Джейн взяла его лицо в ладони и прильнула к его губам. Поцелуй был медленным и долгим.
Я люблю тебя, Калеб. Ты мудрый и сексуальный мужчина. Я люблю тебя.
Значит, мы сейчас вплотную займемся сексуальными импровизациями?
Именно это я и имела в виду, кивнула Джейн.
Теперь Калеб смотрел не на нее, а через плечо:
Никак ты принесла пончики от «Гурдауса»?
Да. Это вместо трубки мира.
Среди них есть «Чокнутая обезьяна»?
Целых три. А еще взяла «Толстого Элвиса» и «Мамашу-наседку».
Какая приятная неожиданность, сказал Калеб, отправившись за пончиками.
Джейн не оставалось ничего иного, как пойти следом.
Мы с тобой даже пожениться не успели, а медовый месяц уже закончился.
Почему ты так решила? спросил он, открывая коробку.
Ты только что променял секс со мной на пирожки.
Это не просто пирожки, малышка. Это пончики от «Гурдауса»!
Джейн засмеялась, затем плюхнулась на диван и включила их маленький телевизор.
Неси пончики сюда. Будем толстеть вместе. Может, мы даже наткнемся на «Хладнокровного Люка». Заодно проверим, сколько мы сможем их съесть, прежде чем нас начнет выворачивать.
Глава 4
Джейн никак не ожидала увидеть очередь, да еще такую внушительную. Судя по вытянувшемуся лицу Калеба, он тоже этого не ожидал.
Арендованное здание конференц-центра сейчас напоминало цирк. С крыши свисали тридцатифутовые баннеры, рекламирующие конкурс. Прилегающая улица была забита машинами передвижных телестанций со спутниковыми тарелками на крышах. Тут же стояло несколько грузовиков, доставивших оборудование. Люди в желтых спецовках с надписью «Технический персонал» подхватывали ящики, вносили их через служебный вход, чтобы вскоре вернуться за новой порцией груза. Несколько полицейских пытались регулировать поток машин, хотя те давно стояли в пробке. Джейн и Калеб остановились возле выцветшей красной ковровой дорожки, которая отмечала вход для участников. Джейн обмахивалась листом бумаги, на котором был напечатан текст присланного ей электронного письма. Это служило им пропуском.
Посмотри еще раз, какое время мне назначили?
Джейн развернула лист:
На без пяти одиннадцать.
Как, по-твоему, зачем они это делают?
Что именно? не поняла Джейн.
Назначают конкретное время. Ты спешишь, чтобы не опоздать, а потом ждешь. Совсем как номерок к врачу. И почему бы не указать ровно одиннадцать?
Очередь продвинулась на шажок. Калеб тоже продвинулся, поправляя гитарный футляр.
А сейчас сколько?
Двадцать минут двенадцатого, взглянув на мобильник, ответила Джейн.
Может, пойдем отсюда?
Джейн повернулась к нему. Калеб хмурился.
Малыш, ты никак нервничаешь? спросила она.
С чего ты взяла? Просто у меня не бездна времени, чтобы торчать тут целый день и глазеть на этих клоунов.
Мистер Зиглер вызвал тебя на работу?
Нет, промямлил Калеб. Он стоял, понурив плечи и уперев глаза в выцветший красный ковролин.
Джейн откинула прядку его волос с лица. На мгновение она увидела мальчишку, каким он был когда-то.
Ты прекрасно выступишь. Ты им понравишься. Ты всем понравишься.
Стоявшие впереди затихли. Джейн подняла голову и увидела толстого мужчину. Он держал в руках планшетку с блестящим зажимом. Толстяк проверял приглашения, одновременно рассказывая о правилах. Голос у него был как у провинциального конферансье.
Уважаемые, мы немножко выбились из графика, сообщал он. Так что, если не хотите растягивать ожидание, держите свои приглашения и документы наготове. Когда войдете, у секретаря подпишете бумагу. Стандартный отказ от претензий по поводу того, что ваше выступление может быть записано и частично или полностью показано по национальной или международной телесети, сетям кабельного телевидения, через Интернет и так далее, вне зависимости, выберут вас для дальнейшего участия или нет. Но вы ведь все надеетесь оказаться в числе счастливчиков, правда? Так что не особо заморачивайтесь насчет этой бумажки. Говорю вам, стандартный отказ от претензий. Если кто-то вначале захочет прочесть все, что там написано, отойдите в сторонку, чтобы не создавать толчею. Я понятно объяснил? Повторяю еще раз: если не хотите растягивать время ожидания, держите ваши приглашения и документы наготове.
Прошло еще почти сорок минут, прежде чем Калеб и Джейн попали внутрь. Там приглашенных разделили на группы, выдав каждому шнурок с цветом его группы. Где-то еще через полчаса всех повели в просторное помещение с громадным проекционным экраном. Там их встретила женщина, призвавшая с предельным вниманием отнестись к видеоролику. После этого она погасила свет. Экран мигнул, и на нем появилось изображение листа нотной бумаги с закорючками нот. Лист почему-то горел со всех сторон. Сгорел он достаточно быстро, но вместо пепла на экране вспыхнули огненные слова: «СУПЕРЗВЕЗДА АВТОРСКОГО ИСПОЛНИТЕЛЬСТВА».
Видео рассказывало, как будет проходить отбор.
Сегодня участникам предстоит петь, под собственный аккомпанемент или без сопровождения, перед жюри, в которое входят представители пяти крупнейших музыкальных компаний. Каждый из них занимает высокий пост у себя в компании. Никаких баллов. Понравилось выступлениечлен жюри поднимает большой палец вверх. Не понравилосьопускает вниз. Для дальнейшего участия нужно набрать пять положительных оценок. Через месяц те, кто победил в своих городах, соберутся в Лос-Анджелесе. Там их судьбу уже будут решать зрительские симпатии всей Америки. Победителей ждет полумиллионный контракт с фирмой звукозаписи. Выступления могут быть сольными или дуэтом. Непременное условиеоригинальность исполняемых песен.
Когда видео закончилось, их вывели через другую дверь, освободив место для следующей группы. У Джейн возникла ассоциация с ярмаркой, где продают скот. Теперь их завели в помещение без окон, снова приказав ждать. Калеб сидел, уперев локти в колени, а подбородокв ладони. Джейн впервые видела его в такой позе. Она села рядом и принялась тихо гладить его по спине. Ей хотелось найти верные слова и ободрить его, но потом она решила не вмешиваться. Это его конкурс, и все эмоции тоже принадлежат ему.
Джейн оглядела собравшихся, безошибочно выделяя среди них участников прослушивания. Все они нервничали. Некоторые сидели опустив голову. Иные шевелили губами, повторяя слова песен, будто боялись, что забудут. Кто-то пытался изображать из себя крутых исполнителей. Эти демонстрировали показное спокойствие и громогласно заявляли, что в прямом эфире оникак рыбы в воде. Внимание Джейн привлекла совсем молодая нервная девчонка. Судя по стилю одеждыисполнительница в стиле панк-рок. На ней было платье с черными кружевами, а на ногахослепительно-красные туфли. Вместо ожерелья шею украшали большие пластмассовые часы. Закрыв один глаз, другим девчонка постоянно глядела на циферблат. «Ой, только бы не опоздать!» говорил весь ее облик.
Открывшаяся дверь была сродни магическому заклинанию. Все застыли.
Энергичный мужчина средних лет пригласил участников следовать за ним. Калеб встал, подхватив на плечо футляр с гитарой.
Я горжусь тобой, сказала Джейн, порывисто обнимая его.
Я пока еще ничего не сделал, ответил Калеб, поцеловав ее в макушку.
Сделал, убежденно произнесла она, глядя в его зеленые глаза.
Калеб улыбнулся, и Джейн вдруг прониклась уверенностью, что он замечательно выступит. У двери он обернулся. Джейн высоко подняла оба больших пальца. Калеб подмигнул ей и скрылся за дверью.
Через несколько минут пришла женщина, которая вывела родственников и друзей участников в зал, разместив неподалеку от импровизированной сцены, огороженной желтыми канатами. Она потребовала выключить мобильные телефоны и вообще вести себя тихо. Несколько жидкокристаллических мониторов показывали сцену такой, какой ее видели объективы камер. Если бы все это транслировалось по телевидению, зрители решили бы, что конкурс проводится в шикарном зале. В красивой театральной ложе сидели члены жюри. Внизу сверкала сцена, а на заднем фоне сияло название конкурса, составленное из старомодных лампочек накаливания. Однако стоило оторваться от мониторов, и телевизионная картинка оказывалась дешевой иллюзией. Стены держались на уродливых металлических щитах. Фальшивый потолок висел на проволочных растяжках. В стороне от камеры стояли визажисты с кисточками и пудрой наготове. Это было закулисье, которого не увидишь по телевизору.
Внимание! Тишина в зале! Три, два, один Начали!
Им была видна настоящая сцена, однако и Джейн, и сидящие рядом с ней повернулись к экранам. Первой выступала нервничающая девчонка с часами на шее. Вихляющей походкой она вышла на сцену. Джейн не поверила своим глазам: даже сейчас эта особа жевала резинку!
Привет! сказал ей один из судей. Как тебя зовут, милая девушка?
Аманда, робко ответила она. Но вообще-то, все называют меня Пандой.
Прекрасно, пусть будет Панда, согласился судья. Дорогая, тебе что, не хватает времени?
Девчонка затрясла головой, рассмешив все жюри. Ее щеки сделались одного цвета с туфлями. Она посмотрела на свои часы, потом на сцену. Сейчас она волновалась еще сильнее, чем в комнате ожидания.
Откуда ты, Панда?
Из Селмы. Это здесь, в Техасе.
И сегодня ты хочешь спеть нам без сопровождения?
Да, сэр.
Пять пар ушей просто умирают от желания услышать твое пение.
Не поднимая глаз, Панда вытащила изо рта жвачку и засунула за ухо. Потом она запела, совсем тихо. Когда же она наконец подняла голову, Джейн могла поклясться, что еще не видела таких широко раскрытых ртов. Панда издала пронзительный и невероятно сильный звук. Удивительно, как от него еще не упала вся эта бутафория. Песня, исполняемая Пандой, больше напоминала оперную арию. Джейн едва понимала слова, но чувства, вкладываемые этой девчонкой в пение, были настоящими и очень красивыми. По мере того как Панда пела, ее нелепая одежда и дурацкие часы стали куда-то исчезать вместе с ее робостью. Девчонка преображалась. Казалось, что не голос принадлежит ей, а онаголосу. Тело исчезло. Были лишь красные туфли, хотя голос обошелся бы и без них, и часы, болтающиеся прямо в воздухе.
Едва окончив петь, Панда тут же снова уставилась в пол. Она даже не увидела пять больших пальцев, поднятых вверх. Члены жюри держали их, пока она не осмелилась поднять голову. Реакция Панды была очень странной. Обеими руками она зажала рот, словно боясь разреветься.
Прими наши поздравления, дорогая Панда, сказал ей все тот же судья. Ты отправишься в Город ангелов, поскольку твой голос такой же ангельский.
Ой, спасибо! Теперь Панда до ушей растянула рот в улыбке. Даже не верится, что проскочила.
Она повернулась и ушла со сцены. Розовый комочек жвачки, выпавший у нее во время пения, остался лежать на полу. Один из рабочих сценымолодой парень в комбинезонеторопливо поднял жвачку. Он бережно нес розовый комочек, словно это был драгоценный камень.
Жюри закончило обсуждать выступление Панды. Зрителей опять призвали к тишине. А на сцену вышли долговязые, нескладные близнецы с одинаковыми укулеле.
Джейн удивилась: как она не заметила их в комнате ожидания? Рост парней был не менее шести с половиной футов. Оба тощие как жерди, с волосами соломенного цвета. Одного звали Бафорд, другогоБилли-Рей. Джейн не представляла, в каких местах так виртуозно коверкали английский язык. Сама она едва понимала их. Когда кто-то из судей поинтересовался, откуда они, близнецы ответили хором:
Из Эл-А, сэр.
Судья расхохотался:
Ну, парни, если вы из Лос-Анджелеса, тогда яс Марса.
Нет, мы не из Лос-Анджелеса, растягивая слова, пояснил второй близнец. Эл-А значит Нижняя Алабама.
Да, сэр, подхватил первый. Мы живем чуть южнее Мобила.
Джейн не удержалась и хихикнула вслух.
Давайте, парни. Мы вас слушаем.
Близнецы едва успели пропеть несколько фраз, как члены жюри дружно затрясли головой. Лица всех пятерых сморщились, как от зубной боли. Джейн хорошо понимала их состояние. Долговязые близнецы пели не просто плохо. Это было нечто отвратительное, даже чудовищное. Неужели никто и никогда не говорил им правды об их пении? А может, им просто захотелось шокировать жюри и насладиться произведенным эффектом? Пять больших пальцев были опущены вниз. Близнецы это видели, однако продолжали петь, бренча на укулеле.
Довольно! Хватит! крикнул главный судья. Вы видите нашу оценку?
Близнецы умолкли. Теперь они отупело смотрели на судей.
Мы можем спеть вам что-нибудь еще, предложил один из братьев.
Лучше не надо, возразил судья. Нам с избытком хватило того, что мы слышали.
А давайте мы вам споем отрывочек из госпел? Это мы вместе сочинили.
Судьи отчаянно замотали головой, однако близнецы снова забренчали на укулеле и загнусавили.
Их кто-нибудь удалит со сцены или нам это сделать самим? не выдержал главный судья.
Двое работников сцены взяли близнецов под костлявые локотки и повели прочь со сцены. Удивительно, но парни продолжали тренькать на укулеле. Играть они, кстати, тоже не умели. Только когда хлопнула дверь, эта назойливая музыка оборвалась.
Туповатые близнецы заставили Джейн на время забыть о Калебе. А он уже стоял на сцене, с гитарой, когда-то купленной ею. Он держался настолько уверенно, настолько был на своем месте, что Джейн показалось: это не Калеб вписался в сценический антураж, а, наоборот, все декорации подстроили под него.
Представься, молодой человек, и расскажи, откуда ты.
Калеб Каммингс. Сиэтл.
Что ж ты так далеко ехал? В Сиэтле тоже было прослушивание.
Сейчас я живу в Остине, потому пришел сюда.
Женщина, сидевшая рядом с Джейн, слегка пихнула ее локтем.
Посмотрите, какой красавчик.
Знаю, ответила Джейн. И весь мой.
Сколько же тебе лет, Калеб? спросил судья.
Двадцать четыре. Калеб вдруг наморщил лоб, как будто что-то вспоминал. Подождите, сегодня ведь тридцать первое? Сегодня мой день рождения. Так что мне уже двадцать пять.
У Джейн чуть не случился сердечный приступ. Как она могла забыть про его день рождения? Она же еще весной, когда оформляла ему страховку, запомнила дату.
Прими наши поздравления, усмехнулся судья. Мне нравятся ребята, которые не выпячивают свою значимость. В твоей биографической справке, которую ты нам прислал, ты называешь себя синестетом.
Когда Калеб молча кивнул, Джейн испытала угрызение совести. Может, она напрасно упомянула об этом? Вдруг Калеб считал свою особенность слишком интимной? Джейн мысленно отругала себя. Хороша же любимая женщина! Интимные подробности выбалтывает, а про день рождения забыла.
А вы знаете, что Билли Джоэл тоже синестет?
Нет, сэр. Я об этом не знал.
Теперь знаешь. Полагаю, что и у Дюка Эллингтона была синестезия. А как вообще ты узнал об этой своей особенности?
Я думаю, это подарок судьбы, а не просто особенность.
Хорошо. Откуда ты узнал, что обладаешь таким даром?
Мне сказала учительница. Это было в четвертом классе. Я не приготовил домашнее задание, и когда она спросила почему, я ответил, что до поздней ночи писал музыку. Учительница не поверила и попросила принести эту запись.
А как она по твоей музыке определила у тебя синестезию?
Это не она. Она отправила меня к психологу. Он мне и сказал.
Интересно. Почему психолог так решил?
У него дядя был синестетом. И потом он посмотрел на мою запись. Там вместо нотных знаков были линии, нарисованные цветными карандашами.
Единственная женщина из состава жюри слушала слова Калеба, недоверчиво прищурив глаза. Видно, считала, что он врет.
А сейчас ты видишь какой-нибудь цвет? спросила она. Мы сидим, разговариваем с тобой. В каком цвете ты видишь наш разговор?
В желтом, мэм, ответил он.
Почему именно в желтом?
Потому что, мэм, яркий прожектор, который светит мне в лицо, дает желтый свет.
Четверо судей засмеялись. Женщина нахмурилась.
Ладно, молодой человек, сказал судья, сидевший в центре. Нам интереснее послушать твою игру и пение.
Калеб перекинул через голову лямку гитары, проверил настройку и заиграл. Мелодия была простой и тем захватывала. Джейн ее слышала впервые. Калеб не торопился начинать пение. Он наполнял пространство импровизированной сцены и зала звуками, разогревая себя, гитару и зал. Потом он запел. Голос его звучал звонко и чисто, отражаясь из всех углов. Калеб пел чуть ниже своей обычной тональности, а когда добрался до припева, то вдруг перешел на пронзительный фальцет. У Джейн даже мурашки пробежали по телу, настолько это было красиво.
Слов любви от меня не жди,
Я тебе никогда не врал.