Моника открыла кофр, достала тонкую кисточку и одну из баночек с темным тональным кремом. Аккуратно обмакнув кисточку в грим, она пододвинулась к мистеру Смиту и провела первую линию на застывшем лице. Линия избороздила мраморно-холодный лоб, и на секунду показалось, что мистер Смит действительно сердится.
Я и подумать не могла, что тебя это так сильно расстроит!
Капля искусственных слез покатилась из правого глаза мистера Смита. Моника достала салфетку и аккуратно промокнула ее, увлажняя щеку.
Ну что ты, милый, не плачь, не надо. Слезыэто признак слабости мужчины. Вот Карл
Она осеклась, Карл не имел никакого отношения ко всему происходящему здесь и не должен иметь. Ловкими привычными движениями она растушевала по увлажненной щеке тональный крем телесного оттенка, моментально скрывший мертвенную синеву щек почтенного мистера Смита.
Вообще-то это мне стоило тебя ревновать! Почему? И у тебя еще хватает наглости спрашивать?
Одним глотком она осушила свой бокал до дна и бросила взгляд на бокал мистера Смита, в котором крошечные пузырьки все еще продолжали всплывать на нежно-розовую поверхность. Нет, не стоит.
Один бокал, этого вполне достаточно. Она потянулась к кофру и достала помаду телесного оттенка. Выбрала самую тонкую кисточку и принялась наносить пигмент на губы покойника.
А вот почему! Моника даже повысила голос, входя в образ. Да на тебе помада, которую ты даже не потрудился стереть!
Моника замолчала, таким образом обдав волной презрения своего неразговорчивого собеседника. Выдернула бокал из рук мистера Смита и сделала большой глоток. Встала, от возмущения у нее дрожали руки, да так, что она чуть не выронила драгоценный бокал.
Ты этого просто не стоишь. Пусть тебя сожрут черви за все твои грехи!
С этими словами Моника допила оставшееся шампанское и закончила свою работу. Через две минуты в мастерской не осталось и следа от пиршества. Лишь мистер Смит, суровый, как и при жизни, неодобрительно взирал на закрытую за Моникой дверь.
Поднимаясь по ступенькам, она вспомнила, что не собрала волосы в пучок. Решила это сделать на ходу, но шпильки выскользнули и упали на пол. Моника попыталась их поймать, корзинка с бутылкой и бокалами выпала из рук, раздался грохот, за которым Моника не услышала, как хлопнула внутренняя дверь, ведущая из столовой дома в ее офис.
Собрав последствия катастрофы и поворачивая на очередном вираже, Моника наткнулась на собственного мужа, державшего в руках золотую медаль Олимпийских игрслед былого величия. Она остолбенела, но Карл был удивлен не менее ее. Он смотрел на почти забытую, но такую родную женщину. Светлые волосы закрыли строгое унылое платье, укутав ее в пшеничные шелка. Губы, сохранившие след красной помады, припухли от попыток ее стереть и стали яркими от въевшихся пигментов. После выяснения отношений с мистером Смитом на щеках все еще розовел румянец, словно в мастерской она общалась не с покойником, а с голландским живописцем, волшебным образом превратившим ее лицо в старинную картину, на которой целомудрие скрывает под собой страсть.
Карл сделал шаг вперед и провел рукой по волосам Моники.
Ты ведь позаботишься о ней? все, что он сумел выдавить из себя перед тем, как привлечь к себе жену и поцеловать. Впервые за последние двадцать пять лет.
Эльза и Коротышка
Эльза вышла из дома, натянула капюшон на голову и переступила границу ночи. Дождь ее совсем не беспокоил, он уже стал неотъемлемой частью жизни. В темноте благодаря кошачьему зрению она ориентировалась прекрасно. Единственной ее тревогой оставался Коротышка. За недолгий срок в тюрьме в нем что-то надломилось. Он всегда был слабее ее, она это знала. Но все же мужское начало в нем присутствовало, отчего девушки всегда слетались к нему, как пчелы на сладкую патоку, что лишь умиляло Эльзу.
Но когда дело дошло до серьезных испытаний, любимый, словно роскошная яхта, предназначенная исключительно для прогулок вдоль солнечного побережья, дал пробоину. Привыкшая плавно скользить по глади бирюзовых волн люксовых курортов, вызывая восхищенные взгляды, она разлетается, едва попав в шторм настоящей жизни. Да, Коротышка был именно такой яхтой. Сама же Эльза больше смахивала на атомный ледоколей было все равно где плавать.
Возможно, действительно стоило дать ему время передохнуть после побега, но тогда бы это поставило под угрозу весь ее план. Она понятия не имела, как действуют люди с одинаковыми лицами, предпочитающие кофе без сахара, но была уверена, что светской беседой со всеми вовлеченными в побег они не обойдутся. В любой момент весь план может полететь к чертям. Суровость была сейчас остро необходима, уговаривала она себя. Для того чтобы потом образовалось много времени для отдыха.
Эльза дошла до условленного места за три минуты и принялась ждать, поглядывая на часы.
Коротышка не оплошал. Сделал так, как она велела. Появился на месте ровно через восемь минут. До ужаса несчастный и потерянный.
Мы так будем всю ночь? с тревогой поинтересовался он.
Скорее всего, кивнула девушка.
Эльза не хотела ни давать ложную надежду, ни обескураживать любимого. Если вдруг распогодится, то это будет приятным сюрпризом, но с высокой долей вероятности погода могла лишь испортиться.
Они выдвинулись в сторону леса. Около получаса шли молча. Эльза впереди, Коротышка сзади. Она шла ровным, четким шагом, ловко лавируя между узловатыми корнями, сцепившимися в смертельной схватке кустарниками и острыми камнями, которые то и время встречались под не успевшей перегнить листвой. Иногда нога соскальзывала и попадала в зловонную лужуЭльза радовалась, что надела специальную обувь, не пропускающую жидкость. Ей удавалось ловко огибать лесные ловушки, чего нельзя было сказать о Коротышке. Он постоянно поскальзывался, куда-то проваливался и пару раз даже упал.
Неужели мы не могли подождать? В его голосе явно засквозило неудовольствие.
Нет.
Мне тяжело так идти. Он принялся жаловаться, обращаясь к ней, словно маленький мальчик к любящей матери.
Это не тяжело.
Тяжело, заупрямился Коротышка. Впрочем, что он знал о лишениях? Тюрьма стала первой по-настоящему неприятной страницей его истории.
Заткнись, здесь могут быть люди, прошипела Эльза. Ей хотелось хорошенечко наподдать нытику. В детстве она частенько раздавала ему затрещины. Весьма заслуженные.
Какой идиот будет гулять в такую погоду, немедленно огрызнулся Коротышка и заорал: Черт! Черт! Эльза-а-а!
Та в два прыжка оказалась рядом с провалившимся в очередную яму любовником, схватила его за мокрую голову (идиот, даже капюшон не надел!) и закрыла ему рот рукой.
Не ори, не скрывая бешенства прошептала она. Коротышка попытался ее укусить, она не выдержала и отвесила ему затрещину.
М-м-м, прошептал тот и вдруг обмяк, потеряв сознание.
Вначале Эльзе показалось, что это трюк. Он просто хочет заставить ее убрать руку со рта. Но она тут же откинула эту мысльон бы не додумался. Эльза медленно убрала руку от его рта и потрясла Коротышку.
Эй.
Тот не реагировал. Эльза потрясла его еще сильнее.
Эй!
Никакой реакции. Эльза выругалась. Невыносимо! Второй день подряд ее планам что-то мешает!
Виктор и Диана
Он не предупредил о своем приезде. Если бы Диана знала, она бы ночь не спалаварила, жарила, пекла, убирала, создавала идеальный дом. Ведь это именно то, что нужно каждому мужчине, в этом она была убеждена. Хорошо еще, накануне волосы покрасила и челку подстригла. Правда, сама. Лишние деньги на ветер Диана предпочитала не выбрасывать. Это тоже было частью «идеального дома»: жена, отдающая все свои заработки хозяину домамужу Виктору. А тот уже выделит часть ей на карманные расходы. Из них она выкроит немного на ежедневную миндальную меренгу для Давида. Хоть и не следовало мальчика баловать, а все-таки материнское сердце болело, что она лишает ребенка чего-то важного, живя в этой глуши. Но их с сыном переезд сюда был идеей Виктора, а идеальная жена никогда не спорит со своим мужем. Что такое дети? Они вырастают и уходят, а мужья остаются до глубокой старости. Если, конечно, жены ведут себя должным образом.
Виктор стоял в прихожей и смотрел на себя в зеркало. Оно по-прежнему ничего не отражало. Просто человек, лицо которого не в состоянии запомнить даже он сам. Очень удобно при его работе.
Диана бегала, суетилась, надела белый кокетливый передник, отправила Давида в комнату «не мешать папе отдыхать» и пыталась быстро соорудить обед.
Виктор неспешно снял пиджак, цепким хозяйским взглядом окинул помещение с низким потолкомбедненько, но чистенько. Почти все осталось так, как было при его покойной матушке.
Диана никогда ничего не требовала, а раз так, то и сам Виктор не считал нужным обновлять мебель или делать ремонт в старой квартире. Хотя, кажется, обои она все-таки недавно поменяла. В его прошлый приезд сюда они были с цветочками, а сейчас по стенам расползлись геометрические фигуры. Удивительная женщина. Интересно, есть ли у нее предел терпимости, и если есть, то где? Виктора даже забавлял этот эксперимент. Когда же она наконец не выдержит и сорвется?
Вместе они прожили недолго. Как раз время, отмеренное до рождения ребенка, получившегося по какому-то совершенно фантастическому стечению обстоятельств. Сам Виктор к мальчишке никаких чувств не испытывал, но решил, что наследник не помешает. Тем более что Диана была весьма удобной. Она никогда ничего не просила, не устраивала скандалы, не спорила и видела свою жизнь в служении мужу. Она даже умудрялась отдавать ему все свои скудные заработки, не догадываясь о том, сколько муж на самом деле зарабатывает. Задавать вопросы было не в духе Дианы. Удобная. Да, пожалуй, именно это прилагательное характеризовало ее как нельзя лучше.
Виктор прошел в кухню, не снимая обуви, и сел за стол. Диана бегала от плиты к холодильнику, на лице читалась напряженная работа мысличем накормить неожиданно нагрянувшего мужа? Да так, чтобы он не разочаровался? Виктор наблюдал за женой, давным-давно отправленной в ссылку, и думал, что, пожалуй, на пенсии он все-таки вернет ее к себе. Нужно же будет кому-то за ним ухаживать.
Какой чай ты будешь? хлопотала Диана, одной рукой помешивая жидкое тесто на блины, другой открывая крышку старого заварочного чайника, цветы на котором за давностью времени превратились в акварельные пятна.
Я буду кофе.
Кофе? Но у меня нет Подожди секундочку, я к соседке сбегаю.
Виктор молча кивнул и прислонился к стене. Диана выключила огонь под старой чугунной сковородкой и бросилась к двери, на ходу замечая, что мужу не очень удобно сидеть на стуле.
Пройди в гостиную, там есть мягкое кресло, можно телевизор посмотреть, а я сейчас вернусь.
А где Давид?
В своей комнате, я сказала, чтобы тебе не мешал. Не беспокойся, он послушный.
Иди. Виктор повел рукой в направлении выхода, жена кивнула и испарилась. Виктор поднялся и зашел в комнату, гордо именуемую гостиной.
Крошечное помещение с дощатым деревянным полом, посреди небольшой круглый лакированный столик на хромых ножках. Сверху покрыт желтой салфеткой, связанной крючком. Виктор мог поспорить, что та скрывает под собой царапину или трещину. В два шага он подошел к столику, поднял салфетку и самодовольно улыбнулсятрещина.
Старый мамин сервант, за стеклянными окнами которого гордо выставлена посудащербатая хрустальная конфетница и пять бокалов. Диана что-то там говорила, что они ей достались от бабушки. Неважно.
Виктор быстро заглянул на все полкискукота. Документы, книги. Рецепты на лекарства она на полках не хранила, что хорошо. Хоть на это ума хватает.
Литографии на стенах поверх новых обоев с тем же нелепым геометрическим узором. Наверняка взяла самые дешевые. Немного косо поклеены, значит, лепила сама. Фотографии. Его, Виктора, и Давида. У мальчика такое же лицо, которое не помнит даже отражение в зеркале. Ни одной собственной фотографии Диана на стену не повесила.
Виктор подошел к окну и отодвинул накрахмаленную занавеску. Знакомый унылый пейзажгородское кладбище. Его мать когда-то работала там смотрительницей, а он провел все детство среди могил и никогда не боялся мертвых, что сейчас в его работе очень помогало.
Давид, поди сюда, негромко позвал Виктор.
Мальчик бесшумно появился на порогезначит, Виктор заметил правильно, дверь в комнату была немного приоткрыта, и сквозь тонкую щелочку мальчик слышал все, о чем говорят взрослые. Любопытствоисточник знания. Ну что ж, неплохо. Может, из мальца и выйдет толк.
Подойди, потребовал Виктор. Давид на мгновение заколебался. Невысокий, тщедушный, невыразительный. Ничего примечательного.
Что? Ты боишься мертвецов? усмехнулся отец, стоявший возле окна, с которого открывался вид прямо на центральную аллею кладбища и нелепого ангела, торчавшего там, сколько Виктор себя помнил.
Я я не люблю, выдавил из себя Давид. Общаться с отцом не хотелось.
Подойди, снова потребовал отец, и сын побоялся ослушаться. Виктор мысленно поставил ему «минус». Если бы пацан запротестовал или отказался выполнять его приказ, для него же было бы лучше.
Давид подошел к отцу, тот взял его за плечи и прижал лицом к окну.
Смотри, приказал Виктор. Что ты там видишь?
Памятники. Мальчик напрягся. Он ненавидел кладбище, ангела и отца. Зато любил мать и миндальные меренги.
Вот именно, памятники, они тебе ничего не сделают, как и те, кто под ними, назидательно сказал Виктор.
Давид, я же тебе сказала Диана вошла быстрым шагом в комнату, держа в руках салфетку с отсыпанным доброй соседкой кофе.
Это я его позвал. Виктор ослабил хватку, мальчик вывернулся из рук и с облегчением покинул комнату.
Я кофе принесла, неловко пояснила Диана.
Виктор кивнул и сел в кресло. Диана тут же кинулась к старому телевизору, прикрытому такой же вязаной салфеточкой, что и стол, призванной уберечь его от пыли и продлить и без того долгий век. Включила. Первый канал отозвался монотонным шипением, она повернула рычаг на второй, на третий. На четвертом шли новости.
Оставь, кивнул Виктор.
Я сейчас кофе тебе сварю и блины пожарю, засуетилась Диана.
Виктор снова кивнул и махнул рукой, как бы призывая Диану выйти и не мешать ему. Суета его раздражала. Одна из причин, по которой он отослал жену с сыном подальше.
Диана, естественно повиновавшись, загремела посудой на кухне, поставила турку на огонь и снова включила конфорку под чугунной сковородкой. Взгляд ее упал на маленькую табуретку. Она тут же схватила ее и потащила в гостиную, чтобы поставить мужу под ноги. Она не возражала против пресмыкательства. Наоборот, считала его своей силой. Что толку с гордых и независимых женщин? Вон та же Эльза или Иваннаони одни. Кира замужем, но муж изменяет ей с Кариной, весь город в курсе. А она и замужем, и муж ее перед людьми не позорит. А то, что приезжает, только когда работа есть, так такой человек и не может приезжать чаще.