В этот момент я почувствовал чей-то плевок сзади на шее и потрогал его рукой, и обернувшись, увидел смеющихся Доминика Уикли и Джордана Харпера, они прикрывали рты руками. Миссис Фелл не могла видеть их хихиканье, но видела, как я обернулся.
Она произнесла своим мягким голосом, почти не слышно на ветру:
Филип, что-то случилось?
Нет, Мисс, ответил я.
Ветер задувал её кудри на лицо, и она, отправив выбившуюся прядь за ухо, продолжила рассказ.
Доминик спросил:
Эй, Шлем, как там твой Отец?
Джордан хихикнул за моей спиной, а Доминик продолжал шептать свой вопрос:
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Солдаты знали, что эта стена отделяет их не только от края земли, но и от одного из самых жестоких племён, о которых они когда-либо слышали.
Я вытер руку о джинсы. Тут Шарлотта Уорд опять спросила:
А как давно это было, Мисс?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Эта стена протянулась через всю страну с востока на запад на восемьдесят миль, а в высоту она была пятнадцать футов, то есть в три раза выше меня, продолжала рассказ Миссис Фелл.
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Как там твой Отец?
Доминик, ты, видимо, хочешь чем-то с нами поделиться? спросила Миссис Фелл.
Нет, Мисс, ответил Доминик.
Джордан аж пёрнул ртом от смеха.
Там, где мы сейчас находимся, стояла одна из дозорных башен, продолжила Миссис Фелл. Видите камни в земле, образующие круг? Эти дозорные башни использовались для того, чтобы посылать сигналы в обе стороны вдоль стены, если приближались захватчики. Однако бульшую часть времени солдаты проводили мирно. Чаще им приходилось выполнять довольно скучную работу: чинить что-нибудь или проверять проезжающих. Как на паспортном контроле, когда вы едете отдыхать. В округе располагались деревни, и там солдаты находили еду и выпивку, только для них это по-прежнему было очень труднымоставлять свои семьи, приезжать в этот суровый край и строить тут заново свою жизнь.
Этот
суровый
край.
Шарлотта спросила:
Доводилось ли им снова повидать свои семьи?
Иногда да, но солдаты были обязаны служить двадцать пять лет, после чего некоторые оставались здесь, а некоторые отправлялись домой. В Римское время мужчины в среднем жили до сорока одного, а служить нужно было как минимум до сорока трёх, потому что вступали в Римскую армию не раньше восемнадцати лет. Поэтому у многих из них просто не было шанса снова увидеться со своими семьями, Шарлотта, ответила Миссис Фелл.
Она продолжала говорить, но я не слушал, я думал о том, что Отцу было сорок один, когда он умер, и мне это казалось очень странным.
Нас разместили в молодёжном хостеле в какой-то глуши в трёх разных корпусах. Одно большое здание было главным, и там нас кормили. Нам давали картофельное пюре, которое накладывали из нереально огромной сковороды, и на вкус оно было ОТВРАТНЫМ, да ещё и с комками.
Я сел за стол с Учителями, и Мистер Розен спросил:
Всё в порядке, Филип?
Да, ответил я.
Там было ещё два здания, одно симпатичное, там спали девочки и некоторые из мальчиков, а вот второепросто ужасное, хоть и сложенное из тёмно-коричневых брёвен. Оно когда-то служило конюшней. Там стояло восемь двухэтажных кроватей.
Миссис Фелл и Мистер Розен рассказали всем, кто где будет спать, и мне было назначено спать в конюшне, над Домиником Уикли. Я не мог заснуть целую вечность, и мой мозг продолжал работать в скоростном режиме, разные штуки мелькали в голове, как фотографии на экране. Мне виделся круг камней на земле и разные другие штуки, типа поля с коровами, мимо которого мы проезжали на нашем микроавтобусе. Я постоянно думал об Отце, о том, где он сейчасс Клубом Призрачных Отцов или в Муках? Я волновался за Маму и надеялся, что Дядя Алан сейчас не был с ней, и что он не сделает ей больно.
И тут я стал засыпать, но это был не совсем настоящий сон. Это было где-то между сном и явью, и в какой-то момент я услышал, что я говорю, говорю какую-то ерунду, и очень быстро. То, что я говорил, звучало как келхэмвньюаркекелхэмвньюаркекелхэмвньюарке. В любом случае глупость полная, потому что Келхэм не в Ньюарке, а в двух милях от него, там, где погиб Отец. Только вот голос мой становился всё громче, но несмотря на то, что я себя слышал, остановиться я не мог из-за того, что не до конца проснулся. Тогда я услышал оглушительный хохот, это был Доминик, и я проснулся. Мне стало страшно от того, что он слышал и стал повторять келхэмвньюаркекелхэмвньюаркекелхэмвньюарке, и потом остальные мальчики засмеялись в темноте, и во всей ВСЕЛЕННОЙ не осталось ничего, кроме этого смеха.
Шлем психованный, совсем двинулся, сказал Доминик.
Псих, псих, псих, подхватил Джордан.
Но это был ещё не конец. Мои веки тяжелели, даже когда мозг лихорадочно соображал. Я снова провалился в сон, в плохой сон, в кошмар, и я не помню, о чём он был. Когда я проснулся, я стоял на деревянном полу, окно было разбито, на моих руках была кровь, я что-то орал, и свет был включён, и Мистер Розен держал меня за плечи и говорил:
Филип, всё хорошо, успокойся.
Я оглядел лица вокруг, и у всех были испуганные глаза, даже у Доминика. Эти глаза множились и множились у меня внутри, ноги ослабли, и я рухнул на пол, и снова наступила темнота.
Дискотека
На следующий день Миссис Фелл спросила, хочу ли я вернуться домой. Она сказала, что звонила Маме, она волнуется, но решение оставила за мной и Миссис Фелл.
Мама хочет, чтоб я вернулся домой? спросил я.
Миссис Фелл подняла свои прекрасные глаза и сказала нежным, как пёрышко, голосом:
Она сказала, что, если ты хочешь домой, поезжай.
Мне до конца не было понятно, хотела ли Мама, чтобы я вернулся, или нет.
Тебе не придётся спать в конюшне сегодня. Ты можешь ночевать в другом корпусе с Мистером Розеном, сказала Миссис Фелл.
Я думал об этом предложении, думал о том, что случилось бы, если бы я вернулся домой и пошёл в школу. А ещё я думал о римских легионерах, служивших двадцать пять лет без возможности вернуться домой. Я посмотрел на свою руку в пластыре с двумя коричневыми пятнами крови, как будто это были чьи-то глаза, и вспомнил, что Призрак Отца велел вести себя как обычно.
Я остаюсь, ответил я Миссис Фелл.
Молодец, сказала Миссис Фелл, улыбнувшись и потрепав меня по плечу, и мне это понравилось.
Она ушла к микроавтобусу, её кудри развевались на ветру.
Когда я присоединился к другим мальчикам, никто не разговаривал со мной, за исключением Доминика. Он продолжал дразнить меня Психом и спрашивать:
Где находится Келхэм?
В одном из микроавтобусов я сел на сидение в первом ряду рядом с Мистером Розеном, заместителем директора, преподавателем Географии и Физкультуры.
Мистер Розен добрый учитель, у него волосатые руки и хорошие часы, только он строгий. Он иногда кричит и надувает шею, как Невероятный Халк, только у него шея делается красной и немного синей, а не зелёной, а ещё, когда он кричит, мелкие брызги слюны выпрыгивают у него изо рта, как будто они испугались его голоса.
Правда, со мной он был очень приветлив и сказал:
Нет ничего постыдного в том, что ты ходишь во сне, Филип.
Он рассказал, что когда он был в моём возрасте, то тоже ходил во сне, и однажды пришёл в спальню своей сестры, взял там книгу и стоял у её кровати.
Мне снилось, что я в библиотеке, закончил он.
Я посмеялся, хотя прекрасно понимал, что это очень безобидно по сравнению с тем, как я разбил окно, думаю, и Мистер Розен тоже это понимал.
Мистер Розен замолчал, и я стал смотреть в окно. Стекло было покрыто дождевыми каплями, как маленькими мирами, а за стеклом была трава, и камни, и овечки, и холмы кругом, и я думал, видел бы Призрак Отца духов всех убитых здесь римлян, если бы был здесь? А ещё я гадал, как умер Император Адриан, был ли он убит, и возвращается ли он в эти края посмотреть на то, что осталось от стены, и расстраивается ли он, когда видит лишь обломки камней в земле, поросшие травой, да горстку желающих поглазеть на них людей, бродящих с картами и мечтающих поскорее вернуться домой?
Мы поехали в другое место, где тоже были Римские здания, их построили в 130 году до нашей эры, то есть через восемь лет после начала строительства Вала Адриана в 122 году до нашей эры.
У нас были планы зданий. Там были отмечены кухни, туалеты и спальни, но по камням в земле это совершенно невозможно было понять, только по планам. Миссис Фелл и Мистер Розен подробно рассказывали о них, но я не очень-то слушал. Мне было как-то странно, как будто моё тело было из воздуха, и всё было ненастоящим, и даже сердце билось как-то не так. Оно не стучало тук-тук тук-тук тук-тук, а делало тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук какое-то время, я даже подумал, что умру, но потом всё прекратилось, так что я никому ничего не сказал.
На ужин давали подгоревшие говяжьи бургеры, котлета была тонкой и резиновой, как подошва, и опять картофельное пюре из огромной КАСТРЮЛИ.
А потом была дискотека, ну как дискотека, просто включили CD-проигрыватель, который Миссис Фелл взяла с собой в поездку. Она ставила музыку, и это была Бейонсе, и все девочки танцевали, но никто из мальчиков не танцевал. Они танцевали только под рэп. Мистер Розен танцевал так же, как Отец когда-то, двигаясь как птица, которая не умеет летать, а вот миссис Фелл отлично умела танцевать, и она была с Макияжем, подвела глаза зелёным, это звучит странно, но получилось красиво. Я, видимо, долго её разглядывал, потому что она заметила, что я смотрю на неё, и помахала мне, приглашая присоединиться, она танцевала рядом с Шарлоттой Уорд в кружке из других девочек и Мистера Розена, поэтому я не хотел к ним идти. Но Миссис Фелл никогда не останавливается на полпути, так что она подошла и взяла меня за руку, и потащила танцевать. Джордан хихикал надо мной, и этот смех как огонь распространился на Доминика и даже на Сираджа, с которым я дружил до того, как умер мой Отец.
Пойдём, Филип. Пойдём, потанцуем, сказала Миссис Фелл.
Я, я, я только и мог проговорить я.
Пойдём, позвала она.
Все мальчишки смеялись, но Миссис Фелл не слышала, она утащила меня в кружок девчонок танцевать, и моё сердце снова стало сбиваться. Я танцевал, хоть мне и не хотелось, потому что это была девчачья песня о мальчиках, и все пацаны пялились на меня, подначивали друг друга, и моё лицо горело ОГНЁМ.
Миссис Фелл была добра ко мне только потому, что ей казалось, что мне одиноко, но иногда такая забота хуже плохого отношения. Я танцевал, почти не двигаясь, только руки немного шевелились, и это было ужасно. Я видел лица всех собравшихся, и Мистер Розен хлопал своими крыльями и улыбался мне, и я думал, что лучше бы он злился на меня, а не проявлял заботу.
Всё в порядке, Филип? спросил Мистер Розен.
Да, ответил я.
Эта стоминутная песня наконец закончилась, и я сел рядом с мальчишками, но не вместе с ними. Началась песня, которая мне нравилась до смерти Отца, но сейчас она звучала отвратительно и глупо, как из робота. Пока она звучала, Доминик и Джейми Вестерн и Джордан устроили соревнование по отжиманиям, и Доминик победил.
Я посмотрел на Миссис Фелл, и мне показалось, что я её расстроил, потому что она продолжала танцевать как раньше, но уже не улыбалась. Мне было не по себе от того, что я её расстроил.
После дискотеки
После дискотеки пришло время ложиться спать. Я вышел и побежал под дождём в конюшню вместе с Мистером Розеном. Мистер Розен взял мою сумку, которая была очень ТЯЖЁЛАЯ, и мы побежали в здание, где мне предстояло спать.
Я ночевал в одной комнате с Мистером Розеном, а Миссис Фелл была в соседней комнате. Я слышал, как она ходит по полу и как раздевается. Как только я оказался в кровати, я притворился спящим, чтобы не разговаривать с Мистером Розеном, но, когда он готовился ко сну, я чуть-чуть приоткрыл глаза и увидел его спину, и она была очень волосатая, как у Росомахи, и мне стало интересно, будет ли моя спина когда-нибудь такой же волосатой, и я надеялся, что будет.
Мистер Розен сложил свою одежду на стул. Он делал всё очень тихо, стараясь не разбудить меня, хотя я и не спал, я подумал, что это было очень заботливо с его стороны, и я смотрел, как он забирается в кровать, и думал о том, что Учителя на самом деле обычные нормальные люди.
Он довольно быстро заснул и захрапел, но это был необычный храп. Он был похож на скрип открывающейся двери, и я лежал и слушал это тихо скрип тихо скрип, и я старался не думать ни о чём плохом, но было очень уж темно. Было так темно, что чернота казалась яркой, иногда бывает, что очень тихо, и тишина кажется громкой, но сейчас тишины не было из-за дождя с ветром и Мистера Розена.
Я ждал и ждал, долго. Может быть, прошло два часа, а может, всего пять минут, потому что в темноте время совсем другое. А потом Призрак Отца пришёл ко мне.
Призрак Отца вошёл через дверь, но дверь была такая чёрная, что показалось, будто он появился из ниоткуда, просто возникло сияние, которое выросло и приняло его вид.
Он подошёл ближе, прижимая палец к губам, на нём всё ещё была футболка с надписью: «Король ЗАМКА». Я хотел спросить его, как он сюда добрался, но его палец велел мне молчать из-за Мистера Розена. Он, наверное, догадался о моём вопросе по лицу, потому что он сказал: «Рэй Гудвин рассказал мне, как летать».
А потом он сказал, что прилетел из-за Мамы.
Что ты имеешь в виду? Это из-за Дяди Алана? спросил я.
Он приложил палец к губам и удостоверился, что Мистер Розен по-прежнему скрипит, и после этого сказал: «Маме сегодня грозит большая беда».
Он сказал: «Ты должен пойти и сказать ей уйти из Паба, потому что через четыре часа там случится беда. Ты должен ей позвонить».
Прежде чем я успел возразить, что у меня нет телефона, он сказал: «Телефон Мистера Розена прямо там, рядом с его кроватью. Ты можешь взять его и позвонить из туалета. Ты должен позвонить ей и сказать, чтобы она оставалась у Ренуки».
Это была полнейшая глупость, думал я, ведь Мама всё равно мне не поверит, и я не мог просто взять и украсть телефон Мистер Розена, но Призрак Отца сказал: «Мамина жизнь в опасности, Филип. Это очень важно».
Он произнёс слово «жизнь» как ЖИЗНЬ, и я подумал, что если всё это правда, я же могу потерять и Маму. Мне бы хотелось, чтобы Отец был Отцом, а не призраком, и мне совсем не хотелось, чтобы и Мама стала призраком. Поэтому я очень тихо вылез из-под одеяла и на цыпочках подошёл к месту, куда указывал Призрак Отца, и взял телефон.
Мистер Розен перестал храпеть и как бы зачавкалклац, клац, клац.
Я замер и задержал дыхание, держа телефон в руке, и ждал, пока он перевернётся и снова захрапит во сне.
Я последовал за Призраком Отца в темноте, стараясь наступать на пол в унисон с храпом Мистера Розена, чтобы он меня не услышал. Я добрался до двери и приоткрыл её совсем чуть-чуть, потому что снаружи пробивался свет, проскользнул в коридор и закрыл дверьклац.
Я пошёл по коридору за Призраком Отца, который стал бледнее при свете. На цыпочках прокрался мимо комнаты Миссис Фелл и двери, за которой спали Шарлотта Уорд и все девочки. Стены в коридоре были белые, а ковёр синий, как губка для мытья посуды Brillo. Я дошёл до туалета, и там была вода на полу, по крайней мере я надеялся, что это была вода. Там Призрак Отца сказал: «Филип, ты должен ей позвонить. Ты должен передать ей, чтобы она ушла из Паба. Кое-кто собирается туда прийти. Плохие люди».
Я стал набирать номер 01636 и спросил Отца:
Что я должен сказать?
Он ответил: «Всё что угодно, лишь бы она ушла оттуда».
Я набрал оставшуюся часть номера 366520, и там был какой-то щелчок, и сердце зашлосьтуктуктук.
Пошли гудки, и Призрак Отца спросил: «Что происходит?»
Гудки, ответил я.
После ещё трёх гудков послышался щелчок, и потом голос Мамы, такой высокомерный, как если бы она говорила с Учителями:
Вы позвонили в дом семьи Нобл. Сейчас никто не может вам ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала.
Потом бипнуло, и я спросил:
Мам, ты там? Мама, это я, ответь! Ты должна уйти из дома, потому что кое-что должно произойти, я знаю. Что-то очень плохое.
И тут Отец сказал: «Попробуй другой номер».
Какой номер? спросил я.
Он ответил: «Тот, что в баре».
Я набрал номер бара. Когда шли гудки, я услышал шаги снаружи и положил телефон в карман пижамы, но это были девчачьи шаги, которые направлялись в другой туалет.