Вот как?
Оглядываюсь вокруг. Коридор пуст, как и небольшой холл, в котором друг напротив друга возвышаются два кожаных кресла.
Если у госпожи Линдквист остались вопросы, я с готовностью на них отвечу.
Да нет, отвечаю я, спасибо!
Тащу за собой сумку по узкой лестнице. На стенах висят фотографии в рамкахна них изображен прежний король, а еще вырезка из газетной статьи под заголовком «Как Кеннеди провел неделю в Бостаде» с фотографией Джона Ф. Кеннеди и какого-то блондина, снятого против света. Успеваю рассмотреть подпись под фотографией: «По словам Гуниллы, его голубые глаза блестят так, словно в них таятся звезды». Эту фразу я раньше уже слышала. Со многими вариациями. Иду дальше, на второй этаж.
В коридоре темно, но в конце концов мне удается найти дверь и отпереть ее. Здесь нет пластиковых карточек, которые могут забастовать. Мелочь, а приятно.
В комнате помещаются две кровати со спинками светло-серого цвета. Под потолком хрустальная люстра, которая выглядит слегка шизофренически рядом с точечными светильниками, подсвечивающими фруктовый натюрморт. Французские лилии украшают гардины в темно-синюю и желтую полоску. На столике небольшой телевизор. На стенеовальное зеркало в белой раме. В маленьком сундуке, расположенном в ногах кроватей, хранится, как оказалось, дополнительный комплект подушек и одеял. Комната по-домашнему уютна, жаловаться не на что. Захожу в ванную проверить, нельзя ли захватить что-нибудь с собой, домой. Нет, ничего нет. Единственное движимое имуществозапасной рулон туалетной бумаги, похоже, еще и с узором. Душ без всяких претензий, на полупластиковый синий коврик, на стенедозатор с обычным жидким мылом. Сбрасываю кроссовки, усаживаюсь на кровать и начинаю рассматривать коричневую приветственную папку для гостей заведения.
Пансионат «Сосновый приют» приглашает туристов с 1932 года и по сей день. В прежние времена пансионатом управляли фрёкен Столь и фрёкен Ульссон, они также проводили здесь курсы по хлебопечению и сервировке стола.
В рекламе постояльцам обещали пятнадцать солнечных комнат и свежий воздух без дорожной пыли. Чтобы в пансионате не было пыли, в летний период близлежащие грунтовые дороги дважды в день поливались водой.
Все комнаты оборудованы вайфаем, телевизором с плазменной панелью, феном и электрическим чайником. В гостиной вы можете выпить кофе с печеньем в любое время дня и ночи. Мы вкусно кормим и окружаем наших гостей теплом и заботой.
На сегодняшний день «Сосновый приют» единственный круглогодичный пансионат, оставшийся в Бостаде.
P. S. Покидая здание пансионата, берите с собой ключ. В ночное время суток стойка администрации закрыта.
Я подхожу к окну. Море отсюда не рассмотреть, но зато открывается вид на белый дом под названием «Берглиден», похожий на швейцарский сливочный пирог. Я задумываюсь: как выглядел пансионат, принадлежавший матери Вероники? Где он находился? Представляю себе застекленную веранду с видом на песчаные дюны, потертый паркет, может бытькурительную комнату с пальмами на подставках, тикающие напольные часы. Карточные игры. На стеллажахкниги в тканых переплетах. Сохранились ли еще такие места? Может, мне стоит купить старый пансионат и начать все с чистого листа? Если бы только удалось избежать постояльцев. Вот в чем загвоздка: общение с людьми требует сил.
Открываю балконную дверь и ступаю по выцветшему деревянному настилу. Справа открывается вид на зеленый крутой склон Халландского хребта, который возвышается стеной пестрой растительности. Я читала, что хребет, защищающий эту местность от проникновения холодных воздушных масс, в сочетании с влажным воздухом с моря создают здесь микроклимат наподобие дождевых лесов. Меня не то чтобы сильно волновали зоны земледелия, такие факты застревают в моей памяти против воли. А другиенамного более важныеускользают.
С Вероникой я встречаюсь только завтра утром. Впереди у меня абсолютно свободный вечер. Может, перед ужином пройтись по взморью? Вроде бы разумное и полезное времяпровождение. Когда не знаешь, чем себя занять, приходится просто делать то, что кажется наиболее логичным.
Надеваю сандалии и отворяю дверь.
* * *
Он пришел на радио на временную вакансию звукооператора. В некотором роде я уже была с ним знакома, по крайней мере косвенно. Видела его на обложках многочисленных пластинок, в телепередачах и на афишах моей юности, потом однаждывживую на концерте. Я штудировала и анализировала его тексты, слушала срывающийся голос в те короткие насыщенные годы, когда он был популярной звездой среднего масштаба, а яжаждущим любви подростком. Кстати, обреченная на успех комбинация.
С тех пор я никогда не вспоминала о нем, пока Лина не застала меня на кухне со словами:
Слушай, Юхану, к сожалению, продлили больничный, но в понедельник придет новый звукооператор. Он несколько лет проработал в Норрланде. Его зовут Эрик Эркильс.
Эрик Эркильс? Тот самый? Певец? Уставившись на нее, я застыла с кофейником в руках.
Ты с ним знакома?
Знакома ли я с ним? Да я обожала «Космонавтов»! Кстати, я не знала, что он теперь работает звукооператором, но жить-то на что-то нужно.
Лина пожала плечами.
Если поп-звезды не умирают молодыми, рано или поздно они оказываются на радио. Ты не замечала? В любом случае, в основном он будет работать над твоей программой. Эрик до лета снял жилье недалеко от города. А к тому времени, будем надеяться, вернется Юхан.
Он выходит уже в понедельник?
Ну да. Вы будете работать в одном кабинете. К сожалению, больше его посадить некуда, но, может быть, это и к лучшему? Так вы быстро сработаетесь.
Лина отвернулась, поймала другую коллегу и, махнув на прощание, исчезла в конференц-зале. А я осталась стоять на месте. Эрик Эркильс. Кумир моей молодости. Угрюмый и своенравный артист, растворившийся на периферии после скандальных гастролей со слухами о разбитой гостиничной мебели и заголовками в газетах: «Я задыхаюсь без хаоса» и «Хочу просыпаться с похмелья в одиночестве». Другими словами, человек, явно противопоставлявший себя ценностным ориентирам, которых я придерживалась всю свою взрослую жизнь. Почти двадцать пять лет я не слышала о нем ни слова.
А теперь мы будем вместе работать. Мои программы о любви отнюдь не сделали меня более искушеннойсердце всколыхнулось.
* * *
На еженедельное собрание персонала он опоздал. Отворил дверь и зашел, не снимая кожаной куртки. Шнурки развязаны, нос течет, в комнату пахнуло выхлопом автомобиля.
Прошу прощения за опоздание. Велик припарковать было негде. ЯЭрик. Новый звукооператор.
Он поднял руку в знак приветствия. Я решила не пялиться на него, однако удержаться было трудно. На лице появилась парочка лишних пухлых килограммов, но общего впечатления они не портили. С тех пор, когда я видела его в последний раз, шевелюра стала порежеправда, волосы своего темного цвета не утратили. Из кармана рубашки торчала пачка сигарет. В целом он был похож на прежнего Эрика. Как сказал бы Оскар: «Старый, но выглядит круто». Он выдвинул стул рядом со мной и бросил на стол холщовую сумку. Казалось, кроме связки ключей и бумажника, в ней ничего не было.
Можно я возьму? прошептал Эрик, показывая на мою салфетку.
Я молча кивнула.
Он взял уже смятую салфетку и высморкался в неенеторопливо и шумно.
У меня аллергия, шепотом объяснил он. На тимофеевку. Эрик с извиняющимся видом улыбнулся.
Тимофеевка? Он что, шутит? У Эрика Эркильса аллергия на тимофеевку? И где он ее, черт возьми, нашел? Да и вообще, цветет ли она сейчас?
Тогда мы продолжаем, в скором времени мы представим вас по всем правилам, кивнув с упреком, сказала Линда, которая вела собрание.
Прикрыв рот рукой, словно уличенный в ябедничестве ребенок, Эрик скорчил мне пристыженную гримасу. Не проронив ни слова, я уже превратилась в его союзницу.
За годы работы я встречала немало знаменитостей и часто бывала неприятно удивлена, обнаружив, что даже те, кто внешне производит впечатление застенчивых и скромных, на поверку оказываются бесстыдными эгоистами. В результате я пришла к выводу: знаменитостями становятся только личности, которые действительно этого хотят. Стало быть, те, кого мы видим на страницах газет и экранах телевизоров, боролись изо всех сил, чтобы туда попасть, как бы успешно они ни напускали на себя флер равнодушия и беспечности. Любой из них или в любом случае большинство. Всеми фибрами души я чувствовала, что человек, сидевший рядом, привык к длительной бескомпромиссной борьбе, но в то же время в Эрике ощущалась некая смиренность. Неловкость. Доверчивость. Конечно, можно объяснить это тем, что онмой давний кумир или же просто его одежда вызывала ассоциации с минувшим. Кожаная куртка? Джинсы с дырками на коленках?
А ведь было что-то еще, какая-то мистика. Сидя там, я внезапно ощутила, что этот человек изменит мою жизнь. И не могла сказать, к лучшему или худшему. Но перемены будут значительными. Я не относилась к тем, кто верит в предзнаменования, поэтому занервничала. Руки задрожали. Лежавшая на столе рука Эрика с плоскими, окрашенными никотином ногтями находилась всего в сантиметре от меня. Я уставилась на нее. Возникший в груди жар растекся по всему телу. Стало пульсировать в висках.
Вокруг нас, как ни в чем не бывало, продолжалось собрание. До меня доносились отдельные слова о графике автомобильных поездок и вентиляции, которая никогда не работает. За это время я успела осторожно подвинуть к его руке свою чашкуон ведь не успел налить себе кофе на кухне. Краем глаза заметила, как он протянул руку и ухватился за чашку; как раз в этот момент наши мизинцы соприкоснулись, и меня дернуло током. По-настоящему, статическим электричеством. Раздался треск, и сидевшие за столом обернулись ко мне.
Ты хочешь что-то добавить, Эбба?
Подняв брови, Лина окинула меня взглядом.
Я отрицательно покачала головой в ответ.
Любовь с первого взгляда, как удар молнии. Я слышала о ней, но сама никогда не испытывала.
Вот так все началось.
С электрического разряда, прошедшего через все мое существо и взорвавшего его. В результате моя прежняя жизнь растаяла как дым.
* * *
Ну как взрослый мужик может в помещении сидеть в кожаной куртке? задала я вопрос Тому, придя домой и сев за стол, чтобы съесть приготовленный им ужин. Я хочу сказать, что он так и не снял ее, пока собрание не закончилось.
Может быть, мода на кожанки возвращается.
Том ставит на стол тушеную чечевицу и тофу. Но есть мне не хочется. Резь в животе не отпускает.
Ему пришлось уйти к зубному в три. Это в первый-то рабочий день. И еще от него разит табаком.
Выдай ему жевательную резинку.
Иногда твое сочувствие граничит с провокацией, отвечаю я.
Но не мне же с ним работать.
Пожав плечами, Том протягивает мне сервировочную ложку. Я пристально смотрю на него. Вот онмужчина, которого я часто привожу в пример в книгах по самопомощи; я неоднократно говорила, что без него не справлюсь.
Мой лучший друг. Спутник моей жизни.
В то время я пользовалась популярностью, и мои фотографии украшали обложки журналов, для которых я сегодня лишь составляю кроссворды. Мой возраст едва перевалил за сорок, а я уже знала ответы на все вопросы. Периодически ездила по страневыступала с лекциями, рассказывала о своих книгах и вживую проводила «Лабораторию любви». Я рано нашла свою нишу в тренингах по развитию отношений; главное в семейной жизниэто терпение и выносливость. Глядя, как тяжко приходится разведенным парам с детьми, становится ясно, что лучше сохранять отношения, пытаясь извлечь из сложившейся ситуации максимальную пользу. Посмотрите на нас с Томом! Наш союз не только не распался, напротив, мы овладели искусством конструктивной ссоры и научились уважать личное пространство друг друга. Паре не может быть все время весело, но, с другой стороны, и скука не опасна. Большую страсть я называла мифом. Говорила, что длительные отношения должны выдерживать натиск импульсивности. И что любовь строят вместе, по кирпичикам.
Но в последние годы, несмотря на успехи, я ощущала пустоту. От того, что все уже пережито, проанализировано, достигнуто. Что мне оставалось? Неужели ничего нового? Возможно, именно это чувство сделало меня восприимчивой к хаосу. В глубине души я устала рассудительно умничать и приводить примеры. Устала от предсказуемости и знаний о том, каким все должно быть в идеале. Я так долго рассматривала других и себя под лупой, что разучилась отстраняться, чтобы увидеть целое.
Развязанные шнурки. Сумка с ключами от съемной квартиры.
Эти два кадра неотступно преследовали меня. Они и слово «тимофеевка».
Той ночью я не могла уснуть.
* * *
В столовой играет классическая музыка, приглушенно звучит какой-то фортепьянный концерт. Для меня одной накрыт небольшой, но изысканный завтрак с выбором блюд. Других постояльцев не видно. Как и персонала. Беру себе йогурт с яблоком и корицей «от директора пансионата» и усаживаюсь с блокнотом за столик у окна.
Я записала несколько вопросов перед сегодняшней встречей с Вероникой: «Можно ли отделить себя от другого человека, прожив шестьдесят лет вместе? Что означает «слиться воедино»? Существуют ли грани прежнего «я», которые стираются без остатка? Может быть, они вернулись сейчас, после кончины супруга? Влюблялись ли они с годами в других? Как они решали этот вопрос? Как мирились после ссор? Как им удалось сохранить любовь спустя полстолетия?».
Я почему-то нервничаю, когда бреду в сторону «Сосновой рощи». В прежние годы я никогда не волновалась. Начиная журналистский путь с должности новостного репортера на местной радиостанции, я разъезжала по разным заданиям, прихватив с собой тяжеленный кассетник «Награ». Многие репортеры зарабатывали себе травмы суставов из-за того, что носили оборудование на одном плече. У старых опытных репортеров были совершенно кривые спины, но это считалось производственной травмой и вызывало определенную долю уважения. Профессиональная среда тех лет чаще могла похвастаться сильными характерами. Один из моих первых начальниковстарый международный корреспондентобычно начинал свой день со стакана молока с водкой, потому что, по его собственным словам, желудку так приятнее. В наше время люди предпочитают не афишировать ни привычку пить вино из коробок, ни свои мелкие личные неурядицы.
Диктофон на мобильнике вполне годится для интервью, хотя я предпочитаю делать записи от руки. Собеседник при этом, по крайней мере, меньше нервничает.
Пройдя мимо продовольственного универсама и киоска с тайской едой, иду вперед по тихой дороге среди частных коттеджей.
Стоит жара и безветрие. Солнце уже палит вовсю. На лестнице какого-то дома спит рыжий кот. На некоторых старинных окнах еще остались небольшие старомодные зеркала, расширяющие обзор, чтобы наблюдать за тем, что творится на улице. У других рамы затянуты кружевным тюлем, защищающим от посторонних взглядов. Похоже, дома пустуют, здесь не живут. Скорее всего, это просто дачи богачей из больших городов. В окнах выставлена несуразная смесь художественной керамики, серебряных подсвечников и анонимных посланий, выложенных резными деревянными буквами, выкрашенными в белый цвет.
Дом престарелых «Сосновая роща» занимает здание современной постройки с застекленными балконами. В освещенном тусклым светом холленизкие потолки и блестящий серый линолеум на полу. Где-то вдалеке слышны приглушенные голоса и звон посуды. По левую сторону расположено что-то типа общей гостиной с окнами во двор и двумя красными диванами. На одном из них кто-то лежитотдыхает. По телевизору показывают трансляцию парламентского заседания. Девушка выставляет на стол чашки. «Камилла», успеваю я прочитать на ее бейдже.
Извините, я пришла навестить Веронику Мёрк, обращаюсь я к девушке. Вы не знаете, в какой квартире она проживает?
Девушка разглядывает меня.
Выродственница?
Нет, но мы договорились о встрече. Меня зовут Эбба Линдквист. Я журналистка, собираюсь взять у нее интервью.
Вот это да! Я не знала. Ее редко навещают, у нее ведь нет детей.
Вытаскивая из заднего кармана массивную связку ключей, она кивает в сторону термоса с помпой.
Возьмите с собой наверх две чашки кофе. Свежезаваренный, она обычно просит в это время. Только сахар не забудьте. И горсть печенья прихватите. Она пододвигает ко мне коробку с хрустящим овсяным печеньем. Там на улице так же жарко, как здесь?
Да, отвечаю я. Еще жарче.
Система кондиционирования не справляется, мы не привыкли к такой жаре. У многих тепловые удары. К Середине лета все уже успеет отцвести, это же безумие какое-то. Я сказала вам, что Вероника живет на третьем этаже? По левую сторону. Имя указано на табличке, лифт вон там. Камилла указывает на застекленный лифт размером с маленькую однокомнатную квартиру. Можете передать ей, что сегодня доставка обеда задерживается, они только что звонили. Но в любом случае на обед сегодня треска в яичном соусе.