Она помогла Лео, потому что Гарольд настаивал, чтобы она решила вопрос как можно быстрее. Он не хотел, чтобы кто-то из его многочисленных деловых партнеров, уже нервничавших из-за нынешнего финансового положения, связал его имя с публичным унизительным и, вероятно, разорительным судебным процессом. Связи Джорджа, многолетняя репутация семьи в городке и чек на солидную сумму сделали свое дело. Но помимо прочего ей понравился этот широкий жест. Она ощутила в себе силу и материнское начало; это было непривычно. Ей понравилось, как она смогла стереть все с доски и дать Лео второй шанс. Она верила во вторые шансы иногда даже больше, чем в первые, впустую потраченные по юности и неосторожности. Ее второй брак был тем, чего она заслуживала, даже если он вышел слегка консервативным, даже если ему не хватало драмы и физической гармонии, как с Леонардом. Но Гарольд хорошо к ней относился; о ней заботились; ее «бездонные желания» удовлетворялись.
И все же ей приходится противостоять расстрельному взводу своим собственным детям, даже мадам Дефарж имеется во главе стола. И кто теперь небрежно жесток? Так оно всегда и бывало: что бы она ни делала, всего было мало; то, что она делала для одного, расстраивало другого. Победить она не могла. Будет ли этому конец? Она снова всмотрелась в их лица, ища какой-нибудь знак, какой-нибудь малейший намек на то, что они родились от нее и Леонарда. Помимо физических черт, самой очевидной приметы, она не видела ничего. Ничего. Думать она могла только одно: я не узнаю никого из вас.
Мама? повторила Мелоди.
Вам надо поговорить с Лео, наконец сказала Франси. Уверена, он сможет вам все вернуть, как только уладит дела с Викторией. Я так понимаю, он продает почти все: квартиру, коллекцию. Ведь так, Джордж?
Джордж откашлялся, сложил пальцы домиком и прищурился, как будто в конференц-зал (где не было окон) вдруг пробился яркий луч солнца.
Да, но, должен сказать, большая часть отойдет Виктории.
Что значит «большая часть»?
Почти все. Кое-что останется, он сможет продержаться какое-то время, пока не найдет работу. Джордж замолчал, понимая, что сообщает еще одну дурную новость. Как вы понимаете, Виктория могла все сильно осложнить, и уладить дело удалось только так.
А страховка Лео? спросила Мелоди. Разве ему не причитаются какие-то выплаты?
Да ну, это еще одно непредвиденное осложнение. Похоже, Лео не оплатил довольно много счетов, включая страховку.
Джек помассировал виски, словно пытался унять мигрень.
Дайте я подытожу. Почти все имущество Лео уйдет на то, чтобы оплатить избавление от Виктории, ее молчание, что угодно, а наши деньги уйдут официантке, потому что Лео облажался.
Джордж пожал плечами:
Я бы сформулировал это более детально, но в целом да.
Матильда Родригес, сказала Беа.
Джек и Мелоди в замешательстве посмотрели на нее.
Ее так зовут, нетерпеливо произнесла Беа. По крайней мере, мог бы назвать официантку по имени.
Ты что, мычишь? спросил Джек, поворачиваясь к Мелоди.
Что? вздрогнула та.
Она и правда напевала с закрытым ртом. У нее была такая привычка, от нервов, когда она волновалась или беспокоилась. Она пыталась не думать об аварии.
Прошу прощения, произнесла она, ни к кому прямо не обращаясь.
Бога ради, сказала Беа, не надо извиняться за то, что поешь.
Это та песня из «Кошек», сказал Джек. Я сейчас заору.
Прежде чем мы закончим, вмешалась Франси, прекращая эту слишком знакомую ей перепалку, я бы хотела поблагодарить Джорджа. Не буду вдаваться в частности, достаточно сказать, что устроить Лео в клинику, договориться о соглашении, сделать все необходимое на местном уровне, позаботиться обо всем, не дать истории попасть в газеты все это было блестяще, и мы бы повели себя неправильно, если бы не отдали ему должное, не поблагодарили за эту действительно блестящую работу, за профессионализм, и так далее и так далее.
Она кивнула Джорджу, как монарх, выражающий признательность верноподданному.
Нам повезло, сказал Джордж, стараясь не смотреть на Беа, руки которой замерли. Все сложилось в нашу пользу. И ваша мать права. Все могло бы пойти гораздо, гораздо хуже. Я бы положил это в папку «лучший сценарий из возможных».
Видимо, у нас разная система классификации, сказала Мелоди.
Так лучше для нас всех. Франси встала и надела пальто. Мелоди пришлось собраться, чтобы не потянуться потрогать богатую темно-синюю ткань. Мы не хотим, чтобы об этом говорил весь Ист-Энд.
Мне наплевать, о чем говорит Ист-Энд, сказал Джек.
Мне тоже, добавила Беа, понимая, что встреча заканчивается и что она, возможно, была излишне молчалива.
Франси оборачивала вокруг шеи лавандовый шарф. Мелоди не сводила с нее глаз. Шарф был таким тонким и воздушным, что напомнил ей фрагмент из той детской книжки, которую она читала девочкам, когда они были маленькими, о принцессе, у нее было платье, сотканное мотыльками из лунного света.
Какой у тебя шарф, сказала Мелоди. Красивый.
Спасибо.
Франси, казалось, удивилась. Она пощупала ткань, потом размотала шарф, сложила его аккуратным квадратиком и подтолкнула по столу к Мелоди.
Вот, сказала она. Возьми.
Правда? Мелоди невольно затрепетала. У нее никогда не было ничего настолько изысканного. Он, наверное, дорогой. Ты уверена?
Уверена, подтвердила Франси, довольная благодарностью, отразившейся на лице Мелоди. Твой цвет. Немножко тебя оживит.
Ты в последнее время говорила с Лео? спросила у нее Беа.
Франси смотрела, как Мелоди оборачивает шарф вокруг шеи. Цвет был не ее, но смотрелось все равно неплохо. Она поманила Мелоди к себе и поправила концы шарфа, подоткнув их.
Вот так, сказала она. Повернулась к Беа. Я с ним говорила на прошлой неделе. Коротко.
Как он?
Франси пожала плечами:
Он Лео. Голос у него был вполне нормальный, учитывая обстоятельства.
Он понимает, что ты задумала? спросил Джек. Что твоя невероятная щедрость от нашего имени это не подарок, а ссуда?
Уверена, Лео не нужно говорить, чтобы он ответственно относился к деньгам; он не дурак.
Франси уже надевала перчатки.
Но он Лео, сказал Джек. Он что, чудесным образом должен начать заботиться о том, что будет с нами?
Мы должны дать ему шанс, возразила Беа.
Вы все с ума посходили, констатировал Джек.
Голос у него был уже скорее усталый, чем злой.
Недолгое ощущение успеха из-за подаренного Мелоди шарфа покинуло Франси. Она сухо и коротко улыбнулась, ни на кого не глядя.
Я прослежу, чтобы он с вами связался, как только вернется в город, сказала Франси. Это я сделать в состоянии.
И что тогда? спросил Джек.
Франси пожала плечами:
Позовите его пообедать.
Глава пятая
Встреча в «Устричном баре» на Гранд Сентрал была назначена отчасти для удобства на вокзал приходил поезд Мелоди, и он был как раз на полпути между центром, где жили Джек и Лео, и квартирой Беатрис на севере, отчасти из ностальгии. В те редкие дни, когда Пламы привозили всех четверых детей в город, они всегда обедали в «Устричном баре», заказывая целые блюда устриц с экзотическими названиями «Чинкотиг», «Эмеральд-коув», «Пемакид» и дымящиеся миски устричного супа. Детям Пламов нравился обеденный зал, где толпился народ (они никогда там не садились), и упорядоченное удобство просторной стойки, место у которой не нужно было бронировать (там они всегда и сидели). Им нравились головокружительные арочные потолки, покрытые плиткой Гуаставино, и гирлянды белых светильников, делавшие зал сразу и роскошно романтическим, и слегка стерильным.
Мелоди пришла пораньше, чтобы перехватить братьев и сестру, прежде чем они усядутся за стойку. Она пошла на смелый шаг, заказала им столик в обеденном зале. Есть за стойкой ей надоело до тошноты; трудно поговорить, усевшись вчетвером в ряд, если только не занять крайние места, что удавалось редко. А сегодня им нужно было поговорить, к тому же она всегда хотела поесть в обеденном зале, сидя за столом, как делают цивилизованные ньюйоркцы. Но Лео опаздывал, а метрдотель соглашался сажать за стол только всех сразу. Кончилось все тем, что они оказались за стойкой и отослали официанта, заказав креветочные коктейли и кока-колу.
Могли бы просто сказать, что нас трое, а потом подставить стул, когда придет Лео, сказал Джек. Если придет.
Он придет, сказала Беа.
Ты с ним говорила? спросил Джек.
Нет, но он придет.
Мелоди мрачно открывала новую упаковку устричных крекеров. Метрдотель чуть голову ей не откусил, когда она спросила, не сохранит ли он за ними угловой столик.
Мадам, желчно ответил он, приятного отдыха за стойкой.
Ты с ним говорила? обратился Джек к Мелоди.
Я? удивилась Мелоди. Нет. Лео мне никогда не звонит.
Я в пятницу получила от него имейл, сказала Беа. Но поскольку его еще нет, может быть, нам стоит обсудить, что сказать, когда Лео явится?
Они все поежились на стульях, с опаской глядя друг на друга.
Ну, начала Мелоди, я
Продолжай, подбодрила Беа.
Я думаю, нам, конечно, надо убедиться, что с ним все в порядке, запинаясь, произнесла Мелоди; она не привыкла быть первой.
Джек смотрел на нее с сомнением. Беа ободряюще улыбалась. Мелоди чуть выпрямилась.
Думаю, надо спросить, как он себя чувствует. Выяснить, где он живет. Поддержать его.
Беа кивала на каждое слово Мелоди.
Согласна, сказала она.
А потом? с нажимом спросил Джек.
А потом, я так понимаю, спросить его про Гнездо, ответила Мелоди. Не знаю. Как ты хочешь начать?
Я хочу вручить ему счет и спросить, когда он его оплатит, сказал Джек.
Беа развернулась на стуле лицом к Джеку:
Ребят, у вас какие-то финансовые проблемы? у Уокера нет работы или что?
Джек раздраженно фыркнул.
У Уокера есть работа. у Уокера всегда есть работа. Я бы хотел дать Уокеру возможность немного отдохнуть от работы. В конце-то концов. Допустим, на будущий год, как мы планировали всегда планировали, Уокер мог бы сократить практику, и мы бы больше времени проводили за городом
Джек умолк. Ему было неловко говорить об этом с сестрами. Он хотел остаться с Лео один на один, чтобы Беа и Мелоди не вмешивались, и донести до него, что прежде всего нужно отдать долг.
Я тоже волнуюсь, знаете ли, сказала Мелоди. Нам скоро платить за колледж. Вы не представляете, сколько это теперь стоит. А дом
Что с домом? спросила Беа.
Мелоди не хотела говорить о доме, о совершенно безумной и неприемлемой идее Уолтера насчет дома.
Он дорого обходится!
Беа махнула официанту, жестом попросила долить в стаканы.
Похоже, нас всех от этого воротит, сказала она, но и Лео я тоже знаю. Если мы сегодня на него надавим Она пожала плечами и посмотрела на Мелоди и Джека. Вы знаете, что я права. Он просто от нас сбежит.
Не сможет он от нас вечно бегать, возразил Джек.
А что мы сделаем? спросила Беа. Выследим его? Взыщем по суду его несуществующую зарплату? Умолять будем?
По-моему, Беа права, кивнула Мелоди.
С каких это пор с Лео можно по-хорошему? спросил Джек. С каких пор можно как-то заставить Лео не ставить Лео превыше всего?
Люди меняются, сказала Беа, открывая еще одну пачку устричных крекеров.
Люди куда чаще остаются такими же, как были.
Не могу понять, почему он не бился с Викторией за квартиру и все остальное, сказала Мелоди. Почему он не постарался хоть что-то сохранить.
Не можешь? Перед глазами Беа встала та ночь в приемном покое, лицо Лео, его зашитый подбородок, шепот и стоны по другую сторону занавески, плачущие родители в коридоре, мать, тихо опускающаяся на колени и перебирающая четки. Я понимаю. И ты бы поняла, если бы ты там была.
Мелоди очень старательно вытаскивала ломтик лимона из стакана и не думала об официантке. Их не было в городе в те выходные, когда состоялась свадьба, и она все пропустила. Джек тоже все пропустил; он никогда не посещал семейные мероприятия. Мелоди должна была сосредоточить всю свою энергию на том, что было действительно важно: на дочерях, муже и доме.
Бога ради, сказал Джек. Едва ли все сводится к этому. Происходит что-то еще.
Он складывал уголок бумажной скатерти в крошечные складки, как оригами.
Мы же говорим о Лео. У него где-то припрятаны деньги. Я знаю.
Что значит ты знаешь? спросила Мелоди. У тебя есть доказательства?
Нет, но это единственный разумный вариант. Я нутром чую. Подумайте. С каких пор Лео стал бояться драки?
Беа? А ты что думаешь?
Я не знаю, ответила Беа, хотя ей тоже приходила в голову эта мысль. Как он мог бы это провернуть?
Ой, ну есть способы, сказал Джек. На удивление легко.
Вокруг них кружил раздраженный официант. Они распотрошили кучу упаковок с устричными крекерами, и теперь вся стойка перед ними была усыпана пустыми целлофановыми обертками и крошками. Беа принялась собирать крошки в кучку и стряхивать их на тарелку с хлебом и маслом.
Он не придет, сказал Джек.
Беа проверила телефон.
Он просто явится вовремя для Лео.
И тут, словно на реплику, Беа увидела, как Мелоди выпрямилась, подняла левую руку и нервно взбила свою слишком светлую челку. Джек тоже выпрямил спину. Его челюсть выдвинулась вперед, как всегда, когда он уходил в оборону, но потом он встал, помахал, и, не успев обернуться, Беа ощутила руку на своем плече, знакомую тяжесть и тихое особенное пожатие, и ее сердце сплясало тустеп, быструю джигу облегчения, и она обернулась, посмотрела вверх и вот он, Лео.
Глава шестая
В тот день, когда Лео ступил на порог Стефани, она сразу приспособила его к делу: перетаскивать примерно полкорда дров, сложенного на заднем дворе, на кухонную веранду под брезент на случай если буря на самом деле окажется такой страшной, как предсказывали прогнозы погоды. Пока Лео складывал дрова, у него загудел телефон. Перезванивал «клочок бумаги» и надо же, голос на другом конце принадлежал старому знакомцу, дилеру по имени Рико. Они быстро обменялись любезностями и поспешно договорились встретиться на своем обычном месте в машине Рико, припаркованной у Центрального парка, рядом с «Земляничными полями», через три дня, прямо перед семейным обедом. Ничего серьезного, немножко травки, чтобы расслабиться; и, возможно, немного викодина. Может, он даже и не пойдет. Может, попробует сохранить ясную голову еще на несколько недель, поглядеть, как оно. Лео любил, когда есть выбор. Стефани выглянула из-за двери и попросила его принести немного дров в гостиную. Проходя по первому этажу, Лео восхищался тем, как она переделала дом, как сохранила все старое, но вместе с тем создала ощущение современности, привнесла свое.
У Стефани хватило прозорливости купить дом на исходе правления Джулиани, всего через несколько недель после 11 сентября, во время того, что оказалось одним из кратчайших периодов падения цен на недвижимость. Когда она переехала в квартал на «неправильной» стороне Флэтбуш-авеню, не на стороне Парк-Слоуп, все, включая Лео, посчитали, что она с ума сошла. В одном из домов на углу процветал наркопритон. На окнах ее дома стояли уродливые железные решетки. Дверь кухни, выходившая на неиспользуемую гниющую веранду, была наглухо заложена бетонными блоками. Но в тот день, когда она смотрела дом, она заметила, что дорожные рабочие сажают вдоль улицы, на «ее» стороне, вишневые деревья, а это, как она знала, означало, что в районе активное сообщество соседей. Под ее квартирой можно было сдавать неплохую на первом этаже. Да и сам размер дома на одном первом этаже поместились бы три ее студии в Верхнем Вест-Сайде. Прогуливаясь в тот день по району, она насчитала три пары с колясками. Ее агентство было на подъеме, а она всегда жила скромно, откладывая все, что можно. Она заплатила, сколько просили.
Когда у тебя завелся такой прекрасный вкус? спросил Лео. Где весь тот хлам из «Икеи», который я помогал тебе собирать?
Не ты один вырос и начал зарабатывать, Лео. Я уже много лет как избавилась от той икеевской мебели.
Она вышла в гостиную из кухни, вытирая руки посудным полотенцем, радуясь, что может вместе с Лео восхищаться домом. Она любила свой дом; он был ее детищем.
В итальянском стиле, да? спросил Лео, рассматривая вычурный мраморный каминный портал.