Из кабинета как раз выходил крупный мужчина с бритым черепом и маленькими глубоко посаженными глазками. Он провожал очередную посетительницу. В дверях он остановился и посмотрел на Лорана и его лиловую сумку.
Я сумку принес повторил Лоран. Нашел на улице.
Прекрасный гражданский поступок! отозвался бритоголовый. Он говорил густым сочным басом. Амели! позвал он, и на его призыв из того же кабинета показалась белокурая пухленькая женщина. Я говорю месье, что он совершил прекрасный гражданский поступок. Ему самому явно нравилась отточенность собственных формулировок. Он принес нам найденную сумку!
Как замечательно! подхватила Амели.
Лоран слышал в ее голосе искреннее уважение к мужчине, не пожалевшему времени для спасения дамской сумочки.
Сами видите, продолжил бритоголовый, правда, теперь его бас звучал чуть устало, у нас тут очередь Я смогу вас принять скажем Он бросил взгляд на часы. Скажем, через час.
Не раньше, чем через час, мягко поправила его Амели, и он согласно кивнул головой.
Может, я завтра утром зайду? предложил Лоран.
Как вам будет удобно, ответил полицейский. Мы работаем с девяти тридцати до часу и с двух до семи.
Вы можете отнести сумку в бюро находок, месье, добавила его коллега. Улица Морийон, дом тридцать шесть. Это в Пятнадцатом округе.
Когда он выходил из комиссариата, пришла еще одна эсэмска. Электричка наконец тронулась, но к открытию магазина Мариза все равно не успевает. Лоран прошел мимо кафе «Надежда», даже не замедлив шага, ничего, прочтет заметки о романе Пишье на работе. Перед жилым домом стоял зеленый грузовичок, и два молодых парня с наушниками на головах с грохотом опрокидывали в нутро машины мусорные баки. Опоздай он на несколько минут, и сумка точно сменила бы владельца, а то и вовсе отправилась на городскую свалку, где ее красотой наслаждались бы одни только чайки. Временный хранитель чужого имущества, Лоран поднялся в квартиру, положил сумку на диван и отправился открывать магазин. Можно было начинать день.
В половине первого оба дневных портье, прочитавшие странноватую записку своего ночного коллеги, забеспокоились. Женщина давным-давно должна была освободить номер, во всяком случаедо двенадцати часов точно. Один из них решил пойти проверить, в чем дело. Прихватив с собой мастер-ключ, он поднялся к номеру 52 и приложил к двери ухо: не шумит ли вода в душе. Не очень-то приятно войти в номер и обнаружить перед собой выходящую из ванной комнаты голую женщину; один раз с ним такое случилось, и он не имел ни малейшего желания повторять этот опыт. За дверью номера 52 царила тишина. Он несколько раз постучал в дверь, не дождался ответа и открыл дверь мастер-ключом.
Мадам, это портье, сказал он, протягивая руку к выключателю. Вы не освободили номер, поэтому я позволил себе
Он не договорил. Лора лежала в постели, полуприкрытая одеялом. Она не открыла глаз на его голос. Спит? Он подошел поближе. Голова ее покоилась на подушке.
Мадемуазель! позвал он, сделал еще шаг вперед и повторил, уже громче:Мадемуазель! Чувство, что что-то не так, крепло в нем с каждой секундой. Что за хрень, пробормотал он себе под нос и снова громко произнес:Мадемуазель! уже уверенный, что не получит ответа. Он приблизился к самой постели. Женщина лежала неподвижно, ее лицо с правильными чертами казалось спокойным, но его тревога усилилась. «Хорошенькая»мелькнула не прошеная мысль, но он отогнал ее и заставил себя прислушаться: она вообще дышит? Вроде дышит Он протянул руку и коснулся ее плеча. Никакой реакции. Он легонько потряс ее:Мадемуазель!
Она не открыла глаз и не пошевелилась. Портье уставился на ее обнаженную грудь: поднимается или нет? Точно, дышит! На балкон, шумно хлопая крыльями, уселся голубь, и от неожиданности портье вздрогнул. Подошел к окну и решительным движением распахнул ставни, впустив в комнату солнечный свет. Голубь тут же улетел. В окне дома напротив он заметил черного котатот сидел на стуле и смотрел своими прозрачными глазами прямо на него. Портье снял с телефона трубку и набрал «девятку», номер регистрационной стойки.
Жюльен, сказал он. У нас проблема с постоялицей из пятьдесят второго
Пока он говорил, его взгляд упал на подушку. Под головой Лоры лежало махровое полотенце, и на нем, склеив волосы, запеклось обширное кровавое пятно.
Серьезная проблема, уточнил он. Срочно звони в неотложку.
Получасом позже Лора ехала по тротуару на складной каталке. Метрах в тридцати от отеля ее поджидал красный реанимобиль. Звучали слова: «гематома», «черепно-мозговая травма» и «кома».
Он стоял под горячим душем и, зажмурившись, смывал с лица шампунь. Сегодня Лоран продал 28 романов, девять подарочных изданий, семь детских книг, пять комиксов, четыре сборника эссе, три путеводителя по Парижу и Франции, заполнил четыре карточки постоянных покупателей и сделал 14 заказов. Рабочий день закончился. Он закрыл магазин и поднялся в квартиру, чтобы с удовлетворением убедиться: воду дали. Весь день ему пришлось расточать смущенные улыбки, извиняясь за свой непрезентабельный вид. Один из клиентов нашел, что он косит под Шатобриана, другой заметил, что он похож на Рембо с полотна Фантен-Латура «Угол стола», правда, исключительно прической. Лоран вытерся полотенцем и достал из ящика бритвенный станок и старый флакон пены для бритьямолодец, что не выбросил. Он побрился, надел чистые джинсы и белую сорочку, обулся в мокасины и зачесал назад волосы. Теперь он был готов открыть сумкутак мужчина прихорашивается, собираясь повести даму в ресторан.
Ящик электронной почты был забит разнообразным спамом. Большинство корреспондентов, обращаясь к нему по имени, горячо рекомендовали приобрести новую страховку или элитный тур, причем за половину цены. «Не тяните, поезжайте!»призывал один. «Лоран, тебе пора в отпуск!»с чисто сетевой фамильярностью убеждал второй. Попадались здесь и всякие диковины, какими богат интернет, вроде зонтиков для собак. Автор спама на полном серьезе предлагал Лорану срочно купить этот необходимый в каждом доме предмет, настаивая на том, что «ваш любимец скажет вам спасибо». Ни одного личного письма в сегодняшней информационной помойке не обнаружилось. Странно, он ведь договаривался с дочкой, что они пойдут ужинать. Наверное, скоро пришлет эсэмэску. Хлоя никогда не забывала о назначенной встрече с отцом. Он достал из холодильника остатки картофельной запеканки с мясом и открыл бутылку фиксенаодин из благодарных клиентов преподнес ему целый ящик этого вина. Лоран поднес к губам бокалбургундское оказалось выше всяких похвал. Не выпуская из рук бокала, он прошел в гостиную.
Сумка так и лежала на диване. Он потянулся к ней, но тут пискнул мобильникэсэмэска. Писала Доминика. «Может сегодня но попозже жуткий день полно работы, все потом объясню. Биржу трясет, если слушал новости поймешь чем я занята. Целую». Лоран сделал еще глоток и отправил скупой ответ: «Целую. Потом все расскажешь». Затем уселся по-турецки на полу перед диваном и осторожно взял в руки сумку. Красивая. Лиловая кожа двух оттенков, золотистые нашлепки, на бокукармашки разного размера. У мужчин таких не бывает. С чем они ходят? С портфелем, в крайнем случаес атташе-кейсом стандартной формы и размера, созданным с единственной цельюслужить вместилищем для бумаг. Лоран снова глотнул вина. Его не покидало ощущение, что он совершает что-то нехорошее. Нарушает какие-то незыблемые правила. Мужчина не должен рыться в дамской сумке. Это неписаный закон, который соблюдается повсеместно, даже в самых отсталых обществах. И всегда соблюдался. Вряд ли мужья в набедренных повязках осмеливались искать отравленную стрелу или сладкий корешок в принадлежащем супруге кожаном мешке. Лоран еще ни разу в жизни не открывал дамскую сумку. Ни сумку Клер, нив детствесумку матери. Иногда ему говорили: «Возьми ключи, они у меня в сумке» или «Достань мне из сумки носовые платки». Он выполнял просьбувернее, не просьбу, а приказ, но, запуская руку в дамскую сумку, понимал, что делает это на законных основаниях, пользуясь разрешением с ограниченным сроком действия. В самом деле, если по истечении десяти секунд ключи или носовые платки не находились и он пытался углубить поиски, владелица немедленно отбирала свое имущество, сопровождая жест кратким комментарием, неизменно формулируемым в повелительном наклонении: «А ну дай сюда!»после чего из сумки мгновенно извлекались ключи и платки.
Он бережно потянул за ушко застежки-молнии и открыл сумку. На него пахнуло теплой кожей и женскими духами.
Вообще-то говоря, мне нужна подруга, которая была бы моей точной копией. Уверена, я стала бы себе идеальной подругой.
Сегодня приснилось. Бельфегор превратился в мужчину. Я очень удивилась, но в то же время восприняла это как должное. Я точно знала, что это он, и как мужчина он мне понравился. Мы были в каком-то дворце, выпили по бокалу в баре и пошли в спальню. Легли в постель, а потом занимались любовью на террасе (было очень хорошо). Когда я проснулась, он лежал, уткнувшись своим носом в мой (наяву, а не во сне). НЕ ЗАБЫТЬ КУПИТЬ УТИНЫЕ КРОКЕТЫ.
Люблю гулять вдоль берега моря, когда на пляже почти не остается народу.
Мне ужасно нравится название коктейля «американо», хотя я предпочитаю мохито.
Люблю запах мяты и базилика.
Люблю спать в поезде.
Люблю картины с пейзажами без людей.
Люблю, как в церкви пахнет ладаном.
Люблю бархат и панбархат.
Люблю рисовать в парке.
Люблю Эрика Сати. НЕ ЗАБЫТЬ КУПИТЬ ПОЛНЫЙ АЛЬБОМ САТИ.
Боюсь птиц (особенно голубей).
Надо вспомнить, чего еще я боюсь.
Когда я захожу в вагон метро, сразу отмечаю, кто из мужчин входит в категорию «может быть». (Ни разу не знакомилась с мужчинами в метро.)
Пора порвать с Эрве. Эрвезануда. Иметь дело с занудойэто тихий ужас.
Люблю огонь в камине. Люблю запах горящих дров. И запах костра.
Порвала с Эрве. Не люблю ни с кем порывать. Надо вспомнить, чего еще я не люблю.
Было почти одиннадцать вечера. Он по-прежнему сидел на полу в окружении разнообразных предметов и читал принадлежащую незнакомке толстую общую тетрадь в красной коленкоровой обложке, содержавшую ее мысли, изложенные на десятках страниц. Некоторые фразы были зачеркнуты, другие обведены, третьивыписаны заглавными буквами. У нее был красивый мягкий почерк. Записи в дневнике она явно делала от случая к случаю, повинуясь мимолетному желанию, возможно, сидя на террасе кафе или в вагоне метро. Лоран как зачарованный читал ее заметкинеожиданные, трогательные, смешные, откровенные. Он открыл дверь, ведущую в душу женщины с лиловой сумкой и, хотя у него давно затекли ноги, не мог оторваться от красной тетради. Ему вспомнились слова Саши Гитри: «Смотреть на спящего человекавсе равно что читать чужое письмо». Бутылка вина наполовину опустела, а картофельная запеканка так и стояла забытая на кухонном столе.
Первым он выудил из сумки черный стеклянный флакон. Духи «Хабанита» от «Молинара». Он пшикнул в воздух, и вокруг разлился аромат иланг-иланга и жасмина. Затем настал черед связки ключей с брелокомзолоченой пластинкой с выгравированными на ней иероглифами. За ключами последовала небольшая записная книжка-ежедневник. Напротив некоторых дней стояли отметки о встречах с указанием времени и имени, иногда фамилии. Ни адресов, ни номеров телефона. Сейчас, в середине января, в ежедневнике были заполнены только первые 15 страниц. Лорану эта книжечка была хорошо знакомаон продавал такие у себя в «Красном блокноте», в отделе канцтоваров. Владелица ежедневника не потрудилась указать свои координаты на первой чистой странице, как раз для этого и предназначенной. Последняя встреча, если верить записи, имела место вчера: «20.00, ужин у Жака и Софи + Виржини». И опятьни адреса, ни телефона. На следующей неделе был отмечен всего один деньчетверг, напротив которого стояла пометка: «18.00, химчистка (платье на бретельках)». Затем он вытащил кожаную косметичку фиалково-оранжевого цвета, содержащую всякие тюбики и коробочки, а также кое-какие «инструменты», в том числе толстую кисточку, которой он, не удержавшись, провел себе по щеке. За косметичкой последовали: позолоченная зажигалка, шариковая ручка «Монблан» (возможно, та самая, которой делались записи в дневнике), пакетик лакричных леденцов (он сунул в рот одну конфетку, почувствовав, как к букету фиксена добавилась приятная древесная нота), маленькая бутылка минеральной воды «Эвиан», заколка с голубым матерчатым цветком и пара игральных костей из красного пластика. Лоран зажал кости в ладони и уронил на пол. Выпало 5 и 6. Неплохо. Так, что там еще? Рецепт приготовления сладкого мяса, вырванный из женского журнала, похоже, из «Эль». Пачка носовых платков. Зарядник, но, разумеется, никакого мобильника. Как и кошелька. И документов.
В сложенном пополам конверте обнаружились три цветные фотографии. Седовласый мужчина лет шестидесяти в красной рубашке-поло и бежевых брюках стоял, улыбаясь, в сосновой роще. С ним рядомженщина примерно тех же лет, в сиреневом платье и солнечных очках, протягивала руку навстречу фотографу. Снимок был явно старый, сделанный лет двадцать, если не тридцать, назад. На следующемеще один мужчина, гораздо моложе, с коротко стриженными каштановыми волосами. Он, скрестив руки, стоял рядом с яблоней. На третьем Лоран увидел дом с садикомпосреди садика росло высокое дерево. Определить, где находится дом, не представлялось никакой возможности. Ни одна из фотографий не была подписана. Очевидно, это были снимки родственников или близких людей, но сказать, кто они такие, могла только владелица сумки.
Сумка казалась бездонной. Лоран решил, что хватит доставать из нее предметы по одному, и, сунув руку в левый боковой карман, вытащил сразу журнал «Парископ», гигиеническую помаду, пакетик эффералгана, шпильку и книгу. «Ночное происшествие» Патрика Модиано. Лоран замер. Значит, незнакомка читает Модиано! На миг ему показалось, что склонный к мистике писатель, озабоченный проблемами памяти и поиска идентичности, ему подмигнул. Когда же вышла эта книга? Вроде бы в начале 2000-х Лоран открыл томик на титульной странице и посмотрел, что написано внизу. «Галлимар», 2003. Но сквозь эту страницу просвечивала следующая, и на ней была какая-то надпись. Он перевернул страницу. Прямо под названием ручкой были выведены две строчки: «Лоре, в память о нашей встрече под дождем. Патрик Модиано». Буквы заплясали у Лорана под глазами. Модиано, самый таинственный из французских писателей! Он не участвовал в автограф-сессиях и почти не давал интервью. Его манера говоритьнеуверенная, словно речь пересыпана вопросительными знаками, давно вошла в легенду. Да он и сам был живой легендой. Человек-загадка. И читатели вот уже почти сорок лет пытались ее разгадать, ища подсказки в каждом очередном романе. Чтобы Модиано подписал книгуэто было что-то из области фантастики. Но вот они, выведенные пером строчки
Автор «Улицы неосвещенных лавок» только что сообщил ему имя владелицы сумки.
Боюсь красных муравьев. Боюсь проверять свой банковский счет. Когда кликаю на «Текущий баланс», у меня рука дрожит.
Боюсь, когда в квартире рано утром звонит телефон.
Боюсь ездить в метро в час пик.
Боюсь того, что время проходит.
Боюсь вентиляторовсама не знаю почему.
Лоран с трудом оторвался от чтения красной тетради. Надо проверить, что еще лежит в сумке, может, найдется хоть какой-то намек на имя или адрес. Карманов у сумки оказалось несколько, некоторые на молнии, другие нет. Лоран и не подозревал, что дамская сумка таит в себе такое множество всяких укромных местечек, и исследовать каждоезадача, достойная детектива. Он вроде бы осмотрел их все, но снова и снова натыкаясь на очередную выпуклость, извлек таким образом камешкиочевидно, подобранные где-то на память. В разных углах сумки их обнаружилось три штуки, разной формы и размера. Еще нашелся каштаннаверное, из какого-то парка.
Он прервался, подошел к окну и распахнул его, впустив в комнату ночной холод. В сквере не было ни души. У Лорана немного кружилась головато ли действовало выпитое на пустой желудок вино, то ли все еще пестревшая в глазах коллекция разнородных предметов. Он сам не понимал, что с ним. И уже собирался вернуться к изучению содержимого сумки, когда звякнула эсэмэска. Он совсем забыл про Доминику! «Буду у тебя через 15 мин, надеюсь еще не спишь». Так и не довершив начатое, он быстро собрал в сумку разложенные на полу вещи, мимоходом почувствовав легкое раздражение: ну вот, из-за Доминики не удастся довести расследование до конца, и убрал сумку на полку стенного шкафа. Причесываясь перед зеркалом, он подумал, что мог бы оставить все как есть и объяснить Доминике, что произошло. Но почему-то подобная перспектива его не привлекала. И дело было не только в свойственной Доминике ревнивой подозрительности. Лорану просто не хотелось ни с кем делиться своей находкой. Загадка Лоры, поклонницы Модиано, никого не касалась. Никого, кроме него.