Себастьян, здравствуйте. Я удалилась на пару часов, вернулась, а тут уже творится что-то непонятное. Что произошло?
Главврач этого заведениядоктор Ломанпокончил с собой час назад. Выпрыгнул из окна собственного кабинета.
Господи Боже, Татьяна едва не потеряла дар речи, услышал имя доктора. Пытаясь собрать все мысли воедино, она приблизилась к телу мужчины, который в неправильном положении лежал на земле в луже собственной крови. Странно, те же признаки, что и на предыдущих жертвах. Явные симптомы испанки.
Смотрю, ты уже давно расследуешь это дело, усмехнулся Себастьян, с отвращением поглядывая на мертвого доктора Ломана. Чувствую, что это дело станет весьма популярным в прессе.
Нам пока не нужна огласка, Себастьян. У нас нет никаких улик.
А мне кажется, что наоборот.
О чем ты?
Я думаю, что этот доктор причастен к предыдущим убийствам. И чтобы не предстать перед судом Сводит счеты с жизнью.
Надеюсь, твоя нелепая теория не появится в прессе, Татьяна фыркнула и внимательно посмотрела на спящее здание психбольницы, в котором слышались чьи-то тихие стоны.
Пациенты явно напуганы присутствием полицейских и журналистов. Ведь обычно в этих местах обитала мертвая тишина, а сейчас здесь шумнее, чем на Бродвее.
Расследование приняло непредсказуемый характер. Человек, который был так важен, который знал все, что происходит в этом зданиитеперь мертв. Это явное убийство, совершенное тем же лицом, след которого остается неуловимым.
Я так понял, этот доктор нанял тебя, чтобы ты раскрыла те убийства? Обычно ты не берешься за дело без напарника. С каких пор ты действуешь в одиночку? в голосе Себастьяна слышался сарказм. Он ничуть не изменился за столь продолжительное время, остался все таким же самовлюбленным и эгоистичным, как раньше. Да и вряд ли его что-то изменит.
Смотрю, ты уже нашел много информации об этом человеке, и даже больше. С каких пор ты стал любить копаться в архивах?
Я просто стал любить свою работу, Танюша, по-кошачьи прошипел тот и направился в сторону журналистов. Знаешь, я оставляю это дело тебе. Думаю, ты справишься.
Твое благородство сейчас не к месту, бросила ему девушка и вновь уставила свой взгляд на темное здание психиатрической больницы, светящееся от света звезд необычным белым свечением. Ее взгляд притянул чердак, где виднелся слабый огонек, источником которого могла служить только керосиновая лампа.
Там кто-то есть, прошептала девушка и продолжила следить за светом. Вскоре ее замерзшие от холодного ветра уши уловили звуки музыки, тихие и прекрасные, от красоты которых можно было с легкостью сойти с ума.
Когда Татьяна поняла, что это единственный шанс понять, что произошло этой ночью, она подбежала к офицеру полиции, стоявшему рядом с Себастьяном. Они явно не были встревожены всем происходящим, лишь стояли здесь для формальности.
Заприте дом, сейчас же. Нужно отцепить всю территорию психбольницы.
Мисс Хапперт, что случилось?
Возможный убийца находится в здании.
Девушка вновь взглянула на тот теплый свет, виднеющийся в узком окошке чердака, и поняла, что он начал медленно уходить внутрь дома.
Офицер не стал спорить. Ему был известен опыт этой молодой женщины, поэтому воспринял ее слова с наибольшей серьезностью и отдал приказ всем полицейским окружить здание психиатрической клиники.
Себастьян, нужно поднять весь персонал, осмотреть каждую комнату. Если будем внимательны, то сможем понять, что здесь творится.
Ты уверена, что знаешь, что делать? с сомнением посмотрел на нее Себастьян, явно не доверяя ее словам.
Вспомни наше предыдущее дело, тогда поймешь, что я знаю, что делать.
***
Эта ночь стала самой неспокойной за всю жизнь Татьяны. Ей казалось, что она потеряла что-то невероятно важное, что-то поддерживающее ее жизнь. Без этого душа стала чем-то пустым, безжизненным как и природа за окном психиатрической клиники.
Небо разверзлось с небывалой силой. Все вокруг погрузилось в мокрую пургу, захлебываясь от острых ледяных капель дождя, которые царапали окна и пытались проникнуть в старый дом. Девушка слышала, как вода стремительно просачивалась сюда через старый чердак, залезала в маленькие трещинки и пыталась разрезать стены тонкими, но сильными ручейками. Она слышала стоны здания, его боль. Вода была для него злейшим врагом, и оно уже не в силах сражаться со стихией. Его силы на исходе.
Ветер превратил многочисленные коридоры в настоящий оркестровый хорего вой был повсюду, отчего казалось, что он уже летает в самом сознании, пытаясь перемешать мысли, беспорядочно и хаотично. От этого душераздирающего свиста можно было легко сойти с ума и занять место в свободной палате, чего молодой детектив боялась больше всего.
Она запуталась, не могла понять, что делать дальше. Все усложнилось, все надежды улетели вместе с ветром, уплыли по стенам глубоко под землю. Больше нет ничего, что могло бы дать ответ.
Татьяна расположилась на коленях рядом с оббитым красным бархатом креслом, в котором сидела опустошенная от долгих рыданий Анна, пытавшаяся сделать хотя бы маленький глоток воды, принесенной ей медсестрой.
Девушка наблюдала за ее движениями: за медленными морщинистыми пальцами, тонкими сморщенными губами, пытающимися промолвить хотя бы словечко, но горе от потери лишило Анну сил. Пожилая женщина казалась потухшей свечей, когда-то освещавшей этот полутемный холл. Татьяна сжала ледяной рукой колено Анны и пыталась передать ей хотя бы немного душевного тепла, но ее старания вряд ли обретут успех. Та угасала с каждой минутой все сильнее и сильнее, отводя свои печальные опухшие глаза куда-то в сторону, будто боясь увидеть что-то знакомое среди окружавших ее людей.
Анна, вы должны вспомнить, прошептала Татьяна, еще крепче сжимая колено пожилой женщины. Хотя бы что-то. Любая информация о докторе Ломане поможет нам понять причину его смерти.
Он знал о своей гибели, едва слышно промолвила та, пытаясь восстановить дыхание. Знал то, что не знали многие.
О чем он мог знать? Он знал, кто причастен к этим убийствам?
Да, он знал, кто это Но, Анна тяжело вздохнула и устало прикрыла глаза, медленно и неуклюже покачивая головой, что-то тихо шепча под нос. Он не успел, не успел показать вам Вы ведь здесь не ради убийства Ведь так? Вас привела сюда совершенно другая смерть.
Татьяна побледнела, услышав последние слова женщины, и резко убрала руку с ее колена, как-то брезгливо и отчужденно.
***
Вскрытие должно дать более ясную картину его смерти, пока это только предположения. Но я начал склоняться к тому, что мы имеем дело с настоящим убийством, которое спланировали так, чтобы все это походило на обыкновенный суицид, Себастьян указал девушке на снимок жертвы, тыкая пальцем в какую-то область на фото. Видишь? Это похоже на след от укуса. Довольно свежий.
Напоминает предыдущие случаи, с долей восторга посмотрела Татьяна на мужчину, чувствуя, что тот нашел какую-то важную зацепку. Этот человек обладает блестящим умом, она никогда не отрицала этого факта.
Они находились посреди плохо освещенной комнаты, когда-то бывшей кабинетом доктора Ломана. После смерти владельца обстановка помещения успела существенно измениться. Исчезла эта странная дымка от свеч, этот дурманящий мятный запах. Девушке казалось, будто она здесь никогда не была. Комнату словно подменилиотсутствовали все знакомые детали. Но Татьяна старалась ссылать подобные наблюдения на свою усталость, не более. После подобного происшествия даже собственное отражение в зеркале могло показаться чужим.
Но это не самое интересное. Буквально через час симптомы испанского гриппа таинственным образом испарились. Тело имеет обычный вид трупа, без каких-либо симптомов этой ушедшей в прошлое болезни. Ни лиловых губ, ни следов крови в ротовой полости.
Как такое возможно?
Не знаю. Надеюсь, вскрытие даст хоть какое-то объяснение. Оно пройдет завтра утром. Надеюсь, ты будешь присутствовать. Твоя наблюдательность нам понадобится.
Удивительно, как ты вообще ввязался в это дело?
Видишь ли, полиция уже более двух лет наблюдает за этим заведением. Поступали жалобы на антисанитарные условия пациентов, жестокость медперсонала и т. д. Типичная проблема подобного учреждения. Это не единичный случай. Но была одна проблема. У доктора Ломана нашлись друзья сверху, которые не допускали никакого вмешательства в жизнь этой больницы. Все уголовные дела были закрыты, так и не начавшись. Но почему вдруг он вызывает тебя расследовать эти преступления, когда полиции разрешили только забрать тела и сделать снимки с места убийства? Вот это вопрос. Я был крайне удивлен, узнав, что такой неуловимый нарушитель человеческого права, как этот старикашка, вдруг поручает тебе расследовать это дело, а ты в одиночку соглашаешься этим заняться.
Это моя работа, отрезала девушка и подошла к разбитому окну, закрытому платяным шкафом, который препятствовал проникновению бушующей стихии вовнутрь помещения.
Нет, ты пришла сюда не ради работы. Ты просто наслушалась сказок от этого чокнутого старика, надеясь, что это приведет тебя к Эрвану. Я видел письмо. Он сказал тебе, что знает информацию, опровергающую его официальную смерть. И ты ему поверила?
Не называй его имя! закричала Татьяна, резким движением руки смахнув со стола стопку с бумагами. Тебе не понять, что я чувствовала все эти годы!
Ты мучаешь себя, Таня, разрушаешься изнутри. Этим ты занимаешься, находясь здесь? Неужели ты поверила, что этот якобы призрак?..
Я ничего не подумала Дом осмотрели, он пуст. Здесь ничего нет Убийца ушел. Мы снова не имеем улик.
Вскрытие покажет нам многое, Таня. Вот увидишь, мужчина подошел к ней вплотную и слегка обнял девушку. Но мне тяжело наблюдать, как ты пытаешься доказать себе, что Эрван действительно умер, как коришь себя за то, чего не делала.
Я виновата перед ним, девушка уткнулась острым кончиком носа Себастьяну в грудь и наконец-то дала волю слезам и эмоциям, которые так долго копились в ее груди. Я могла что-то исправить, но не смогла Не смогла
Прошлое не вернуть. Нужно жить настоящим. Я тоже многое потерял там на Восточном фронте. Но мое существование в этом мире продолжается. Если я жив, значит, Господь еще нуждается во мне. Ведь так?
Не учи меня религии, Себ, усмехнулась девушка и осторожно высвободилась из объятий мужчины. Но я рада, что ты сказал это. Для меня это очень важно Правда
Едва их голоса смолки, и в комнате невольно воцарилось молчание, как где-то наверху в глубине дома послышались приятные звуки пианино, красочные и звонкие, как пение птиц.
Татьяна почувствовала, как что-то холодное и одновременно горячее пронеслось по всему ее телуэто был страх, настоящий и живой, как эта прекрасная мелодия.
Ты слышишь? прошептала девушка, огромными карими глазами поглядывая на удивленного Себастьяна.
Слышу что? приподнял бровь тот, подойдя к столу, на котором были разложены фотографии с места убийства доктора.
Через пару мгновений музыка вновь растворилась где-то вдали, словно безымянный музыкант вновь ушел вглубь дома, где его игра на пианино больше не слышна.
Наверное, мне показалось, провела рукой по волосам та, чувствуя, как дрожь по всему телу продолжает разрывать ее на части. Она знала, что музыка была реальна, она чувствовала ее течение, ее образи он пугал до потери сознания.
Что ж, уже поздно. Мне нужно возвращаться в участок. Завтра жду тебя там на вскрытии. Думаю, нас ждут интересные сюрпризы Признаюсь, работа с тобойнастоящее удовольствие.
Лесть тебе не к лицу, дорогой Себастьян, улыбнулась ему та и мельком взглянула на потолок, будто пытаясь увидеть там следы невидимого музыканта. Я, наверное, вернусь в город. Думаю, нет смысла оставаться здесь, пока тут дежурит полиция. Мне нужно сменить обстановку.
Что ж, до завтра, Себастьян кивнул ей и с какой-то позитивной улыбкой вышел из кабинета, по обычаю нацепив на голову нелепую серую шляпу, которая успела покрыться дырками и торчащими во все стороны ниточками. Но эти недостатки только усиливали любовь хозяина к данному предмету его гардероба.
До завтра, лениво бросила ему в ответ та и медленно села на стул, взяв со стола пару черно-белых фотографий. Что же вы хотели мне показать? с досадой промолвила девушка, вглядываясь в мертвое тело доктора Ломана, и откинулась на спинку стула, устало прикрыв глаза.
Ее в чувства привел чей-то шепот, доносящийся где-то позади нее, но было слышно, что говорящие присутствуют в этой комнате. Татьяна обернулась и поняла, здесь, кроме нее, никого нет.
Она наблюдает, она слышит нас, чей-то до боли знакомый голос донесся прямо около уха Татьяны, отчего та вздрогнула, словно почувствовала смертельный укус. Она напугана. Страх сковывает ее тело.
Татьяна резко вскочила на ноги и стала в панике искать прячущихся посетителей этой комнаты, которые говорили чуть ли не в паре сантиметров от до смерти напуганной девушки.
Вскоре голоса стихли, и вновь воцарилась тишина, нарушаемая жутким посвистыванием ветра. Татьяна устало закрыла глаза и обессиленно села на пол, чувствуя, как слезы огромными каплями капали на деревянный пол, создавая причудливый узор, напоминающий ночное звездное небо.
Эрван, с болью произнесла она и опустила голову, понимая, что ей уже ничего не поможет. Все надежды стремительно умирали, оставляя вокруг только ледяной страх, который подобно кислоте разъедал душу девушки, жестоко и без единой капли жалости.
Глава третья. Двойное чувство
Ему нравился запах овощей, запах их свежести и необработанности. Каждый раз смотря на них, Эрван представлял, как осторожно сжимает в руке заветный плод, левой рукой берет острый кухонный нож и разрезает овощ на мелкие кусочки, стараясь делать это как можно ритмичнее и быстрее. В первое время он часто ранил пальцы лезвием ножа, ускоряясь во время резки овощей, но постепенно навык улучшался и порезы практически ушли в прошлое. Разумеется, сам он бы никогда не смог научиться этому. До недавнего времени нож он держал только на поле боя. Те ужасные события был столь далеким, что не казался частью реальной жизни, стал чем-то несуществующим и невероятно отдаленным. Это была прошлая жизнь, теперь он живет в теле новой личности, носит новое имя и выдуманную биографию.
ОнЭрван Джефф.
Более менее говорить по-английски его научил Джордж, тот, кто подарил ему шанс на спасение. Этот человек запрещал вспоминать о событиях, предшествующих перемирию, окончанию страшной войны, и Эрван старался следовать этим указаниям. Да и ему самому было легче думать, что ничего плохого не было, что в мире постоянно была гармония. Ему проще не вспоминать, как тела товарищей разлетались на куски, а их внутренности оседали на его форме, полностью пропитывая ее запахом человеческой крови. Не вспоминать звук разрывающихся снарядов и огнестрельного оружия, чьи пули пролетали в паре сантиметров от лица. Не восстанавливать в памяти ту боль, которую он испытывал в госпитале, чувствуя, как хирург зашивает его ранение без какого-либо наркоза, так как тогда экономили на всем: в тот момент Эрван насквозь прокусил свою губу и язык, но боль была приятной, какой-то умиротворенной, хотя долгое время ему было весьма трудно говорить.
Джордж всегда рядом. Он был тем, кто еще совсем недавно являлся его врагом, тем, кто мог совершить над ним самосуд. Но тот подарил ему жизнь, дал шанс начать все с нуля, стать новым человеком. Эрван долго не мог поверить во все случившееся, особенно в то, что теперь ему предстояло стать гражданином Англии, полностью отказаться от семьи и стереть все события прошлого. Но так было нужно, об этом постоянно говорил Джордж. Было страшно, да, было очень страшно им обоим. Не было ни плана, ни каких-либо средств на существование. Но Джордж вывел их из той ямы, где они невольно оказались в тот злополучный день.
Теперь они работают в небольшом стареньком кафе, где с раннего утра до позднего вечера удаляет голод лондонское население. Люди постоянно голодны, их аппетит неутолим. Эрван видел много людей, чьи лица заплыли жировой массой, чья мания к еде чудовищна, это помогало ему на короткое время забыться, особенно не думать о голоде, который преследовал молодого человека постоянно. Джордж на удивление готовил хорошо, словно занимался этим с раннего детства. Когда ему пришлось обучать этому мастерству своего друга-неуча Эрвана, то он поведал, что в этом деле главное спокойствие каждого действия, еда не терпит человеческой злости, насилия, она любит ласку и сладкую нежность, только тогда блюдо получит хороший вкус. Эрван усвоил этот урок. На собственное удивление он научился многим навыкам кулинарного искусства за рекордное количество времени. Эрвану нравилось готовить, он мог делать это круглые сутки. Сначала он был на подмоге, либо стоял у раковины, но постепенно его подпустили к плите и позволили готовить самому. И это погрузило Эрвана с головой. Процесс приготовления блюда отгонял все дурные мысли, все страхи и переживания, парень в такие моменты испытывал легкое возбуждение, чувство полета и внутреннее умиротворение. Джордж всегда наблюдал за ним с довольной улыбкой и легким незаметным удивлением, было видно, как он гордился своим учеником и самым настоящим другом.