Да я могу к старшей сестре, в соседний город.
А родители?
Придумаю что-нибудь.
Тогда постарайся сегодня же уехать. Дай мне свой телефон, если что-то изменится я позвоню тебе, он записал ее номер.
Хорошо, до свиданияуже без слез, произнесла она.
Иван шел по коридору в свой класс, и не понимал, как он сделает то, о чем только что пообещал. Для него было ясно, что Гизурин хочет выставить потерпевшим своего сына, но о причине такого рвения, он еще не догадывался.
9.
После того как Иван вышел из кабинета директора, Василий Васильевич устало сел в свое кресло, он прекрасно знал историю Гизурина.
Гизурин Анатолий Анатольевич приехал из Москвы в этот городок в конце восьмидесятых годов, никому не известно, что подвигло его к такому поступку, но устроившись рядовым бухгалтером на местный завод, он с рвением начал работать и очень быстро получил повышение на должность главного бухгалтера завода, а через не продолжительное время вообще стал его директором.
Действовал он смело, когда другие растерянно переглядывались на совещаниях в условиях набирающих темп перемен и не знали что делать, он предлагал свое решение, которое по началу отвергалось, но так как люди которых учили исполнять, не были готовы брать на себя ответственность, а зачастую вообще не понимали что происходит, и откровенно боялись, поэтому выжидая сами не зная чего, делегировали принятие решений кому то другому, то естьГизурину, который поработав здесь, и прикинув реальный расклад, раньше всех понялчем все закончится. Далеко не всегда решения Анатолия Анатольевича приносило пользу, в былые времена его бы давно «попросили» за нанесенный ущерб. Но тогда лишь единицы пытались возражать ему, для него эти робкие намеки на его не компетентность, были как слону дробина, лишь подвигая его к новым «свершениям». На совещаниях он сидел молча, постукивая шариковой ручкой о стол, и смотрел на всех исподлобья, понимая что последнее слово все равно будет за ним, и оно будет окончательное и бесповоротное. За высокомерие и неординарность его откровенно ненавидели, он знал это, но Анатолию Анатольевичу было глубоко плевать на общественное мнение, нелюдимый и замкнутый он шел к своей, одному ему известной цели. Его можно было ненавидеть, но нельзя было не поражаться его смелостью и предприимчивостью. У окружающих иногда складывалось такое ощущение, что он не боялся никого и ничего, презирая все и вся вокруг, смотря на большинство людей как на пустое место. Были и те кто наблюдая за ним, в душе восхищались им, но боялись сами себе в этом признаться.
В начале девяностых, когда он открыл первые магазины по продаже китайского ширпотреба, на него было совершено несколько неудачных покушений, но и это его не остановило, он открыл еще несколько в соседнем городе, когда в очередной раз раньше времени взорвалась его машина, а он отделался лишь легким испугом, к нему пришел молодой человек спортивного телосложения и смотря на него восхищенными глазами сказал что хочет работать на него, это был киллер нанятый убить его. Казалось Анатолий Анатольевич не боялся самой смерти, а всеми своими поступками откровенно смеялся ей в лицо.
Дела становились все масштабней, деяния смелее, а сам Гизурин богаче. Однако завод, директором которого он был, постепенно приходил в упадок, как и все в этом маленьком городке. Сам Анатолий Анатольевич относился к заводу как отжитому прошлому, с плохо скрываемой враждебностью, причины которой также были известны лишь ему самому, поэтому он был начисто лишен душевных терзаний по поводу его развала. Он брался за все, что приносило ему прибыль и давало ощущение внутреннего комфорта. Постепенно его состояние достигло очень внушительной суммы, и аппетиты росли. В ближайшее время, после драки его сына должна была состоятся очень крупная сделка, сулившая ему баснословную прибыль, ему посоветовали подстраховаться и на всякий случай вложиться в собственный пиар. В местных газетах на стали «неожиданно» печататься хвалебные статьи о Анатолии Анатольевиче, местный заброшенный парк при его непосредственном участии был облагорожен, отремонтированы несколько детских площадок, и прочие дела благотворительности бросающиеся в глаза местному населению. И вся эта шумиха с пьяной дракой в которой был виноват его сын, которую могли поднять его недоброжелатели, коих было достаточно, могла навредить столь ожидаемой им сделке.
10.
Стук в дверь разбудил задремавшего Ивана.
Войдите.
Это я Ваня, хотела поинтересоваться как прошел день?
Спасибо тетя Рая, нормально.
Давай поужинаем.
С удовольствием.
Что это вид у тебя какой-то не важный.
Устал немного под вечер, зевая ответил Иван.
Да, кстати почитай, -Раиса Павловна протянула газету Ивану, шла с работы, бесплатно раздавали, вот Гизурин на фотографии, местный воротила. В конце восьмидесятых он главным бухгалтером работал на нашем заводе, уже тогда начал передел, Сережа с ним боролся, но у него связи, Сергей ничего не смог сделать, переживал очень, а потом у Раисы Павловны потекли слезы.
Да, немного знаком, вполголоса сказал Иван, рассматривая газету, на первой странице которой в полный рост, была размещена фотография Гизурина.
Внизу, крупными буквами под фотографией было написано«Труд, во благо народа!» более мелкими буквами было написано еще что-то, но Иван не дочитал.
Тетя Рая, кто он?
Наверное местный полубог, ну или как его по нынешним временам называть? Говорят у него скоро сделка очень крупная намечается, вот он и старается, хвалебные статьи в газетах и прочее.
И тут Иван понял, зачем Гизурин пытается быстро замять дело с дракой, а лучше для него конечно будет, если его сын в этой истории будет героем. «Тогда и говорить с ним бесполезно» подумал Иван. «Что же делать? Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра? Утро вечера мудренее, нужно отдохнуть, утром что-нибудь придет в голову, слишком много событий на сегодня».
Ваня, вся эта история с дракой, может ему навредить.
Может, тихо произнес Иван.
Давай ужинать.
Сейчас, Иван вышел из кухни. Только позвоню родителям, тут же на кухне раздался удар похожий на треск ломающегося стекла. Вернувшись он увидел перепуганную тетю указывающую на окно кухни. Стекло окна было полностью треснуто, но тройной стеклопакет пластикового окна от удара не рассыпался.
Это был камень, подходя к разбитому окну утвердительно сказала она.
Иван сразу все понял, подумать о проблеме завтра не получалось, нужно было все рассказать.
Это он, он хотел чтоб я сегодня же сходил в полициюрастерянно садясь на стул, сказал Иван.
Кто он?
Гизурин, он был у меня сегодня, хотел чтобы я поменял показания, мол это на его сына напали, а не он первый напал.
Я так и думала, а девушка, как она?
Ей он тоже угрожал, оговорился Иван.
Он тебе угрожал? переспросила тетя.
Нетругая себя за не сдержанность, ответил Иван. Я ее попросил уехать на пару дней, я сам мол все решу. Тетя Рая, я не буду менять показания, я поеду в Москву, если у него тут все схвачено.
Раиса Павловна не много помолчала о чем-то задумавшись.
С корабля да на бал, только приехал, и на тебе. Нет уж, хватит с меня этого Гизурина . Не надо никуда ехать, это опасно. Она подошла к телефону, и набрала номер. Ало Саша, здравствуй, как дела? Нужна помощь, ты не сможешь подойти? Ждем.
11.
Через десять минут раздался стук в дверь. Иван соскочил с стула на котором все это время он сидел в тяжелом раздумье и открыл дверь. Он догадывался кому звонила тетя , но у него оставались некоторые сомнения, которые развеялись, когда на пороге он увидел Александра Аркадьевича.
Здравствуй, поприветствовал он Ивана.
Здрасьте, проходите.
Александр Аркадьевич зашел в коридор, он понял, что произошло что-то связанное со вчерашней дракой, он знал, Гизурин попытается запугать Ивана, предварительный расклад сложился у него в голове еще вчера и если честно признаться, он ждал этого звонка Разувшись он прошел в зал. Раиса Павловна сидела молча на диване о чем-то глубоко задумавшись, увидев его она встала.
Здравствуй.
Здравствуйте.
Присаживайсяона указала на диван.
Иван сел напротив. Александр Аркадьевич внимательно посмотрел на него и сказал:
Предупреждают?
Что? переспросил Иван.
Окно.., я увидел с улицы, я так понимаю, что он уже с вами разговаривал? Сегодня вы не пошли в полицию менять показания, это было предупреждение.
Да, он со мной разговаривал, вы правы, он требовал поменять показания, но я этого делать не буду.
Ну и правильно.
Но только меня немного беспокоят последствия, Иван указал на стекло. И девчонку он тоже запугал. Я хочу ехать в Москву, в прокуратуру.
И что вы им скажете? усмехнувшись, сказал Александр Аркадьевич.
Какой-то выход должен быть.
Саша, что нам делать? спросила Раиса Павловна.
Молиться, на полном серьезе ответил Александр Аркадьевич.
Однако по его глазам, она поняла, что он имеет ввиду совсем другое. Но Иван не понял этого, он встал, посмотрел исподлобья на собеседника и произнес.
Вы можете молиться сколько угодно, а я завтра же поеду в Москву.
Какая короткая у вас учительская карьера получиться, возразил Александр Аркадьевич. -Вы вернетесь ни с чем, у вас нет доказательств, вы думаете я не пытался найти управу на него, при том что у меня они -тут он демонстративно стал откашливаться. Короче говоря я все понял, он встал с дивана. Идите завтра спокойно на работу, картина для меня ясна, а вы Раиса Павловна, как говорится, помолитесь и спать ложитесь, -он незаметно для Ивана подмигнул ей.
Она посмотрела на него и поняла то, что ей нужно было понять. Однако Иван не унимался, он не понимал этой странной ухмылки Александра Аркадьевича, и ходил по залу в ожидании чего-то более существенного чемпомолитесь.
Что нам делать? еще раз переспросил он.
Успокоиться, ответил Александр Аркадьевич, затем сложил руки в молитвенной позе, и опять с ухмылкой сказал. А я помолюсь за вас, завтра в нашей общине.
Да что вы ей богу, возразил Иван.
Ваня успокойся, перебила его Раиса Павловна.
Он молча сел на табурет, и уставился в окно.
Да, а стеклопакет можете заказать по этому номеру, выйдет не очень дорого, мне уже меняли как-то раз, Александр Аркадьевич написал номер телефона прямо на лбу фотографии Гизурина, которая была напечатана на бесплатной газете. Раиса Павловна, можно вас на минуту? они вышли в коридор. Я так думаю
завтра, в крайнем случае послезавтра, Гизурин приедет сам.
Зачем? удивилась Раиса Павловна.
Поговорить, только я думаю, тон разговора у него будет намного мягче, чем обычно.
Саша, что ты задумал? Будь аккуратней.
Не беспокойтесь Раиса Павловна, я пойду, до свидания, всего хорошего.
До свидания.
12.
Религиозная община не окраине города последнее время гремела на всю округу, приезжали туда люди почти со всех концов страны и не только. Что они там искали? Зачем ехали? У каждого было свое горе ребенок наркоман, муж пьет, дочь гуляет, нет детей, всякого рода болезни телесные и душевные, короче говоря- всего не перечислишь. Были среди них и обычные искатели «истины», но их было меньшинство. Но что влекло их именно сюда? Что питало их надежду? Чем были они подкрепляемы преодолевая тысячи километров? Это был местный старец. О нем ходили легенды, говорили что он может вымолить кого угодно, излечить любую болезнь, помочь в любой проблеме. Откуда он появился, никто не знает, на вид ему было лет шестьдесят. «Острый взгляд, четкие черты лица, высокий рост, среднее телосложение, ораторский дар, харизматичность, лидерские качества, ум, смелость», так бы описал его человек, решивший посетить эту общину с целью понять феномен старца. Как только он появился в общине, туда почти сразу потянулись люди, он понимал проблему каждого кто подходил к нему за помощью, обладая недюжей выносливостью, он мог принимать людей по двадцать часов в сутки, внимательно выслушав человека. Постепенно община стала разрастаться и набирать силу, строились новые здания, восстанавливались старые, возле общины стали появляться дорогие машины очень состоятельных людей, включая машину Гизурина. Местные власти сначала смотрели на все это сквозь пальцы, но затем, поняв все плюсы для бюджета «города» стали даже немного помогать, а точнее говоря просто не мешать.
Сам Летинглава города, был человеком советского воспитания, и относился к породе чиновников которые ловко умеют лавировать «между струйками». Пройдя все ступени карьерной лестницы, он понял главноенужно чувствовать куда «дует ветер», тогда есть шанс усидеть в своем кресле и подняться выше. Именно сейчас, всем своим чутьем он почти ощущал куда «дует ветер», и поэтому стал посещать общину. Он стал намекать жене, что нужно бы сходить к старцу, да так, чтобы тебя увидело побольше местных, что он и сам там бывает, а желательно сходить туда вместе, взяв с собой дочь. Сначала она не хотела, но после того как заболела их единственная дочьОльга, а все местные врачи не могли помочь ей, она пошла к старцу и через неделю Ольге полегчало.
С тех пор ее как будто подменили, она не слышала тех людей, которые говорили ей, что диагноз местных врачей был ошибочен и лечение которое они назначили не могло дать положительного эффекта, что только после того как вы обратились к Московскому профессору ей стало легче. « Профессора послал бог, по молитвам старца» говорила она, а на вопрос. « Почему этого профессора бог посылает преимущественно к людям у которых есть деньги?», она отвечала. «На все есть божья воля». Да и сам Летин перепугавшись за единственное чадо, стал прислушиваться к советам старца.
Гизурин также быстро смекнул расклад и стал очень часто посещать общину, публично делал большие пожертвования, и тесно общался со старцем. Когда он первый раз увидел и услышал его, даже этот горилоподобный альфасамец понял«кто есть кто», и добровольно подчинился, тем более, что свои слабости были и у Гизурина.
Корче говоря, завертелось-закрутилось и поехало то колесо жизни, которое не могло оставаться без движения, ввиду природы человеческой, и испокон веков оно ехало оставляя за собой вдавленную колею посреди горя людского. Иногда оно притормаживалось людьми которые призывали выбрать другой путь, но гонимые всеми включая власть предержащих оно продолжало крутится, нанизывая на спицы истории их судьбы.
Старец этот как говорили был с криминальным прошлым, но никто не знал, за что именно он сидел, и откуда он вообще здесь появился. Когда упоминалось его имя и «чудеса» которые он совершает в присутствии Александра Аркадьевича, тот ухмылялся и глубоко вздыхал, он был единственным в этом городе кто знал, кто такой и откуда этот старец Сам он не верил в бога, увидев на войне сколько боли может причинить человек человеку, отказывался верить, что тот сотворен богом. «Да его можно обуздать при помощи бога, но не более», был его вывод.
13.
Наутро после происшествия с разбитым окном у Раисы Павловны, Александр Аркадьевич встал пораньше и направился в общину. Идти было относительно не далеко, поэтому он решил пройтись пешком. После двадцатиминутной прогулки он подошел к главному входу возле которого толпились молодые люди спортивного телосложения. Не привлекая их внимания, прикинувшись мирно прогуливающимся пенсионером, он пошел по тропинке вдоль кирпичного забора общины. Минут через пять, зайдя за угол стены, он обернулсяникого вокруг не было, достав из кармана ключи, он подошел к еле заметной, низкой на вид, решетчатой двери, которая была закрыта. Вставив ключ в замочную скважину и сильно дернув дверь на себя, он стал открывать замок, после двух, трех неудачных попыток он все же смог попасть внутрь. Там где он оказался, было нечто внутреннего двора, этот двор был огорожен еще одной стеной внутри общины, доступ туда был не у многих, здесь же за железной дверью находился небольшой дом старца. Подойдя к дому Александр Аркадьевич постучал, никто не открыл дверь, он постучал еще раз, но за дверью была тишина. «Ну что ж, придется зайти и подождать» подумал он. Достав из кармана ту же связку ключей, он попал внутрь.
Дом был размером примерно пять на пять метров, с одним окном и двумя дверьми, одна из которых вела на внешний двор, а через другую попал сюда Александр Аркадьевич. Изнутри он был обставлен скромнодеревянная кровать, деревянный стол, большой шкаф с книгами, пара стульев, комод на котором также лежали книги, в углу стоял небольшой телескоп. Все это напоминало тихое убежище ученого аскета, а не религиозного лидера. Взяв первую попавшуюся книгу с комода и присев на стул Александр Аркадьевич прочел название и начал с увлечением читать. Минут через двадцать за дверью ведущей на внешний двор послышался разговор, говорили трое человек, Александр Аркадьевич подошел к окну, также смотрящему во внешний двор, аккуратно отодвинул занавеску и приоткрыл его. Метров в десяти от дома, мужчина и женщина, на вид лет пятидесяти о чем-то слезно умоляли старца. Говорили они не громко, однако через приоткрытое окно все было слышно.