Я неуверенно хихикаю, предположив, что это соль типичной для Боба странной шуточки, но умолкаю, поскольку муж не смеется вместе со мной.
Теперь, когда лев с увлечением пожирает что-то другое, не меня, я оглядываю комнату. Стены обшиты филенкой, бетонный пол покрыт сосновой стружкой, а потолок с выступающими балками поднимается на высоту двух этажей. На стене в рамочке висит наша с Бобом фотография. Напротив льва замечаю другую дверь в стене. Эта дверь маленькая, в половину высоты нормальной двери.
Мне нужно знать.
Я на цыпочках прокрадываюсь мимо льва, открываю дверь и вползаю внутрь. Дверь захлопывается за мной, и я оказываюсь в полной темноте. Я ничего не вижу, но полагаю, что через некоторое время мои глаза приспособятся, как в кино. Я сажусь у двери, скрестив ноги, моргаю и с любопытством жду, что будет.
Я не боюсь.
Четверг
В назначенное время мы с Бобом стоим в пустой классной комнате Чарли, сунув руки в карманы куртки, и ждем мисс Гэвин. Каждая косточка моего тела мечтает сбежать отсюда подальше. Как бы долго ни продлилась встреча, скорее всего я опоздаю на работу и уже предвижу, как буду гнаться за графиком остаток дня, но так и не нагоню. Я чувствую себя так, будто заболеваю банальной простудой и забыла принять дейкил, прежде чем мы выскочили за дверь. И больше всего я не хочу слышать то, что собирается сообщить мисс Гэвин.
Я не доверяю этой мисс Гэвин. Кто она такая, в конце концов? Может, она ужасная учительница? С родительского собрания я помню, что она молода, ей нет и тридцати. Неопытна. Возможно, она обескуражена работой и запланировала такую встречу с родителями каждого ребенка в своем классе. Может, она точит зуб на детей, которые не слушаются ее или спорят с ней. Бог свидетель, Чарли любит поспорить. Может быть, она не любит мальчиков. Миссис Найт вызывала только девочек, только на их работах рисовала улыбающиеся рожицы и всякий раз выгоняла какого-нибудь мальчика в коридор или отправляла к директору. А девочекникогда.
Может быть, вся проблема в мисс Гэвин.
Я оглядываю класс, ища подтверждений моим вполне резонным подозрениям. Вместо отдельных парт с прикрепленными к ним стульями, которые я помню по своей начальной школе, стоят четыре низких круглых стола, похожие на маленькие обеденные столики, вокруг каждогопо пять стульев. Я бы сказала, это прекрасно подходит для общения, но не для учебы. Но мой замечательный длинный список того, что глупая и некомпетентная мисс Гэвин делает не так, заканчивается на этом единственном сомнительном пункте.
По стенам развешаны художественные проекты. В передней части класса распечатанные фотографии детей приклеены на две гигантские доски для объявлений, озаглавленные «Звезды правописания» и «Олимпийские чемпионы по математике». Фотографии Чарли нет ни на одной. Пять ярких мягких кресел, подходящих по размеру для ребенка, стоят в углу под табличкой «Книжная норка» рядом со стеллажом, набитым книгами. В задней части класса два стола: на одном хомячок в клетке, а на другомаквариум с рыбкой.
Класс выглядит хорошо продуманным, жизнерадостным и увлекательным. Похоже, мисс Гэвин любит свою работу. И делает ее неплохо. Я совсем не хочу здесь находиться.
Я уже собираюсь спросить Боба, не хочет ли он сбежать, когда появляется учительница.
Спасибо, что пришли. Садитесь, пожалуйста.
Мы с Бобом усаживаемся в детские кресла, оказываясь всего в паре десятков сантиметров над полом. Мисс Гэвин садится высокоза свой стол, на взрослый стул. Мы коротышки, а она Великая и Ужасная мисс Гудвин из Страны Оз.
Итак, табель Чарли, видимо, обеспокоил вас обоих. Начну с вопроса: вас удивили его отметки?
Шокировали, отвечает Боб.
Ну, они примерно такие же, как и в прошлом году, уточняю я.
Погодите-ка, на чьей я стороне?
Да, но прошлый год был как бы подготовительным, возражает Боб.
Мисс Гэвин кивает, но не потому, что согласна с ним.
Вы не замечали, есть ли у Чарли сложности с выполнением домашних заданий? спрашивает мисс Гэвин.
Эбби днем начинает делать с ним уроки, а мы с Бобом продолжаем, зачастую и после того, когда ему пора спать. Предполагается, что домашние задания занимают двадцать-тридцать минут. Чарли трудится, мучается, застревает, отвлекается, ноет, плачет и ненавидит уроки. Ненавидит больше, чем брокколи. Мы угрожаем, подкупаем, умоляем, объясняем и иногда просто делаем задание за него. Ну да, я назвала бы это «сложностями».
В защиту могу сказать, что я в его возрасте, помнится, не делала домашние задания. Сомневаюсь, что дети, за исключением некоторых не по годам развитых девочек, готовы к обязательным домашним заданиям в возрасте семи лет. Я считаю, школы слишком сильно нагружают маленьких детей. Однако речь идет о страничке упражнений на «большеменьше» или правописании слов типа «мамарама». Не ядерная физика.
Есть, говорю я.
И огромные, добавляет Боб.
Как вы это видите? решаюсь я на вопрос.
Ему трудно. В классе он не может выполнить ни одного задания вовремя, перебивает меня и других детей и постоянно витает в облаках. Я вижу, как он смотрит в окно, по меньшей мере шесть раз до обеда, каждый день.
Где его место? спрашиваю я.
Вон там.
Она указывает на стул, стоящий ближе всех к ее столу, но и прямо под окном. Ну и кто бы не заглядывался и не уплывал в свои мысли, если за окном такой вид? А может быть, Чарли сидит рядом с кем-то, кто его отвлекает? Хулиган. Красивая девочка. Возможно, я зря так зауважала мисс Гэвин?
А вы можете попробовать пересадить его в другую часть класса? спрашиваю я, уверенная, что решила проблему.
Там он сидел в начале года. Если я хочу хоть как-то удерживать его внимание, мне нужно, чтобы он находился прямо передо мной.
Она ждет: вдруг у меня появятся еще какие-нибудь блестящие идеи. Их нет.
У него проблемы с выполнением инструкций, в которых больше двух шагов. Например, если я велю классу пойти к шкафчикам, взять папки с математикой, взять со стола с инструментами линейку и принести все это на рабочий стол, Чарли пойдет к своим вещам и принесет еду или не принесет ничего, а начнет просто бродить по классу. Вы видите подобное поведение дома?
Нет, отвечает Боб.
Что? Это же Чарли, как он есть.
Боб смотрит на меня, как будто совершенно не представляет, о чем я говорю. А он-то замечает что-нибудь вокруг себя? Интересно, какой бы табель принес он?
«Чарли, иди оденься и надень ботинки. Чарли, надень пижаму, сложи одежду в грязное белье и почисти зубы». С таким же успехом можно говорить по-гречески.
Да, но он просто не хочет все это делать. Это не значит, что не может. Все дети стараются не делать то, что им велели, говорит Боб.
Я чихаю и извиняюсь. Заложенный нос меня просто убивает.
Кроме того, он не очень хорошо проявляет себя в занятиях, требующих очередности. Другие дети стараются не играть с ним, потому что он не следует правилам игры. Он импульсивен и безрассуден.
Мое сердце окончательно разбито.
Он что, один так себя ведет? спрашивает Боб, уверенный в обратном.
Да.
Боб оглядывает восемнадцать пустых маленьких стульчиков и шумно выдыхает в сложенные ладони.
Итак, к чему вы ведете? уточняю я.
К тому, что Чарли не способен сосредоточиться на всех составляющих школьного дня.
Что это значит? спрашивает Боб.
Это значит, что Чарли не способен сосредоточиться на всех составляющих школьного дня.
Из-за чего? дожимает Боб.
Не могу сказать.
Мисс Гэвин смотрит на нас и молчит. Я понимаю, в чем дело. Я представляю меморандум о политике школы, подписанный и опечатанный школьными юристами. Никто не говорит того, о чем мы все, полагаю, думаем: мисс Гэвинпо юридическим соображениям, мы с Бобомпотому что речь идет о нашем маленьком Чарли. Моя мать прекрасно бы справилась с этим разговором. Ее следующие слова были бы о нынешней прекрасной погоде или симпатичной розовой блузке мисс Гэвин. Но я не могу вынести невысказанное напряжение.
Вы полагаете, у него СДВГ или что-то в этом роде?
Я не врач. Я не могу этого сказать.
Но вы так думаете.
Я не могу этого сказать.
Тогда что же вы вообще говорите? взрывается Боб.
Я кладу ладонь на его руку: это ни к чему не приведет. Боб стискивает зубы и, кажется, хочет немедленно уйти. Я готова схватить учительницу и трясти с криком: «Это мой мальчик! Скажи мне, что с ним, по-твоему, не так?», но вовремя всплывает опыт, приобретенный в школе бизнеса, и спасает всех нас: переформулируем проблему.
Что мы можем сделать? спрашиваю я.
Видите ли, Чарли прекрасный мальчик и на самом деле очень умен. Но он сильно отстает, и разрыв между ним и другими детьми будет все увеличиваться, если мы ничего не сделаем. Однако в таких ситуациях ничто не делается достаточно быстро, если только родители не попросят об аттестации. Вам нужно подать прошение в письменном виде.
Прошение о чем именно? спрашивает Боб.
Я слушаю вполуха, пока мисс Гэвин описывает размеченный красными ленточками маршрут восхождения к индивидуальной учебной программе и особому коррекционному образованию. Помню, как после рождения Чарли я осматривала его, проверяя, все ли пальчики на месте, разглядывая его нежные розовые губки и изгибы его ушных раковин. «Он идеален», подумала я, восхищенная и благодарная за такое совершенство. И вдруг у моего идеального мальчика может обнаружиться синдром дефицита внимания. В моем сознании отказываются совмещаться две эти мысли.
Его будут дразнить дети. Учителя поставят на нем клеймо. Как назвала Чарли мисс Гэвин? Безрассудный. Дети будут бросаться словами острее, обиднее и страшнее этого, и мишенью станет его голова.
Я хочу, чтобы он встретился с педиатром, прежде чем мы начнем что-то делать в этом направлении, заявляет Боб.
По-моему, это отличная идея, отвечает мисс Гэвин.
Врачи прописывают детям с СДВГ риталин. Это какой-то амфетамин, кажется. Мы собираемся накачивать наркотиками нашего семилетнего сына, чтобы он не отставал в учебе. Кровь отливает, будто мое кровообращение не собирается поддерживать эту идею: голова и пальцы немеют. Мисс Гэвин продолжает говорить, но ее голос звучит приглушенно и отдаленно. Я не хочу знать эту проблему и не хочу ее решать.
Я хочу возненавидеть мисс Гэвин за то, что она нам тут рассказала. Но смотрю в ее искренние глаза и не могу. Я понимаю, что это не ее вина. И я не могу ненавидеть Чарли. Он тоже не виноват. Но в груди все растет ненависть, ей нужен выход, иначе я начну ненавидеть и обвинять себя. Я оглядываю класс: невинные личики детей на доске «Звезды правописания», нарисованные сердечки, полумесяцы и радуги, хомячок, бегающий в колесе. Ненависть остается запертой в груди, круша легкие. Мне нужно убраться отсюда.
Боб благодарит мисс Гэвин за информацию и обещает, что мы окажем Чарли всю необходимую помощь. Я встаю и пожимаю ей руку. Кажется, я даже улыбаюсь, как будто наш разговор доставил мне удовольствие. Какая чушь! И тут я останавливаю взгляд на ее ногах.
В коридоре, после того как мисс Гэвин закрыла дверь в свой класс, Боб обнимает меня и спрашивает, все ли со мной в порядке.
Я ненавижу эти ее туфли!
Озадаченный ответом, Боб решает пока больше не задавать вопросов, и мы молча идем в спортзал.
«До уроков» вот-вот закончится, и дети строятся, чтобы идти в класс. Сказав «привет» и «пока» Люси, мы с Бобом находим в строю Чарли.
Эй, парень, дай-ка пять! говорит Боб.
Чарли хлопает по его ладони.
Пока, солнышко, увидимся вечером. Делай сегодня то, что скажет мисс Гэвин, хорошо? прошу я.
Ладно, мам.
Люблю тебя. Я крепко его обнимаю.
Дети впереди Чарли начинают идти, один за другим, колонна выползает из зала, как большая гусеница. Цепочка рвется на Чарли, который не двигается с места.
Ладно, дружище, иди уже! говорит Боб.
Не отставай, мой идеальный мальчик.
Глава 6
Мама Рики, миссис Салливан, говорит нам, что бассейн еще не готов. Мистеру Салливану еще нужно его прочистить и помыть. В мутной воде плавают бурые старые листья, бассейн больше похож на лужу, но нам все равно. Сегодня первый день летних каникул, и мы не можем ждать мистера Салливана.
Я нахожу оранжевый надувной наплечник и натягиваю на левую руку до хилого бицепса. Роюсь в ящике с поплавками и надувными игрушками, но не могу найти второй. Поднимаю глазаНейт нацепил его, как налокотник.
Отдай, говорю я и сдергиваю наплечник с его руки.
Обычно брат впадает в бешенство, когда не получает чего хочет, так что я удивлена, что он не препятствует мне. Вдруг он наконец-то зауважал старшую сестру, как и положено? Я надеваю оранжевый наплечник на вторую руку, а Нейт находит маску и доску для плавания.
Я окунаю большой палец ноги в воду и отскакиваю:
Да она ледяная!
Малявка, заявляет Рики, пробегая мимо меня и обрушиваясь в воду, словно пушечное ядро.
Здорово быть такой же, как он, но вода слишком холодная.
Я поднимаюсь на террасу и сажусь на пластиковый реечный стул рядом с мамой. Они с миссис Салливан лежат на подушках в шезлонгах, повернутых к солнцу. Пьют из банок «Тэб», курят «Мальборо лайт» и болтают с закрытыми глазами. Ногти на маминых ногах накрашены лаком «Красный перчик». Я очень хочу быть как она.
Я стаскиваю наплечники и тоже разворачиваю свой стул к солнцу. Миссис Салливан жалуется на своего засранца-мужа, и мне неловко слышать «засранец», ведь я знаю, что это плохое слово и меня бы за него отхлестали по щекам. Я изо всех сил стараюсь сидеть тихо и не ерзать, потому что думаю, будто мама не замечает, что я слушаю. Мне неловко, но ужасно хочется услышать еще какие-нибудь неприличные слова про мистера Салливана.
Рики появляется на террасе, стуча зубами.
Я превращаюсь в ледышку.
Я тебе говорила, говорю я, по-глупому выдавая себя.
Полотенца в ванной. Пойди поиграй на «Атари», говорит миссис Салливан. Хочешь тоже пойти в дом, Сара?
Я качаю головой.
Она хочет остаться с девочками. Верно, милая? спрашивает мама.
Я киваю, она протягивает руку и похлопывает меня по ноге. Я улыбаюсь и чувствую себя особенной.
Рики идет в дом, мама и миссис Салливан разговаривают, а я закрываю глаза и слушаю. Но миссис Салливан больше не говорит ничего плохого о муже, и мне становится скучно. Я раздумываю, не пойти ли в дом поиграть в «Пэкмена», но Рики наверняка занял приставку и режется в «Космических захватчиков», а мне хочется быть девочкой среди девочек, так что я остаюсь.
И вдруг, совершенно неожиданно, мама кричит. Я открываю глаза, а она визжит: «Нейт!» и бежит. Я встаю, чтобы увидеть, что происходит. Нейт плавает в бассейне лицом вниз. Сначала я думаю, что это розыгрыш, и восхищаюсь, как ловко он нас провел. Затем мама оказывается в бассейне рядом с ним, и я думаю, что подло с его стороны так ее пугать. Но тут мама переворачивает его, и я вижу закрытые глаза и синие губы, сердце мое уходит в пятки, и я пугаюсь по-настоящему.
Мама несет Нейта на траву, дико и странно кричит (я никогда не слышала, чтобы взрослые так делали), вдувает воздух Нейту в рот и умоляет его очнуться, но Нейт не двигается. Я больше не могу смотреть на брата, лежащего на траве, и маму, вдувающую в него воздух, поэтому опускаю глаза и вижу оранжевые надувные наплечники на полу террасы рядом со стулом.
Очнись, Нейт! рыдает мама.
Я не могу на это смотреть. Я пялюсь на собственные эгоистичные, жадные ноги и яркие оранжевые наплечники возле стула.
Очнись, Нейт!
Очнись!
Сара, очнись.
Пятница
Мои пальцыножницы. Ладонь Бобабумага.
Я выиграла! кричу я.
Я никогда не выигрываю в эту игру. Я режу пальцами воздух и отплясываю нелепую джигу, помесь танца Джонатана Пейпелбона и Элейн Бенис. Боб хохочет. Но восторг от моей неожиданной победы длится недолго: он меркнет при виде Чарли, стоящего на кухне без рюкзака.
«Уи» не сохранила мой уровень.
Чарли, что я тебе велела сделать? спрашиваю я.
Он тупо смотрит на меня. Мои голосовые связки натягиваются туже.
Я велела тебе принести сюда твой рюкзак двадцать минут назад.
Мне надо было дойти до следующего уровня.
Я стискиваю зубы. Я знаю, что если открою рот, то сорвусь. Или я заору и напугаю его, или зареву и напугаю Боба, или устрою всем разнос и выброшу проклятую «Уи» в помойку. До вчерашнего дня неспособность Чарли выслушать или выполнить простейшую инструкцию раздражала меня, но обычным образомподозреваю, многие дети так раздражают родителей. Теперь же во мне поднимается цунами страха и отчаяния, и мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не дать этой волне вырваться наружу и утопить нас всех. Я вижу, как за эти несколько секунд моей молчаливой внутренней борьбы глаза Чарли становятся большими и стеклянными. Страх и отчаяние, должно быть, лезут у меня изо всех пор. Боб кладет руки мне на плечи.