«Это точно», подумал я.
Недавно Любен вечером вырвал у шпика из рук газету и каблуком зимнего сапога как следует наступил ему на носок. Шпик сразу же отвернулся, но перед этим впервые подал голос: «Dumnezeule, мои дорогие ботинки!» Но не ретировался.
Любенбалканский принц, он может многое себе позволить. Но я обещаю тебе одно: сейчас я нагоню на это чудовище страху. И ты сможешь спать спокойно.
Мы пошли кружным путем, через центральное кладбище, разросшееся прямо посреди города на горном склоне. Снег хрустел под ногами. Пройдя всего несколько могил, соглядатай, который от нас не отставал, спрятал газету. Он вытащил карманный фонарик и в отчаянии стал нас искать, а мы замерли, не произнося ни звука. Внезапно световой конус стал удаляться и, покачиваясь, поплыл по направлению ко входу.
Они боятся духов мертвых, заключила Элиза.
Я выбрал дорогу через православную часть кладбища, где каждую могилу освещал благочестивый свет лампады. Элизу я повел за руку, и она не стала противиться.
Стыдно признаться, а ведь я раньше считала это суеверием Какой удивительный путь, нам его указывает целая гирлянда лампад, светло-зеленых, алых. Это похоже на бегство в Египет, когда ангелы со звездами в кудрях освещали путь Святому Семейству.
Домик графини Апори примостился сбоку на склоне холма. Полуподвальный этаж, наполовину ушедший под землю, оседал вместе с ним. Через бревенчатый погреб мы вошли в душную прихожую, где я обитал летом, и оттуда попали в комнату моей хозяйки. В стене зияли трещины. Хотя я регулярно затыкал их тряпками, немилосердно дуло. «Ступай осторожно, тут полным-полно дыр и щелей». Чтобы экономить дрова, я на зиму перетащил сюда свою постель и отгородил один угол кашмирским ковром. «Как чудно, прошептала Элиза, здесь тоже лампадка, только рубиновая» Фитиль плавал где-то в глубине светильника из опалинового стекла.
Графиня Клотильда Апори возлежала на своем ложе, укрытая ветхими пледами, а ноги ее укутывала шуба покойного мужа. Весь день постелью ей служило деревянное корыто, на дне которого покоился вместо матраца отлитый в гипсе отпечаток ее искривленной спины.
Опаздываешь, мой дорогой Хлородонт, упрекнула меня графиня. Надо подлить масла в лампадку и раздуть огонь в печи. И, обращаясь к Элизе, продолжила: Не удивляйтесь, барышня. Так я его прозвала, а то имя у него просто невозможное, и не выговоришь. Садитесь куда-нибудь. Все едино, везде холодно. В параличе есть свои преимущества, почти ничего не чувствуешь. Я только вижу, как пар валит изо рта.
Я принес дров, развел огонь. Клотильда Апори только что прослушала новости по «Голосу Америки» и сообщила, что кардинал Миндсенти целый день стучал в стену своей комнаты в американском посольстве. Несколько месяцев тому назад один из венгерских повстанцев вызволил этого носителя высокого духовного звания из восьмилетнего заключения и посадил на скамейку во дворе посольства.
На маленьком радиоприемнике массового производства «Пионер» значились только названия радиостанций из стран Восточного блока. Западные радиостанции можно было узнать по пронзительному вою глушилок. Однако дама слышала все, что хотела услышать.
Мы, аристократы, за столетия обрели очень тонкий слух. Нам постоянно приходилось быть начеку, опасаться не только простого народа, но и вообще всех. Это означало навострить уши, не упускать ни словечка, прислушиваться, о чем шушукаются служанки и конюхи, о чем перешептываются горничные, какие коварные планы вынашивают крепостные крестьяне, в чем деликатно, иносказательно хочет упрекнуть нас священник во время проповеди и где нас надул управляющий. Она рывком села, так что хрустнули суставы. Я просунул ей подушку под поясницу, а Элиза опустилась на низенькую скамеечку рядом с ее постелью. Спасибо, но я еще не закончила: догадаться, что скрывается за словами соседа по имению, что замышляет брат-недоброжелатель, о чем сплетничают у тебя за спиной золовки и какие интриги плетет вся твоя огромная родня. Вы же знаете, что все аристократы состоят либо в родстве, либо в свойстве друг с другом. Быть аристократом означает оставаться вдвойне одиноким: как личность и как представитель меньшинства, которому постоянно угрожает опасность. Она попросила йогурта и хрустящих ржаных хлебцев. После этого экскурса pro domo мне надо немного подкрепиться. Элиза вставила в скрюченные пальцы графини стаканчик с йогуртом и раскрошила тоненький, ломкий хлебец. И все-таки запомните навсегда: защиту и опору можно искать только у своего собственного сословия.
Кислое молоко она высасывала из стаканчика трубочкой и больше никакой помощи не принимала.
Спасибо, я все стараюсь делать сама, насколько это возможно. Кстати, дорогой Хлородонт, приготовь-ка небольшой ужин. Вы же наверняка оба голодные. Могу предложить вам джем, йогурт, маргарин, три дольки чеснока и тимьян для остроты, да, и полезные ржаные хлебцы.
И продолжала:
A la longue мы даже научились читать мысли. Например, сейчас я читаю твои, дорогой Хлородонт: ты хочешь оставить у себя на ночь эту прекрасную барышню. Благородная мысль. Видимо, именно поэтому ты стрелой унесся за дровами. Ты никогда раньше не проявлял такой прыти. В нашем дворце Сент-Мартон гостей, которые оставались ночевать, мы устраивали так: любовников вместе, супругов порознь, чтобы всем было приятно.
Элиза взяла у нее поднос.
Поставь его в прихожую, сказал я, так и мышам будет чем поживиться.
Да, мой Хлородонт, а теперь еще пару капелек атропина, чтобы я лучше вас видела. Дама устремила на Элизу взгляд своих старческих глаз с неподвижными, невероятно расширенными зрачками. Что ж, теперь можем по-настоящему познакомиться.
Элиза сделала книксен.
Конечно, тебя зовут Клара. У тебя такие ясные глаза, как вы говорите по-немецки, «klare Augen», глаза одновременно добрые и мудрые. Стройность, соразмерность и благородство всего облика, вот только чуточку бы прибавить в росте. Впрочем, до двадцати пяти еще растут.
Неожиданно Элиза стала на колени и поцеловала подагрические пальцы графини.
В печи потрескивали поленья. Оконные стекла запотели. В комнате потеплело. Я принес постельное белье.
Элиза, ты будешь спать здесь. В моей постели. Тебе придется удовольствоваться тюфяком, впрочем, набитым не соломой, а кукурузными листьями. А я устроюсь в передней на диванчике. Умыться можешь за ширмой. Вот там, у печки.
Это японская ширма, уточнила графиня. Ширму с пеликанами мы привезли из Японии. Мы с мужем жили там в сороковые годы. Пожалуйста, Хлородонт, дай барышне мою ночную рубашку. А потом, будь добр, разотри мне живот французской водкой. У меня мигрень, даже затылок ломит. Дорогая Клара, вас же не испугает вид голого старушечьего живота?
Нет, заверила «Клара».
Даже меня он больше не пугал.
Из дорожного чемодана, одновременно служившего и табуретом, я извлек отделанную кружевами шелковую ночную рубашку, которая явно знавала лучшие дни, и Элиза натянула ее на себя. От рубашки сильно пахло нафталином и едва заметно духами «Мажи Нуар». В этом наряде она выглядела так забавно, что я невольно ее обнял. Ее макушка доставала мне до подбородка. Я чувствовал, как бьется ее сердце. Она прошептала: «Как красиво горит лампада под стеклянным колпаком, бордовым цветом! Не подливай масла, оставь как есть!»
Ароматическим спиртом я натер своей квартирной хозяйке живот, на вид очень и очень странный. От бесконечных сеансов массажа пупок соскользнул выше, к самой грудине. Там он висел, одинокий и грустный.
И внезапно память услужливо показала мне другую сцену: тогда, в голом лесу, на ложе из прошлогодней листвы, пупок Аннемари исчез под складкой кожи, и остался один огромный живот, и она лежала, как страшное сказочное существо. А еще, когда в нос мне ударил терпкий запах французской водки, я вспомнил, как мы с Аннемари жевали хлеб с салом. Мой кусок хлеба был густо намазан горчицей: «Увеличивает мужскую силу!», еесплошь обсыпан ярко-красной паприкой: «Пробуждает темперамент дамы сердца!» Обе мудрые мысли принадлежали одному из ее деревенских дядюшек. И словно услышал, как Аннемари с губами и подбородком в красной пудре прошамкала полным ртом: «Я хочу получить от тебя письменное обязательство, что ты на мне женишься». Ну, вот она и вышла замуж, получив все письменные обязательства.
Посреди ночи Элиза разбудила меня, тихонько сказав:
В тюфяке что-то шуршит.
Светящийся стеклянный шар отбрасывал красные отблески, озарявшие почти всю комнату, кроме самых темных углов. Графиня уютно похрапывала.
Это просто мыши.
Что? выдохнула Элиза, впрочем, не вскрикнув, как требовали бы правила хорошего тона. Я отогнул восточный ковер и присел к ней на кровать. Крошечное трепещущее пламя лампадки отбрасывало на потолок причудливые тени. Прошло девяносто девять дней с тех пор, как я навсегда распрощался с Аннемари. Недавно Гунтер по секрету сообщил мне, что она не сдала государственный экзамен и куда-то уехала.
У мышей такая мягкая шкурка, объявил я и попытался было устроиться рядом с Элизой.
Подожди, нежно остановила она меня, еще рано.
И осталась лежать, свернувшись калачиком.
Я знаю, как их прогнать.
Она начала насвистывать мышиную польку. И действительно, мыши повыскакивали из тюфяка, шлепнулись на дощатый пол и закружились в хороводе. Тогда она затянула швабскую песенку: «За стенами городскими нищий свадебку играет, всех зверей хвостатых он на пир скликает. Блошки скачут, ежик топочет, мышки в пляс пустились. Вьем венки, пьем вино, пляшем и гуляем. У кого хвостик есть, хвостиком виляем!»
И правда, мыши как сквозь землю провалились. И в комнате, и в тюфяке все стихло.
Знаешь, почему графиня не проснулась? спросила Элиза. Потому что она нас не боится. А теперь я поведаю тебе историю, которую не рассказывала никому, даже своей любимой сестре. Как-то раз я возвращаюсь домой и чувствуюкто-то меня тихонько обнимает. Удивленно оборачиваюсьпередо мной молодой человек, ослепительно улыбается, зубы просто загляденье. Значит, это румын из какой-нибудь горной деревни. У них всегда зубы прекрасные. А еще у него были красивые карие глаза. «Domnişoară, можно проводить вас домой?» спрашивает он. И тут же добавляет: «Нет, так я быстро потеряю вас из виду. Вдруг вы живете совсем близко или бесследно исчезнете за углом? Приглашаю вас в кондитерскую Красный серп, тут рядом, странное название, вы не находите? Прошу вас, пойдемте, вы там закажете все, что захотите. Я больше не в силах смотреть на вас только издали. Такую прелестную саксонку я не встречал никогда в жизни».
Элиза пошевелилась на своем импровизированном ложе, тюфяк зашуршал, она приподнялась на локтях.
А я ведь считаю себя уродиной. Вот пощупай! Она взяла мою руку и поднесла к своему лицу. Чувствуешь, какие выпирающие скулы? А глаза, слишком широко расставленные, а рот до ушей!
Рот бывает до ушей, только когда ты смеешься, принялся утешать ее я.
Молодой человек преданно глядит на меня. «Почему бы и нет», думаю я. Мы ведь с румынами знакомы только шапочно. Их ведь ужасно много, они какие-то другие, чужие, мы их язык с трудом выучили, в муках. Но вернемся к нашему Дечебалу Траяну Попеску. Мы встречаемся все чаще. Передо мной открывается новый мир. Он родом из большого пастушьего села Решинар. Там все мужчины в меховых шапках и с волосами до плеч действительно похожи на даков с колонны императора Траяна в Риме. Реши-нар расположен по соседству с Хельтау, родиной Кроне-ров. Он знает нашу фабрику, хвалит многовековое счастливое сотрудничество румынских овцеводов и саксонских ткачей, намекает, что чуть-чуть знаком с нашей семьей, сожалеет, что после войны с нами, саксонцами, так несправедливо обошлись. Всегда вежлив, всегда мил, явно радуется нашим встречам. Румыны в своей любезности трогательны, как маленькие мальчики, женщина приводит их в восторг, как ребенкарождественский подарок, а потом, они так красиво ухаживают, даже на улице целуют руку. Короче говоря, он очарователен, любопытен, стремится к знаниям. Иногда мы с ним говорим по-английски. Он сотрудник агрономического института, а институт этот, как ты знаешь, находится далеко за городом, под Моностором. И живет со своей старенькой мамой в одном из этих новых многоэтажных домов.
Примечания
1
Секуритате (рум. Securitate) Служба государственной безопасности Румынской Народной Республики.
2
Клаузенбургнемецкое название города Клуж (венгерское названиеКолошвар), одного из центров проживания трансильванских саксонцев, этнических немцев, составлявших основное население исторической области Бурценланд в Трансильвании.
3
Германштадт (румынское названиеСибиу) культурная столица трансильванских саксонцев.
4
Янош Бойяи (18021860) выдающийся венгерский математик.
5
Иоганнес Хонтерус (14981549) немецкий (трансильванский) ученый-гуманист и богослов, известный географ и картограф.
6
Упомянуты книги англо-немецкого идеолога расизма и антисемитизма Хьюстона Стюарта Чемберлена, немецкого теоретика национал-социализма Альфреда Розенберга и немецкого философа Освальда Шпенглера.
7
В эссе «Дружеский брак» немецкой писательницы Лолы Ландау идеальное супружество-дружба описывалось как не сковывающее творческие стремления мужа и жены, а в книге «Совершенный брак» голландского врача-сексолога Теодора ван де Велде рассматривалась физиология супружеского союза.
8
Здесь вам не Будапешт! (рум.)
9
Какое неприличие! Где же пролетарская мораль? (рум.)
10
Из послания к римлянам 13:1 в немецком переводе Мартина Лютера: «Всякая душа да будет покорна высшим властям».
11
Румынские названияОрэштие и Дрэушени.
12
Этнических немцев (англ.).
13
Вилль Веспер (18821962) немецкий писатель, ярый сторонник национал-социализма.
14
Хватит! (рум.).
15
Полном параде (франц.).
16
Дружище (рум.).
17
Сотрудничать (рум.).
18
Здесь: тонко (венг.).
19
Надзиратель, охранник (рум.).
20
Здесь: председатель (рум.).
21
Аюдгородок в Трансильвании. Немецкое названиеСтрасбург-на-Миреше.
22
Ида Бохатта (19001992) австрийская детская писательница и художница.
23
Псалом 22:4: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посохони успокаивают меня».
24
Евангелие от Матфея 11:28.
25
Откровение Иоанна Богослова 21:4.
26
Здесь и сейчас (лат.).
27
Бдительны (рум.).
28
Конечно (рум.).
29
Например? (рум.).
30
Приветственная (или прощальная) формула «Grüβ Gott» принята в Баварии и Австрии.
31
Имеются в виду события Венгерской революции 1918 года.
32
Дерьмо! (франц.).
33
Сласти (рум.).
34
Квартирная хозяйка (венг.).
35
Тетушкой Пирош (венг.).
36
Строки из стихотворного цикла «Последние дни Гуттена» швейцарского писателя и поэта Конрада Фердинанда Мейера (18251898).
37
Здесь: Высший свет (франц.).
38
Деяния Святых Апостолов (2:23).
39
Полковник (рум.).
40
Пер. В.А. Жуковского. Речь идет о сонме призраков, составляющих свиту умершего жениха героини.