Я тоже рада. Скоро придёт и твоё время, вот увидишь.
Не то, чтобы я этого момента ждала с трепетом, уверяю тебя. В любом случае, Джон жениться не собирается; по крайней мере, не в скором времени!
А кто говорит про Джона? Я имела в виду предполагаемого незнакомца.
Эстер, да ну тебя!
Ну, я же шучу! А всё-таки ты могла бы подыскать себе кого-нибудь более предрасположенного к браку, чем Джон.
Я пока не собираюсь делать решительный шаг.
Когда встретишь того, кто создан для тебя, сумеешь решиться так же, как решилась я.
Ну, раз ты уверена! Мне пока о карьере надо подумать; я всё ещё на испытании,Лорелей охватывала тревога, когда она думала, что вдруг придётся создавать семью и заводить детей до того, как устроится с работой.
Кстати, как идут дела с тем типом, которого ты защищаешь? Я читала в газетах
Ну, мы разрабатываем версию защиты, чтобы ему сократили предполагаемый срок заключения. По фактам выходит, что это он, стало быть, ему дадут срок, но мне надо найти какую-нибудь зацепку, чтобы ему дали как можно меньше.
Для этого хватило бы полюбовной сделки,предположила сноха.Или я ошибаюсь? Я это в каком-то фильме видела.
Лорелей улыбнулась.
Он о сделке и слышать не хочет. Петеру Уолласу всё ещё никак не верится, что его Линдси умерла. Говорит, что он ей всего лишь надавал пощёчин и что, когда уходил, она была жива и здорова. Но факты не совпадают. Я разговаривала с ним только раз, чтобы узнать от него поточнее, но казалось, что бьюсь головой об стенку молчания и нежелания говорить.
Нелегко тебе будет докопаться до правды, если он не собирается помогать.
Давай поговорим о чем-нибудь другом, ты не против? Не хочется говорить о работе сегодня.
Я нисколько не против.
Эстер подняла глаза на кусочек неба, который виднелся над многоэтажными зданиями напротив балкона.
Сколько-то секунд они молчали, Лорелей засмотрелась на красивый профиль снохи: длинные черные волосы струятся по плечам, взглядом затерялась в облаках, о чём-то задумалась. Лорелей не знала, что ещё сказать, и бросила первую фразу, что пришла в голову:
Тоскуешь по родному городу?спросила она.
Эстер слегка вздрогнула:
Да нет то есть не знаю. Порой возникают образы, отрывки воспоминаний, но по городу не скучаю, не настолько, что хотела бы вернуться любой ценой. Тоскую, наоборот, по брату, хотя не очень хорошо его помню.Эстер замолчала, накрутила прядь волос на указательный палец.Очень хотелось бы повидаться, но не знаю, ни куда он уехал, ни что с ним сталось.
Должен же быть где-то какой-нибудь след.
Только записка, которую он написал Хансу, перед тем как исчезнуть, сказал, что оставляет меня на попечение Хансу.
Джек написал Хансу записку?недоуменно мелькнуло у Лорелей.
Ханс никогда ей об этом не говорил. Лорелей так и не смогла понять, что заставило Джека так поспешно уехать, со дня его исчезновения прошло больше года.
А давай займёмся чем-нибудь повеселее: пойдём в гостиную надоедать нашим мужчинам,предложила Эстер.
***
Когда Лорелей вышла из тёплой конторы, холодный октябрьский воздух вырвал её из умственного притупления, в которое она погрузилась несколько часов назад: сегодня с утра Лорелей тошнило, она даже на обед не пошла. Скорее всего, скоро расхворается, может, это и есть признаки наступающего гриппа.
Лорелей подняла глаза: вечернее небо затянули грозные тучи, а облетевшие деревья казались иссохшими выростами земли, тянущимися вверх. Сильный ветер заставил её плотно запахнуть пальто и крепче завязать на шее шёлковый шарф. Зиму Лорелей не любила, разве что повеселишься на Рождество да покатаешься на коньках.
Лорелей подбежала к такси неподалёку, из которого выходил пассажир, и попросила довезти до дому. Как только она открыла дверь квартиры, унюхала аромат чего-то вкусного. Она сняла пальто и вместе с сумкой положила на диван, потом заглянула на кухню. Майра в неизменном синем халате и большом белом переднике накрывала на стол.
Проголодалась?обернувшись, спросила домработница, она смотрела на Лорелей: маленькие голубые глаза улыбались вместе с тонкими губами, растянувшимися в ниточку.
Лорелей хотела, чтобы домработница обращалась к ней на ты: Лорелей терпеть не могла условностей и расшаркиваний, они и в суде ей до чёртиков надоели.
До вообще-то не очень. Джонни уже вернулся?
Закрылся в кабинете. Ужин почти готов.
Я сама позову Джона.
Чтобы оторвать Джонни от чертёжной доски, понадобилось довольно много времени, но потом он жадно съел большой бифштекс на гриле и столько овощей, что Лорелей хватило бы на два ужина.
Вдруг Лорелей недовольно сморщилась и отодвинула от себя тарелку: не понимала, отчего сегодня вид евшего до отвала Джонни ей так неприятен.
Она встала из-за стола, извинилась и пошла в ванную ополоснуться. Когда расслабилась под тёплой водой, навалились воспоминания, Лорелей не стала гнать их проч. Она долго блуждала мысленно в прошлом, когда училась в университете, вспомнила о Давиде, о первой встрече с Джонни и о своём будущем с ним. О долгих годах, которые она проведёт с ним вместе Стать настоящей семьёй
Что за чертовщина в голову лезет?!
Джонни ни разу не дал понять, что хочет создать с ней семью. Он уже однажды был женат, но через несколько лет сбежал от жены. В браке у них появилась дочь, о которой Джон упоминал нечасто, в отличие от других отцов, которые
Череду мыслей прервал порыв кашля. Лорелей открыла рот, и вода попала в горло. Она постаралась откашляться, пока закрывала краник. Понадобилось несколько нескончаемых секунд, наконец, она задышала ровно.
Она прислонилась к выложенной кафелем стене, убрала с лица мокрые волосы. Сегодня надо начинать принимать пилюли, а менструации не было. В чём дело?
Лорелей где-то читала, что, когда принимаешь определённые противозачаточные пилюли, бывает, что менструация постепенно становится менее обильной, а потом и вовсе сходит на нет. Да, наверное, так и есть.
А вдруг что-то не сработало?подумала она, нервно выжимая волосы.
Сомнение так встревожило её, что она наскоро вытерлась и оделась. Сидеть и гадать до завтра она не могла, а то ночью глаз не сомкнёт.
Она набросила пальто, сказала Джону, что забыла купить всегдашнее болеутоляющее, и выскочила из дома.
За несколько минут дошла до ближайшей аптеки напротив дома. Зашла и попросила тест на беременность: глупо, что она так сильно беспокоится, но Лорелей знала, что погрешности случаются.
Когда вернулась домой, Джонни лежал на диване и смотрел футбольный матч; Лорелей воспользовалась случаем, закрылась в ванной, чтобы Джон не застал её врасплох, и разделась; но ничто не могло оторвать Джона от футбола, даже перспектива многочасового разнузданного совокупления.
Лорелей проделала всё, как было написано в инструкции, и стала ждать результата. Вообще-то, тест надо было проводить утром, но делая его вечером, самое большее, она рискует получить отрицательный результат, но никак не ложноположительный. Если что, она повторит тест завтра утром.
Сидя на табуретке, она вообразила, как может отреагировать Джонни, если результат окажется положительным. О браке они никогда не говорили, тем более о том, чтобы завести детей. Это станет очень болезненным ударом для обоих.
Лорелей взглянула на часы, потом на стрип-полоску
5
Тест оказался положительным. Как она и опасалась.
«Как это, чёрт возьми, могло случиться? Где я ошиблась?»думала Лорелей, заворачивая полоску в бумажный носовой платок, чтобы выбросить в мусор.
Просидела в ванной несколько долгих минут; вышла. Чувствовала себя так, будто ей влили сильную дозу успокоительного. В гостиную к Джонни она не пошла: не хотела рисковать, что он заметит в каком Лорелей состоянии; ей надо поразмышлять, прежде чем говорить с ним.
Лорелей прошла в спальню в противоположном конце квартиры. Сняла комбинацию и лифчик, вытащила из-под подушки пижаму и натянула на себя, двигалась она как заводная кукла. Лорелей заметила, что штаны надела наизнанку, ну и неважно, не стала переодевать.
Она услышала шаги и отвернулась от двери.
Уже спать собралась?спросил Джонни.
Я страшно устала. Посплю, ты не против?Лорелей сделал вид, что ищет что-то в ящике тумбочки, чтобы он не заметил, как она волнуется.
Нет, не против я лягу, как только футбол кончится, сейчас перерыв.
Лорелей услышала, как он подошёл, и сделала невозмутимый вид, какой делала в суде.
Ладно,взяла пакетик носовых платков, которые были ей совсем не нужны, и закрыла ящик.
Джон подошёл сзади и обнял её за талию:
Ну ладно, спи,сказал он.Я сам выключу везде свет и опущу жалюзи.
Лорелей косо глянула на него.
Чего так смотришь?спросил он.
Ты терпеть не можешь выключать свет и опускать жалюзи, всё время мне приходится.
Джон улыбнулся:
Раз ты уже улеглась, а я собираюсь пойти посидеть в баре, сделаю над собой усилие.
Пойдёшь с Итаном?
Как всегда. Но не беспокойся, на этот раз вернусь не слишком поздно.
Он наспех поцеловал её в висок, отнял руки и вышел из спальни.
Лорелей забралась под одеяло, но уснуть сразу не смогла. Впервые она была довольна, что Джонни пошёл вечером в бар без неё. Она ещё не оправилась от того, что с ней приключилось на свадьбе Ханса, как вдруг свалилось нечто такое, что превосходило её силы. Ни ей, ни Джону и в голову не приходило произвести на свет ребёнка, по крайней мере не сейчас.
***
Два дня спустя Лорелей всё ещё не решилась сказать Джону, что он станет отцом вторично. Не хотела делиться секретом, хотя в проблеске благоразумия пообещала себе, что скажет ему как можно скорее в надежде, что он воспримет это не слишком болезненно.
Лорелей никак не могла осознать, что, несмотря на надлежащие предосторожности, всё-таки забеременела. Дома она только об этом и думала, и лишь у себя в кабинете ей удавалось переключиться на другое: работа отвлекала её и давала немного перевести дух.
В среду утром Лорелей пошла со своим подзащитным Петером Уолласом в зал судебных заседаний.
Лорелей повидала много подсудимых: они нервничали, каялись, тревожились, испуганно вжимались в стул или даже сидели довольные собой, но никогда ей не случалось увидеть у подсудимого такого отрешённого выражения на лице. Её подзащитный вёл себя так, будто всё происходящее совершенно его не касается. Он сидел рядом с ней, вперив взгляд в пустоту, ни на что особо не смотрел, руки сложил так, как обычно складывают в церкви, а не в суде.
С судьёй Генри Пальмером Лорелей познакомилась, когда проходила практику, и стала ценить его за гуманность, которая всё же не проскальзывала из-за полуприкрытых век, тонких губ и всегда сжатых челюстей. Во время заседаний улыбался судья редко. На глаз с последнего раза, когда они встречались, судья потолстел по крайней мере килограммов на десять: теперь брюхо у него упиралось в край стола. Даже мантия не помогала скрыть расплывшиеся телеса.
Судья поправил очки на носу и задал ожидаемый вопрос:
Подсудимый признает себя виновным?голос прозвучал громко и хрипловато, будто у судьи совсем недавно болело горло.
Лорелей обернулась на Петера Уолласа, тот сидел не шевельнувшись. Лишь слегка дрогнула красиво обрисованная нижняя челюсть, давая понять, что обвиняемый жив.
Не признает, ваша честь. Мой подзащитный судимостей не имеет, всегда вёл безупречный образ жизни, а деяние, в котором он обвиняется, надо ещё доказать. Улики против него основываются только на показаниях свидетеля, не заслуживающего доверия. Прошу освободить под залог.
Государственный обвинительдал слово судья.
Судимостей у обвиняемого нет, это верно, но характер у него агрессивный, это он уже показал: при любом поступке всегда есть первый раз. Кроме того, существует опасность побега из штата, родственники могут помочь ему денежными средствами. Прошу требование защиты отклонить.
Судья сосредоточенно подумал и решил:
Освобождение под залог отклоняется.
И сухим ударом молоточка закрыл заседание.
На этот раз подзащитный взглянул на Лорелей потухшими зелёными глазами.
Мне очень жаль.
Это не я убил. Знаю, что никто мне не верит; даже вы, госпожа адвокат.
В его голосе не слышалось ни смирения, ни жалости к самому себе, но не слышалось и наглого вызова. Подзащитный убрал с глаз маленькую прядь рыжих волос, того рыжего цвета, какой встречается на картинах Тициана.
До свидания, госпожа Леманн,попрощался Уоллас за минуту до того, как подошли полицейские и вывели его из зала.
Лорелей тоже срочно уступила место: только что вошёл другой обвиняемый со своим адвокатом, они стали усаживаться на освобождённые стулья.
Едва вернулась домой, Лорелей повалилась на диван и даже туфель не сняла. Сегодня она работала столько же, сколько в остальные дни, но устала гораздо больше, чем обычно. Веявший в доме запах дезодоранта показался ей гораздо сильнее, чем раньше. Лорелей поморщилась.
Чуть позднее, когда вернулся Джон, она махнула ему рукой в знак приветствия: слишком уж хорошо лежалось, чтобы вставать и идти ему навстречу.
Всё нормально?спросил он подходя.Ты даже не переоделась.
Я устала в последние дни, знаешь ли.
Джон снял куртку, бросил её на подлокотник дивана, стащил с Лорелей туфли и уселся рядом с ней.
Тогда почему бы тебе не попросить выходной?
Не могу.
Джонни нахмурился:
Это из-за дела, которым занимаешься?
Конечно.
Если отдохнёшь в конце недели, для твоего подзащитного ничего не изменится, а тебе пойдёт только на пользу.
Не знаю, насколько это будет вовремя
Даже если приглашу тебя поехать со мной в Париж на ближайшие выходные?
Лорелей распахнула глаза:
Когда ты уезжаешь по работе, никогда не зовёшь меня с собой.
Я знаю, что ты обожаешь Париж и что уже давно там не была. Что-то ты совсем осунулась, и мне это не нравится.
А-а, тогда мне и впрямь стоит подумать,сказала она, ласково убирая волосы у него со лба.
Джон улыбнулся:
Всего лишь подумать?
Лорелей в спешке рассудила: рано или поздно ему надо будет сказать, и продолжать тянуть время нельзя, это только усугубит ситуацию. Может, Париж как раз подходящее местои времядля подобных признаний.
Так и быть. Раздумывать не буду: ответда, поеду с тобой.
Вылетаем в пятницу на рассвете. И имею в виду не «так сказать». Поэтому договорись с шефом, попроси дать тебе выходные до понедельника. Париж не тут за углом.
Ей придётся попотеть, чтобы скормить Килмеру, что в пятницу её не будет.
Ну и пусть, её это не волнует, она имеет право взять выходной.
***
Париж! Другими словамигород влюблённых, и с незапамятных времён пристанище всех людей искусства, читала Лорелей в гостиничной брошюре.
Она положила брошюру обратно на тумбочку цвета слоновой кости. Неизвестно, поможет ли ей с Джоном этот город накрепко сплотить чувство, которое держит их вместе. Лорелей надеялась всей душой.
Она подошла к балконному окну с деревянными белыми рамами и распахнула его, вышла на маленький балкон и оперлась на перила из кованого железа. Они с Джоном остановились на четвёртом этаже прелестной гостиницы в стиле модерн в центре города на бульваре, вливавшемся в улицу Риволи, на которой стоит Лувр.
Солнце закатилось уже несколько часов назад, но воздух был не таким холодным и влажным, как она предполагала в это время года. Лорелей взглянула вниз на засаженную деревьями площадь с множеством скамеек, посредине которой красовался мраморный фонтан. Вдоль тротуара выстроились в ряд велосипеды на прокат, а чуть дальше проходила улица с многочисленными магазинами, в этот час машин на улице было мало.
Едва они с Джоном вошли в номер, Джон бросился в постель отоспаться от утомительного полёта. Лорелей удалось выспаться в самолёте, и, если не считать тошноты, чувствовала она себя хорошо, ей очень хотелось погулять по городу.
Вернись в комнату, холод впускаешь,заворчал Джонни, натянув одеяло до самого подбородка.
Лорелей вздохнула. Нет ни малейшей надежды, что он сумеет взглянуть на эту площадь и улицу глазами Лорелей, подумала она и закрыла створки. Пока она вытаскивала из чемодана одежду и развешивала в небольшом шифоньере, Джонни уже заснул. Лорелей взяла книгу, которую захватила с собой, легла рядом с Джоном и стала читать.