Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали 4 стр.


Когда они свернули за угол и вышли на одну из главных площадей, раздались крики.

Там шла очередная демонстрация. Страсти накалились, площадь перегородили баррикадами. Люди скандировали лозунги в поддержку Мосаддыка, мегафон надрывался. Рука Ройи напряглась в пальцах Бахмана, кровь зашумела в ее ушах. Инстинкт подсказывал ей, что нужно бежать подальше от толпы.

 Бахман, пойдем отсюда.

 Неужели тебе не хочется поглядеть, что тут происходит?

 Нет, это опасно.

 Все будет нормально.

 Зари говорит, что полиция выслеживает протестующих, посылает в толпу своих шпионов

 Не бойся.  Он крепко сжал ее руку и повел не прочь от толпы, а прямо в центр событий. На площади звучали крики «Я марг я Мосаддык!»«Дайте мне Мосаддыка или убейте меня!».

Ройя окончательно испугалась. Неужели сторонники премьер-министра готовы умереть за него? И Бахман тоже?

 Вот как это делается,  прошептал ей на ушко Бахман, когда крики вокруг них все усиливались.  Вот как мы добьемся демократии. Мы не должны сидеть дома и молчать, позволяя шаху и иностранным компаниям взять страну под контроль. Мы заставим их услышать наш голос.

Он тащил Ройю за собой сквозь ряды демонстрантов и пробирался вперед, к баррикадам. Ройя шла и удивлялась тому, сколько людей узнавали Бахмана, уступали ему дорогу. Несколько молодых парней похлопали его по спине, один зрелый мужчина подмигнул ему. Значит, Бахман бывал всюду, раздавая листовки и брошюры? Несмотря на страх, она была полна гордости за любимого. Она видела, как уважали его люди. Они остановились у баррикады, и Бахман своей сильной рукой отгородил Ройю от толпы. Воздух над площадью казался наэлектризованным до предела; демонстрантов объединяло ощущение братства и сознание того, что они борются за правое дело. Ройя никогда не пришла бы в такое место, будь она одна, побоялась бы. Может, Бахман прав. Может, хватит ей бояться, а надо слушать и говорить самой. Возможно ли такое? Ей казалось, что с Бахманом возможно все.

А он там явно находился в родной стихии, весь полон энергии, пылал страстью. Он открыл рот, и она ожидала, что он скажет что-нибудь вроде «Разве это не удивительно?». Она уже угадывала, что он скажет,  подумать только! Как будто настолько хорошо его знала. Но она действительно знала его. Он был восхитительным и непредсказуемым, но все равно это был он.

 Мы можем добиться всего,  сказал Бахман.

 Но коммунисты против Мосаддыка и могут

 Я имею в виду тебя. И меня. Весь мир наш.

Стоя рядом с ним в той толпе, она почувствовала, что и вправду будущее становится более безграничным и заманчивым, чем она смела мечтать. Она оперлась на баррикаду и тоже стала кричать лозунги вместе со всеми. Странное дело: она испытывала душевный подъем, ее переполнял восторг, росла уверенность в себе. Она кричала все громче и громче. Солнце жгло ей лицо, ее косы прыгали на груди, когда она размахивала кулаком в воздухе. Ручейки пота бежали по спине, намочили ее круглый воротничок. Она слишком долго пряталась. Зачем? Бахман прав. Все эти люди вокруг нее не казались испуганными. Они все собрались на площади, чтобы протестовать, бороться. Поэтому Мосаддык мог продолжать свои реформы, чтобы Иран добился настоящей свободы. И теперь, когда они с Бахманом стояли возле баррикады, ей все казалось возможным. Они ощущали единство друг с другом и с огромной, охваченной праведным порывом толпой. Они будут бороться. Они оба переменят мир.

 Кажется, тебе тут нравится!  сказал Бахман.

Она улыбнулась и продолжала выкрикивать лозунги вместе с демонстрантами.

 Мы не будем тут задерживаться. Мне просто хотелось, чтобы ты увидела все это. Почувствовала эту атмосферу. Я не хочу, чтобы ты боялась демонстраций. Тут нормальные люди. Такие, как мы. Это все, что у нас есть. Понимаешь?

Звук показался ей похожим на свист сабли. Когда она вспоминала тот эпизод потом, через недели, месяцы и годы, она поняла, что слышала еще, как что-то тихо звякнуло, словно треснувший колокольчик. Внезапно Бахман согнулся пополам и захрипел, пытаясь восстановить дыхание. Она оглянулась. Позади них стояли, ухмыляясь, трое мужчин в черных штанах, белых рубашках и черных шляпах. Тот, что стоял в середине, держал дубинку с зазубренной цепью, и с нее капала кровь. Бахман продолжал хватать ртом воздух. Большая рваная рана на задней стороне его шеи заметно кровоточила. Неужели эти трое стояли позади них все это время? Или они пробились к Бахману сквозь толпу? Ройя целую вечность растирала ему спину и кричала, звала его по имени. Наконец Бахман выпрямился, было заметно, что движение дается ему с огромным усилием. Его лицо исказилось от боли. Красное пятно расползалось по его воротнику и спинке рубашки.

 Это просто маленькое предупреждение, господин Аслан,  проговорил мужчина с дубинкой.  Не надо распространять так много ерунды. Нехорошо.

Ройе хотелось броситься на него, расцарапать ему лицо. Она хотела найти полицию, потребовать, чтобы этих негодяев арестовали, заковали в наручники, утащили прочь отсюда.

 Если хочешь знать мое мнение, этот ваш Национальный фронт поддержки Мосаддыкаполная фигня. И все вы ничтожества. Без вас стране будет лучше.  Мужчина с дубинкой говорил лениво, со скучающим видом.

Бахман дотронулся до своей раны и удивленно посмотрел на испачканную кровью ладонь. Другой рукой он потянул Ройю за собой и, не говоря ни слова, протиснулся мимо этих мужчин, мимо баррикады. Он увел девушку с площади.

В тихом, безопасном переулке Бахман остановился.

 Все в порядке, Ройя-джан? Ты не испугалась?

 Бахман, тебе срочно нужно к доктору.

 Прости, я виноват. Мне не надо было приводить тебя туда.  Окровавленная рубашка прилипла к его спине. С шеи капала кровь.

 Я отведу тебя в больницу.

 Нет. Позволь мне проводить тебя до дома.

 У тебя большая рана. Ее нужно зашить. Мы должны сообщить об этом в полицию.

Глаза Бахмана наполнились слезами.

 Они и есть полиция.

 Что?

 Они работают на шаха.

Тут к ним подбежал высокий парень с щегольскими усами, по виду их ровесник. Еле отдышавшись, он заговорил:

 Я видел, что случилось, Бахман-джан. Я видел все. Какие плебеи. Подонки неграмотные. Не понимаю, как слуги шаха могут нанимать таких мерзавцев. Ну вообще-то понимаю, и ты тоже понимаешь. Здравствуйте, ханум, извините меня за плохие манеры,  обратился он к Ройе, приподняв шляпу.  ЯДжахангир. Рад познакомиться.

Джахангир, в модной дорогой жилетке и бежевой рубашке, был одет словно для званого обеда, а не для демонстрации.

 Ройя. Рада познакомиться,  пробормотала она.

 Enchante.  Джахангир снова дотронулся до шляпы. Ройя никогда не слышала такого слова.  Ройя-ханум, вы сможете пойти дальше одна? Мне нужно отвести этого парня к доктору. У него нехорошая рана. Я уверен, что вы согласитесь со мной.  Джахангир дотронулся до руки Бахмана, стараясь не запачкаться кровью, и выставил вперед одну ногу, словно позируя фотографу.

 Я тоже пойду с ним в больницу,  заявила Ройя.

 Кто говорит про больницу? Я отведу его в клинику моего отца.

 О. Но я могу

 Тебе не нужно идти со мной, Ройя-джан. Сегодня ты и так оказалась в опасности по моей вине,  сказал Бахман.

 Да, не беспокойтесь. Я позабочусь о нем. Как всегда.  Джахангир улыбнулся. У него были ровные белые зубы, как у кинозвезды.

Ройя внезапно почувствовала себя чужой и неуместной рядом с этими хорошими, надежными друзьями.

 Да, хорошо. Я думаю

 Сначала мы проводим тебя домой, Ройя,  сказал Бахман.

 Тебе срочно необходим антисептик, дружище,  сказал с напряженной улыбкой Джахангир.  У тебя кровотечение. Пойдем скорее, пока не начался сепсис.

 Мы должны проводить Ройю домой,  настаивал Бахман.  Мне ни в коем случае не нужно было приводить ее на демонстрацию.

 Я прекрасно дойду сама. Пожалуйста, Бахман, иди к врачу,  попросила Ройя.

Джахангир снова дотронулся до полей шляпы, Бахман кивнул, превозмогая боль, и Ройя пошла в сторону родительского дома.

По дороге она вспоминала ужасное происшествие. Бахман имел полное право нанести ответный удар, и никто не осудил бы его за это. Но конечно, он не стал отвечать тому негодяю, иначе все вышло бы еще хуже. А он беспокоился за нее, хотел увести ее оттуда и проводить домой. Парень, который хотел изменить мир, по-прежнему удивлял ее своей порядочностью.

Она переживала из-за раны и боялась, что начнется заражение крови. Она переживала за страну, в которой наемные негодяи могли безнаказанно ударить в толпе юношу.

5. 1953. Кафе «Ганади»

К Новрузу, персидскому Новому году, в доме сделали генеральную уборку и вымыли его дочиста. Маман несколько недель засиживалась допоздна, шила дочерям новые платья. В первый день весны семья встала вокруг праздничного стола «Хафт син», на котором лежали семь предметов, начинавшихся с персидской буквы «син». Ройя и Зари надели все новое, вплоть до белья. В точный момент весеннего равноденствия, когда зима уступает место весне, все стали прыгать от радости, обниматься и целоваться, поздравляя друг друга. Потом Баба прочел суру из Корана и несколько газелей из Хафиза. Новый год начался.

В течение тринадцати дней, следующих за первым днем весны, родственники по традиции ходили друг к другу в гости. Сначала навещали самых старших, потом тех, кто моложе. Все магазины и рестораны закрылись на праздники. Дом наполняли ароматы маминых пирожков из рисовой муки с розовой водой, хумуса и фисташкового печенья.

Через две недели, в первый вторник, когда открылись магазины, Ройя буквально побежала в «Канцтовары». Город украсился красочным калейдоскопом из цветов, распускались все новые и новые бутоны.

Когда она, запыхавшись, открыла дверь, зазвенел знакомый колокольчик. И Бахман был там, стоял возле прилавка и разговаривал с господином Фахри, а тот что-то записывал. У нее отлегло от сердца, когда она услышала любимый голос.

 Ройя-ханум, саале но мобарак. С Новым годом!  Господин Фахри увидел ее первым и отложил авторучку.

 С Новым годом вас. Обоих,  ответила она.

Бахман поднял голову, и его лицо осветилось широкой улыбкой.

 Эй! Как дела? Как твоя семья? Вы хорошо встретили Новый год?

Она подошла к нему ближе и невольно охнула. По задней стороне его шеи словно ползли крупные черные муравьи. Это были стежки на зашитой ране. Какие негодяи

 Не беспокойся,  сказал Бахман.  Отец Джахангира вылил на меня ведро антисептика. У меня все нормально.

Тут вошли другие покупатели, и господин Фахри пошел к ним.

Бахман взял с прилавка что-то завернутое в красную бумагу и протянул ей.

 Вот,  сказал он.  Это тебе. Эйди к Новому году.

 Зачем, Бахман? Ничего мне не надо дарить!

 Мне так захотелось.

Она догадалась, что это книга. Аккуратно развернула бумагу, словно хотела навсегда сохранить и ее, и с удивлением увидела блокнот.

 Чтобы ты писала туда собственные стихи,  сказал Бахман с кротким видом.

Она раскрыла блокнот. На первой странице он написал: «Ройя-джан, любовь моя. Будь всегда счастливой и пусть все твои дни будут наполнены прекрасными словами». Ниже он написал строки из Руми:

Я стал искать тебя, когда впервые услышал о любви,

но я не подозревал, что был и глуп, и слеп.

Любовь свою не встретишь где-нибудь,

Она в тебе все время.

 Надеюсь, тебе понравилось?  нерешительно спросил он.

Ей хотелось поцеловать его, взять в ладони его лицо и поцеловать, чтобы он увидел, как ей все нравится, но в другой половине магазина господин Фахри беседовал с покупателями.

 Все замечательно. Спасибо,  поблагодарила она.

 У тебя есть сейчас время? Ты пойдешь со мной?  спросил Бахман.

 В последний раз это плохо закончилось,  ответила она.

Бахман покраснел.

 Мне ужасно жалко, что тебе пришлось увидеть такое. Но сегодня нет ни одной демонстрации. Люди все еще отмечают Новруз. Я обещаю, что мы пойдем в безопасное место. И приятное.

Они вдвоем вышли на улицу. На этот раз Бахман шел рядом с ней, соразмеряя свои шаги с ее поступью. Среди свежей весенней зелени было проще забыть о политических бурях. Если в Иране и был праздник, приносивший всем счастье, то это Новруз. Все люди на улицах повеселели и посвежели, отдохнув от работы и занятий.

Ройя и Бахман пересекли площадь Фирдоуси. В ее центре у фонтана стояла немолодая женщина, одетая во все красноев красное платье и даже красные туфли. Она оглядывалась по сторонам, словно ждала кого-то или чего-то. Ее лицо было удрученным, но полным надежды.

 Говорят, что она должна была давным-давно встретиться здесь со своим возлюбленным,  сказал Бахман, взяв Ройю за руку.

 Я видела ее здесь и раньше.

 Да. Но он так и не пришел. Много лет назад. Парень из моего класса даже написал стихотворение об этой бедной женщине.

 Как печально,  сказала Ройя.

 Иногда я просто не могу смотреть на нее,  сказал Бахман, когда они торопливо прошли мимо.

Через несколько кварталов Бахман остановился перед какой-то витриной. Белыми, словно нарисованными пеной, буквами на стекле было написано: «Кафе «Ганади». Ройя много раз проходила мимо этого кафе, но ни разу не заходила сюда. Оно казалось ей предназначенным для более взрослых и рафинированных людейдля тех, кто пил кофе, а не чай, для девушек, у которых уже были женихи, для шикарных пар, одевавшихся как американские кинозвезды.

Бахман повел ее внутрь кафе.

Ряды пирожных в стеклянных витринах, круглые столики, розовые подушки на стульях, стены цвета легкого румянца, цветы в узких вазах, крем, сочащийся из эклеров и маленьких пирожных,  у Ройи даже закружилась голова от увиденного.

В кафе пахло сладостями, кофе и корицей. Бахман повел Ройю за руку в глубину зала, словно они были семейной парой; он прижимался к ней, когда они протискивались мимо столиков. Ройя снова ощутила запах мускуса и чего-то еще, что не могла точно определить, но почувствовала еще в тот седьмой вторник в магазине, когда он впервые взял ее за руку. Ей приходило в голову только сравнение с ветромс прохладным, свежим, приятным порывом ветра. Теперь она держала его за локоть, и его сильные мускулы напряглись под ее пальцами. Может, из-за запахов кофе и корицы в воздухе или оттого, что она оказалась в таком шикарном кафе с красавцем Бахманом, когда он выдвинул для нее стул и она села, ей показалось, что розовый сладкий зал закружился вокруг нее.

 Что ты хочешь?

 Чай, пожалуйста.

 Ты когда-нибудь пробовала шир-гахвех?

 Что, прости?  Она почти не слышала его. Пары вокруг них громко болтали. Стильные молодые женщины, сидевшие на стульях с розовыми подушками, выглядели как иностранные актрисы, каких она видела только на обложках журналов; их волосы были уложены безупречными волнами (какие так старалась сделать Зари, накручивая каждый вечер волосы на обрывки газетной бумаги). Эти женщины непринужденно болтали с сидевшими напротив них молодыми людьми. Невероятный мир этих изысканных пар заворожил ее не меньше, чем пирожные в стеклянной витрине. Помолвлены ли эти люди? Что сказали бы Маман и Баба, если бы увидели, что она сидит на стуле с розовой подушечкой и беседует с парнем?

 Сейчас я вернусь.  Бахман исчез в передней части кондитерской.

Он отсутствовал довольно долго и вернулся с подносом, на котором дымился в чашках кофе со сливками и стояла тарелочка с двумя пирожными. Он протянул Ройе одну чашечку, поставил поднос на стол, сел и смотрел, как она сделала глоток. Кофе обжег ей губы, он был горячим, крепким и ароматным.

 Ухо тебе, язык мне.

Ройя едва не выплюнула кофе.

 Извини, что?  пробормотала она.

 Пирожные. Слоновье ухо тебе. А мне пирожное-язык.

Он замолчал и усмехнулся. Ройя посмотрела на тарелку. И действительно, одно пирожное было в форме слоновьего уха, а другоепродолговатое, как язык.

 Тебе понравился шир-гахвех?

 Он необычный.

Кофе был насыщенным; Ройя никогда еще не пробовала ничего подобного.

 Лучший итальянский эспрессо, какой можно найти в Иране!  Бахман постучал ладонью по столу.  Именно тут.  Он взял Ройю за руку.  Может, это кафе станет нашим вторым любимым местом встреч. Правда?

Ройя хихикнула и кивнула.

 Ну, вообще-то мне нравятся точилки для карандашей и книги с поэзией Руми. И демонстрации. Но знаешь

Она снова улыбнулась. Ей казалось, что у нее началась новая жизнь. Когда они сегодня вышли из «Канцтоваров» в яркий мир, ей показалось, что сама судьба распорядилась так, чтобы они всюду вместе ходили, чтобы их видели вместе, чтобы они вместе сидели в кафе, пили и ели. Будут ли у них в будущем сладкие пирожки, ширини и эклеры? Смогут ли они вот так же лакомиться ими? Сидеть на красивых стульях и пить эспрессо по-итальянски? У Ройи кружилась голова от всей этой роскоши, но неожиданно и непонятно почему она вновь почувствовала уверенность в том, что ее судьбабыть рядом с Бахманом. В новом году и далее.

Назад Дальше