Обернись, мысленно обратился Вадим к мирозданью с просьбой, какие красивые у девочки глаза. В такие нельзя не влюбиться.
Он ещё не понял, что очарован скромным обаянием молодости, что разглядеть на таком расстоянии глаза немыслимо, а подсознание легко определило градус интереса, посылая в мозг потрясающие воображение видения, заставляющие сконцентрировать внимание и грезить.
Глаза юноши всматривались в созданный возбуждённым сознанием соблазнительный образ трепетной чаровницы, воспалённое зрение осваивалось с ярким свечением её романтического сияния, воспринимая размытыми пятнами кроме общего восторженного впечатления отдельные соблазнительные детали девушки-мечты, похожей на яркую вспышку грозовой молнии.
Алёна, ты идёшь, спросила, вставая из-за стола подружка.
Немного посижу. Мама придёт домой часа через полтора.
Нельзя упускать такой шанс, подумал Вадим, дождался, пока невольная помеха возможному счастью скроется за дверью и подошёл.
Мне показалось, застенчиво прошептал Вадим, что вы рассказывали что-то интересное.
Это личное. Нельзя быть таким любопытным.
О чём мы могли бы поговорить? Я Вадим. Можно, присяду?
Зачем?
Неужели ещё не догадались, неуверенно пытался юноша поймать мотивирующие аргументы, хочу познакомиться.
Почему?
А вы, вы бы могли ответить на такой вопрос? Наверно потому, что
Пожалуйста, не надо, сказала девочка, я тоже чересчур впечатлительная. Если хотитеможем немного прогуляться. Просто так.
Девушка и стекло
Поздняя осень хозяйничала как на улице, так и в душе. Угрюмые холодные дни с нудной ледяной моросью, колючий промозглый ветер, голые ветви безжизненных дереввсё заставляло зябнуть. Асфальт в бесформенных дырах от замороженных луж давил на нервы. Стремительно улетающие куда-то вдаль облака намекали на невозвратность. Смутно ноющая, невыразительная какая-то, сентиментально-плаксивая грусть, вгоняла в уныние, которое как ядро фурункула, невозможно выковырнуть.
Всё однажды кончается. Всё! Обиднее всего, что Светлана убежденаэто была любовь. Настоящая большая любовь. Вот именнобыла. Тогда почему, почему любимый ушёл, громко хлопнув дверью?
Расстались они довольно давно: два месяца, десять дней и четырнадцать часов назад. Можно сказать, что с тех пор прошла целая вечность, наполненная немилосердными корчами души, наркотической ломкой в каждой клеточке безвольно размякшего тела. Душа безжизненна, возможно, уже мертва.
Сложно осознавать реальность, которую не принимаешь. До сих пор Светлана болезненно прощалась с иллюзиями, пыталась вымарать, затушевать в памяти всё, что связано с разрушенными отношениями, старалась окончательно расстаться с Димой и его неоднозначным образом, что удавалось не очень успешно.
Проекция мужчины, его облика, чувственных ощущений и эмоций, без которых жизнь стала невыносимо томительной, болезненно однообразной, точнее его предельно реалистичный прототип внутри головы, не давал покоя. Любимый в своём прежнем обличии приходил, когда вздумается, издевательски шутил, напрягал возбуждающими ласками, искушал, насмехался, дразнил.
Света сходила с ума от его, такого родного, манящего запаха, который никак не выветривался из памяти. Стоило дотронуться до любого связанного с Димой предмета, бросить взгляд на пейзаж, где бродили вдвоём, обнимались, смеялись, как мгновенно включалась цепочка живых ассоциаций. В мозгу начинала безжалостно крутиться молотилка, перемалывающая мысли исключительно о нём. Света то и дело забывала, где находится, вступала в безумные диалоги с ним, с самим собой. Порой женщине казалось. Что она сходит с ума.
Почему, зачем, если он навсегда закрыл дверь души, оборвал связующую нить? Он есть, но его точно нет, и никогда больше не будет рядом.
Танцующая на промозглом ветру опавшая листва, которой можно было позавидовать (ей больше нет необходимости бороться, её путь завершён), выглядела вызывающе шикарно в ярком разнообразии красок. О чём она загадочно шуршит? Наверняка сплетничают о её неприкаянности, о том, что нельзя быть такой впечатлительной, такой глупой.
Разве её вина, что Дима ушёл именно тогда, когда с ним было особенно хорошо?
Хватит, хватит, пронзительно шептала Света, я устала ждать, что ты передумаешь, вернёшься! Отпусти, дай возможность заснуть, разреши про тебя не думать.
Нужно было в самом начале, когда скворец в душе весну прославлял, нахлебаться романтических впечатлений досыта, пока горячо, влажно и сладко, пока дрожь в коленках и приятная невесомость в голове, да и разбежаться.
Что я имею в сухом остаткеучеба недоучена, работу бросила. Вся жизнь была перекроена под любовь. Так и не проявленные до логического завершения чувства словно завернули в грязную тряпочку и отправили в мусорный бак. Это жизнь, это будущее? Эх, все-таки не удержалась. Опять начала себя жалеть. Обещала же себе: не буду про него думать. Прогуляться что ли туда-сюда, просто так, чтобы устать вконец и отключиться? Развлечься.
Махну куда-нибудь на самый край Севера, где айсберги и белые медведи, а из мужиковсмотритель семидесяти лет от роду, тишина и ни одного напоминания о нём, о том, что отныне я в этом мире одна.
Как же ей было лихо!
Зашла в кафе, заказала горячего чая, но так и не притронулась к нему, потому, что прикоснувшись к чашке, почувствовала уютное тепло и размечталась. Его тепло: родное, манящее, влажное. Забылась, уселась в кресло, как дома, обняв колени руками, закрыла глаза и принялась вспоминать. Улыбку, движения, прикосновения, голос.
Девушка, извините, это кафене вокзал. Вы спите почти час. Будете ещё что-нибудь заказывать?
Дима причинил душевные и физические страдания, нестерпимую больувесистая причина ненавидеть, а она любила. Теперь уже непонятноего самого или память, в которую от избытка невостребованных чувств, от прилива сентиментальных эмоций вливались нескончаемые потоки творческой энергии, создавая трогательный романтический образ.
Был ли её любимый таким, кого она выдумала? Теперь сложно сказать.
Захотелось пойти туда, где много людей. В толпе легко затеряться, можно придумать наивную лирическую легенду, вообразить себя счастливой. Бесхитростное, но спасительное желаниесогреться в иллюзорном сиянии хотя бы придуманной нежности. Ведь настоящие чувства даже придумывать не нужно, они такими и были: искренними, волнующими, глубокими.
Торговый центр походил на огромный аквариум. Дима не любил магазины, а Светлане нравилось наблюдать за покупателями, рассматривать и трогать тысячи нужных и ненужных товаров. Здесь можно ни о чём не думать, тем более о нём.
Яркие, озабоченные непонятно чем люди-рыбки сновали туда-сюда в искусственных лабиринтах экзотического пейзажа, не замечая никого, кроме себя. Это было движение, похожее на настоящую жизнь, но сегодня оно не успокаивало как обычнораздражало. Сложно представить, но одиночество в толпе куда более осязаемое, неотвратимое и безжалостное, чем наедине с собой. В скоплении людей мысли принимают отчётливо негативный оттенок. Вот и слёзы навернулись.
Светлана зашла в отдел, где бойко торговали шёлковыми и кашемировыми Павлово-Посадскими платками (однажды, в самом начале отношений, когда ничего кроме любви не существовало, они здесь целовались), нашла уютный уголок, но и он был прозрачен.
Убежать из этого мира невозможно, даже отгородившись стеной. Успокаивало одноеё не замечали, как бы, не видели, а она могла наблюдать за всеми.
Создавалось впечатление, что никто никому не нужен. Оживлённая бессмысленная суета.
Неужели так живут все? Значит, она всё придумала и любовьтоже лицемерный трюк, эгоизм, позволяющий получить больше, чем заслужил, даже больше, чем хочется! Относительно любви понятно, но равнодушны как оказалось, не все. Кое-кто увлечённо за ней наблюдал.
Света не замечала, что стоит, прислонившись к стеклянной перегородке аквариума, как человек, который кого-то ищет или ждёт, держась обеими ладонями за стекло, внимательно вглядываясь в толпу. Видно в напряжённом выражении лица, в неподвижно-застывшей позе, в чём-то ещёбыл избыток информации, некий безмолвный посыл, вроде сигнала бедствия, а мужчина оказался не в меру любопытным, к тому же восприимчивым к потоку эмоционального излучения и крайне впечатлительным.
Девушка не заметила, как он подошёл с обратной стороны стекла, как накрыл её ладони своими руками, большими и сильными, как улыбнулся сочувственно и тихонько постучался взглядом.
Его глаза обладали удивительным магнетизмом. Светлана вздрогнула, стремительно отдёрнула руки, лицо выразило недоумение, испуг. На мгновение.
Удивительно, но так захотелось прикоснуться к зыбкой надежде ещё раз, просто дотронуться.
Несмотря на то, что стекло холодное, Светлана почувствовала прилив тепла.
Мужчина за перегородкой улыбнулся ещё раз, послал удивительно солнечный воздушный поцелуй, откланялся и пошёл своей дорогой.
Сердце девушки сжалось от предчувствия неизбежной потери. Мысли метались, рвались вырваться наружу. Другие мысли. Дмитрия, воспоминаний о нём, в них больше не было.
Она мечтала
Живя то будущим, то прошлым, воспоминаньем и мольбой, я без тебя сто жизней прожил и лишь мгновенье был с тобой (Андрей Дементьев)
Странное безумие, нервная обречённость до дрожи, нестерпимая боль, скрутившая так, что невозможно было вдохнуть или выдохнуть, но не в теле, где-то за его физическими пределами, заполняло всё обозримое пространство.
Взвинченное эмоциональное состояние, как эстафетная палочка облетело вокруг, взывая о сочувствии, сострадании, поддержке. Беззвучный крик души немедленно отозвался, вначале внезапными порывами ветра, поднявшими тучи пыли, пробежавшими по мостовой шустрыми завихрениями, вздымающими мусор, срывающими листья с деревьев, затем резко сгущающимися сумерками.
Небо неожиданно заволокло чернотой, раздались далёкие раскаты глухих взрывов, раздирающих небо в клочья, затем стеной обрушился дождь, многоярусной паутиной разворачивались сверкающие молнии
Денису казалось, что негодует и страдает вместе с ним весь мир. Мир, который рухнул в одночасье. Его мир, казавшийся незыблемым и восхитительно дивным.
Он стоял, раскинув руки, мечтая о том, чтобы одна из молний пронзила его бренное тело, которое перестало быть нужным. Ливневые струи омывали лицо, стекая мутным потоком, превращая его в подобие огородного чучела, терзаемого безжалостной стихией.
Юноша представил себе, как жизненные соки растворяются в этих жалящих, больно вгрызающихся в чувствительную кожу лица каплях, стекая удобрением в землю, превращая его самого в мумию вместе с ускользающим сознанием. Затеряться, исчезнуть, пропасть. Других желаний не было.
Однако небо не обрушилось, и твердь под ногами не разверзлась. Даже фонарь не растратил способности светить, хоть и превращал недалёкие предметы в качающиеся размытые силуэты. Всё оставалось прежним, кроме самого Дениса, который представлял себя бесплотным призраком. А всего-то получил весточку об утрате взаимности в любви.
Извини, сказала бездушная телефонная трубка голосом Ирины, его возлюбленной, нам необходимо расстаться.
Как, почему? Что случилось, родная?
Всё просто, Денис. Жизнь не стоит на месте. Наша любовь не смогла вовремя подрасти. Она была слишком слаба и очень беспечна. Ты думал, что объятия и поцелуи дают право на ответные чувства, поэтому оставлял, слишком меня часто одну. Наверно, я не очень сильная, не смогла перенести равнодушие, только и всего. Лёня меня утешил, когда мне было особенно плохо, поделился теплом, развеял грусть, дал надежду. Теперь я люблю его. Всё в этом мире появляется и исчезает, повторяясь вновь и вновь. Не грусти. Так происходило всегда, мы не стали трагическим исключением.
Скажи, что пошутила, Ирочка, этого просто не может быть. Я жду тебя на нашем месте, очень соскучился.
Я не шутила. Все именно так, как ты услышал. У меня теперь есть Лёня. А ты, ты Денис, ты прошлое. Всё просто. Смирись.
Я слышу, как ты плачешь.
От счастья, Денис, от счастья. Разве ты не знал, что слёзы иногда бывают сладкими?
А я, что ты оставляешь мне?
Не знаю, я об этом не думала. Наверно, тебе достанется память о том, чего сделать не захотел или поленился. Тебе же было со мной хорошо, сам сколько раз говорил. Вот и проверь, так ли прочны твои чувства. Моя любовь, точнее предвкушение сказочных событий, стремления окунуться в источник счастья оказались слишком хрупкими. Всё равно спасибо тебе, Денис! Ты замечательный друг. Могу предложить и дальше общаться в этой роли. Если хочешь, конечно.
Вместо конфетки фантик? Наверно я соглашусь. Может, тогда поймёшь, что я лучше любого Лёни?
Нет, Денис, не надейся. У нас всё по-взрослому. Я купила билет на поезд под названием жизнь лишь в один конец. Дружба, это всего лишь дружба. Мы с Лёней скоро поженимся.
Как такое могло произойти? Ведь ты любила меня.
Нам с тобой хотелось, чтобы так было. Юношеские мечты. Мама сказала, что первая любовь всегда заканчивается болью, но о ней с благодарностью помнят всю жизнь. Ты встретишь свою любовь, но это точно буду не я.
Давай встретимся ещё раз, поговорим всерьёз. Я уверен, всё ещё можно исправить.
Нет, Денис, уже невозможно. Я от тебя ничего не скрываю, говорю как есть. А встретиться можно. Записывай адрес, я живу у Леонида. Сейчас и приходи.
Почему раньше не позвонила, не сообщила, когда ещё не было поздно?
Не могла разобраться в себе, боялась сделать тебе слишком больно, мучилась, винила себя в непостоянстве, считала предательницей. Поверь, это совсем не так. Сердцу не прикажешь. Когда-нибудь ты это поймёшь. Мама научила, как поступить. Теперь говорю только правду, без эмоций и нервов. Думаю, ты сможешь меня простить.
Никогда! Я хотел сказать, никогда не поверю в нечаянную любовь. Он взял тебя силой? Говори. Я его уничтожу.
Денис, не волнуйся ты так. Я действительно его люблю. И к тебе тоже отношусь очень хорошо. Тебя ждать, придёшь?
Нет. Я так не могу. Это неправильно, жестоко. Почему?
Этот вопрос ты должен задать себе. Когда сумеешь ответить на него, станет легче. Оглянись вокруг. Наверняка сейчас мимо тебя проходит любимая. Ты разволновался и не заметил её. Улыбнись. Жизнь никого из нас не оставит без взаимности.
Пытаюсь улыбаться. Только тебе лучше этого не видеть. Можно испугаться и остаться заикой на всю жизнь.
Прощай, Денис. Не заводись. Это просто реальная жизнь. Она постоянно что-то отнимает даже у самых счастливых людей. Давай заканчивать разговор, пока ты ещё способен адекватно мыслить. Если надумаешь, можешь приходить, буду рада тебя увидеть. Целую.
Денис в отчаянии и злобе что-то пронзительно едкое выплёвывал в микрофон, но трубка выдала звуки отбоя, оставив его наедине с бушующими эмоциями.
Крик отчаяния перекрыл порыв ветра, превратив миг расставания в магический ритуал, переходящий в минорный ритм ливневых струй. Театральность момента подчеркивала обращённая, как бы к небесам, обречённая поза с раскрытыми, словно в мольбе, руками.
Слёзы текли из глаз, вместе с ним плакало, стонало, рыдало небо. Денис чувствовал себя лишним, одиноким на этой жестокой планете.
Звуки ливня дополняли, усиливали минорные ритмы момента, превращая простые, как земля и вода слова "я тебя не люблю" в причину столь мощного отчаяния, которое способно внушить мысль добровольно расстаться с жизнью.
Напор тревожных эмоций быстро заполнял образовавшийся в мыслях и чувствах вакуум, пока не спрессовал поток ощущений в единую массу, где невозможно было уследить, понять, вычленить что-то конкретное. Гнетущая какофония неопознанных впечатлений перемешала возможность их осознания.
Денис в растерянности уселся на ближайшую скамью, сосредоточенно уставился в какую-то отвлечённую точку, расфокусировал зрение, расслабил тело, полностью утратив связь с реальностью. Он был настолько переполнен страданием, что казался себе пустым, неодушевлённым.
Из небытия его вырвал голос, глухо и тихо доносившийся, словно звучал из другой реальности. Денис попытался сосредоточиться, уловить направление, откуда звучала речь. Сознание сопротивлялось, не желая лишиться невесомого равновесия.
Эй, парень, ты живой? Да очнись же. Дождь идёт. Холодно и сыро. Ты настолько влюблён в стихию, что не можешь с ней расстаться, девочка залилась звонким смехом. Смысл сказанного доходил с трудом, я вот терпеть не могу эту мерзкую слякоть. Хожу назло себе, чтобы простыть и заболеть, смертельно, навсегда. Чтобы не жалко было расставаться с жизнью. А ты?