Лет тридцать назад, около того. Вскоре после похорон Мака.
Мака Бишопа я знала только по красочным историям своего отца. Он любил рассказывать о передрягах, в которые они попадали в юности, правда, мама обычно не желала слушать эти истории. В старших классах они были лучшими друзьями, но после школы Мак ушел в армию и вскоре погиб во время какой-то потасовки в баре. Однако то была не единственная потеря, которую этому дому довелось пережить. Из семерых Бишопов сейчас в живых остались только Блу и Перси. В общем, ничего удивительного в том, что дом буквально почернел от горя, не было.
В кармане пискнул мобильный. Пришло сообщение от моей двадцатилетней кузины Кибби Гастингс, которая сейчас работала у меня на полставки ассистенткой. Она училась в колледже, в Баттонвуд приехала на летние каникулы и за какие-то две недели умудрилась навести у меня в офисе идеальный порядок.
ОСТОРОЖНО, НА ВАС НАДВИГАЕТСЯ УРАГАН ДЖИННИ. ОНА НА ВЗВОДЕ.
Плохие новости? взглянув на меня, догадался папа.
Мама сюда едет.
Сюда? Отец вытянулся по стойке смирно.
Похоже на то. Я показала ему сообщение.
Он запустил пальцы в волосы, и через каких-то пару мгновений они снова стояли дыбом. Мама была единственным в мире человеком, которого папа побаивался.
Зачем? спросил он.
Раз мама решилась сюда приехать, значит, случилось что-то серьезное. Ферма Бишопов входила в список мест, куда она не заглядывала ни при каких обстоятельствах.
Грудную клетку прошила паника. А что, если она узнала?..
Нет. Не может быть.
Случись такое, Джинни Кэбот вспыхнула бы как спичка и в секунду сгорела дотла, оставив после себя лишь глубокое разочарование во мне, которое должно было бы стать мне вечным укором.
Я подошла к окну. Мой старенький белый «Форд-пикап», украшенный наклейкой штата Алабама, логотипом агентства «Милый дом» и адресом его веб-сайта, одиноко стоял на подъездной дорожке, но не прошло и минуты, как рядом с ним, задев выщербленный бордюрный камень, остановился мамин внедорожник «БМВ».
Она здесь. Я подтолкнула отца к лестнице. Лучше спрячься. Не стоит маме знать, что ты как-то во всем этом замешан. По крайней мере, пока. Постараемся оттянуть скандал.
Нам не впервой было держать что-то в секрете от мамы. Когда я была маленькой, мы с отцом частенько скрывали, что играли в футбол, прыгали по лужам, ходили в казино и там он учил меня резаться в кости. Как-то на рыбалке я поранила палец, когда пыталась под папиным руководством почистить рыбу, и нам пришлось сочинить для мамы целую историю. Она до сих пор полагала, что я порезалась, готовя песочное печенье с клубникой.
Сначала папа вроде как хотел мне возразить, но затем закивал:
Ладно. Меньше знает, крепче спит.
Он заспешил вверх по лестнице, я же нахмурилась. Почти всю жизнь я руководствовалась этим принципомне только по отношению к матери, но и к отцу тоже. И это было правдойчем меньше они знали, тем крепче спали.
Плохо спала в нашей семье только я.
За окном хлопнула дверца машины, и я поскорее вышла из дома, чтобы перехватить маму у крыльца. Я плотно прикрыла дверь, и кодовый замок защелкнулся у меня за спиной. Последнее, что мне было нужночтобы мама заявилась в дом с инспекцией и всем своим видом демонстрировала свое неодобрение. Она так и не смирилась с тем, какую профессию я выбрала, и теперь, по прошествии пяти лет, я уже сомневалась, что она вообще когда-нибудь с этим смирится.
Мама являла собой воплощенное совершенство. Во внешности, в поведенииво всем. И то, что я занимаюсь восстановлением ветхих домов, ее не устраивало. Ей пришлось бы по душе, если бы я стала чиновником, адвокатом, заняла какой-нибудь важный пост. В общем, выбрала для себя такое поприще, на котором не пришлось бы едва ли не каждый день пачкать руки.
Я вышла на покосившееся крыльцо и сразу же понялазря я опасалась, что мама захочет зайти внутрь. Она стояла возле своего внедорожника как приклеенная, словно боялась, что дом надышит на нее и заразит своей тоской. И, в целом, у меня складывалось ощущение, что эти опасения были не так уж беспочвенны.
На пассажирской двери маминого «БМВ» красовалась большая наклейка: «МЭРА БАТТОНВУДА ДЖАДСОНА ЛАНДРЕНОВ ГУБЕРНАТОРЫ!» И пока я спускалась по разбитым ступеням, уворачиваясь от тянувшихся ко мне побегов разросшегося дикого плюща, в груди толкнулась привычная паника. Первый тур выборов должен был состояться в следующем месяце. Если отец пройдет его, в ноябре он будет баллотироваться на пост губернатора.
От мысли о том, что в следующие четыре года мою личную жизнь под микроскопом будут изучать средства массовой информации, меня бросало в холодный пот. Но все мои тайны были давно похоронены, и у меня не было причин опасаться, что кто-то вытащит их на свет божий. Этим я себя и успокаивала, чтобы окончательно не лишиться рассудка.
Привалившись к машине, мама рассматривала дом. За всю жизнь мне лишь несколько раз доводилось видеть ее не при полном параде. Вот и сейчас из прически ее не выбился ни один светлый волосок, на накрашенных губах не темнело ни одной трещинки, на платье с цветочным узором не было видно ни одной морщинки. Кожаные туфли с каблучками в два с половиной дюйма блистали чистотой. Мамин рост составлял пять футов три дюйма, но в этой обуви она стояла со мной вровень.
Ты в порядке? спросила я, неожиданно разволновавшись. Мама, как обычно, выглядела на все сто, но от меня не укрылось, что из нее буквально дух вышибло. Казалось, она просто не в состоянии вдохнуть полной грудью.
Мама вздернула острый подбородок, будто бы только сейчас заметив, что я стою перед ней, перевела взгляд на меня, и в ее прекрасных голубых глазах заплясали солнечные искорки. В этом году ей исполнилось сорок семь, но от нее по-прежнему исходило сияние юности. Нам часто говорили, что мы с ней больше похожи на сестер, чем на маму и дочку. И это было правдой. Она вышла за папу в девятнадцать, а меня родила незадолго до своего двадцатилетия. Больше детей у них не было. Правда, с нами вот уже десять лет жила Киббис тех самых пор, как ее родители погибли в авиакатастрофе.
Что? О, у меня все прекрасно, Сара Грейс. Просто прекрасно. Для большей убедительности мама изобразила широкую улыбку. Но мне хотелось бы знать, что ты делаешь в этом доме? Разве я не просила тебя тысячу раз держаться от него подальше? Я чуть не умерла, когда Кибби проговорилась, что ты поехала сюда. Не вздумай сказать, что ты купила ферму Бишопов.
Приготовившись к неминуемой буре, я ответила:
Пока нет, но собираюсь.
Уголки ее губ неодобрительно дрогнули.
Это из-за твоего дедушки? Если так, выбрось эту идею из головы. Этот дом слишком долго принадлежал Бишопам. Он запятнан. Ее глаза гневно сверкнули, а голос зазвучал угрожающе. Ты не должна здесь находиться. Ты же знаешь, как я отношусь к Бишопам.
Да, я знала это. Именно потому так долго не решалась подступиться к нему. Но в конце концов устала ждать.
Я уверена, что на дом твое мнение о Бишопах распространяться не может. К тому же они уже больше двух лет тут не живут.
Мама вскинула светлую бровь.
Не может? У Бишопов ужасная репутация. Нельзя допустить, чтобы тебя ассоциировали с этой семьей.
Бога ради, мама! Ты ведешь себя так, будто они серийные убийцы-каннибалы.
Мимо медленно проехала полицейская машина, и у меня сбилось дыхание, однако вскоре я рассмотрела, что за рулем сидит не Шеп Уиллер, а шеф полиции. Автомобиль двинулся дальше, и я расслабилась. Шеп вернулся в город семь месяцев назад, когда заболела его мать Мэри Элайза. До сих пор мне удавалось его избегать, но я не знала, как долго продлится мое везение. Вот бы вечно! Боже, смилуйся надо мной.
Мама, не замечая моего смятения, наставила на меня палец.
Ты еще не настолько взрослая, чтобы я не могла тебя отшлепать, юная леди! Не упоминай имя Господа всуе.
Как же отчаянно эта миниатюрная женщина умела блефовать. За всю жизнь она наказывала меня всего несколько раз и уж точно никогда и пальцем не тронула, зато, сколько я себя помнила, по десять раз в год грозилась отшлепать.
Я, мягко говоря, частенько испытывала ее терпение.
Я не всуе, возразила я. Это от удивления.
Твое упрямство однажды сведет меня в могилу.
Это я уже слышала.
Примерно миллион раз.
Она закатила глаза.
Ты не хуже меня знаешь, что Бишопов так и тянет к криминалу. А ты, Сара Грейс, в этом городе ролевая модель. Будь умницей. Подавай хороший пример.
Сколько раз она говорила мне это в детстве, и не сосчитать. Ты Ландрено, Сара Грейс. Ты должна быть на высоте. Все равняются на тебя. Будь умницей. Подавай хороший пример. Я слышала это каждый раз, когда забиралась на дерево. Или бегала босиком. Или ловила раков в ручье. Слышала, когда собиралась выкрасить волосы в фиолетовый. Или надеть брюки в церковь. Когда вместо команды чирлидинга записалась в сборную по бегу. Когда пошла учиться менеджменту в строительной отрасли. Когда начала готовиться к марафонучастично для того, чтобы прийти в форму но, в основном потому, что мне постоянно хотелось убежать.
Далеко-далеко.
Давить на чувство вины было маминым любимым оружием, и управлялась она с ним так же блестяще, как средневековый рыцарь со своим верным мечом.
Не все Бишопы. Блу и Перси не преступницы.
Чего, правда, нельзя было сказать о других членах их семьи.
Если память мне не изменяет, у Блу были неприятности с полицией, когда она устроила пожар в школе. А Перси однажды тоже вляпается, помяни мое слово. Бишопы не могут не угодить в беду. Это у них в крови, заявила мама, и голос у нее был такой печальный, будто бы дом и правда успел заразить ее своей тоской.
В груди у меня заболелоэто рвались наружу накрепко закупоренные внутри секреты.
Все обвинения с Блу были сняты, не забыла? И больше у нее никаких, даже самых мелких, столкновений с законом не было.
Блу теперь стала известной детской писательницей и иллюстратором. А Перси училась на отлично, заработала стипендию в колледже и была такой правильной и честной, что, уверена, за всю жизнь и улицы на красный свет не перешла. Иногда я вообще забывала, что Перси носит фамилию Бишоп.
Мама покачала головой.
Не покупай этот дом. Пожалуйста.
Налетел ветер, и дом задрожал под его порывом. Застонал карнизами, заскрипел козырьком над крыльцом, убеждая меня развернуться и идти прочь. Заверяя, что ему к такому не привыкатьлюди часто от него отворачивались.
Давненько мне не приходилось отказывать маме, но я велела себе не сдаваться и быть сильной.
Перейдя на вкрадчивый шепот, она продолжила:
Подумай об отце, Сара Грейс. Он так трудился над своей предвыборной кампаниейне хватало, чтобы сейчас вдруг всплыли какие-то наши связи с семейством Бишоп. Откажись от этого дома и купи другой.
Это было нечестно с ее сторонывтягивать отца в наши разногласия. Мама знала, что тут у меня слабое место. Зато я знала, что папа сейчас прячется на втором этаже и что он поддерживает мое решение. И это дало мне силы отразить атаку.
Я уперлась пятками в землю, твердо намеренная стоять на своем. И молча выдержала мамин взгляд, мысленно умоляя ее понять меня. Я уже стольким пожертвовала ради родителейв особенности ради карьеры отца. Пускай они об этом и не знали. Но от этого дома я отказаться не могла. Я была нужна ему.
Мам, ты знаешь, что я тебя люблю и сделаю для тебя почти все, но тут я не отступлю. И с твоей стороны нечестно меня об этом просить. Мне лично наплевать, пускай тут хоть сам дьявол жил. Сейчас дом пуст, а где-то есть семья, которой он нужен. И я твердо намерена поселить их тут. Я поморщилась от того, как резко прозвучали мои слова, в голосе явственно звенела боль старых обид. Шагнув к маме, я поцеловала ее в щеку. Спасибо, что заехала. А сейчас, если ты не против, мне нужно продолжить осмотр. Я развернулась и направилась к входной двери.
Дом мигом расслабился и вздохнул с надеждой.
Но тут мама схватила меня за руку.
Пожалуйста, постой минутку, Сара Грейс. Одно слово. Ты же знаешь, я хочу как лучше. Даже если мы с тобой по-разному понимаем это «лучше». Я всего лишь пытаюсь тебя защитить.
Да, я это знала. У мамы и правда было доброе сердце, и она любила меня без памяти, но при этом всегда и во всем стремилась быть идеальной. Идеальный дом, идеальный муж, идеальный ребенок. Я же была так далека от идеала, что и говорить об этом смешно. И как бы я ни старалась притворяться, со временем все сложнее становилось балансировать между тем, какой она желала меня видеть, и тем, какой я была на самом деле.
К тому же, добавила она, я еще даже не успела тебе рассказать, зачем приехала. У меня интересные новости. Возможно, даже хорошие. И, как ни странно, они касаются Блу Бишоп.
О? теперь, когда она упомянула Блу, я стала слушать очень внимательно. Это как?
Мама быстро пересказала мне волнующую историю о том, как Блу сегодня утром нашла неподалеку от Пуговичного дерева младенца. Все это звучало совершенно невероятно, даже не верилось, что такое возможно.
И чей это ребенок?
Мама, просияв, отозвалась:
Никто не знает. Полиция начала расследование.
Я не могла понять, почему маму так воодушевили эти новости. Брошенный младенецдело серьезное. К счастью, в больнице, где девочку осматривали, постановили, что она прямо-таки пышет здоровьем. И мне казалось, что это единственный позитивный момент в этой истории, но, судя по маминому довольному лицу, она считала иначе.
И где сейчас малышка?
Поэтому я и приехала. Как выяснилось, у Блу уже был готов пакет документов на усыновление, поэтому судья Квимби позволил ей оформить временное опекунство. Однако в городе поговаривают, что она хочет удочерить эту девочку. Я, как только об этом услышала, сразу полетела к тебе.
Но почему? Я-то тут при чем?
Как ты не понимаешь, Сара Грейс? Это же временная опека. Вам с Флетчем нужно пока подготовить свои бумаги. Документы для усыновления. И чем быстрее, тем лучше.
Что?
Знаю, знаю; тут есть над чем подумать. Но послушай. Вы с Флетчем уже давно пытаетесь зачать ребенка. И может, эта очаровательная малышкаответ на ваши молитвы?
Наши с Флетчером Фултоном отношения были куда сложнее, чем полагала мама. Начать хотя бы с того, что брак наш находился на последнем издыхании, что, правда, нам обоим успешно удавалось скрывать. Даже друг от друга. Не говоря уж о том, что я сказала маме, будто мы пытаемся зачать ребенка, только для того, чтобы она перестала при каждой встрече донимать меня вопросами. На самом же деле мы с Флетчем даже и не начинали двигаться в этом направлении. И все наши разговоры о детях начинались со слов «когда-нибудь», словно мы оба прекрасно понимали, что только ребенка в нашей ситуации и не хватало.
Я ошарашенно уставилась на нее.
Мы же не можем просто взять и по щелчку пальцев удочерить эту девочку. Это длительный процесс. Многие годами ждут. А мы что же, возьмем и влезем вне очереди, мам? Будь умницей. Подавай хороший пример.
Осознав, что я обратила против нее ее же оружие, мама нахмурилась.
К тому же, продолжала я, нельзя не учитывать надпись на пуговице. Ты говоришь, там было сказано отдать ребенка Блу. Неужели ты хочешь нарушить завет Платана и оказаться проклятой? Лично я нет.
Произнося эту фразу, я невольно задумалась: интересно, а можно ли навлечь на себя проклятие дважды? Правда, узнавать ответ на этот вопрос мне не хотелось. Мне и одного раза было вполне достаточно.
Мама вскинула руку, пресекая мои дальнейшие рассуждения на эту тему.
Даже не говори мне об этом Дереве. Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю.
И Платан, и связанную с ним легенду мама ненавидела даже больше, чем Бишопов. А это о многом говорило.
Считать, что пуговица может как-то повлиять на твою жизнь, редкостная глупость. А принимать решение, опираясь на предсказание, крайне безответственно.
Она скрестила руки на бурно вздымающейся груди, и мне показалось, что у нее сейчас пар из ушей повалит от возмущения. Не желая слушать лекцию о том, как опасно верить народным преданиям, я выпалила:
Блу уже получила временную опеку. Никто не станет отнимать у нее ребенка без веской причины.
У твоего папы есть связи, Сара Грейс. Скажи только слово, и ребенка заберут у Блу Бишоп и отдадут тебе. Мама сжала руки под подбородком. Так и вижу, какие чудные рождественские открытки у нас в этом году получатся. Со всей нашей дружной счастливой семьей.