Спасибо. А как называются такие, как ты?
Яребенок. А вот мама уже антиквариат.
Давай не будем ей этого говорить.
Почему? Ведь это правда.
В некоторых случаях правду говорить невежливо. Если чувствуешь, что сказанная тобой правда может обидеть собеседника, то лучше промолчи. Кстати, именно это имела в виду твоя мама, говоря о такте. Человек, у которого он есть, умеет держать свои мысли при себе.
Мальчик ничего не ответил. Бросив взгляд в зеркало, я поняла, что Фрэнк расстроен. Его лицо, как обычно, оставалось бесстрастным. Смену настроения выдавали только плечи, подскочившие до самых ушей. После этого он мог окаменеть и замолчать надолго.
Так что, поищем твой аэродром? предложила я.
Я бы очень хотел увидеть его вновь, сказал Фрэнк.
Я сразу же съехала на обочину и сверилась с телефоном. Когда мы остановились на парковке возле летного поля, Фрэнк перелез вперед и стал рассматривать самолетики через ветровое стекло. Из машины нас выманил ярко-желтый биплан, который несколько раз взлетал и вновь возвращался на землю. Фрэнк вышел первым. Он стоял с авиаторскими очками на голове и прижимал к глазам бинокль, наблюдая за летящим самолетом, пока тот не исчез за горизонтом.
Пальто и шарф мальчика развевались на ветру, и маленькая фигурка показалась мне настолько трогательной, что я вышла сфотографировать его на телефон.
Мне пришло в голову, что надо снять его и для Мими. Я вытащила из кармана ее телефон, сделала снимок, а потом потом я сделала нечто невообразимое: открыла и пролистала список контактов. Мной руководил необъяснимый импульс, который заставляет некоторых людей заглядывать в медицинский шкафчик, пользуясь удобствами в чужом доме. Я всегда считала, что не способна на такую низость, и вот мои глаза шарят по списку. Врачи, «Скорая помощь», несколько больниц
Интересно, она дала мне свой настоящий телефон или тот, что получила в подарок за годовую подписку на еженедельное приложение «Как избежать несчастного случая»? Где все ее Дианы и Эдварды, Стивены и Шейлы, те люди, которых мы носим в кармане на случай, если очень нужно поговорить с кем-то, пока стоишь в очереди за кошачьим кормом? А может, она удалила имена друзей, предполагая, что я начну рыться в телефоне, хотя я и сама этого от себя не ожидала?
Я прокрутила весь список, говоря себе, что в конце должно быть имя мистера Варгаса. Он доверял мне и считал единственным человеком, которого можно отправить к М. М. Бэннинг.
Есть! Айзек Варгас. И еще одно имя, которое я уже слышала. Ксандер.
Что ты делаешь? спросил Фрэнк, внезапно материализовавшись у меня под локтем.
От неожиданности я выронила телефон.
Ничего. Просто фотографировала тебя для мамы. Смотри.
Быстро подняв телефон и выйдя из списка, я показала ему снимок, чувствуя громадное облегчение.
Фрэнк долго рассматривал фото и наконец сказал:
Я тут похож на Маленького принца. Мы с мамой вместе смотрели картинки в этой книге, когда я был маленьким.
Потому и похож, сказала я.
Я открыла эту закономерность, работая в детском саду. В дни, когда дети приносили в садик свои любимые книги, в каждом из малышей легко было узнать Пеппи Длинныйчулок, Питера Пэна или Винни-Пуха. Я вывела из этого теорию, что сказка на ночь определяет судьбу. Вот и еще одно подтверждение: маленький стиляга Фрэнк, склонный к перепадам настроения и нелогичным умозаключениям любитель шелковых шарфов и галстуков, явно прилетевший в наш мир с незнакомой маленькой и эксцентричной планеты.
А я, разумеется, шпионка Гарриет, не расстающаяся с блокнотом.
6
Вернувшись в машину, мы решили для полноты ощущений прокатиться по скоростной автостраде и взяли курс на скопление зубчатых башен в центральной части города. Вдалеке виднелись горы, напоминающие картонную декорацию.
Движение по шоссе трудно было назвать ездой в полном смысле слова. Это больше походило на поиски места для парковки перед открытием «Валмарта» на Семьдесят второй улице в Омахе в первый день распродаж после Дня благодарения. Машины двигались так медленно и плотно друг к другу, точно в Лос-Анджелес съехались все автомобилисты мира.
Зимой в нашем регионе не очень холодно, и все же вон та гора вдалеке покрыта снегом, сказал Фрэнк, наклоняясь вперед между сиденьями и тыча указательным пальцем вперед.
Поразительно. Только знаешь, Фрэнк, джентльмены не указывают пальцами. Хотя, пожалуй, на горы можно. У гор ведь нет чувств, как у людей.
Нельзя указывать на людей? А как же ты найдешь их глазами?
Придумай что-нибудь. Тебе же неприятно, когда на тебя показывают пальцем и пристально смотрят, правда?
Да, это уж точно. Знаю по личному опыту.
А ты когда-нибудь бывал там, наверху? Играл в снегу? спросила я.
На горе? Нет. А снег видел в школе. Перед зимними каникулами его привозят оттуда на грузовиках и рассыпают по детской площадке для Зимнего фестиваля. Так гораздо удобнее.
Подумать только, а я еще удивлялась, что им доставляют питьевую воду!
Интересно, сказала я. У нас в Омахе снег появляется обычным путем. Падает с неба.
А в Лос-Анджелесе, когда горят леса, с неба падает пепел. Похоже на снег. И на хлопья для картофельного пюре, которыми заменяют снег в кино. Прошлым летом, во время огромного пожара, совсем не было ветра, и облако дыма, похожее на гигантский гриб, висело над горизонтом целую неделю.
Как от атомной бомбы? Ужасно, да?
Точно. Только ничего ужасного. Это было в Долине.
Фрэнк сказал это с таким видом, точно Долина находится не в паре съездов с магистрали, а на другой планете.
А знаешь, о чем больше всего сожалел Эйнштейн? Надеюсь, ты знакома с Эйнштейном?
Который вывел формулу E = mc2? Его все знают.
Правда?
Ну, я не имею в виду лично. Он ведь уже умер.
Да, пятнадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Эйнштейн сожалел, что в тысяча девятьсот тридцать седьмом году подписал письмо ученого по имени Лео Силард, адресованное Франклину Рузвельту, в котором тот предупреждал политика об опасности изобретения нацистами ядерной бомбы, которое многие связывали со знаменитым уравнением Эйнштейна. Такая бомба могла привести к беспрецедентному кровопролитию. Убежденный пацифист Эйнштейн считал, что письмо, написанное Силардом, тоже связывает его с легендарным Манхэттенским проектом
В рамках которого ученые пытались придумать более доступное жилье в Нью-Йорке? перебила я.
Не понимаю, о чем ты, растерянно произнес Фрэнк, явно выбитый из колеи.
Опять я пошутила без предупреждения!
Тук-тук. Продолжай.
Манхэттенским проектом, который привел к изобретению американскими учеными атомных бомб, сброшенных в конце Второй мировой войны на Хиросиму и Нагасаки. А ты знала, что самолет «Энола Гэй», который сбросил первую атомную бомбу, был построен в Омахе в тысяча девятьсот сорок пятом году?
Нет, не знала, сказала я. Фрэнк, ты, наверное, любишь школу. Ты знаешь больше, чем все знакомые мне взрослые.
Другие дети говорят, что я умственно отсталый.
Ты же говорил, они считают тебя сумасшедшим.
И это тоже.
Может, их просто бесит, что ты умный и получаешь хорошие оценки. Дети порой такие глупые. Зато тебя любят учителя, правда?
Знаешь, что говорит мама? Учителя терпеть не могут, когда их исправляют.
Час от часу не легче!
Надеюсь, ты этого не делаешь?
Только если они делают фактические ошибки.
Я посмотрела в зеркало. Фрэнк не втянул голову в плечи, хотя надел очки.
Уинстон Черчилль провалил экзамены за шестой класс, добавил он.
Неужели?
Да. Великий архитектор Фрэнк Ллойд Райт не окончил среднюю школу. Равно как и Кэгни, Гершвин, знаменитый фотограф Энсел Адамс и Ирвинг Берлин. А Чарли Чаплин и Ноэл Кауарддаже начальную.
Ты точно знаешь?
У мамы в прикроватной тумбочке лежит список. Если не веришь, загляни туда на досуге.
Я тебе верю.
Поехали домой.
Да, капитан, сказала я и на ближайшей развязке свернула с магистрали.
До конца поездки никто из нас не проронил больше ни слова. Мельком глянув в зеркало, я увидела, что Фрэнк спит, как младенец, очки-авиаторы висят на шее, а щека прижата к стеклу.
Подъехав к дому, я услышала через открытое окно барабанную дробь пишущей машинки. Не успела я заглушить двигатель, как Фрэнк выскочил из машины и понесся к дому, точно электрический кролик, преследуемый настоящими гончими. Я нашла его под дверью Мими. Он сидел на корточках, раскачиваясь в кресле, невидимом обычным землянам вроде меня.
Что с тобой? прошептала я.
Просто хочу посидеть с ней немножко.
Я его понимала. Все бы отдала за возможность посидеть вот так со своей мамой.
Ну, хорошо. Только не мешай ей работать, ладно?
Он кивнул, и я ему поверила. Пройдя на кухню, я вытащила из кармана обжигавший руки мобильный Мими и бросила на столпусть забирает. Достав из другого кармана список врачей и больниц, забила в свой телефон. После этого разобрала почту, захваченную на входе, то есть отсортировала рекламные буклеты от счетов. В почтовом ящике почти никогда не бывало ничего другого. Изредка попадались письма от фанатов, которые можно было узнать по адресу, написанному от руки, и маркам. Хуже, если марок на измятом послании не было. Это означало, что его просунул в щель почтового ящика сам поклонник. Каждый раз, когда я протягивала Мими кусочки чьего-нибудь сердца, заключенные в конверт, она выбрасывала их, не читая.
Сегодня почта порадовала нас открыткой с изображением несуразной хижины, заваленной плюшевыми игрушкамииз тех, что выигрываешь на ярмарке и потом таскаешь за собой весь день, не зная, как избавиться. Я перевернула открытку, приняв ее за дурацкую рекламу строительной компании или невероятно грустного детского сада, и обнаружила, что она адресована Фрэнку. Я не собиралась читать, просто слова, написанные крупными буквами, невольно бросались в глаза.