Обещай мне, что ты не казнишь Ибрагима, неожиданно ляпнула я. Хотя бы пока Хатидже Султан не родит. Не оставляй детей без отца, мой Падишах
Хюррем, не думай об этом, отмахнулся вредный Сулик. Мы найдем Хатидже нового мужа.
Она и этого любит я чуть не вышла из образа, и не начала упоенно спорить с султаном. Они ведь так недолго были счастливы вместе
Он собирался отравить меня, Хюррем!!
Это не доказано
Хюррем!!! раненым бизоном взревел выведенный из себя Сулейман. Хватит рассуждать об Ибрагиме! Его участь уже решена!!
Ну, решенатак решена. А вот за эти вопли раненого вепря я сейчас тебя самого задолбаю!
Застонав, я снова схватилась за сердце и закатила глазки. Гюль-ага немедленно выпрыгнул из своего укрытия и, охая и причитая, заметался вокруг меня, пока падишах мой недалекий хлопал глазами и ужасался тому, что натворил своей неконтролируемой вспышкой ярости. А вот ибо неуй!
Хюррем! не выдержав, сдался Сулейман. Если ты так из-за этого переживаешь, я не буду его казнить. Пусть Хатидже сама решает, как поступить с Ибрагимом, он ей изменил с обычной калфой! Но обратно в Диван он не войдет!
И не надо. Я моментально открыла глаза и улыбнулась мужу нежной и приветливой улыбкой. Оттяжку по времени я получила, теперь бы еще придуматьвыгодно ли мне прощение грека влюбленной султаншей, или все-таки убрать его От греха подальше, как говорится.
Мои размышления прервало появление калфы, искавшей Сулеймана.
Повелитель шах Тахмасп прислал Вам подарок бледнея и краснея, прошептала она. Куда нам ее разместить?!
Ее разместить?!!!
Глава 6.
Скорость, с которой Сулейман вымелся из моих покоев, оставила какой-то неприятный осадок в душе. Нет, я понимаю, что ему очень интересно: какой подарок ему мог прислать заклятый враг Тахмасп, но все-таки Бедную больную беременную султаншу бросил, гад. Османы, варвары средневековые
Гюль-ага, слабым голосом позвала я верного евнуха. Разузнай там все Потом мне расскажешь. И отдай приказ на кухню, пусть приготовят мне шаурму. Рецепт я им давала, должны помнить
Как прикажете, моя госпожа!
Евнух послушно испарился, я же поднялась с постели и на цыпочках подкралась к дверям, прислушиваясь. Шума и воплей из гарема пока не доносилось, но все еще впереди. И что там за подарочек, я же изведусь вся!
Присев обратно на постель, я попыталась включить логику. Судя по всему, подарочком является или наложница, или уже предлагавшаяся ранее сестра шаха. Насколько я помню, Сулейман был категорически против женитьбы на какой бы то ни было навязанной ему тетке, так что с этой стороны угрозы ждать не следует.
На данный момент моей проблемой был и остается грек из Парги, которого Хатидже, насколько я знаю эту влюбленную овцу, уж точно помилует. Истерики позакатывает, Нигяркину башку отрубленную в лицо бросит, поревет в три ручья , но не разведется. Уж больно она на его «большом и толстом» помешана, уж простите мне мой цинизм.
А теперь вопрос на миллионнужен ли он мне живым, или продолжить тему с отравлением? Первая попытка провалилась, но, как говорят в России: «Третий разалмаз!»
Так что не все еще потеряно.
Пока я предавалась размышлениям о судьбах своей Родины, успел вернуться взмыленный евнух. Выражение его лица мне почему-то не понравилось.
Рассказывай, дружески похлопав по кровати и предложив ему сесть рядом, сказала я.
Госпожа Это катастрофа! обреченно застонал Гюль-ага, прикрыв лицо ладонями. Я пожала плечами. То, что сегодня выглядит как катастрофа, завтра может оказаться несущественным. Шах Тахмасп прислал нашему Повелителю наложницу!
Ну, что-то такое я и предполагала, деланно спокойно сказала я. Тахмасп начинал меня понемногу раздражать. Присылать мужу наложниц, не спросив позволения женыдалеко на самая лучшая идея И ему следовало бы об этом задуматься! Какая она?
Ей ей лет десять, султанша! вот тут мои глаза слегка полезли на лоб. И что с ней Сулейман делать должен?! Что может знать эта малолетка?!
Я хочу сама на нее посмотреть, неожиданно пришла в голову светлая мысль. Позови ее ко мне, Гюль-ага. Сделаем вид, что я собираюсь объяснить ей правила жизни в гареме.
Евнух, почему-то молча, поплелся выполнять мой приказ.
Если бы я обладала даром предвидения и могла хотя бы предположить, какие неприятности мне устроит эта «малолетка« Но чего неттого нет. И мозгов у меня тоже нет, как оказалось.
В мои покои в сопровождении верного евнуха новая «наложница» заявилась часа полтора спустя. За это время я успела от нечего делать проверить всю необходимую дипломатическую почту султана, и даже нацарапать пару ответов особо важным персонам. Потом со скуки вышла проветриться на балкон, но почти сразу засекла на соседнем Хати с Махидевран и поспешно слиняла обратно, не желая перекрикиваться с тетками и вообще делая вид, что я ужасно больна. А то донесут еще Сулейману, и оправдывайся потом, чего это я так бодро вскочила сразу после его ухода.
Девчонка была, мягко говоря, страшненькая. Волосы непонятного мышасто-коричневого цвета, выпученные глаза, словно у обладательницы была базедова болезнь в запущенной форме, и ужасающе длинный кривой нос. Странные, однако, у шаха представления о наложницах
Когда «красавица» подошла поближе, я рассмотрела еще и кучу веснушек, окончательно расстроившись. Смотреть тут было не на что.
Поклонись, Фирузе, перед тобой Хасеки Хюррем Султан! слегка подтолкнул ко мне девчонку Гюль-ага. В ответ малолетнее страшилище скорчило спесивую рожу и заявило (громко, чтобы я наверняка услышала):
Кто она такая, чтобы я кланялась перед русской рабыней?!
Евнух опешил и не нашел, что сказать. Я усмехнулась и подошла поближе к девчонке.
А кто ты такая, девочка, присланная в качестве постельной рабыни? мягко улыбнулась я. Гюль-ага, уже очень хорошо знавший, что обозначает эта мягкость в моем голосе, вздрогнул. Я законная супруга Повелителя мира, ты жерабыня, и ничем не отличаешься от той, которую купили на Бедестане. Если хочешь когда-нибудь попасть на хальвет к нашему Падишаху, я искренне советую тебе попридержать язык А то его ненароком можно и вовсе потерять.
С этими словами я отвернулась от готовящегося зареветь чудища и взмахнула рукой. Гюль-ага понятливо утащил «неземной красоты» видение прочь, попутно шепотом объясняя ей, в чем она была неправа. Мне же было как-то удивительно муторно и грустно.
Следующий день я провела в праздном ничегонеделании, и только вечером меня ждал откровенно шокирующий сюрприз. В дверь поскреблись и, когда стража услышала приказ впустить визитера, в мои покои вошел Ибрагим-паша. Со слегка поцарапанной физиономией, но в целом живой и даже довольный жизнью.
Паша? удивленно приподняла я бровь при виде нежданного гостя. Чем обязана?
Я уезжаю в Паргу, Хюррем. Хотел попросить тебя беречь себя и ходить по коридорам гарема осторожнее. Я боюсь того, что может с тобой случиться, глумливо улыбнулся грек. Я напряглась, но постаралась не подавать виду, что испугана. Теперь у тебя появилась соперница, Хасеки, и ей может не понравится, что ты носишь ребенка султана, который добавит тебе власти и силы.
Это ОНА-соперница? оглушительно расхохоталась я. Ибрагим, ты сам-то видел эту соперницу?! От горшкадва вершка, а туда же, в султанши метит!
Так-то оно так, моя луноликая госпожа, усмехнулся грек, подходя к двери и явно желая показать, что разговор окончен. Вот только сегодня «это» отправилось на хальвет к нашему Повелителю, который уже очень давно не принимал никаких наложниц, кроме тебя. Постучав в дверь, Ибрагим дождался, пока его выпустятя же осталась стоять в полной прострации, не в силах осознать только что услышанное.
Глава 7.
Истеричная современная женщина или среднестатистическая гаремная тетка, узнав, что ее любимый (султан, муж, любовник) принимает в своих покоях одиннадцатилетнюю девицу с неустановившимся менструальным циклом, устроила бы истерику и побила гору посуды. Нормальная женщина пришла бы к нему и молча показала кодекс, в котором четко говорится о растлении несовершеннолетних. Хитропопая интриганка, боящаяся за свою властьтраванула бы мелкую крыску, пока та не успела вырасти и превратиться в злобного пасюка.
А вот мне почемуто резко стало все равно. Словно все чувства к султану просто взяли и перегорели. Проплакала я всю ночь, утром полюбовалась опухшей рожей в зеркале, и решительно послала Гюльагу к султану. У меня было только одно решение, которое пришло в голову под влиянием логики, а не сиюминутных эмоций.
И решение это я приняла, борясь с искренним желанием не просто травануть, а собственной косой удавить эту Фирузе, уже метящую на роль главной Хасеки гарема. Ну что ж, посмотрим, справишься ли ты с этой почетной ролью, которую я тебе уступаю. Временно.
Сулейман по случаю рождения у нас Мехмеда от щедрот своих отсыпал мне с десяток различных поместий, и, подумав над этим вопросом, я решила, что наилучший выходотправиться в одно из них до момента родов. А с государственными делами, своим гаремом и вообще всем, этот озабоченный верблюд то есть Падишах моего сердца, чтоб ему икалось, пускай разбирается сам. Как сможет. Я же буду спокойно вынашивать свою дочь, и решать более важные и насущные вопросы.
Евнух меня не подвелспустя буквально десять минут, после того, как я его отправила известить Сулеймана о моем отъезде, примчался с вытаращенными глазами.
Моя госпожа и задыхается, бедный, аж сипит весь. Одышкаэто плохо, нужно чаще спортом заниматься. А то как прихватит разоки лишусь я своего самого верного слуги. Будто оно мне надо.
Садись, Гюльага, отдохни и выпей шербет, заботливо предложила я. Евнух засветился от плохо скрываемой благодарности и с удовольствием осушил чашу с моим любимым дынным шербетом. Ну, что там Падишах?
Он очень разгневался на вас, госпожа, и приказал мне передать вам, чтобы вечером вы пришли в его покои. Я должен буду вас подготовить. Об отъезде Повелитель не сказал ни слова.
Я должна прийти на хальвет? с легким отвращением поинтересовалась я.
Да, госпожа. Сегодня священная ночь четверга, Повелитель будет с вами.
Краем уха я и раньше слышала чтото об этой священной ночи, но, каюсь, пропускала мимо ушей. У меня и без того постоянно голова была забита всякими делами, больно надо еще на мелочах клиниться.
Но хальвет?
Решение пришло неожиданно. Я отослала евнуха отдохнуть в комнатку за ширмой, а сама села за стол и принялась сочинять вдохновенное письмо.
«Падишах моего сердца и моего мира! Припадает к твоим благословенным стопам любящая рабыня Хюррем! Прости мою дерзновенную просьбу, о мой господин! Но только ты в силах разрешить мою печаль.
Тоска и ревность сжигают мое сердце, Повелитель! Весть о том, что юная красавица (на последнем слове я вспомнила ангельский лик Фирузе и слегка вздрогнула Чур меня, чур!) прошла нынче ночью по Золотому Пути, ввергла меня в пучину горя, и разум мой помутился от страдания (Господи, шо за чушь я несуто, а).
От того и испросила я разрешения своего Владыки удалиться в дарованное мне поместье в Эдикуле, где я смогу найти применение своим силам и умениям, помогая своему господину в делах, им для меня назначенных.
Пребывание в одном дворце с тобой, видя, как ты расточаешь свое внимание и ласку иной женщине, заставляет меня невыносимо страдать, что плохо влияет на здоровье будущего нашего шехзаде, которого я ношу в данный момент в своем чреве.
(На последней фразе я выдохлась и решила больше не заморачиваться с выспренным восточным слогом.)
Посему прошу дать мне шанс отдохнуть, привести свои эмоции в равновесие и вернуться во дворец, сохранив нашего будущего ребенка и не борясь с желанием сбросить твою новую пассию с балкона в Босфор.
P.S. Пойми меня правильно, Сулейманя от тебя завишу, но и свое мнение у меня тоже есть. И, если надо будет, поступлю я все равно посвоему. Но последствия будут более значительными.
Твоя Хасеки»
Запечатав письмо, я вручила его Гюльнихаль, приказав передать стражникам покоев Повелителя. Надеюсь, ей не придет в голову совать туда любопытный нос, в противном случае нос будет плавать отдельно от тела, а сама Мария в мешке в Босфореотдельно.
Вздохнув, я отложила перо и взяла со столика у кровати любимое мятное масло. В очередной раз нещадно разболелась голова, а Нурофена и его аналогов в XVI веке еще не придумали. Впрочем, масло тоже неплохо подходит.
Спустя двадцать минут девушка вернулась и передала мне, что Повелитель письмо получил лично в руки, а так же попросил ее через час подойти за ответом. Я кивнула и отпустила Гюльнихаль в ташлык, отдохнуть и пообщаться с другими девушками. Сама же решила наведаться в гости к Махидевран.
От неспешного облачения в новый темносиний кафтан, только сегодня переданный мне портнихой, отвлек дикий крик из гарема, после которого послышались причитания и бессвязные вопли, умоляющие Аллаха сохранить ее дитя. Чуть прислушавшись, я похолоделакричала башкадина. Плюнув на наряды, лохматая как веник, я бросилась из покоев в ташлык рабынь.
Махидевран! меня откровенно испугала открывшаяся глазам сцена: башкадина прижимает к груди почти синего шехзаде и воет, словно раненная волчица над своим погибшим детенышем. Что случилось?! Что с Мустафой?!
Отойди, Хюррем, не лезь не в свои дела, вынырнула откудато изза угла сердитая Хатидже с высокомерной рожей. Во мне колыхнулась ярость.
Все, что происходит в гареме Повелителяэто МОИ дела, потому что яего главная жена, Хасеки! Не забывайте об этом, султанша!
От моего тона сестрица Сулеймана вздрогнула, как от пощечины. Махидевран же продолжала раскачиваться, прижав ребенка к груди и завывая. Я кинулась к нейи с ужасом поняла, что ребенок не дышит.
Единственное, на что меня хватилоэто без церемоний упасть рядом с Махи, и обнять ее за плечи. Боль от потери ребенкаэто не та боль, которую бы я пожелала бы пережить хоть комуто. Даже если этим кемто будет мой злейший враг.
Оповестите Сулеймана, с трудом найдя в себе силы, отдала я приказ. Хатидже со странной смесью эмоций наблюдала за нами. Пусть Повелитель придет сюда.
Хюррем Почему он не дышит?! глаза башкадины были похожи на две узенькие щелочки изза опухших век. Она ничего сейчас не видела, просто продолжала сжимать сына в объятиях, словно надеялась, что это вернет его к жизни. Он утром покушал, занимался с учителем, а потом хатун, которая водила его гулять, примчалась с криками, что шехзаде стало плохо Я плохая мать, Хюррем?! Почему я не могу разбудить своего сына?!!
Я молча обняла ревущую в голос башкадину и прижала к себе. Слова здесь были не нужны, да и не при любопытных девках из гарема утешать мою вроде как соперницу. Сперва надо разогнать толпу, дождаться Сулеймана, а затемразобраться по порядку во всем произошедшем.
Мой взгляд упал на лицо мальчика, и в душе неожиданно зашевелились смутные сомнения.
Глава 8.
В небольшом заведении, уютно укрывшемся на одной из многочисленных улочек Стамбула, нынче вечером было весело. Янычарам раздали бакшиш в честь какого-то праздника, и их аги в данный момент накачивались вином и наслаждались обществом прекрасных женщин в этом почтенном заведении, которое держал многим известный Давуд-эфенди.
Сидевший за низким столиком в углу человек в темной, но дорогой одежде, внимательно наблюдал за веселящимися из-под капюшона своего плаща. Спрашивать незнакомца, почему он не снял плащ в помещении, где сухо и тепло, никто не сталздесь это было в порядке вещей. Возможно, незнакомец ждал кого-то для важных переговоров и не хотел быть узнанным.
Когда в заведение вошла молодая девушка с замотанным в плащ спящим мальчиком на руках, незнакомец заметно оживился. Махнув девушке рукой, он встал со своего места и направился на второй этаж заведения, где располагались комнаты для отдыха. Девушка поспешила следом за ним.
Вскоре в неосвещенной комнате состоялся примечательный диалог.
Айлин тяжелый вздох мужчины выдавал накопившуюся в нем усталость. Ты молодец, девочка. Все сделала правильно. Смогла. Я горжусь тобой!
Паша
Молчи, палец мужчины коснулся нежных губ, призывая к тишине. Он будет в безопасности там, уж это-то я обещаю.
Господин девушка чуть не рыдала.