Куинн, у тебя всё в порядке?
Мама велела мне позвонить тебе. Что-то случилось с Хэтти? С ней всё нормально?
Куинн, он выдыхает мое имя так, словно может вдохнуть воздух в мои легкие. Но он не может. С ней произошел несчастный случай, но она в порядке. Я сам ее осмотрел, чтобы убедиться.
Что произошло? мой голос проваливается, когда я переворачиваюсь на спину. Какой несчастный случай?
Она упала.
Что? В ее возрасте люди не должны падать. Падение может превратить ее в прахее всю, не только разум. Я представляю ее корчащейся от боли на кафельном полу, в морщинах, с переломанными хрупкими костями. О боже, папа!
С ней всё нормально. Ничего не сломано. Только немного побаливает.
Я думаю, была ли она одна, когда это случилось, плакала ли она. Я никогда не видела Хэтти плачущей. Она тряслась на холодном полу, пока кто-нибудь не пришел ее поднять? Через сколько времени ее нашли? Я спрашиваю себя, сколько боли она теперь способна вынести, может ее притупленный разум притуплять и телесную боль. Или, может, она уже забыла, каково эточувствовать боль. Я надеюсь, что это так. Надеюсь, что это было первым, что она забыла.
Я пытаюсь подавить рыдания, разрывающие мою грудь.
Ты должен ее перевезти! Эти люди не компетентны!
Куинн, я клянусь тебе, она в хороших руках. Послушай меня, его голос срывается, словно он куда-то идет. Давай вместе съездим к ней в эти выходные. Я не принуждал тебя, потому что знаю, как тебе тяжело
Нет.
Когда ты уедешь в Колумбийский университет, ты не сможешь ее навещать. Не делай ту же ошибку, что совершил я со своим дедушкой. Ты ведь не хочешь жалеть обо всем том времени, что могла бы провести с Хэтти, прежде чем она
Не говори мне об этом!
Он вздыхает.
Мы поговорим об этом позже. Просто подумай об этом.
Просто подумать, словно у меня есть выбор. Хэтти живет в моей голове, как помехи, то на заднем фоне, то оглушая со всех сторон.
Я выхожу на улицу и замираю перед ее подвесными качелями на патио. Я помню, как нашла их прошлым летом среди наших шезлонгов, словно просто еще один предмет мебели. Но они всё еще пахли ею, как свеженарубленные дубовые дрова для камина и еще немного сосновых для разжигания огня.
По словам Хэтти, быть на улицеуже активность. Мы с ней обычно сидели на ее качелях, наблюдая за птицами, деревьями и облаками, иногда разговаривали, иногда молчали. Мы могли делать это часами, потягивая лимонад, чай или и то и другое.
Я сижу, покачиваясь, в темноте, глядя, как полумесяц постепенно скрывается за деревьями, думая о ней и беспокоясь. Если бы у меня был мой дневник, я бы составила список своих тревог.
Меня тревожит, что она была одна, когда упала.
Меня тревожит, что ей было больно.
Меня тревожит, что она плакала.
Меня тревожит, что она не плакала.
Меня тревожит, что она обижена на меня за то, что я не прихожу ее навестить.
Меня тревожит, что в ней не осталось ничего от той, какой я ее помню.
Меня тревожит, что, когда я наконец навещу ее, она меня не узнает.
Меня тревожит, что ее не станет раньше, чем я наберусь смелости, чтобы навестить ее.
Все эти тревоги не дают мне дышать, постепенно превращаясь в чувство вины, разрушающее меня изнутри, и страх, высасывающий из меня душу. Если я это не запишу, мой страх сделает намного больше, чем просто лишит меня дыхания. Мой дневник нужен мне прямо сейчас.
В то же мгновение телефон, лежащий у меня на коленях, издает звук, как по будильнику. Уже двенадцатый час ночи. Я хватаю его, и моим глазам едва удается сфокусироваться на односложном ответе Картера: «Ага».
Итак, мой дневник у Картера, но непонятно, читал ли он его. Я пишу, перепечатывая десять раз, прежде чем отправить: «Верни мне мой дневник. Ты ведь его не читал?».
Я вижу, как всплывают пузырьки его ответа, потом исчезают. Я уже готова взорваться, когда спустя еще десять минут он отвечает: «Можем обменяться завтра. Встретимся у моего шкафчика утром».
Он не ответил на мой вопрос. Почему он не ответил на мой вопрос?
Моя кожа немеет от покалывания. Может, он как моя мамакогда я задаю ей сразу несколько вопросов, она отвечает только на один. Может, он просто забыл ответить на этот крайне важный вопрос. Так что я пишу в ответ: «Ладно. А где у тебя шкафчик?»
Глава 3Сделать до окончания школы
Его шкафчик в холле В, номер 177. Я стою у стены напротив в своих коричневых полусапожках на толстом каблуке и желтом платье с открытыми плечами. Я собрала свои неуправляемые волосы в пучок на затылке, сделала макияж, моя темная кожа блестит от детского масла, аромат духов легок и свеж. Нет, я не наряжалась специально ради встречи с ним, и нет, я не позирую у его шкафчика, встав со скрещенными ногами. Я всегда так выгляжу.
Но, если мой внешний вид вдохновит его быть ко мне чуточку добрее, разве мне есть на что жаловаться?
Вчера вечером он так и не ответил на мой вопрос, и я не могла уснуть, гадая, почему. Он ведь не мог прочитать мой дневник, да? Не стал бы так бессовестно вторгаться в мою личную жизнь? А что, если стал бы? Тогда он узнал бы всё, о чем я лгала. Узнал бы, какое я чудовище. Я прикусываю нижнюю губу, начиная нервничать, потому что, возможно, он расскажет всё остальным.
По коридору туда-сюда снуют ученики. Я всматриваюсь в толпу, шкафчики то и дело открываются и закрываются, но Картера не видно. Его обычно легко заметить, потому что он выше остальных, его кожа намного темнее. Но я вижу лишь людей среднего роста с белыми лицами.
Оглядывая толпу, я случайно встречаюсь глазами с Дестани. Всю прошлую неделю я старательно избегала этого момента.
Она с самодовольным видом шагает по коридору в белой кружевной блузке, демонстрирующей загар, приобретенный за время весенних каникул, узких джинсах и красных туфлях с острым носом. Бок о бок с ней идет Джиа Теллер, одетая практически так же.
Они направляются в мою сторону. Я прячу глаза, уставившись в экран телефона, но они останавливаются прямо передо мной. Джиа открывает шкафчик номер 176, что рядом со шкафчиком Картера. Да вы, наверное, шутите! Она говорит:
Глянь-ка, кто готов поговорить.
Я делаю шаг назад.
Джиа окидывает меня взглядом с ног до головы и улыбается:
Ты выглядишь прелестно.
Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что в ее словах нет ни капли доброты.
Дестани встает между мной и Джией, и я вижу ее глазабольшие и круглые.
Куинн, я так рада, что ты здесь. Я без тебя с ума схожу.
Я делаю еще шаг назад. У меня сжимается сердце, потому что и я без нее схожу с ума. Мне как воздух необходимы наши поездки после школы в «Старбакс», чтобы восполнить ненужный кофеин и сбросить с себя этот день. Она взяла бы свой кофе, сделала быстрый глоток, а потом сказала бы: «Ну давай, Куинн, выпускай пар!»
У меня не было возможности выпустить пар всю неделю. Я рассказала бы ей, как Мэтт вчера держал меня за руку на батуте. Это такое продвижение со стороны Мэтта. Она была бы так рада за меня.
Я могла бы просто простить ее. Мы переночевали бы вместе у одной из нас, только мыбез Джии, без драмы. Боже, как хорошо это звучит! Быть одной на самом деле так отстойно. Когда мы были подругами, мне было с кем поговорить, идя по коридору, с кем сходить в столовую, с кем переписываться на уроке. Прошло всего четыре дня, а я уже разваливаюсь на части.
А потом Дестани говорит:
Прости за Мэтта и вечеринку. Он флиртовал со мной, и мне не стоило ему отвечать, даже чуть-чуть
Ее перебивает Джиа:
Десси не виновата, что нравится Мэтту.
Моя кровь вскипает. Меня выворачивает от того, как Джиа произносит имя, что я дала Дестани. Я осознаю, что не готова к этому разговору, особенно в присутствии Джии. Я выглядываю из-за девочек, надеясь, что придет Картер и спасет меня от этого ужасного общения.
Дестани говорит:
Давай просто обо всем забудем. Я знаю, что иногда мы слишком погружаемся в свои чувства и принимаем поспешные решения. Мы можем вернуться к тому, к чему привыкли. Притвориться, что никогда
Я ухожу.
Куинн!
Джиа фыркает от смеха.
Я же говорила тебе, Десси. Настоящие подруги не уходят из-за какого-то парня. Пусть валит! Ей, вероятно, приходится кричать, ведь с такого расстояния мне уже не должно быть ее слышно, с учетом того, что я уже практически бегу. На меня оборачиваются. Они тоже слышали, что она сказала, и теперь осуждают меня.
Я прихожу на психологию без своего дневника. Я чертовски жалею, что у меня нет моего дневника. Воспоминания о вечеринке у Чейза накрывают меня с головой. Худшей частью была дорога домой. Мне пришлось одной сидеть на заднем сиденье, пытаясь не разрыдаться.
Я была ошарашена. На душе было мерзко. И запредельно больно. Дестани с Джиа кудахтали на передних сиденьях, и когда они поняли, что я молчу, Дестани обернулась:
Куинн, что случилось?
Я не могла говорить. Знала, что если попытаюсь что-то сказать, то сорвусь, и потому сидела молча, глядя в окно.
Картер пишет мне после звонка: «Ты что, забыла?» Отвечаю: «Встретимся после первого урока».
Миссис Хендерсон закрывает дверь и включает свое любимое видео с медитацией и осознанным дыханием. И в кои-то веки я благодарна за эту рутину.
Сосредоточьте свое внимание на дыхании. Сделайте глубокий вдох и выдох. Если ваш разум блуждает, всё отлично. Примите свою мысль, а потом вернитесь к дыханию.
Мой разум бушует, но я делаю то, что произносит тихим голосом эта леди, за исключением того, что я не принимаю дикие мысли. Я переключаю внимание на дыханиене думая, не тревожась, просто дыша.
Но когда десять минут проходят, всё, что я сдерживала, обрушивается на меня. Мне нужен мой дневник. Это не может продолжаться и дальше. Мне всё равно, что я могу снова столкнуться с Джиа и Дестани. Я верну свой дневник так или иначе.
Я обливаюсь потом оставшиеся пятьдесят минут урока, раздается звонок. Я возвращаюсь в холл В, мои ноги гудят, и я чувствую себя странно в этом платье и с этим макияжем. Я вижу Картера у его шкафчика. Джии и Дестани, слава богу, рядом нет. Его рюкзак открыт и покачивается у его груди. На нем простые черные треники, обтягивающая бицепсы голубая футболка и старые кроссовки. У меня пересыхает во рту, замедляю шаг. Что-то происходит с моим телом, когда я вижу его. Я чувствую себя так, словно проглотила «Айси-Хот».
Наверное, это нервы. У меня сейчас так много причин нервничать, но еще больше списков, что уже сидят у меня в голове.
Когда я подхожу, он окидывает меня быстрым взглядом, а потом опускает глаза в рюкзак. Я прислоняюсь к шкафчику Джии с его дневником в рукепочти точно таким же, как мой.
Привет.
Здарова, беззаботно произносит он, выхватывая у меня из рук дневник и закидывая его в свой шкафчик.
Я колеблюсь, не будучи уверенной, с чего начать.
Так ты читал его?
Мне не остается ничего другого, кроме как спросить напрямик. Он определенно не облегчает этот разговор.
Картер поднимает взгляд, задерживая его на мне.
Не! Я громко выдыхаю, не в силах сдержаться. Только первую страницу.
Я снова напрягаюсь. Погодите-ка, первая страницаэто не простой список, а мой список «Сделать до окончания школы». Фактически это дорожная карта всей моей лжи.
Сделать до окончания школы
1. Съездить в те два университета, куда меня приняли.
2. Признаться в любви Мэттью Рэдду.
3. Попробовать предположительно невероятную ночную жизнь в Остине.
4. Рассказать моим родителям, что я не поступила в Колумбийский университет.
5. Навестить бабушку Хэтти.
6. Рассказать Дестани настоящую причину, почему я перестала с ней общаться.
7. Оставить напоследок: ты знаешь, что должна сделать.
Я спрашиваю с округлившимися глазами:
Ты на самом деле прочел первую страницу? Целиком?
Он всё еще роется в рюкзаке.
Ага.
Мой разум мечется, оказавшись в центре такого неловкого осознания. А потом Картеру хватает наглости произнести:
Ты ведь в курсе, что учебный год заканчивается всего через два месяца? Он улыбается мне. Когда ты планируешь рассказать родителям, что не поступила в Колумбийский университет?
Прежде чем мне удается себя остановить, я тыкаю пальцем ему в лицо.
Это не твое дело!
Я просто говорю, что у тебя там семь пунктов, а осталось всего восемь недель.
Я протягиваю руку.
Я пришла за своим дневником, а не за твоими советами.
Он ухмыляется, возвращаясь к своему рюкзаку.
Виноват.
И я буду весьма признательна, если ты будешь держать рот на замке.
Может, стоило попросить помягче? Технически я в его власти, но я просто не могу сдержаться, когда он смотрит на меня вот так, словно я достойная презрения богатая девчонка, не способная попасть в Лигу плюща, даже если ее папочка проспонсирует библиотеку.
Да без проблем. Тебе определенно не требуется моя помощь, чтобы выставить себя в плохом свете.
Это что еще значит?
Он смеется, приводя меня в большую ярость.
Да ничего такого, Хилари. Ничего такого.
Я сжимаю кулаки.
Может, вернешь мне уже мой дневник? Я окончательно теряю терпение. Как только я получу назад свой дневник, сразу же добавлю его имя в список «Человечеству жилось бы гораздо лучше без них», сразу после соуса ранч и Nickelback.
Он произносит:
Ага.
Но продолжает копаться в своем рюкзаке. Почему он так долго ищет? Потом я смотрю ему в лицо, его брови сдвинуты.
Слушай, произношу я.
Секундочку! Он бросает рюкзак и заглядывает в свой шкафчик. Его руки хаотично перерывают его содержимое, и мое сердцебиение резко ускоряется.
Он смотрит назад, вперед и снова назад. У меня наворачиваются слезы.
Он вообще у тебя? спрашиваю я в надежде, что у него там скрытая полка, ну или карманы глубже, чем я думала. Он останавливается и поворачивается ко мне с обескураженным взглядом. Внутри меня всё обрывается.
Я уверен, что он был у меня на первом уроке, говорит он, захлопывая свой шкафчик.
Где у тебя был первый урок?
Он мне не отвечает. Вместо этого он срывается с места, по пути застегивая молнию на рюкзаке. Я бегу, но не успеваю за ним.
Подожди!
Он не ждет. Но он такой высокий, что я вижу его голову над всеми остальными. Я вижу, как он устремляется в коридор, соединяющий холл В с холлом С, все называют его ВС. Оказавшись в узком проходе, я замечаю, как он исчезает в кабинете справа, это биолаборатория миссис Йейтс.
Когда я добираюсь до кабинета, за партами уже сидит класс, пришедший на второй урок. Картер стоит в дверях. Я едва вижу, что происходит за ним. Миссис Йейтс что-то пишет на маркерной доске.
Она говорит:
Я ничего не находила. Ребята, вы видели дневник, когда зашли сюда?
Но все слишком заняты своими делами, чтобы обратить внимание на вопрос, не говоря уж о том, чтобы ответить на него.
За какой партой ты сидел? спрашиваю я, пытаясь отдышаться.
Картер снова ничего не отвечает. Он идет к третьему ряду сзади и останавливается рядом с Тимоти ОМэлли, который взирает на него с благоговейным ужасом в глазах. Картер кладет ладонь на парту, нависая над Тимми.
Сердце колотится у меня в груди, заглушая другие звуки. Когда Картер возвращается с пустыми руками, я спрашиваю:
Ну? И где он?
Клянусь, он был у меня, когда я ехал в автобусе! Его глаза умоляют поверить ему. Я думал, что он был у меня на первом уроке, но он трясет головой, словно пытаясь вытряхнуть свою неуверенность, похоже, это была моя тетрадь по биологии.
И? спрашиваю я дрожащим голосом. Я стараюсь сохранить контроль над мышцами своего лица. Нельзя, чтобы он увидел, как я плачу навзрыд. Он никогда не даст мне это забыть.
Картер пытается заглянуть мне в глаза.
Кажется, я забыл его в автобусе.
Глава 4Места, где, как мне кажется, может быть мой дневник
Ты что?
Это же хорошо, говорит он.
Что в этом хорошего?
Простите, говорит миссис Йейтс, уперев руки в бедра, вам обоим пора на свой урок.
Картер закатывает глаза, хватает меня за плечи и выводит из кабинета. Миссис Йейтс закрывает за нами дверь.
Что хорошего в том, что ты потерял мой дневник?
Не в том, что я его потерял, а в том, что я оставил его в автобусе. Ты не знакома ни с кем, кто ездит на городском автобусе, объясняет он. Кто бы ни нашел твой дневник, всё, что он там прочитает, не будет иметь для него никакого значения.
Это правда.
И тем не менее он не у меня.
Да, но он пожимает плечами.
В этом дневнике рассказано всё обо мне. Я не знаю, кто я без него.
Он смотрит на меня так, словно я сошла с ума.
Ты это ты. Для чего тебе руководство, как быть собой?
Это не руководство, это я пытаюсь придумать для своих списков слово получше, это как мои основы. Дневник не говорит мне, куда двигаться. Он говорит, где я была.