Они шли не останавливаясь; солнце на чистом небосводе забралось уже совсем высоко, дорога начала медленно, но верно подниматься в горуплоские равнины постепенно сменялись невысокими покатыми холмами, а впереди уже маячили каменные хребты.
Нина зареклась задавать лишние вопросы, но тут не выдержала:
Нам еще далеко?
Совсем нет. Мы уже в окрестностях Сан-Дзеноне, здесь родилась моя мать. Она умерла, когда родился Карло. Предвосхищая следующий вопрос, Никколо пояснил: У меня шестеро братьев и сестер. Шестеро живых. Старшим из нас был Марко, его убили при Тобруке два с половиной года назад. Следующий по старшинствуя, затем Роза и два ребенка, которые умерли во младенчестве. Дальше идет Маттео, ему сейчас семнадцать, а после негоПауло, Анджела, Агнесса и маленький Карло, которому всего девять.
«Стало быть, Розаего сестра», отметила про себя Нина. Та самая Роза, что так волнуется и пожелает выспросить у них все подробности.
Кто же заботился о детях после смерти твоей матери?
Роза взяла все на себя, и тетушки ей иногда помогали. Я в то время не был рядомв четырнадцать меня отдали в школу далеко от дома, и я вернулся только после того, как погиб Марко. Папа уже не мог справляться на ферме в одиночку, а Маттео и Пауло были слишком маленькими для тяжелой работы.
Мне очень жаль. Твою маму жаль, и Марко, и малышей тоже. Должно быть, тяжело вам всем пришлось.
Так и было. Да и сейчас не легче. Я должен тебе сказать еще кое-что
Что? спросила Нина, внезапно встревожившись.
Я учился в семинарии. Собирался стать священником. Вот от чего мне пришлось отказаться, когда я вернулся домой на подмогу своей семье. И без того серьезный тон Никколо сделался почти мрачным.
Нина кивнула, пытаясь это осмыслить, и вдруг вспомнила: католическим священникам запрещено вступать в брак.
А теперь, значит, для тебя и вовсе нет пути назад. Из-за меня
Возможно, для окружающих это именно так и выглядит, но мы-то с тобой знаем правду. И отец Бернарди тоже знает.
Твои родные расстроятся. Отец
Он знает, что у меня и без того были сомнения в своем призвании. Он поймет.
А сестра? Марио намекнул, что у нее будет много вопросов к тебе.
У Розы доброе сердце. Она всем нам желает самого лучшего, и то, что я бросил семинарию, ее не обрадовало. Так что моя женитьба огорчит ее еще больше.
Огорчит настолько, что она сильно опечалится? Или настолько, что она разозлится на тебя?
Не знаю. Никколо горестно улыбнулся. Наверное, и то и другое. Но она оттает. Я ее знаю.
Ясно. Что ж, спасибо, что ты меня предупредил.
Нина и правда была благодарна ему за откровенность, но это признание ее обеспокоило. Она никогда не задумывалась о том, что означает для человека выбор пути католического священника, но знала, что это дает определенное положение в обществе, и теперь вдруг оказалась помехой для Никколо: ему уже не достичь этого положения, и неважно, что на самом деле он на ней не женился и не нарушил обетов Господу, если уже приносил таковые в прошлом. Для семьи Никколо она станет тем самым человеком, заставившим его свернуть с пути истинного и отречься от своей мечты стать служителем Церкви. Так что можно не удивляться, если все его родственники повернутся к ней спиной.
Они шли к какой-то деревневпервые с тех пор, как покинули Кампальто, поскольку Никколо до этого момента старался держаться тихих окольных дорог. Деревня представляла собой жалкую горстку домов на перекрестке. Еще здесь была маленькая площадь с фонтаном и церковь возвышалась над другими постройками. Когда они проходили мимо фермы на самой окраине, какая-то женщина замахала им рукой и окликнула Никколо по имени.
День добрый, тетя Нора! Сад у вас чудесно цветет в этом году! ответил на приветствие Никколо, но не остановился и зашагал дальше, а женщина, с улыбкой проводив его взглядом, вернулась к корзинке и продолжила лущить фасоль.
Это кузина моего отца, пояснил Никколо.
У тебя повсюду родственники!
Есть такое дело. Отец был одним из двенадцати детей в семье, а у матери шестеро братьев и сестер. Так что кузенов и кузин у меня не счесть.
А у нас вся семьяя да родители. Они поздно поженились, и дедушки с бабушками умерли до моего рождения. У мамы была сестра, намного старше ее, но она тоже умерла, когда я была маленькой.
Ну, в Меццо-Чель от родственников у тебя отбоя не будет. Все начнут совать нос в твои дела и захотят составить о тебе мнение.
Прямо как у нас в гет начала Нина, но Никколо ее тотчас перебил:
Тс-с! и покачал головой.
Да, прости. Я хотела сказать, что у нас с соседями был один на всех тесный мирок.
Я понимаю, тебе будет трудно молчать о своих родителях и друзьях, но это нужно ради твоей безопасности. Зато ты сможешь рассказывать о них мне, когда мы будем оставаться вдвоем.
Они почти обогнули деревню, уже приближались к повороту; Никколо остановился и указал на еще одну горстку домов в отдалении:
Видишь церковь с колокольней? Под ярким солнцем они кажутся белоснежными. Это и есть Меццо-Чель.
Но та деревня выше по склону! Почти на полпути к вершине!
Отсюда только так кажется, клянусь тебе. Мы доберемся туда за час.
Они снова зашагали вперед, а солнце припекало все сильнее, и вскоре мокрые волосы уже противно липли к шее и вискам Нины. По дороге она где-то обронила носовой платок и теперь на ходу утирала пот с лица рукавом.
Ты в порядке? спросил Никколо.
Да. Только очень жарко.
Нина сосредоточилась на ходьбе, решив, что надо просто двигаться вперед, раз уж она не в силах ничего сделать с пропотевшими волосами и обожженной солнцем кожей, пока они не дойдут до дома Никколо. Все что она могла в данный моментидти и не останавливаться.
Вот, возьми. Никколо протянул ей влажную тряпку, спасительно прохладную. Она чистая, тетя Элиза завернула в нее хлеб.
Нина в жизни не испытывала ничего приятнее прикосновения этой влажной тряпки к разгоряченному лбу и шее.
Далеко еще? осмелилась она спросить.
Не больше получаса пути. Если посмотришь вверх, сама увидишьнужно одолеть еще один холм, и мы на месте.
Но Нина слишком устала, чтобы поднять голову. Слишком устала, чтобы беспокоиться о том, что после ночи на голой земле у нее ломит все тело, что ей отчаянно хочется есть, что она умирает от зноя и чувствует себя бесконечно несчастной. Думать о волдыре, набухшем на левой пятке, и о том, как у нее саднит обгоревшая кожа на лице, она не хотела, а о том, до чего ей грустно, одиноко и бесприютно вдали от родителей, попросту не позволяла себе. Нет, она не станет думать о том, что потеряла. Она не станет
Мы пришли, Нина. Это Меццо-Чель.
Глава 6
Они стояли перед маленькой покатой пьяццей, у дальней оконечности которой высилась церковь с колокольнейНикколо уже показывал ее Нине издалека. Несколько скромных заведенийсапожная мастерская, универмаг и булочнаязакрылись на обед, а возле единственного питейного заведения на площади дремали под полуденным солнышком трое седовласых посетителей. Постройки здесь все были старые, но не настолько, чтобы представлять историческую ценность. Штукатурка на стенах выцвела и растрескалась, зато все окна были чисто вымыты, а веранды и двери выкрашены свежей краской.
Собственно, это и есть почти вся деревня. От пьяццы отходят две главные улицыВиа-Меццо-Чель и Виа-Санта-Лючия.
Мы еще далеко от твоей фермы? спросила Нина, уповая на то, что идти пешком придется не больше пары километров.
Она прямо за церковью, ответил Никколо и в ответ на ее недоверчивый взгляд добавил: Клянусь, мы уже совсем рядом.
Они пересекли пьяццу, свернули на дорогу, огибающую ограду церковного двора, и вдруг снова очутились среди полейкаменные стены сменились живыми изгородями из дикого кустарника и деревьев, а булыжники, которыми была вымощена пьяцца, уступили место пыльной сельской дороге. Красавчик сразу же оживилсяускорил шаг, натянув уздечку, и недовольно запыхтел, требуя от Никколо поторопиться. А потом вдруг они все оказались на месте назначения.
В отдалении от дороги стоял деревенский дом с аккуратным внутренним двориком, на котором старая брусчатка чередовалась с клочками земли, засыпанными гравием. Под прямым углом к дому примыкал хлевчерез открытые двери виднелись загоны и закуты для домашнего скота. Дом был трехэтажный: первый этаж сложен из камня, второй и третийиз розоватого кирпича, при этом высота верхнего этажа составляла всего две трети от нижних. Во двор выходили по четыре окна на каждом этаже, и ставни на всех были закрыты от полуденного солнца. Крыльцо находилось посередине дома, в серебристой тени старой оливы, а рядом с деревом гостей приветливо встречали две низкие скамеечки.
Поджарая жесткошерстная собака с лаем бросилась к ним; из-за узкой двери тотчас показались две девочки и мальчиких восторженные вопли «Нико! Нико!» сплелись в контрапункте с заливистым приветствием пса, ревом Красавчика и смехом старшего брата, который подхватил и закружил младших.
Еще два подростка заспешили к ним из стойла; следом, более степенно, шагал пожилой мужчина, до того похожий на Нико, что мог быть только его отцом. Нико с приветливой улыбкой устремился к ним, но замер, когда из дома вышла какая-то женщина. У нее тоже было явное фамильное сходство с Никоказалось даже, они двойняшки: оба с золотисто-медовыми волосами и темными серьезными глазами.
Мы не ожидали тебя раньше следующей недели, сказал пожилой мужчина.
Знаю, уж простите. Нико подтолкнул Нину вперед, обняв ее за плечи. Нина, это мой отец Альдо и моя сестра Роза. Сейчас перезнакомлю тебя со всеми остальными. Эй, кто здесь есть? Это Нина. Моя жена.
Жена?! Роза схватилась за сердце, как будто услышала трагическую весть, и, резко развернувшись, бросилась обратно в дом.
Нина почувствовала, как ладонь Нико на мгновение сжалась крепче на ее плече, но он не кинулся догонять сестру. Пришлось девушке самой как-то разрядить обстановку:
Приятно познакомиться, синьор Джерарди.
А я счастлив встрече с тобой, только, умоляю, безо всяких «синьоров», ты ведь теперь моя дочь. Называй меня «папа». Отец Нико взял ее за руки, расцеловал в обе щеки и взволнованно заулыбался: Добро пожаловать в нашу семью! А затем обернулся к подросткам: Займитесь мулом и повозкой.
Далее Джерарди-старший повел Нину под руку на кухню через низкую дверь, глубоко утопленную в каменной кладке, и знаком предложил им с Нико сесть за длинный обеденный стол. Большую часть дальней стены здесь занимал огромный очаг, напротив стола вытянулась кухонная стойка с плитой и висела эмалированная раковина с одним краном. Стало быть, дом оборудован водопроводом, отметила Нина, и электричеством, судя по лампочке под потолком и радиоприемнику в ореховом корпусе на полке у входной двери.
Роза тоже была там, мыла тарелки в раковине. Напряженная спина отчетливо намекала, что к ней сейчас лучше не соваться. Она даже не обернулась, чтобы поприветствовать вошедших.
Альдо изо всех сил старался разрядить атмосферупринялся бодро раздавать указания младшим дочкам, попросил достать свежую скатерть, принести миски, ложки и стаканы.
Вроде бы должен был остаться суп, а Роза вчера напекла хлеба. Да, Роза? О кажется, она очень занята. Пойду посмотрю, что у нас в кладовке, и заодно принесу вина, а детишки пока представятся Нине и расскажут о себе. Только не вздумай с ними церемониться, милая, давай-ка сразу построже.
Дети пока изнывали от нетерпения на пороге, но, едва получив приглашение войти, окружили Нину, а самый младший мальчикнаверное, это и был Карло, забрался на колени к старшему брату с непосредственностью ребенка, который знает, что его любят.
Я тебе сам расскажу, кто тут у нас есть, заявил мальчик. Я Карло, это мои сестры Анджела и Агнесса, и, хотя они похожи как две капли воды, Агнесса на год старше. Еще ты видела Пауло и Маттео. Маттеотот, который всё усы отращивает, но по мне, это выглядит так, будто у него под носом прилипло птичье перышко. А вон та злюкаРоза, она вечно сходит с ума из-за Нико. Но тебе нечего беспокоиться, потому что из-за нас она тоже вечно с ума сходит.
Карло! прошипел Нико.
Может, теперь ты расскажешь нам немного про Нину? неуверенно, но с некоторой надеждой вмешался Альдо.
Расскажу, папа, обещаю. Только попозже, мы оба устали, особенно Нина. Вы же не обидитесь, если мы немного отдохнем? Путь из Венеции был неблизкий.
Неужто из Венеции? Тогда, конечно, мы подождем.
Они поели в молчании. Нико, похоже, чувствовал себя лучше некуда, пока брат вертелся у него на коленках, собака кружила у ног, а сестрица мыла посуду с таким рвением, что чудом не перебила всё вдребезги. А вот Нине, в отличие от него, кусок в горло не лез.
Девушка, конечно, ожидала, что ее появление в доме Джерарди станет сюрпризом для родственников Нико и они наверняка будут разочарованы его поступком. Однако Роза повела себя так, будто Нина втянула ее брата в какое-то ужасное преступлениевоздух на кухне сейчас почти ощутимо накалился от ее враждебности. А если Карло прав, и Роза действительно так сильно переживает из-за всей семьи, значит, эта женщина находит усладу не столько в счастье, сколько в огорчениях и злобе.
А она красивая, шепнул Карло на ухо брату, будто нарочно дождавшись момента, когда на кухне воцарится полная тишина. Мне ее волосы нравятся, они как будто из пружинок сделаны.
Это называется «кудри». И да, я согласен, она очень красивая, но нельзя говорить о Нине так, будто ее тут нет. Это невежливо.
А что мне тогда говорить?
Можешь расспросить ее о Венеции.
И какая она, Венеция, а, Нина? охотно спросил Карло.
Неужели ты там никогда не был? Нет? Что ж, Венецияудивительно прекрасный город. Вместо улиц там каналы и
Это я знаю. Все это знают!
И правда. А ты знаешь, что венецианцы не держат мулов вроде вашего Красавчика? Они перевозят вещи на ручных тачках. А у очень богатых людей в домах есть ангары для лодок, внизу, там, где у обычных домов подвалы.
И ты жила в таком доме с лодками?
Нет. Мой дом э-э Нина вовремя спохватилась. Я жила в общежитии с другими студентками. Ангара там не былодом для этого маловат.
А когда вы с моим братом поженились?
Карло, ну хватит, вмешался Нико. Ты разве не слышал, как я сказал папе, что мы с Ниной устали? Сейчас мы немножко отдохнем, и потом, за ужином, я расскажу тебе всю нашу историю без утайки. А теперь беги. И вы все тоже не засиживайтесь, у вас полно дел. Нико встал, вытолкал младших с кухни и собрал за ними пустые миски. Грязную посуду он отнес Розе в раковину, и, хотя Нина понимала, что невежливо так на них обоих таращиться, не могла отвести взгляд. Нико поцеловал сестру в висок, что-то шепнул ей на ухо, и его слова, похоже, немного ее успокоили, по крайней мере утихомирили гнев, потому что она кивнула, вытерла глаза тыльной стороной ладони и даже мимолетно улыбнулась брату. Но она по-прежнему не обращала ни малейшего внимания на присутствие Нины.
Нико, подхватив сумки, повел девушку к двери в дальней стене кухни. В двух шагах по коридору была комната, в которой царили тишина и полумрак.
Это гостиная, но мы ею никогда не пользуемся, пояснил Нико.
Он взял Нину за руку и потянул ее за собой вверх по короткому лестничному пролету, по площадке между этажами и дальше, по еще одному, более узкому, ряду ступенек в коридор, где было по две двери с каждой стороны.
Это комната моего отца, напротив спальня девочек, рядоммальчиков, а этамоя. То есть теперь наша.
Комната мало отличалась от той, где они ночевали в доме его тетушки. Здесь были такой же деревянный настил на полу, незамысловатая мебель и беленые стены. На кровати лежало стеганое покрывало безукоризненной белизны, над изголовьем висело распятие; на полу выцветший тряпичный коврик обещал согреть замерзшие ноги. Роль прикроватной тумбочки играла обычная табуретка, на вешалке у дальней стены висели рубашки и брюки Нико, рядом стоял комод со стопкой книжек и кожаным чемоданчиком, под приоткрытой крышкой которого виднелись бритвенные принадлежности. Перед окном был установлен деревянный стул под таким углом, чтобы сидящий мог любоваться бутылочно-зелеными склонами гор.
Нико поставил вещи на пол, пересек комнату, открыл окно и опустил жалюзи.
Ну вот, теперь здесь достаточно темно, чтобы заснуть. Он снял куртку, отстегнул подтяжки и, усевшись на кровать, принялся развязывать шнурки на ботинках. Затем сдернул стеганое покрывало, аккуратно сложил его и пристроил в изножье кровати, то же самое проделал с одеялом и простыней и улегся на матрас, похлопав по узкой полоске свободного пространства рядом с собой:
Снимай пальто, туфли и ложись. Ты ведь знаешьподле меня тебе ничто не угрожает. Хотя Нико усмехнулся, я могу нанести ущерб твоим ушамбратья говорят, я ужасно храплю.
Отказываться было глупо, к тому же Нине не хотелось опять заставлять его спать на полу, поэтому она поступила так, как он предложил, и улеглась рядышком на бок. Но кровать оказалась настолько узкой, что невозможно было соблюсти приличную дистанцию. Она чувствовала спиной тепло его тела, и это отвлекалоНина даже подумала, что наверняка не сможет заснуть. Однако ритм спокойного дыхания Нико убаюкивал ее, а в комнате царили такой приятный полумрак и тишина, что девушка решилась наконец закрыть глазавсего на минутку или на две, а потом она, конечно же, сядет у окна и будет думать о доме и родителях