Итан словно почувствовал, что подходит Лорелей, он повернул голову и натянуто улыбнулся. В следующий миг обернулась и Лин, её глаза восточного разреза зло сощурились.
Этим не кончится, Леманн!крикнула она.Рано или поздно я тебе отплачу!
Пока двое полицейских в форме уводили её, она взглянула на стоявшего неподалёку и смотревшего на неё брюнета.
Мой отец не забудет тебя, и не забудет того, что ты мне сделал Никогда!
Я тоже не забуду, Лин! Уж будь уверена,твёрдо и решительно ответил мужчина.
Лорелей с любопытством взглянула на объекта точнее, на субъектатакого злобно выпада, и едва узнала этого типа, оцепенела, смотрела на него, будто впала в транс. В голове у неё опять побежали кадры старой плёнки, на этот раз отчётливые, пробегали непрерывно.
О, господи! Это он!
Что с тобой? Это из-за слов моей подзащитной?подходя, спросил Итан.
Лорелей расстегнула приталенный синий жакет, в этот момент она из-за него дышать не могла; глубоко вдохнула, пока грудь не расширилась, и лёгкие наполнились воздухом.
Да нет. Я просто немного устала.
Адвокат улыбнулся и кивнул:
Представляю себе, что вчера ты своего рода подвиг совершила.
Да. И теперь встретиться с этой женщинойЛорелей глянула на дверь, из которой только что вышла Лин.Ну приятного, конечно, мало. А к тому же, я не успела приехать вовремя.
Не волнуйся. Я не скажу Килмеру, что ты опоздала, ни ему, ни Саре. Если пойдёшь со мной на обед, расскажу всё, что говорили на заседании на случай, если он тебе устроит допрос с пристрастием, будешь знать, что отвечать.
Спасибо. Но знай, что я не специально опоздала: такси шину прокололо.
Килмер не поверит, но я знаю тебя лучше него. Давай пойдём обедать: только это удовольствие и осталось.
На выходе подошёл и перехватил их брюнет, который только что обменялся резкостями с подсудимой; Лорелей сжала ручку портфеля так, что ногтями почти впилась в ладонь.
Адвокат Моррис, поздравляю с отлично проведённой защитой, но рад, что для победы этого оказалось недостаточно,сказал подошедший и тут же улыбнулся, Лорелей тактично отступила на шаг.
Понимаю вас, господин Маршалл,Итан как будто почувствовал себя неловко.
Желаю всего хорошего, господин адвокат,продолжил собеседник и перевёл взгляд на Лорелей.Привет, Лори,и долго не сводил глаз, будто хотел сказать ей что-то, но пока не знал что.
Лорелей страшно разволновалась, не знала, что и думать; она открыла рот, собираясь поздороваться в свою очередь, но не смогла произнести ни слова.
Брюнет улыбнулся ей, хотя глаза цвета, напоминавшего янтарь, смотрели серьёзно.
В следующий раз хотелось бы встретиться подальше от зала суда,договорил он. Повернулся и ушёл.
Ты чего, Лорелей? Даже не поздоровалась с ним.
Извини сама не знаю, что со мной стряслось.
Итан покачал головой, в глазах читалось недоумение.
Ну ладно, пошли: я сегодня даже не позавтракал из-за напряжёнки, теперь всё кончилось, и голод зовёт.
***
Прошла неделя, Лорелей успокоилась и не слишком задумывалась о неприятности, которую она натворила. В редкие минуты, когда она об этом вспоминала, чаще когда лежала в постели одна, то гнала от себя воспоминания, брала какую-нибудь книгу и читала, пока глаза не покраснеют от усталости, тогда мигом засыпала; или смотрела разные документальные фильмы по телевизору. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься и думать о чём-нибудь другом.
Ей почти не запомнились часы страстной любви, которые она провела со случайным любовником, но зато начинала припоминать, что произошло до того, как она поднялась в номер с мужчиной.
Она сидела за столом в большом ресторане вместе с другими приглашёнными на свадьбу и пощипывала кусочек свадебного торта, когда мужчина, держа в одной руке бокал с шампанским, а в другой стул, уселся рядом с другом Стивом прямо напротив неё.
Все, кто сидит за этим столом, отыскали себе пару: даже Ханс и Эстер сумели. Только я остался,сказал он и за этими словами отпил глоток шампанского, будто хотел поздравить себя самого.
Советую тебе оставаться неженатиком ещё надолго,пошутил в ответ Стив.
Вот и я то же самое себе советую, знаешь ли? Каждый день, чтобы твёрдо запомнилось. На следующие несколько летникаких любовных обещаний: с меня хватит!
Лорелей почувствовала себя немного неловко и уставилась в тарелку, она поняла, что мужчина всё ещё томится по Эстер. Эстер же, казалось, была очень счастлива тому, кого выбрала себе в мужья. Мужчина целый день ничем не выдал горечи, но к вечеру от шампанского, должно быть, утратил бдительность.
Вообще-то за нашим столом не только ты без пары или я не в счёт?поправила его Люси, блондинка с роскошными бёдрами и пышной грудью.Но в отличие от тебя я иду своей дорогой, несмотря ни на чтоона подчеркнула интонацией последние четыре слова, словно хотела дать понять на что или, точнее, на кого намекает этим «несмотря ни на что».
Да уж представляю себе, я в этом никогда не сомневался!сыронизировал в ответ мужчина.
Люси разочарованно скривилась:
Всё лучше, чем плакаться в жилетку!
Лорелей с трудом подавила смешок. Люси доставляло удовольствие кольнуть его каждый раз, как выдавался случай, и он старался ответить ей тем же, но надо сказать, что вообще-то был не из тех, кто относится к женщинам непочтительно. Отчего-то Люси всё время превращала обмен репликами с ним в перепалку. Это уже вошло в привычку, только так они и могли разговаривать, вплоть до того, что, если бы они помирились, Лорелей удивилась бы и, может, несколько разочаровалась.
Когда Люси ушла из-за стола и бросилась танцевать, мужчина переключил внимание на Лорелей; она составила ему компанию за парой after dinner, забыв, что сразу за спиртными напитками болеутоляющее принимать не надо.
В последние суматошные дни, когда она помогала Эстер готовиться к свадьбе и обсуждала с шефом дело Десмонд, боль под затылком не отпускала. Но гвоздичку в петличке ей преподнесли за два дня до свадьбы: возлюбленный позвонил из Лос-Анжелеса и сказал как ни в чём не бывало, что на свадьбу пойти с ней не сможет. Она закатила сцену, голова вконец разболелась, и ей несколько раз пришлось пить таблетки.
В голове оставался ещё один совершенно пустой пробел: с минуты, когда молодожёны под громкие радостные пожелания счастья ушли из ресторана, до того, как она проснулась посреди ночи в гостиничном номере на одном из верхних этажей. В этом пробеле высвечивались лишь вспышки: вот она голая обвилась вокруг загорелого мужчины, а он своим весом прижал её к простыне и ласкает, и целует.
И опять ничего не помнится, абсолютно.
И опять он, переворачивается на спину и увлекает её за собой, а она садится на него верхом. Ей вспоминались его кошачьи глаза, говорившие о неутолимой любви, и лукавая улыбка на губах, которая звала отдаться всем невыразимым желаниям.
И снова пробел, а послесконфуженное пробуждение и позорная действительность.
2
Что будет, когда Джон вернётся домой? Прямо-таки надо сознаваться ему в чём-то таком, что сама Лорелей не знала, как именно произошло? Быть искренней любой ценой необходимо, чтобы они продолжали жить вместе как можно лучше?
Вопросы мучили Лорелей, даже когда она вела машину в дорожном потоке Манхэттена. Эти вопросы заставляли сомневаться, чего раньше не было, расшатывали остатки её убеждений. В конце концов, ей всего двадцать восемь лет, и в семейных взаимоотношениях опыта у неё немного, и нет уверенности, что она находит правильные ответы.
Из раздумий её вырвал звонок телефона. Лорелей нажала кнопку на приборной доске и включила громкую связь.
Привет, Лорелей. Как жизнь?
Давиде!обрадовалась она.Как я рада. Давненько не звонил.
Да, верно, так ведь и сама могла позвонить.
Да знаешь, мне было недосуг, и свадьба Ханса из меня все соки выжала. Да и желание выходить замуж в придачу, если Джон попросит руки когда-нибудь.
На другом конце провода хохотнули:
Всё та же история про лису, что никак не дотянется до винограда
Да ну тебя, не смейся! Сам-то расскажешь что-нибудь?
Да есть кое-что.
Не тяни!
Дело серьёзное, и предпочитаю поговорить при встрече, если не возражаешь
Идёт, мне тоже хотелось бы посидеть поболтать с тобой.
Если свободна, можем увидеться завтра после обеда у тебя дома.
Давай в три?
В три.
Лорелей выключила телефон и с грустью вспомнила тонкие черты лица и улыбчивость Давиде. Ей не хватало тех дней, когда они были парой, особенно во время учёбы в университете, и прекрасных беззаботных моментов, которые он дарил ей.
Ничто не вечно, и, как часто бывает, чем что-то дороже, тем оно недолговечнее.
Лорелей рывком нажала на тормоз и выругалась, вцепившись в руль: ехавшая впереди машина резко затормозила, и Лорелей чуть не врезалась ей в багажник.
Чёрт меня подери! Обычно она соблюдала расстояние безопасности. Она сколько-то постояла, перевела дух, и, как только заслышала гудки остановившихся сзади машин, поехала дальше.
Всё-то все куда-то торопятся! Лорелей иногда вспоминала с сожалением любимый Цюрих: такой там порядок, так спокойно. Так он не похож на бешеный, наэлектризованный Нью-Йорк.
По лобовому стеклу заморосил дождик. Лорелей фыркнула: забыла взять зонтик. И ведь знает, что в октябре погода переменчива.
***
На следующий день после обеда Лорелей надела простенькие джинсы, блузку в тон цветом и тканью и вышла из дома. На улице у подъезда её ждал друг Давиде.
Едва подошла, она бросилась ему на шею, обняла и долго не отпускала.
Сколько радости!отозвался он и тоже обнял её.
Мы никогда так надолго не расставались,стала оправдываться она, когда разжала объятия.Ну, куда пойдём?
Солнышко сегодня, можем прогуляться.
Идёт!
Лорелей поправила сумку на плече и взяла Давиде за руку, но через несколько шагов остановилась.
Не вздумай вытаскивать бумажник,сказала она, подняв указательный палец.Сегодня плачу я, договорились?
Страшные расходы для таких как ты!
На что намекаешь?спросила она, уперев руки в боки.Ну, я жду.
Твои родители в общем, не в нужде живут.
Богатые, так и скажи. Но ко мне это не имеет никакого отношения.
Знаю, Лорелей, не заводись, я же шучу.
Давай не будем об этом, лучше расслабимся немножко. Как бы ты ни решил провести время, мне всё годится.
Ничего выдающегося Давиде делать не собирался. Они оставили машину на стоянке и пошли погулять в Корона-парк. Осенним днём в парке народу было немного; деревья и лужайки окутала приглушавшая звуки тишина и редкое марево. Под наполовину опавшими кронами лежал многоцветный ковёр из листьев и, несмотря на семейки ещё не увядших цветов от ярко-жёлтых до фиолетовых, напоминал о томном, тоскливом очаровании осени.
Для прогулки Лорелей и Давиде могли выбрать и Центральный парк, он просторнее и ближе к дому Лорелей, а не ехать через весь бóро Квинс, но она знала, что Давиде не любит слишком обширных пространств и людных мест. По правде говоря, ему не нравится бывать и там, где распоряжается богатство, а прежде всего те, кто за этим богатством стоит, думала Лорелей, шагая рядом с Давиде. Из его друзей только она была человеком состоятельным.
Когда ноги начали побаливать от усталости, Лорелей с Давиде присели на бордюр вокруг Унисферыогромного стального монумента, изображающего земной шар. Лорелей рассказала про свадьбу брата и про то, что случилось с ней ночью, но имени мужчины, с которым оказалась в постели, не назвала: пока что не готова была назвать имя даже другу. Давиде как будто понял её и выспрашивать не стал, но на лбу у него залегла морщинка, которой до этого не было.
Знаю, что думаешь,сказала Лорелей, глядя ему в небесно-голубые глаза, которые словно укоряли её.Я сама готова себя отхлестать по щекам. Джонни не заслужил от меня такой подлости, и не знаю, как из этого выпутаться и не ранить его.
Никак не решишь, говорить ему или нет, верно?
Боюсь, что он не простит. И никак не наберусь храбростиона на секунду отвела глаза.
Если он знает тебя так же хорошо, как я, поймёт, что на трезвую голову ты ни за что бы не переспала с тем типом.
Легко тебе говорить!
Во взгляде Давиде проскользнула досада.
Это всегда нелегко. Думаешь мне легко было признаться тебе в измене? Я страшно боялся потерять тебя навсегда, в том числе как подругу. Но ты поняла меня
Мне всё равно было больно, хотя я сильно не подавала вида. Я потом много лет про парней и знать не хотела: мне важно было только учиться и заниматься фигурным катанием.
Он вздохнул:
Много воды утекло, но вижу, что и тебе горестно, когда вспоминаем об этом.
Лорелей тряхнула головой:
Прости, Давидеона провела рукой ему по щеке.Я горюю не из-за прошлого, а из-за настоящего.
Я только что сказал, что об этом думаю.
Взвешу, обещаю,заверила она и закончила разговор на эту щекотливую тему.
Лучше поговорить о чём-нибудь другом.
Она взглянула на него так, будто только теперь вспомнила о чём- то важном.
Кстати, о признаниях: ты ещё не сказал, что за новость упомянул по телефону,Лорелей уселась поудобнее.Слушаю и обещаю, что не пропущу ни слова.
Давиде успокоился и улыбнулся.
Подсел поближе, помолчал несколько секунд и выдохнул хорошую новость:
Через столько лет и стольких поисков, думаю, что я нашёл себе родственную душу. Может, через несколько месяцев станем жить вместе.
Лорелей распахнула глаза:
О, господи, да ты не знаешь, как я рада!она возбуждённо захлопала в ладоши и обняла его.А как зовут?
Зовут Андреа, мы познакомились в лечебнице: эта родственная душа привела ко мне свою собаку.
Я так рада, знаешь, правда!!
Спасибо! А мне немножко страшно.
Я знаю, как себя чувствуют, особенно в начале.
Вот я и пришёл поговорить с тобой. Хочу знать, как у тебя всё было с Джоном. Как ты себя чувствовала.
Ну могу сказать, что поначалу было как-то неловко, я не знала, как себя вести. Боялась, что буду докучать ему, что бы я ни сделала. Надо было держаться спокойно, относиться с пониманием и шире смотреть на вещи, чтобы принять и то, как привык поступать и думать он. Бывало, мне хотелось то надавать ему пощёчин, то обнять. Днём раньше благодарила небеса, что встретила его, а на следующий день хотела бы, чтобы мы никогда не встречались. Тебе много раз покажется, что такая жизнь не для тебя, и пожалеешь, что потерял свободу, но уверяю, что потом всё наладится.
Так вот что ты чувствовала к Джону?удивлённо прервал её Давиде.
Клянусь, что я нисколько не жалею,но пока отвечала, подумала, что если она и вправду не жалеет, то почему же не может учесть того, что только что сказала другу, и этим ободрить и саму себя.
Этого мне достаточно,Давиде весело рассмеялся и взял её руки в свои.И у тебя всё устроится, вот увидишь; надо просто очень захотеть, верно?
Ну иже ты.
Он накрыл ей рот ладонью:
Эй-эй-эй нельзя такие слова говорить,улыбнулся он.А теперь лучше пойдём выпьем чего-нибудь.
Они взяли по прохладному напитку, пробежались по Музею науки и техники и решили, что настало время найти какой-нибудь спокойный ресторанчик поужинать. Солнце тем временем уступало место луне, и вскоре на небе взошёл пятнистый лучезарно-серый диск, краем прятавшийся за облаками.
Лорелей и Давиде насытились лёгким ужином: всего из двух блюд и маленькой порции чизкейка с фруктами. К счастью, температура опустилась не настолько, чтобы отказаться от прогулки по Манхэттену, и только когда и впрямь устали, они увидели, что давно перевалило за полночь. Лорелей почувствовала себя виноватой оттого, что так надолго задержала Давиде, и пригласила переночевать к себе домой: ей было приятно побыть в ним ещё немного.
***
Лорелей ещё нежилась в постели, когда почувствовала руку у себя на плече. Она повернулась и приподняла веки: ожидала, что увидит лицо Давиде, но глаза, в которые взглянула, оказались слишком темными: это не друг на неё смотрел, у него-то глаза голубые.
Джонни!она приподнялась на локтях.Ты когда приехал?
Я вчера вечером послал тебе эсэмэску: не прочитала?
Извини, я не видела.
Слишком занята другими делами? Я в гостиной с Давиде столкнулся. Он уходил.
Мы вчера вместе провели вечер, стало поздно, и я пригласила его к нам,она уселась на кровати.Пойду попрощаюсь с ним.