Лорелей положила руку себе на живот. И засмеялась визгливым, нестройным, нервным смехом; смеялась, пока смех не перешёл в плачьи она выплакала напряжение последних дней и впала в умственное отупение.
Резкое дзинь сотового телефона напомнил, что мобильник надо зарядить. Лорелей натужно поднялась, взяла телефон и подключила к сети; потом постаралась заснуть, но не смогла.
Тогда решила позвонить Хансу; ей нужно было услышать родной голос. Так бывало каждый раз, когда у неё падало настроение, в отличие от Джона, который, наоборот, замыкался в себе как ёж.
Джон только о нем и мысли!
Она нервно набрала номер.
Лорелей, как дела? Повеселилась в Париже?спросил брат.
Ну конечно, повеселиласьна последнем слоге голос дрогнул, Лорелей прокашлялась.
Ты уверена, что всё нормально?
Я только что проснулась и ещё не совсем очухалась. У вас с Эстер как идут дела?
Хорошо. Я ещё на работе, а она у мамы.
Кстати, об Эстер: знаешь, я в Париже встретила одного типа,Лорелей заколебалась: так ли важно рассказывать об этом? Может, не надо, но почему бы и не рассказать.И понимаешь, этот тип, которого я встретила, я поначалу приняла его за Джека, за брата Эстер.
На другом конце провода замолчали.
Ханс, слышишь меня?
Слышу.
Извини, считай, что я тебе ничего не говорила.
Брось извиняться, скажи лучше, что это за тип?
Я познакомилась с ним, когда попала в больницу иона запнулась. Чёрт подери! Не хотела говорить брату, что упала.
Ты о чём? Что случилось?
Да ничего страшного. Я отлично себя чувствую, правда,она убрала за ухо прядь волос, чтобы слышать лучше.
Говори правду!резко отозвался Ханс.
Когда у него в голосе появлялись такие нотки, означало, что он не отступит, пока не получит убедительного ответа.
Да я оступилась на лестнице в гостинице в Париже, но, к счастью, ничего страшного: всего лишь опухло колено да несколько швов на голове.
Я заскочу к тебе.
Не сейчас. Мне ещё надо прийти в себя от поездки.
Не хватало только, чтобы пришёл Ханс: он сразу заметит, что Джона нет.
Тогда приеду попозже, и у тебя будет время отдохнуть.
Мне надо посидеть немножко спокойно. Не настаивай! И предупреждаю: если всё равно приедешь, не открою.
Они помолчали.
Ну ладно, но на неделе увидимся, договорились?
Только давай так, я сама к тебе приеду, всё равно частенько бываю в вашем квартале. Вот и с Эстер повидаюсь.
Она наверняка будет рада. А теперь расскажи-ка про того типа: в больнице, говоришь, встретила. Он что, врач?
Это он меня и зашил. И повторяю: этот тип прямо вылитый Джек с бородой; но когда он заговорил, я подумала, что это не может быть Джек: по-английски говорит с акцентом, не то, что Джек, и интонация французская. А к тому же персонал обращался к нему «доктор Жак Легран». Поэтому ясно, что это не может быть твой шурин. Смотрел на меня, будто в первый раз видит.
Ну да, странные бывают случаи в жизни
Лорелей показалось, что в голосе брата послышалось не только недоумение, но и некоторое беспокойство.
Вот и я так подумала.
Будь добра, не рассказывай Эстер то, что ты мне сейчас сказала. Ей понадобилось много времени, чтобы смириться с исчезновением единственного оставшегося из её семьи человека.
Да нет, конечно! Не беспокойся.
А Джон как?
Хорошо, гораздо лучше меня. Он сейчас на работе,в этом Лорелей была уверена.
Передай ему привет от меня. Извини, мне надо идти: у меня собрание через несколько минут. Скажи и маме, что ты дома, и постарайся отдохнуть.
Ещё немного отдыха, а чтобы ходить как прежде, ей нужно бы пройти физиотерапию, подумала Лорелей и фыркнула.
Но завтра надо идти в контору, а то Килмер меня и вправду уволит.
Не поддавайся ему, не робей. На неделе встретимся.
8
Сонни закрыл пианино и бросил листок с нотами и карандаш на крышку; новое сочинение требовало большой сосредоточенности, а как раз её-то в последние дни и не хватало.
Он поднялся со банкетки, вышел из студии, открыл балконную дверь в гостиной и шагнул в сад: ему нужен был свежий воздух, чтобы встряхнуться.
С того дня, как встретился с Лорелей второй раз, на катке, он часто думал о ней и, сколько бы ни старался погрузиться в работу, ему никак не удавалось выбросить из головы её прекрасный лик северной красавицы и ночь, которую они провели вместе. Ему и раньше случалось заполучить женщину на одну лишь ночь и после этой ночи больше не вспоминать о ней, непонятно, отчего с Лорелей вышло по-иному, думал он; послышался стук каблуков.
Сонни увидел гувернантку, женщину средних лет с исхудалым лицом, она подошла, размахивая тёмно-серой курткой.
Господин Маршалл, на улице холодно! Вот, наденьте пиджак,сказала она, как только подошла достаточно близко, и подала куртку.
Спасибо, но мне и так хорошо.
Подхватите простуду, в одной рубашке-то стоять да ещё и расстегнулись!гувернантка перекинула пиджак через руку и стала застёгивать ему пуговицы на рубашке.
Сонни остановил её:
Луиз, я не дитя. Знаю, что делаю.
Порывом ветра подняло с земли ворох сухих листьев: несколько листочков запуталось у гувернантки в волосах, она раздражённо стряхнула их.
Гляньте, какая погода? Вот-вот дождь хлынет! Дайте застегну.
Она решительно глянула на него тёмными ввалившимися маленькими глазами.
Сонни взял у неё с руки пиджак и накинул себе на плечи. Он знал, что гувернантка не уйдёт, пока он не оденется. Рвение гувернантки порой раздражало как комариный укус, но она привязалась к Сонни, и казалось, что не находила другого способа показать своё расположение, кроме как не сводить с него заботливых глаз.
Когда Луиз ушла по своим делам, Сонни вновь зашагал по тропинке, ведущей к фонтану.
Он разглядывал фонтан издалека, сосредоточившись на двух уступах: первый уступ поднимался вверх, а потом изгибался и сбрасывал воду в лежащий внизу бассейн; а из второго лёгкие струи падали каскадом.
Эстер. Водопады и фонтаны её зачаровываютпрошептал Сонни.
В голосе слышалась ещё не утихшая боль.
Сонни тряхнул головой: зачем навязчиво думать об Эстер? Она сделала свой выбор и теперь счастлива с Хансом; эта мысль несколько смягчала боль утраты. Сонни горестно улыбнулся. Нельзя потерять то, чего никогда не имел.
Но если бы не Ханс, Эстер теперь была бы здесь со мной в этом доме и
Сонни отмахнулся от назойливых слов. Хватит! Надо переключиться на что-нибудь другое или на какую-нибудь другую женщину. Например, на девушку с длинными белокурыми волосами и голубыми глазами.
Мысли опять завертелись вокруг Лорелей, завихрились, отыскивая логическую последовательность, а образы становились то чётче, то более расплывчатыми, бежали вслед за воспоминаниями о единственной проведённой с ней ночи. Сонни захотелось, чтобы Лорелей была здесь, переброситься с ней хоть парой слов, может, с бокалами шампанского в руках. Но Лорелей всё время ускользала от него, будто не хотела встречаться снова. Мысль, что она раскаивается, что отдалась ему, не давала Сонни душевного покоя.
Да пошла она к чёрту! За всю свою жизнь он любил только двух женщин, да и те принесли ему лишь неприятности и расстройства: он не собирался добавлять третью.
Привет, Сонни,поздоровался с ним женский голос за спиной.
У него вырвался незаметный вздох, Сонни обернулся.
Привет, Люси. Ты как здесь оказалась?округ Нассо был далеко от Манхэттена.
Тёплый приём, нечего сказать! Смотри, не торопись обнять меня, а то рубашку помнёшь. Но я не сержусь и мигом докажу этоне спуская с него глаз, она помахала рукой, будто кого-то звала.
Сонни взглянул ей через плечо и увидел, как подходит гувернантка с бутылкой шампанского и двумя бокалами на подносе. Он нахмурился:
Вижу я, Луиз постаралась в винном погребе.
Не сердись на неё: ты же знаешь, что я оказываю на Луиз некоторое влияние,только Люси умела смягчить суровый и ершистый характер гувернантки.
Пока не понимаю по какому поводу
Едва Луиз подошла, Люси взяла шампанское.
Открывать тебе,сказала она и протянула Сонни бутылку.
Должно быть пропала моя прогулка,отметил он и взял бутылку.
Ты не в настроении! Луиз меня предупредила. А я-то ещё и расфуфырилась,Люси нахмурила брови.
Сонни посмотрел на неё. На Люси было короткое элегантное синее платье, под которым просматривались щедрые очертания грудей и изгиб бёдер. Волосы она уложила на затылке в мягкий пучок: Люси красивая, да, но Сонни знал её с детства и не переставал видеть в ней всего лишь сестрёнку своего друга Пола.
Извини, я разнервничался. Ты ехала аж из Манхэттена, приказала открыть шампанское, значит, должен быть какой-то конкретный повод. За что поднимаем бокалы на этот раз?
Именно так,Люси взяла бокалы и, когда Луиз удалилась, продолжила.Помнишь, я ходила на пробу в театр?
Как же не помнить. И что?
Прошла и меня взяли!
Сонни удивлённо распахнул глаза:
Быть не может!
Ах так, ну спасибочки! Умеешь заставить человека гордиться собой.
А мы не можем не ссориться, давай дадим друг другу роздых?фыркнул он.
Я пришла отпраздновать свою новую и единственную работу, и мне хочется, чтобы ты порадовался за меня.
Ты говорила, что на этот раз серьёзно взялась за учёбу, но я не поверил. А ты доказала, что, когда захочешь, умеешь быть молодчиной. Рад за тебя.
Люси улыбнулась:
Спасибо!
Сонни налил шампанского в два бокала, которые она держала в руках, и взял один.
Ну тогда, поздравляю с началом театральной карьеры.
Они чокнулись и молча отпили по глотку.
Люси вновь заговорила:
А мне, знаешь, так надоело часами стоять и скалиться в фотоаппарат, будто физиономию парализовало на улыбке. Гораздо лучше выступать в театре перед живыми людьми.
Не могу не согласиться.
Люси попросила опять наполнить бокал. Залпом выпила и снова подставила.
Сонни глядел, как смачно она пьёт, и нахмурился.
Надеюсь, спиртным ты не слишком увлекаешься. Смотрю я, что-то ты попивать стала.
Не волнуйся, не так уж много я и пью. А главное, никогда не стану такой, как твоя бывшая жена Лин, если это имеешь в виду: я не совсем отчаялась.
Вот и хорошо, на это и надеюсь!
Как видишь, я иду своей дорогой и иду уверенно; это ты всё ещё цепляешься за прошлое. Когда же ты наконец освободишься от всего, что с тобой случилось? Ты стал не таким, как в прошлом году, это правда, но мне не хочется, чтобы на жизненном пути ты отклонился и взял неверный курс, который тебе только навредит.
Да ты о чём?раздражённо отозвался Сонни.
Вот видишь? У меня сразу возникает желание ответить тебе тем же, но сегодня я слишком счастлива и не хочу ругаться. И говорю серьёзно.
Тогда я предпочёл бы прежнюю Люси.
Она надула щёки и резко выдохнула.
Слушай, ты помнишь, что сказал мне тем вечером, когда Эстер собиралась уехать из Нью-Йорка, а я тебе говорила, что ты недостаточно крепко любишь её, потому что сразу смирился и даже не попытался удержать?
Сонни прикрыл глаза, выискивая в памяти те злополучные минуты. Это было незадолго до того, как Лин попыталась убить его. Тогда Люси подошла сзади и принесла какой-то напиток так же, как несколько минут назад.
Нет. Сейчас никак не могу вспомнить.
Ты сказал: «Мне словно булавку в сердце воткнули. Такая ноющая боль, и не проходит, и не даёт покоя, и придётся жить с ней кто знает сколько времени. Я всего лишь научился переносить такую боль лучше, чем ты».
Вот так память, поздравляю!
Без такой памяти я не могла бы и надеяться играть в театре. А твой ответ мне прямо в душу запал. Но вернёмся к главному: «Я всего лишь научился переносить такую боль лучше, чем ты». Ты и сегодня сказал бы то же самое? Мне кажется, что я переношу боль лучше тебя.
Вот как?! И отчего ты так думаешь?
Оттого, что я пытаюсь развивать себя, а ты только катишься вниз.
Ну, легко совершенствоваться, когда начинаешь с самых низовСонни запнулся. Чёрт возьми!
Это у него вырвалось. На этот раз он задел за самое больное место Люси: уважение к самой себе.
Он почувствовал, что Люси перестала дышать.
Прости, Люси, я не хотел обидеть, правдав спешке заговорил он, тронув Люси за руку.
Она склонила голову и неотрывно смотрела в бокал, который держала двумя пальцами, будто созерцает бегущие со дна вверх пузырьки, потом подняла заблестевшие от слез глаза и посмотрела Сонни прямо в лицо.
Совсем недавно ты никогда не сказал бы мне такой гадости. Я, может, и сказала бы, а ты нет. Тебе это ни о чём не говорит?
Сонни вздохнул.
Говорит, что нам было бы лучше прервать разговор и встретиться в более подходящий момент. Видимо, я сегодня не в духе, вот и вылетают неудачные слова; поэтому я предпочёл бы, чтоб ты звонила и предупреждала, а не заявлялась неожиданно. Я всегда рад видеть тебя, конечно, но бывают моменты, когда мне лучше посидеть одному. Это не значит, что я невзлюбил тебя,он улыбнулся.
Люси забрала у него бокал и бутылку.
Ладно! Тогда в следующий раз, когда увидимся, сделай так, чтобы ты принёс мне шампанское: по какому такому поводу будешь праздновать, я пока и представить себе не могу, но что бы ни было, буду рада составить компанию,она повернулась на каблуках и ушла из сада, Сонни остался стоять около фонтана.
Люси поставила бутылку и бокалы на буфет в гостиной, вымученной улыбкой попрощалась с Луиз, которая прошла вперёд открыть дверь; Люси села в машину, и улыбка исчезла у неё с лица, а из глаз облегчённо полились горючие слёзы.
Она больше не знала, что делать. Попытки встряхнуть Сонни и вывести из состояния безразличия, которое крылось за неадекватным и нелогичным по сравнению со всегдашним поведением, каждый раз шли впустую. Он уже давно был сам не свой.
Всё началось с того, как он узнал, что его невеста Лин, ставшая позднее женой, изменила ему с Хансом. Потом он увидел, что жена скатилась в алкоголизм и азартные игры, и стал чувствовать себя ещё хуже вплоть до того дня, когда дочка погибла в дорожной аварии как раз по вине матери, которая по идее должна была уберечь девочку, а она, наоборот, потащила её с собой к катастрофе.
Появление Эстер в жизни Сонни ухудшило дело.
Люси больше того, что делала для Сонни, сделать уже не могла. Они сблизились потому, что их объединяла одна и та же боль, стали часто видеться, чтобы помочь друг другу пережить превратности судьбы. Но Сонни не хотел или не мог забыть. Не то, чтобы сама Люси забыла, что влюблена в брата Эстер, вовсе нет; но она старалась думать о нём как можно реже и жить своей жизнью, чтобы не оказаться в ловушке у прошлого как рыбина в сетях.
Джек, прежде чем исчезнуть из жизни Люси, даже не попрощался с ней: ясно, что она для него не так уж много и значит. Более того, совсем ничего не значит!
Люси же впервые в своей молодой жизни полюбила по-настоящему.
Джек, где бы ты ни былгромко произнесла Люси,пошёл на ***!крикнула она и нажала на газ.
9
Сидя за письменным столом с ручкой в руке, Лорелей позвонила врачу и записалась на приём на последнюю неделю этого месяца. Как сказал Легран, торопиться не было смысла, но она по крайней мере успокоится. Нарисовала в календаре жирный крестик, чтобы не забыть про медосмотр, и записала дату в блокноте мобильника. После чего открыла электронную почту: уйма рекламной рассылки, предложений что-нибудь купить, пара рабочих сообщений, пара из банка, а напоследок от доктора Жака Леграна!
Дважды кликнула на сообщении.
Здравствуйте, мисс Леманн,
я позволил себе написать вам и узнать, выздоравливаете ли вы. Рана на голове затянулась? А колено? Не снимайте наколенник, пока опухоль не спадёт полностью и не пройдёт боль при ходьбе, когда опираетесь на повреждённую ногу.
Я думаю, не взять ли мне несколько дней отпуска и не поехать ли за границу. Кто знает! Надеюсь, что ваше приглашение всё ещё в силе.
Жак Легран
Лорелей улыбнулась. Всё может быть.
Хорошие новости?спросила Сара, входя в кабинет.
Лорелей подняла голову от компьютера. Секретарша стояла в дверях и смотрела на неё, к груди Сара прижимала толстенную папку, которая казалась больше неё самой, низкорослой и худенькой.
Что принесла?
Сара скосила глаза на папку в руках:
А-а, нет. Это для шефа. Я заметила, что ты улыбаешься, и мне стало любопытно; в последнее время улыбаешься ты нечасто.