Мирослав ДжиковичМайне кляйне поросьонок шпрингает по штрассе
Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
А. С. Пушкин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВПОЛНЕ СЕБЕ ЗАКОНЧЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Один вечер и немного от ночи
«Всё, пятнадцать минут, и уезжаю На этот раз последние пятнадцать. Засекаю Хотя, спрашивается, чего я высиживаю? Ежу понятно, что сегодня уже работы не будет. Если с утра день не задался, то с чего бы ему Вот если этот тип в белом не подойдётдомой, сразу баиньки, а уж завтра пораньше, свеженький, с новыми силами На том, Роман Адамыч, и порешим. Но что я себя обманываю? Не подойдёт и этот мужик, и никто не подойдёт. Ясен пеньне задался день»
Вынырнувший из темноты высокий мужчина в белом летнем костюме остановился на перекрёстке, оглядел припаркованные машины и решительным шагом направился к цветочному павильону.
«Шансы повышаются. Отчего бы этому благородному джентльмену не поехать к своей даме на таксо? Ладно-ладно, рано загадывать И конкуренты-то почти все разъехались. Это оставшееся дитя гор на своей машине смерти мне не соперник Одно достоинство у его лохматкимытая. Рассчитывает ценником убить, ясен пень Не-е, этот клиент не такой, не будет из-за лишней сотни позориться. Хотя посмотрим, что он там в цветочном выберет. Если три гвоздички, тогда, конечно, грустно».
Мужчина вышел из павильона, торжественно держа несколько на излете роскошный букет; равнодушно скользнул взглядом по выцветшей «трёшке» и двинулся к такси. Открыл дверь и, прежде чем сесть, спросил:
Любезный, в Петергоф поедем? не дожидаясь ответа, с чуть виноватыми нотками в голосе добавил: И обратно!
«Вот свезло, так свезло! А я ещё, дурак, уезжать хотел В оба конца, да не торгуясь!»
Роман мягко тронулся с места, бросил снисходительный взгляд на совсем сникшего кавказца и начал считать маршрут.
«Сколько же зарядить? Километров сорок скажу сорок два в один конец, по двадцать пять за кэмэ это будет это будет тысяча пятьдесят это будет. Умножаем на два, плюс там ожидание ну, уж пятнадцать минут точно Две сто пятьдесят на круг. Ну, хоть что-то!»
Только давайте сначала заедем на Казанскую Это ведь по дороге, насколько я могу судить?
«Начинается! Как я не люблю эти внезапные изменения маршрута! Обязательно что-нибудь случится. Или передумает дальше ехать, или вообще смоется. Если с букетом уйдетк бабке не ходи, соскочит».
Но волновался Роман зря: подъехав к указанному дому, клиент даже не стал выходить, набрал номер и коротко бросил в трубку: «Я внизу!». Через некоторое время задняя дверь распахнулась и в машину села женщина, привнеся с собой сильный конфетный аромат. Роман незаметно приоткрыл окно.
Цветы? Щербак, ты с ума сошел! Что случилось? За те двадцать четыре года, что я тебя знаю, вот так, без повода
Мужчина что-то неразборчиво буркнул. Роман услышал, как женщина чмокнула его в щеку.
«Вот и славненько. Интересно, куда они собрались на ночь глядя? Может, в ресторан? Далековато А если и в ресторанхорошо, ждать придётся часа четыре, это минимум миниморум Прибавляем восемьсот, получается две девятьсот пятьдесят. Точно! Так и скажу. И не три тысячи, а фактически все три»
А куда мы едем? в продолжение мыслей водителя игриво поинтересовалась женщина. Ты такой загадочный
Мужчина замялся, но после некоторой паузы выдавил:
В Петергоф.
Роман спиной почувствовал, как женщина окаменела. Через мгновение она дотронулась до его плеча и ледяным голосом произнесла:
Товарищ водитель, остановите! Я выйду!
Не останавливайтесь! Раечка, золотце, я тебя умоляю! Пожалуйста, поедем со мной! Кроме тебя, у меня ведь никого нетмужчина схватил её за руки и перешёл на шёпот.
Машина остановилась на красный, и женщина, при желании, могла бы и выйти. Но не вышла. Она высвободила свои руки и отвернулась к окну.
«А может, они в гостиницу едут, в номера? И чего тогда она кочевряжется? Не шешнадцать ведь! Да и далековато опять-таки А если и так, тогда ему прямой резон не держать машину. Вызовет утром другую».
Роман погрустнел.
«Ну и ладно, что переживать! В один конецтоже достойное завершение дня. Только в этом случае километр уже по тридцать рубликов будет».
В том, что день, как Роман неоднократно выражался, «не задался», был виноват он, и только он. Поленившись с вечера заправиться и помыть машину, Роман сделал это утром, «на карту» встал лишь четвёртым. Заказ, правда, получил практически сразу.
Шесть-тринадцать!
Да, Маруся, шесть-тринадцать здесь!
Шесть-тринадцМаруся зашёлся в кашле. Сегодня Марусей на подхвате был Серёга-«лишенец», отлучённый от руля «по-пьянке», но пристроенный в диспетчерскую. Шесть-тринадцать, у тебя ведь универсал? Бери заказдлинномер Я там сотенку приклеил
Он продиктовал улицу и дом, и отключился.
«А квартира? А, ладно, подъедууточню».
Но, заехав во двор, Роман понял, что номер квартиры выяснять не надоклиент стоял на улице. Точнее, стояли.
Очень серьёзная девочка лет десяти, в круглых очках, с бантом и в нарядном платье стояла рядом с настоящей, на две головы выше её арфой.
«Сволочь, Серёга, удружил Длинномер Знал бы Как я её грузить-то буду один?»
Это вы заказывали такси? Роман постарался быть сверхкорректным.
Девочка молча протянула зажатые в кулачке деньги и бумажку с адресом. Роман взял влажные купюры, пересчитал и открыл было рот, чтобы пошутить, но передумал. По лицу девочки он догадался: фразу типа «что же тебя родители на флейту (или скрипку) не отдали» произносит, гордясь своим остроумием, чуть ли не каждый таксист, даже не представляя, насколько эта мысль ей близка. Понятно было и то, почему она стоит одна: провожали бы взрослые, началось бы: негабаритнадо бы прибавить, на переднем ребёнка не положенонадо бы прибавить, а кто отвечать будет, мне мои права дороги как памятьнадо бы А такну что с ребёнка взять. Небось, «добрые» родители сейчас прячутся за занавеской
Кряхтя, царапая руки и едва сдерживаясь, чтобы не матюгнуться, Роман погрузил-таки инструмент, втиснул в оставшееся пространство привычную, по-видимому, к таким путешествиям юную арфистку, и осторожно поехал по адресу. Добравшись на место и выгрузив пассажиров, Роман поймал вопросительный взгляд девочки.
Ну уж фиг! Куда-то переть арфу Роман уж точно не подряжался. Он поймал первого попавшегося мальчишку, чей расфранченный костюмчик и скрипичный футляр неоспоримо свидетельствовал о принадлежности к изящным искусствам, и подвёл его к девочке.
Знаешь его? оба ребенка дружно закивали. Замечательно! Просите кого-нибудь из взрослых, чтобы вам помогли. А мне ехать пора.
Роман сел в машину и, развернувшись, в зеркале заднего вида заметил, как дети растерянно оглядывались.
Не прав, ох, не прав был Роман! Нельзя, нельзя бросать беспомощного клиентабудь это хоть пьяный, хоть старик, а тем более ребёнок! Неправильные действия совершил Роман, а за неправильные действия Бог Дорог карает. Если, конечно, заметит.
Заметил.
Весь последующий день пошёл наперекосяк. Сначала, героически прорвавшись через все пробки на Ваську, прибыл по адресу в заявленныйдвадцатиминутныйсрок, о чём, не скрывая гордости, отрапортовал Марусе. Однако после четвертьчасового ожидания выяснилось, что клиент не берёт трубку. Так случалось, и нередко: люди, кляня медлительных таксистов, в нетерпении выходили на улицу, их подхватывал частник, а отменить заказэто им было стыдно
Встал первым на Ваське, и стоял недвижимо полтора часа, и это при том, что центр и Петроградка двигались довольно бодренько. Не выдержал, сорвался в центр, пристроился там пятнадцатым и, естественно, остров тут же поехал. Сделал одну минималку, отстоял ещё два часа, получил безнального клиента на Охту, и решил остаться, благо что был там один.
И всё. Впору запеть: «Словно замерло всё до рассвета» Покатался по району, один раз взял «с руки» на полтинничек; через часа два объявил Марусе, что и Ржевку берёт, а спустя ещё часчто и Весёлый может легко окучить В итоге окопался у метро и стал ждать у моря погоды
Как я понимаю, букет тоже не мне предназначался?
Нет, нет, тебе! И почему «тоже»? Я
Прекрати врать! Почему ты всегда врёшь? Сколько я помню, все эти годы ты мне постоянно врал! Ты никогда не говорил правды! И сегодняесли б ты сказал по телефону, куда мы едем, я бы никогда
«А, собственно, почему я должен безропотно соглашаться? Подряжались в оба конца? Подряжались, ясен перец! Так и скажу: мол, сразу надо было говорить, что только в одну сторону. Всё-таки не ближний свет: я бы, может, и не согласился бы, а так Вот, смотрите: тысяча двести набежало, еще полцены надо бы набросить Это уж минимум миниморум Нет, лучше так: тысяча триста, плюс половинашестьсот пятьдесят, на круг тысяча девятьсот пятьдесят Да, так-то лучше А если две штуки даст, полтинник не верну: нету, скажу, у меня мелочи»
Щербак, смотри, смотри-ка!
Куда?
Да направо! Вот! Узнаёшь?
Да Сколько лет
Смотри, окошко горит! Да это же твой кабинет! Точно твой!
Да нет, мои окна шестое-седьмое с краю, а это Это же приёмная А твои?
У нас во двор выходили. Ты что, не помнишь? Ты вообще ничего не помнишь!
Не заводись, прошу
Я же ещё и завожусь! Появляется посреди ночи, и
«Подъезжаем. Наступает момент истины. И куда же они всё-таки собрались?»
Любезный, сейчас на светофоре налево Ещё налево Вот, первая парадная.
Ну, что сидишь, иди,произнесла женщина с деланным безразличием. Не съедят тебя там Цветы, цветы возьми!
Мужчина остановился, дёрнулся было обратно, но махнул рукой и решительно зашагал к дому.
Что произойдёт дальше? Пока это не ведомо
Может статься, что мужчина скоро вернётся, сядет в машину, и они, не проронив ни слова, уедут в город, также молча выйдут вместе у дома женщины, и Роман так никогда и не узнает, куда же он возил загадочную пару в этот вечер
А может, и наоборот: задержится надолго, а женщина будет всё чаще выходить из машины, курить и смотреть в единственное освещённое окно на третьем этаже, а потом, от отчаяния, поспешно и сбивчиво поведает Роману их историю; и будет клясть себядуруза доверчивость, а Щербаказа все смертные грехи, и в особенности за то, что повстречался
на её пути. И будет через слово требовать у водителя подтверждения, не замечая, что не слушает её водитель, погружённый в свои сложные расчеты
Поканеизвестно. Только что хлопнула дверь парадной и мужчина ещё даже не поднялся на этаж, поэтомупока! возможно всё
Лиза
Лиза страдала.
По большому счёту, ничего необычного не происходило: Лиза страдала практически всегда, страдала всю свою недолгую жизнь, сколько себя помнила. Подчас причиной её скверного настроения были вещи вполне объяснимые: погода устанавливалась донельзя жаркая и душная, либо наоборот, дождь лил как из ведраестественно, в обоих случаях о прогулках можно было забыть и приходилось сидеть взаперти в опостылевшем доме; недосып (крайне редко) или, напротив, пересып (как правило); подарки к празднику оказывались на поверку ну совсем не те, что она ожидала; шуточки и колкие замечания подруг, на которые Лиза обижалась сразу, или уже по прошествии некоторого времени, придя домой; случались и другие, не менее очевидные события. Но чаще мучилась она без всякого видимого повода, причём градус её страданий мгновенно скакал от простой хандры до истеричных приступов и обратно. Такой депрессняк со временем перестал смущать Лизу, она настолько привыкла к своему перманентному томлению, что периоды хорошего настроения стала воспринимать с недоверием.
Но не сегодня. Сегодня Лиза совершенно точно знала, в чём причина её тоски. У неё ещё никогда не было ЭТОГО. Именно так: Э-ТО-ГОнеопределённо, что придавало некий флёр таинственности и романтизмаЛиза и в мыслях, и, будучи наедине сама с собойвслухпроговаривала это слово. Хотя на самом деле ни о какой неопределённости речи не шло: Лиза много раз представляла себе, как это всё будет происходить. Как её партнер подойдёт, робко приобнимет за талию, как она чуть отстранится и потом отвернётся, мимолётно поймав его взгляд, полный мольбы и бешеной страсти; и он тогда уже крепко-крепко сожмет её стан в своих объятиях, прильнёт к её шейке ну и так далеевсё было обдумано до самых-самых мельчайших деталей, так, что уже становилось скучно.
С гораздо большим удовольствием проигрывала она в голове сцены первого знакомства иособеннорасставания. Её герой покинет Лизу после первой же, страстной до безумия ночи: разлука должна происходить рано утром, за несколько минут до рассвета. Лиза останется на берегу, а её суженый будет стоять в лодке, которая вот-вот увезёт его в дальние страны, туда, где ему предстоит выполнить чрезвычайно важное и опасное задание. Они будут молча смотреть друг на друга, потом лодка отчалит и поплывёт очень-очень медленно, и густой туман будет налетать хлопьями, то скрывая её героя, то вновь показывая. Лиза не будет плакать, нет, и говорить ничего не будет, потому что все слова о том, что она любит его и непременно дождётся на поверку окажутся беспредельно глупыми и банальными и, главноелживыми. Они оба знают, что расстаются навсегда, что ему суждено сгинуть на чужбине. Лиза была уверена в этом, но она была убеждена ещё и в том, что возлюбленный умрет с её именем на устах
А потом А потом она будет бесцельно бродить по улицам, натыкаясь на прохожих, а также по полям и лугам, натыкаясь на ни на кого не натыкаясь, просто бесцельно. В компании она будет отрешённо смотреть сквозь подруг, а если кто-то обратится к ней, то она вздрогнет, бросит на вопрошающего непонимающий взгляд, и, ничего не ответив, тихо и печально уйдёт
Надо заметить, что Лиза была ещё очень молода, её часики даже не начинали тикать, и она ни в коей мере не испытывала никакого физиологического дискомфорта от своего сегодняшнего состояния. Так что, ввиду отсутствия романтического героя, бросаться на шею первому встречному и быстренько бежать с ним спариваться не торопилась. Хуже было другое: все её подругии Жанна, и Тома, и стервозина Гуля, и Анька Большая, и Анька Маленькая, и даже Варя-толстухавсе, абсолютно все уже перешли в иную «категорию». Естественно, в открытую с ней никто на подобную тему не заговаривал, но Лиза подозревала, что стоило ей уйти из компании, как подружки начинали охотно перемывать ей косточки.
И Лиза решилась. В конце концов, она же не наивная малолетка, и понимала, что ждать красивого, мужественного и ласкового героя «с историей» можно бесконечно долго, и пора уже присмотреть кого-то из ближайшего окружения. После краткого перебора всех возможных кандидатур Лиза остановилась на Вадике, её давнишнем приятеле. Вадик был очень начитанным и довольно симпатичным, они частенько встречались с целью сходить куда-нибудь перекусить и поболтать на разные темы. Говорил в основном Вадик: казалось, не существовало темы, где он не имел бы обширных, энциклопедических познаний.
Сделав окончательный выбор, Лиза приступила к разработке детального плана. Первой же загвоздкой выплыло то обстоятельство, что за всё время их знакомства Вадик ни разу не проявил к ней никаких чувств. Может, он тщательно скрывал их, но существовала вероятностьпочти нулевая, но всё же существовалачто Лиза была просто не в его вкусе. Лиза подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя. Нет, это, конечно, неправда. Писаной красавицей она себя, понятно, не считала, но была очень и очень миленькой. Фигурка изящная, всё пропорционально, а ноги! Таких длинных и стройных ног ещё надо поискать. Божественные ножки, без ложной скромности. Но вот глаза Глазада, не такие большие, как хотелось бы. Но это исправимо: если смотреть не прямо, а чуть повернуть голову и слегка наклонить, то не разберёшь, большие глаза, или нет, зато взгляд получается очень даже загадочный и в меру призывный. Лиза повеселела и стала готовиться к встрече, ведь Вадик обещал заскочить сегодня вечером. На всяческую романтическую лабуду вроде свечей или лепестков Лиза заморачиваться не стала, дабы не спугнуть его раньше времени, а оставшееся время провела перед зеркалом, так что к приходу ничего не подозревающего кавалера взгляд был доведён до нужной степени чувственности.