно. В элементах ар-деко усматривались признаки культурного бунта: кого-то когда-то здорово достало Средневековье. В пику старинной кладке и дубовым балкам, заведение украсили хрустальными бра, затейливыми стегаными диванчиками и барными стульями с обивкой под зебру. Вальяжный интерьер многократно отражался в расчерченном на ромбы зеркале за барной стойкой. Рама зеркала была, пожалуй, самым роскошным предметом в бареширокая, плоская, из благородного темного дерева и ажурного металла. «Неплохо, подумал Никита. Может, для моей гостиной такое подойдет? Хотя не знаю»
От размышлений над стилевыми противоречиями его вскоре отвлекли крики снаружи.
Под каменными сводами галереи за двумя сдвинутыми столиками сидела шумная и уже нетрезвая кампания. Пятеро мужчин разного возраста в рабочих комбинезонах пили пиво. Они были с ног до головы покрыты строительной пылью и вряд ли мыли руки перед едой. Разговор шел на английском.
Смотри, Дилан, твоя жена опять приедет за тобой, как вчера, и будет тебя ругать, ржал длинный худой человек с глазами навыкате.
Пусть приезжает!
Далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье.
Дилан был коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Рыжеватые кудри довершали его портрет, никак не соответствующий представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.
Это англичане? тихо спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав на работяг.
Не совсем, месье, ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. Диланваллиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двоеангличане, еще двоеголландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда вы?
Из России, ответил Никита.
Он пристально посмотрел на хозяина бара, пытаясь понять, как тот воспримет новость.
Хозяин-бармен не выказал ни восторга, ни испуга:
У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.
И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, новоиспеченного французского домовладельца.
Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал:
Я не турист, месье. Я купил дом в Лантерн. Только сегодня приехал.
Ему удалось произвести впечатление. Он знал, что русских среди постоянных жителей деревни не было. Процентов десять, если не пятнадцать, населения составляли англичане. Были еще бельгийцы, голландцы. Даже несколько американцев купили дома и приезжали летом на два-три месяца. Русские же в этой французской глубинке пока были в диковинку.
Бармен проявил живейший интерес:
И какой именно дом, месье? В какой части деревни? Вы будете здесь жить или приезжать на лето?
Наискосок от школы, на улице Гарриг, второй дом с краю. Пока я приехал в отпуск.
Поздравляю, месье! Отличный выбор. Это очень хорошая деревня, бармен внимательно посмотрел на Никиту, затем кивнул и направился к другому столику.
У Никиты осталось чувство, что тот хотел сказать что-то еще, но передумал.
Пьяный Дилан продолжал играть на публику. Он и пяти минут не мог усидеть на месте, все время вскакивал и жестикулировал. Его выкрики Никита понимал не полностью. Оставалось утешать себя тем, что дело в непривычном валлийском произношении.
Племена кельтов заселяли не только континентальную Европу, они жили и на Британских островах, и в Ирландии. Одно из тех племен положило начало истории современного Уэльса. Германцы называли выходцев из Уэльса валлийцами, что на их языке означало «иностранцы». Современный валлийский язык произошел от одного из древних кельтских диалектов, что, несомненно, наложило отпечаток на произношение жителей Уэльса.
Дилан был первым валлийцем, которого Никита слышал вживую. Его пьяная речь лилась невнятным потоком, из которого Никита с трудом выуживал слова и фразы. Впрочем, этого было достаточно, чтобы понимать содержание разговора. Речь теперь шла о стройке.
В следующий раз сброшу тебя с лесов, если будешь спать на работе, Олли. Дилан крепко хлопнул по спине коротко стриженного молодого парня и отхлебнул темного пива. Это бревно сегодня меня чуть не убило.
Лучше бы убило. Ты бы сейчас так не орал.
Олли выглядел очень усталым. В противоположность Дилану он сидел почти неподвижно, прикрыв глаза.
Надо было нанять больше людей для работы на крыше, сердито добавил парень. Огромное дубовое бревно невозможно удержать втроем, поэтому мы его и уронили. Скажи спасибо, что тебе не досталось по голове, как Эдварду два года назад. Кстати, мы до сих пор пользуемся его инструментами. Ты хотя бы расплатился со стариком?
Не болтай, Оливер! Похоже, новая тема неприятно задела Дилана. Эдвард был старым занудой.
Ситуацию спас длинный с глазами навыкате, которого звали Кристофер.
Он вытянул руку над головой Дилана и крикнул:
Я же говорил, что твоя жена приедет за тобой! Вот и она!
Все пятеро развернулись в указанном направлении. Поскольку разговор шел на повышенных тонах, вместе с ними повернулись почти все посетители кафе, сидевшие за столиками снаружи.
А-а, попались! Шутка! снова загоготал Кристофер и мгновенно схлопотал оплеуху от разъяренного Дилана.
Это было уже чересчур для заполненной туристами респектабельной деревни.
Владелец заведения стремительно пронесся мимо Никиты на улицу, прорычав по дороге: «Пардон, месье!» Он подлетел к буйным строителям и тихо сказал им несколько слов. Эффект был поразительныйпятеро пьяных мужиков притихли и, как по команде, примирительно подняли ладони вверх.
Чародейпрошептал ошеломленный Никита.
Он уже приготовился стать свидетелем драки, но в этот раз, видимо, было не суждено.
Раздосадованный бармен остановился около столика Никиты.
Они приходят почти каждый день, извиняющимся тоном сказал он, начиная с четырех часов. Обычно тихо напиваются и уходят. Кто-то домой, ужинать, а другие продолжают пить в баре внизу, на въезде в деревню. Иногда, как сегодня, шумят и распугивают посетителей. Но они оставляют здесь столько денег, что нет возможности им отказывать. К счастью, эти парни сторонятся жандармов.
Понимаю вас. Месье..?
Никита улыбнулся и вопросительно взглянул на бармена.
Пьер. Я хозяин этого кафе. Мы с женой купили его, когда я вышел на пенсию.
Очень приятно. Меня зовут Никита. Я бы выпил еще рюмочку «Кира».
Несмотря на шумных соседей, он чувствовал себя превосходно. Уходить не хотелось. Он подумал, что ему нужен рабочий для мелкого ремонта. Однако пьяный Дилан с товарищами не вызывали доверия. Надо было искать кого-то другого. Никита решил спросить совета у Пьера, но не сейчас. Пока фронт работ был непонятен даже ему самому.
Он сонно наблюдал за публикой. Местные жители приходили выпить аперитив перед ужином. Туристы давали отдых ногам и наслаждались прелестным видом маленькой площади при неярком вечернем солнце. За столиками сидело несколько загорелых людей в шортах и массивных туристических ботинках. Рядом с ними, на мостовой, лежали рюкзаки и палки для скандинавской ходьбы. «Неужели путешествуют пешком?» задумался Никита. В его голове идея такого способа передвижения никак не укладывалась. «Это ж сколько надо иметь свободного времени?» изумился он. И тут же вспомнил, что у него в ближайшей перспективе времени хоть отбавляй.
Вторая порция коктейля была выпита. Никита заставил себя подняться, расплатился у стойки, пожелал Пьеру хорошего вечера и отправился домой. Подойдя к своей двери, он провел пальцами по металлической окантовке прорези для почты, сжал в руке внушительную скобу дверной ручки и поднял глаза к закрытым ставням верхних этажей. Этот довольно обычный по местным меркам старый дом казался ему королевским замком. И дело было вовсе не в размерах. Никита вошел внутрь и с удовольствием втянул носом уже знакомый уютный запах. Он прошел из прихожей прямо, в направлении гостиной и по дороге остановился у нижней ступеньки дубовой лестницы. Вверху было темно, но совсем не страшно. Для него, московского мальчишки, который отлично помнил жизнь в коммуналке, дом на вершине холма был воплощением детских фантазий. Чем-то из сказок и рыцарских романов. Это был его подарок. Королевский подарок самому себе. А еще точнеепопытка заполнить пустоту, на месте которой прежде была любимая работа.
Душа заныла, и на мгновение вернулась тоска, которая сопровождала его в течение последних нескольких месяцев.
Не кисни, старик, подбодрил он сам себя. Классный дом, тебе опять повезло.
Не включая свет в гостиной, он подошел к открытой двери на балкон и встал на пороге. Прямо перед ним, на уровне глаз, мерцало звездное небо. Несмотря на поздний час, Ольга ответила на его звонок мгновенно.
Бонжур, мадам, интимно сказал он.
Бонжур, мадам по-прежнему была не в духе.
Чем ты сегодня занималась? Алекс уже дома?
Алекс полдня катался на велике, еле доплелся до кровати. Спит уже. У тебя все нормально? дежурный вопрос вместо подробного рассказа о своих делах на ее языке означал: «Не притворяйся. Тебе нет до меня никакого дела, проклятый эгоист».
Пожалуй, это был первый случай за двадцать лет совместной жизни, когда они не сумели найти компромисс. Жена могла поворчать, могла посмеяться, но никогда не проявляла тупого упрямства, всегда шла навстречу его желаниям. И вдруг, закусив удила, она отказывалась принять даже свершившийся факт. Ольга ничего не требовала и не ставила условийтолько отчаянно сопротивлялась, злилась и плакала. Никита не узнавал свою жену в этой капризной женщине и вины за собой не чувствовал. Он был уверен, что стоит ей приехать, и она полюбит дом и деревеньку на вершине холма. Вот только приезжать она не собиралась.
Он сделал вид, что не заметил сухого тона:
Я в порядке, любимая, только дико устал и хочу спать. Здесь отличная погода и суп в ресторане подают в фарфоровой супнице. В доме прохладно и чудесно пахнет. Завтра начну вить гнездо к твоему приезду.
Жена выдержала длинную паузу, чтобы еще раз подчеркнуть отношение к происходящему, и ответила немного мягче:
Аптека там есть, в твоей деревне? Я положила тебе аварийный запас лекарств, но мало ли что. И береги спину. Сквозь холодный тон проступило беспокойство. Она отлично знала, что в вопросах здоровья, как и во многом другом, ее мужзаконченный разгильдяй.
Обещаю.
Очередной призыв приехать остался без ответа, а на новую порцию уговоров у Никиты не было сил.
Он счел за благо закончить вечер на мирной ноте:
Спокойной ночи, Олюш. Завтра позвоню.
Никита закрыл двери на балкон и пошел наверх.
Из четырех спален он выбрал комнату над гостиной, на втором этаже. В ней тоже было два французских окна, для безопасности закрытых в нижней части чугунными решетками. Благодаря более высокой точке обзора, вид на долину отсюда открывался еще более роскошный, чем с балкона этажом ниже. Никите захотелось, проснувшись утром, первым делом увидеть небо, поэтому, вопреки местным обычаям, он с вечера открыл ставни и жалюзи между рамами.
Комната была огромная, с двумя встроенными шкафами циклопических размеров. Красивый мраморный камин с замурованным воздуховодом в простенке между ними выполнял декоративную функцию.
В доме установлен хороший водяной котел. В каждой спальне есть радиаторы отопления, а на первом этажетеплый пол, объяснял Никите парень из агентства недвижимости. Чтобы зимой в комнатах не тянуло холодом из каминных труб, их закрыли, а каминные порталы оставили в качестве украшения. Кроме камина в гостиной. Тот, конечно, работает, без него никак. Вообще-то, здесь, на юге Франции, водяное отопление считается признаком роскоши. Многие старые дома до сих пор отапливаются исключительно каминами.
Никита застелил домашней простыней большую деревянную кровать. Прихватив из чемодана полотенце и сумку с принадлежностями для душа, он отправился в ванную.
Вправо от его двери шла широкая галерея с перилами. На подходе к следующему лестничному пролету темнела закрытая дверь другой спальни второго этажа. Внизу были видны ступени нижней части лестницы и коридор между прихожей и гостиной. С галереи вели еще три двери: в ванную, в котельную и в туалет. Никита в который раз критически оглядел ванную комнату. Казалось, здесь было все, что нужно: два умывальника вдоль стены, ванна и душевая кабина. Но всеот плитки на стенах до последнего кранавыглядело по-сиротски и требовало замены. Это была задача номер один, которую ему следовало решить до приезда жены. Никита знал, как Ольга чувствительна к таким деталям. Да он и сам ценил красоту в мелочах. Единственное, что неожиданно выделялось на общем безликом фоненебольшая бронзовая люстра с тремя стеклянными плафонами в форме лилий. Очень красивая и, похоже, винтажная. Непонятно, каким чудом она уцелела после переезда прежних хозяев. Видимо, в ванной чаще пользовались настенными светильниками и о люстре просто забыли.
Выглядит вызывающе. То, что надо! сказал Никита удовлетворенно.
Душ отнял у него последние силы. Он свалился в постель и только успел подумать: «Интересно, кто жил здесь раньше?»
Потом Никита не мог вспомнить, как скоро ему начал сниться удивительный сон: сразу или уже под утро. Первая странность заключалась в том, что снов до той ночи Никита не видел. Или, по крайней мере, утром их совершенно не помнил. Во-вторых, он знал, что видит сон, продолжал спать и наблюдал за всем, включая себя самого во сне, как будто со стороны. И даже успевал удивляться.
Он стоял на пороге двери, ведущей в гостиную из коридора. За окнами было темно: вечер или ночь. Никита определенно находился в собственном доме, но знакомая комната не была такой пустой, какой он привык ее видеть. У стены справа возвышался огромный антикварный буфет. В простенке слева примостились рядышком два высоких плюшевых кресла. Еще левее, между дверью в кухню и камином, стоял красивый полированный стол с инкрустированной столешницей и шестью мягкими стульями. Ближе к балкону, напротив камина, почти в центре комнаты, расположились углом два больших дивана в бежевых чехлах. С потолка свисала массивная кованая люстра, сейчас не зажженная. Две фарфоровые настольные лампы с однотонными тканевыми абажурами в разных концах комнаты тоже были выключены. Свет давали только тлеющие в камине дрова и несколько зажженных свечей на столе.
В торце стола сидел пожилой мужчина с абсолютно белыми волосами. Сам не зная почему, на этот раз Никита не сомневался, что перед ним англичанин. Возможно, продолговатое худощавое лицо, широко расставленные светлые глаза под густыми бровями и тонкий рот олицетворяли для него портрет истинного британца. Во всяком случае, внешне мужчина казался полной противоположностью Дилану, который днем буянил в кафе. Ему могло быть лет семьдесятсемьдесят пять.
Вместо скатерти во всю длину роскошного стола протянулась узкая восточная дорожка из красной тафты с золотой тесьмой и кистями. Большой бокал и начатая бутылка красного вина стояли на цветных картонных кружочках. На дорожке из тафты высились два подсвечника на три свечи каждый. Их неровный свет порождал двигающиеся по всей комнате тени и деликатно сглаживал глубокие морщины на лице англичанина. Тот ужинал в полной тишине. Молчал даже телевизор в углу.
Никита шевельнулся. Мужчина не отреагировал на его движение. Он закончил есть, аккуратно, как в ресторане, положил приборы на тарелку и взял бокал с вином.
Никита собрался с духом, сделал шаг в его сторону и сказал:
Бонжур, месье.
По-прежнему никакой реакции. Мужчина не видел гостя, не слышал его, и более тогоне подозревал о его присутствии.
Никита чувствовал себя не слишком уютно, однако происходящее его чрезвычайно интриговало. Он помахал руками, чтобы окончательно убедиться в своей невидимости, и осторожно начал осматривать комнату, периодически оборачиваясь к мужчине. Того можно было назвать стариком, но уважительное имя Дед шло ему значительно больше. Еще в ранней юности в Никите открылся талант придумывать людям несмываемые прозвища. Они всегда рождались спонтанно и для многих друзей становились роднее имен.
Он остановился против буфета, который казался огромным даже в немалых масштабах гостиной. Дверцы его фасада покрывала прекрасная рельефная резьба. Точеные ножки верхней секции опирались на столешницу массивного основания. Поверхность столешницы заполняли безделушки и фотографии в рамках. Одно фото бросилось Никите в глаза. С него смотрела красивая девочка лет пяти, со светлыми кудрями и ямочками на щеках. Черно-белый снимок сделали, вероятно, очень давно. Рядом стояла современная цветная фотография двух молодых женщин. Они обнимались на фоне какого-то северного пейзажа, но не выглядели особенно счастливыми. Однавысокая брюнетка с продолговатым лицом. Втораяпониже, круглолицая кудрявая шатенка, лицо которой показалось Никите смутно знакомым