Я посмотрел на него и улыбнулся. Он отвел меня к маме. Может, не такой уж он и плохой.
Спасибо, сказал я.
Мы стояли и ждали. Падал снег. Он выкурил одну сигарету, потом другую. Я высматривал красное пальто и гладил черную пуговицу в кармане.
Через какое-то время к нам подошел очень грязный мальчишка. На нем не было ни куртки, ни шапки, ни обуви. Мама никогда не позволила бы мне так запачкаться. И она уж точно не выпустила бы меня на улицу без куртки, без ботинок, без шапки. Особенно без ботинок.
Мальчик дернул его за рукав и протянул к нему покрытую толстым слоем грязи ладошку.
Пожалуйста заныл он.
Я даже не успел задуматься о том, что этому мальчику нужно.
Мужчина влепил ему оплеуху.
Пшел вон, мерзкий нищеброд! Иди доставай кого-нибудь еще!
Мальчишка сердито уставился на меня, а потом плюнул мне на кроссовки.
Ну наконец-то. Дядька затушил сигарету и обмотал шарфом горло. Пойдем. Он схватил меня за руку.
Я плелся рядом с ним, высматривая красное пальто. Высматривая мамину улыбку, ее каштановые волосы, ее раскрытые объятья, ее руки точно крылья ангела.
Где она? спросил я, усердно перебирая ногами, чтобы не отставать. Где?
Вон, сказал он.
Я замер на месте. Женщина, которая шла к нам навстречу, не была моей матерью. На ней было черное пальто, из-под коричневой шали выбивались седые волосы. Она зябко обхватила руками плечи и выпятила и без того пышную грудь.
Это тот самый мальчик? Она смотрела на меня без улыбки.
Я перевел взгляд с этой неулыбчивой женщины на мужчину. Может, она мамина подруга?
Вы отведете меня к маме? спросил я.
Женщина нахмурилась.
Ты вроде сказал, что у него нет родителей! рявкнула она.
У нее были маленькие поросячьи глазки в точности такие, как у Бабы-яги на рисунке в моей книжке со сказками.
Он совсем малой, заявил мужчина. Ничего не знает.
Насупившаяся женщина вздохнула.
Большинство детей в приюте ничего не знают. По крайней мере, о том, что произошло с их родителями.
Приют. Когда я услышал это словечко, у меня словно холодный камень на дно желудка упал. Однажды я видел в новостях репортаж о городских приютах. В этих приютах дети не улыбались. У них не было мам. Они плакали. И были почти такими же грязными, как мальчик-попрошайка, который подошел к нам сегодня. Почти, но не совсем.
Мне нельзя в приют, объяснил я им. Мама не будет знать, где меня искать.
Мама и так тебя не ищет, отрезал злой дядька.
Нет, ищет! возразил я.
Женщина в пальто черном пальто, оно было черным, а не красным, схватила меня за плечо.
Пойдем, малыш. Пора идти.
Нет! Я дернулся в сторону, но ее пальцы сжимали ткань моей курточки, словно когтистые пальцы ведьмы.
Мне почудилось, будто в этот момент я услышал мамин голос: «Беги, Мишка, беги!»
Мне удалось вырваться, и я лихорадочно закрутил головой. Я искал красное пальто. Вокруг было много людей в зеленых куртках, голубых куртках, серых куртках и много, очень много людей в черных пальто.
Мужчина схватил меня за руку.
Пойдем, малой.
И тогда я наконец увидел то, что искал. Красное пальто. Я вырвался из его хватки, моя курточка осталась у него в руках. «Беги, Мишка, беги!»
И я побежал. Я бежал со всех ног. Я еще никогда не бегал так быстро. Я видел, как женщина в красном пальто спускается вниз по ступеням вокзала. Я метался в толпе спешащих людей, высматривая красное пальто. И вот я заметил его женщина стояла перед поездом. Красный цвет направлял меня, точно маяк.
Сжимая пуговицу в кармане, я принялся проталкиваться сквозь толпу коричневую толпу, черную толпу, серую толпу. Я отчаянно старался не выпустить маму из виду. Коричневая, черная, серая волна внесла меня в поезд.
Я заметил крохотную фигурку в красном пальто. Каштановые волосы выбились из-под синего платка. Она сидела в передней части вагона. Я проскользнул вперед, плутая в густом лесу ног, я коснулся красного рукава, протянул пуговицу и улыбнулся.
Поезд притормозил. Меня отбросило назад, в море коричневого, и черного, и серого.
Осторожно! сказал кто-то, поднимая меня на ноги.
Я заглянул в лицо женщины в синем платке. У нее были черные волосы. Черные, а не каштановые. Женщина не улыбалась. Ее пальто даже не было красным.
Это была не моя мама.
Глава 6Шайка
Поезд затормозил.
Ленинградский вокзал, объявил голос из громкоговорителя.
Я выпрямился, протер глаза и встал с пола в вагоне. Коричневая, черная, серая волна вынесла меня из поезда, и я очутился в ярко освещенном зале. Был тогда день или уже настала ночь? Я не знал этого. В подземном мире туннелей не было никакой разницы.
Я двинулся за толпой вверх по лестнице, миновал турникеты, прошел по коридору и оказался на улице.
Холод ударил мне в лицо. В ночном небе сияли звезды. Я поднял руку, чтобы надвинуть шапку на уши. Но у меня не было шапки. И куртки тоже не было. Мужчина стянул ее с меня, когда я убегал.
Я сунул руки в карманы и оглянулся. Мне хотелось увидеть что-нибудь знакомое. Но я не видел пекарни, не видел мясной лавки, где мама покупала кости для бульона, не видел нашего дома на вершине пологого холма.
Я дрожал на ветру.
Потом я повернулся и спустился на станцию. Там всегда было светло. И не так холодно. Под длинной лавкой я заметил вентиляционное отверстие. Оттуда шел теплый воздух. Я забрался под лавку и свернулся клубочком у решетки, просунув туда пальцы. Я думал о том, как красное пальто оказалось не красным. В какой-то момент я заснул.
* * *
Проснулся я оттого, что кто-то схватил меня за ногу.
Почти получилось!
Я дернулся, вырывая ногу, и ударился головой о лавку.
Узкое грязное лицо.
Глаза-бусинки.
Огромная крыса пыталась сожрать мою ногу!
Я отпрянул в ужасе и попытался сжаться в комочек.
Ко мне потянулась чумазая рука.
Это была не крыса! Это был мальчишка!
Рядом с первым показалось второе лицо. Огромный кровоподтек оттенял черные глаза.
Смотри, он похож на медвежонка, устроившегося в своей берлоге! Этот голос звучал сипло. Девчонка, произнесшая эти слова, протянула мне руку. Вылезай оттуда, Медвежонок.
Я перевел взгляд с девочки на мальчишку, похожего на крысу. Она назвала меня Медвежонком. Мама называла меня так.
Ты видела мою маму? спросил я у девочки. Она меня ищет.
Ага, точно, хохотнул мальчишка, похожий на крысу. Все наши матери нас ищут.
Девочка пихнула его локтем под бок.
Заткнись, Витя, осадила его она. Ты потерял маму в поезде? Девочка заглянула ко мне под лавку.
Я потерял ее раньше. Я покачал головой.
Девочка кивнула.
Ты давно ее видел?
Мама ищет меня! Я сморгнул слезинку.
Девочка вновь протянула мне руку.
Мама не найдет тебя, если ты будешь прятаться под лавкой, сказала она. Вылезай, Медвежонок.
У лавки стояло четверо ребят. Я не мог понять, сколько им лет. Их мамы одевали их в обветшалую одежку, которая к тому же была им либо мала, либо велика. И все-таки где дети, там есть и взрослые. Взрослые скажут мне, как найти маму.
Меня зовут Таня, представилась девочка, назвавшая меня Медвежонком. А это Витя. Она указала на мальчика, похожего на крысу.
Девочка в бейсболке ткнула себя пальцем в грудь.
Я Юля. Я зарабатываю денег больше, чем все остальные. За ухо у нее была заложена сигарета. А этот торчок Паша. Она указала на смуглого мальчика. Глаза у мальчика были странные, точно затуманенные.
А меня зовут Миша, Михаил Андреев, или просто Мишка. Мне пять лет. Я выпрямился, стараясь казаться повыше в своих кроссовках. И мне нужно найти маму.
Похожий на крысу Витя рассмеялся, махнув рукой.
Мы все потеряли матерей, глупый.
Откуда ты знаешь? возмутилась Таня. Может, мать его действительно ищет. Если мы приведем его домой, она даст нам денег.
Я не верю в матерей, отрезал Витя. Никакая мать его не ищет. И он слишком маленький, мы не можем взять его к себе.
Я спросил у него, как можно не верить в матерей. У всех есть мамы, даже у самых вредных и самых грязных детей. Я рассказал ему о красном пальто и о черной пуговице, о том, как мама читала мне сказки каждый вечер, как все изменилось, когда бабушка Инна отправилась на небеса, как мама начала забывать, как он появился в нашем доме
А потом в тени что-то зашевелилось.
Как всегда, Виктор, твой хилый жалкий мозг ограничивает твое воображение, медленно процедил кто-то, стоявший в тени.
Мальчик, похожий на крысу, вспыхнул. Его глаза нервно забегали.
Он полезен нам именно тем, что мал. Этот кто-то вышел из тени, выдувая из ноздрей сигаретный дым.
Ребята замолчали, отпрянув от меня. Мой палец елозил по черной пуговице в кармане, вновь и вновь.
Затушив сигарету на полу, парень подошел поближе. Взяв за плечо, он рассмотрел меня со всех сторон.
Сколько тебе лет? рявкнул парень.
Пять, прошептал я.
Кивнув, он ущипнул меня за предплечье.
Ты мелкий для своих лет. Так даже лучше. А эти твои карие глазищи растопят сердце любой дамочки.
На нем была милицейская шинель. Да, вся истрепанная. На ней отсутствовали пуговицы, зато виднелось много грязи. Его штаны и башмаки были не такими, как у милиционеров. Но мама всегда говорила мне, что милиционеры должны помогать людям.
Я потерялся, сказал я. И я хочу есть.
И что? Он прищурился.
Мне нужно найти маму. Она волнуется за меня.
Он плюнул на пол.
Я что, на милиционера похож?
Похож. Я улыбнулся. Мама всегда говорила мне, что, если я потеряюсь, нужно обратиться к милиционеру. Вот я к вам и обращаюсь. Я улыбнулся еще шире.
Девочка, которая назвалась Юлей, расхохоталась:
Рудик мент, Рудик мент!
Остальные подхватили ее смех:
Рудик мент, Рудик мент!
Я повернулся к Тане.
Пожалуйста, попросил я. Отведи меня к себе домой. Твоя мама все поймет.
Таня прижалась к Рудику, он приобнял ее за плечо, а второй рукой обвел все вокруг: высокие арки, грязные колонны, одетых в лохмотья детей, недавно сошедших с поезда пассажиров, нищих, спящих на твердом холодном полу, руки вытянуты, ладони открыты, они просили подаяние даже во сне.
Ты видишь тут матерей? осведомился он. Видишь?
Я отвел взгляд от злых серых глаз Рудика и посмотрел на Таню. Она прижалась щекой к его плечу, на ее лице я увидел сочувствие.
У нас нет матерей, Мишка. И это наш дом.
Глава 7Осень 1995 года
Вот что мы сделаем, сказала Таня, ведя меня вверх по ступеням в мир над подземельем вокзала. Мы скажем, что ты мой младший братик. Мой младший братик болен. И нам нужны деньги, чтобы купить тебе лекарство.
Но это неправда, нахмурился я. Я не твой младший братик. Мама говорила, что обманывать нехорошо.
Ты никогда не играл в притворяшки, Мишка?
Я кивнул, хотя на самом деле никогда не слышал о такой игре и ни с кем в нее не играл.
Итак, вот что мы сделаем. Мы будем играть в притворяшки. Мы притворимся, будто мы брат и сестра. И ты болен. Могу поспорить, ты отлично сможешь притвориться, будто ты болен.
Я сжал руками живот и застонал.
Отлично, отлично! Таня захлопала в ладоши. А теперь покашляй.
Я зашелся в приступе кашля и сплюнул на землю.
Вот так?
Таня обняла меня.
Да, вот так.
А если я буду здорово играть в притворяшки, хорошо-хорошо, ты поможешь мне найти маму?
Конечно, Мишка. Она потрепала меня по голове.
И вот, выйдя на холодные улицы Большого Города в этот хмурый осенний день, я начал притворяться. Я сжимал руками живот, я стонал, я кашлял, я плевал. Я плакал, а Таня хватала прохожих за полы пальто и ручки сумок:
Пожалуйста, помогите нам, умоляла она. Мой младший братик болен, и нам нужно лекарство.
Многие из прохожих бросали монеты в ее вытянутую руку, но никто из них не остановился. Вскоре монеты зазвенели в кармане Таниной курточки.
Какой-то мужчина сунул Тане в руку не монетку, а купюру:
Купи ему куртку, Бога ради
Какая-то женщина подарила нам по желтому воздушному шарику на веревочке.
И никто не спросил, где наша мама.
К вечеру я так проголодался, что больше уже не мог играть в притворяшки.
У нас уже много денег. Мы можем купить на ужин все, что захотим, сказал я.
Таня побряцала монетами в кармане.
Мы не тратим деньги на еду, глупыш, улыбнулась она. Мы тратим их на то, чтобы стать счастливее.
Я стал бы очень счастливым, если бы поел, возразил я.
Мы воруем еду. Это легко.
Я раскрыл рот от изумления.
Я не могу воровать. Воровать плохо.
Это еще почему? пожала плечами Таня.
Потому что мама так говорит.
Глаза Тани остекленели. Она повернулась ко мне и влепила мне пощечину.
Проснись, Мишка. Ты видишь тут свою маму? Видишь тут мою маму? Юлину, Витину, Пашину маму?
Вытирая слезы, я покачал головой.
Затем Таня смягчилась.
Прости меня. Она погладила меня по голове. Но ты должен привыкать. У нас тут свои правила. И главное правило делай все возможное, чтобы выжить. Если для этого нужно воровать, мы воруем. Если для этого нужно лгать, мы лжем. Понимаешь?
Таня уперла руки в бока, в точности так, как делала моя мама, когда отчитывала меня.
Ну ладно, сжалилась она. Я раздобуду тебе еду.
Она обвела взглядом площадь перед вокзалом. Люди сидели на скамейках, подставив лица осеннему солнышку. У многих были при себе бумажные пакеты.
Таня указала на толстяка, сидящего возле фонтана.
Видишь? Тому мужику явно нужно много еды, чтобы набить свое толстое брюхо.
Я кивнул. Конечно, если бы этот мужчина знал, что я потерялся и хочу есть, он поделился бы со мной обедом.
Таня опустила руку мне на плечо.
Так, план такой: ты притворишься, будто играешь в фонтане, ладно? Ну, сыграем в притворяшки, да?
Я кивнул.
Подберешься к этому мужику поближе и хорошенько окатишь его водой.
Но тогда он разозлится, возразил я. И не поделится с нами своим обедом.
Таня закатила глаза.
О господи, какой же ты глупыш! В том-то и дело, что нужно его разозлить. Настолько, чтобы он погнался за тобой. Таня ухмыльнулась. И в этот момент я стащу его обед.
Я посмотрел на Таню и на толстого дяденьку, сидевшего рядом с большим фонтаном. Коричневый пакет у его ног был таким же пухлым, как и его живот.
Толстый дяденька хорошо нас накормил. Мои кроссовки промокли. Мои штаны промокли. Я дрожал от холода, слизывая с пальцев остатки соуса. Теперь, набив пузо, я почувствовал, как в мое тело проникает вина. Будто сотня паучков, вина карабкалась по моим рукам и ногам, подбираясь все ближе к сердцу. Я сжал пуговицу в кармане. Мама отшлепала бы меня за то, что я натворил.
Встав, Таня потянулась и звякнула монетами в кармане.
Пойдем.
Я поплелся за Таней, все еще высматривая красное пальто. Коричневое пальто, серое пальто, черное пальто. Где же красное?
Засмотревшись, я споткнулся обо что-то и чуть не упал, но Таня подхватила меня.
Смотри, куда идешь.
Я оглянулся. Споткнулся я о мальчика. Мальчик лежал на тротуаре, и по его лицу ползала муха. Обуви у мальчика не было.
Кто-то остановится. Кто-то отгонит муху. Кто-то обнимет мальчика, поднимет его с тротуара.
Но никто так и не остановился. Люди шли мимо, обходя мальчика, а некоторые просто переступали через него, словно его и не было. Словно он был призраком.
Пойдем. Таня дернула меня за руку.
Порыв холодного ветра пронес обрывок газеты по улице и сдул муху с лица спящего мальчика.
Глава 8Школа
Пойдем завтра в школу?
Витя, рассмеявшись, передал Юле бутылку. Юля свинтила крышку и сделала большой глоток. Паша, прижимая к губам коричневый пакет, глубоко дышал.
Таня прислонилась к плечу Рудика.
Город наша школа, Мишка, мечтательно протянула она, широко разводя руки. Весь мир наша школа.