Мединститут - Дмитрий Борисович Соколов 4 стр.

 С Пашковым не просился? На «вены»?

 Да ну. Ерундовая операция. Сто раз ходил,  Агеев совсем приуныл.  Да и не возьмёт он. Больная блатная какая-то, из обувного магазина. Они вдвоём с Алексеем Николаевичем пойдут, нафиг им студенты

Булгаков, отведя, наконец, взгляд от всё так же сладко шепчущихся Берестовой и Говорова, сделал гримасу, с усилием улыбнулся и ответил Ване:

 Если ты над городом радостно паришь, значит, Агеев, тыфанера, под тобой Париж. Радоваться надо.

Тот не разделил весёлости товарища и рискнул предложить, немного робея от своей дерзости:

 Слушай, а если я вместо тебя сегодня с Ломоносовым помоюсь? Ты ведь уже с ним всё время ходишь, он, кроме тебя, никого не берёт. А ты скажи, что ты вон, палец порезал, или ещё что-нибудь устал после дежурства. А?

Антон удивлённо взглянул на Ваню. На маловыразительном лице того были сейчас написаны и отчаяние, и просьба, и зависть.

 С какой стати?  спросил Булгаков, моментально рассердившись.  Он в ассистенты меня берёт, уже всё договорено! Ты чего, Агеев? Попросись вон с Корниенко на грыжу.

 Да ну, грыжаскучно. Я на грыжах уже столько отстоял, что и сам бы мог сделать. Слушай, Булгаков, ну давай, я вместо тебя помоюсь. Тебе что, жалко?  нажал Агеев.  Один раз! Что, ты даже один раз с Ломоносовым сходить не дашь?

 Не дам. Жалко. Х тебе во всю морду,  отрезал Антон. Он тоже не церемонился с выражениями. Открытое и располагающее лицо его неприятно замкнулось.

 Ну и гавно же ты после этого.

 Агеев, ты отлично знаешь, что я не гавно,  усмехнулся Булгаков.  Такие просьбы Может, тебе вон, «Крупскую» снять и потрахать привести?  он кивнул на Берестову. Винниченко, отвернувшись, переключилась на соседей с другой стороны стола, и Надя с Говоровым совсем отъединились от группы, сидели теперь рядышком, чуть в стороне, и беседовали, так сказать, приватно. Неизвестно, что плохого видел Антон в этом, но его усмешка не оставляла сомнений в том, что он видит парочку насквозь.

 А что? Запросто! Хиругия, Агеевэто конкуренция. Я себе сэнсея нашёл? И ты ищи. Думаешь, Ломоносов меня за красивые глаза на свои операции берёт? Я в клинике работаю с четвёртого курса! Знаешь, сколько мне пришлось ему глаза помозолить? А ты хочешь раз-раз, и в дамки.

Студенты замолчали. Обе группы субординаторов шумели всё оживлённее. Отсутствие преподавателя мгновенно деморализует учащуюся массу. Самые «активные» уже рассматривали вопрос о совместном уходе с занятия и коллективном походе в кино на «Покаяние»  этот фильм, запрещённый фильм, только-только завезли в город, и он шёл в одном кинотеатре«Космос», на самой окраине. Если Самарцев и будет потом «возбухать», посещение кинотеатра можно выдать за «культурное мероприятие» и получить его санкцию задним числом.

Доцент опаздывал уже на пятнадцать минут. Не принимали участия во всё более предполагаемом проекте только Надя с Серёжей Говоровым. Они уже обменялись общими новостями о том, кто где и как учится, куда собирается распределяться. Дальше неизбежно следовал разговор о личном. Оба испытывали трудности начать его. Говоров собирался жениться на Аньке Зайченко, девчонке из терапевтической группы. Свадьба была намечена на середину ноября. Надя замуж пока не собиралась. Хотя почти все её ближайшие подруги уже сделали этот шаг. И вообще, с самого сентября у неё никого не было. В последнее время из-за очень насыщенного графика занятий совсем не оставалось времени для личной жизни. Озвучить всё это было трудно, поэтому и юноша, и девушка уже минуты три сидели рядом и молчали.

Антон с Ваней тоже молчали. Студенческие времена взаимовыручки, времена, когда можно было «скатывать» друг у друга конспекты по общественным наукам, слушать подсказки на зачётах и братски делиться «шпорами», времена, когда просто нельзя было отказать товарищу, те времена, кажется, прошли или проходили. Не за горами была взрослая жизнь.

Булгаков посмотрел на часы, встревожился.

 Кстати, а где Сам? Его уже двадцать минут нет. А мне больную сейчас подавать

Агеев кисло вздохнул, подпёр голову рукой, взъерошил волосы.

Ему очень хотелось оперировать.

VII

Аркадий Маркович и сам страдал от того, что задерживался. Для студентов он старался быть примером во всём, особенно в пунктуальностиименно с неё начинался любой хирург. Но его отвлекли пациенты, дочка хорошего знакомого, у которой три часа назад начались приступообразные боли сначала в эпигастрии, затем в правой подвздошной области. Помимо этого классического симптома Кохера, у неё имелось напряжение мышц передней брюшной стенки в нижних отделах и суховатый язычок. Не исключено, что речь шла об остром аппендиците, о чём Самарцев и сообщил помрачневшему отцу.

Требовалось наблюдение «в динамике». А пока нужно было сдать анализы, сделать УЗИ, проконсультировать девочку у гинеколога. На анализы он написал направление на бланке со своей печатью, с зав.отделением гинекологии договорился по телефону. Тем более, что тот и сам знал отца, директора магазина «Мебель». А с УЗИ возникли проблемы, аппарат был пока единственный в городе, «выбитый» главврачом с огромным трудом, очереди кошмарные, так что пришлось лично идти в Отделение функциональной диагностики и просить Александра Абрамовича посмотреть его хороших знакомых.

После этого ещё нужно было зайти к Гаприндашвили и обсудить с ним проблему клинического ординатора Горевалова. Конечно, ничего ургентного, да и проблемы, собственно говоря, не существовало. Но таков уж был Самарцеввсе деловые вопросы он предпочитал решать с утра, пока не «засосала текучка».

 Я по поводу Петра Егоровича,  объяснил он, садясь напротив.

Гиви Георгиевич хотел куда-то уходить. Он был уже одет в тесноватый ему хирургический костюм с короткими штанинами и в кожаные тапочки. На голове шефа 2-й хирургии была шапочка, заломившаяся верхушкой вправо и с такими длинными завязками, что становилось неловко за сестру-хозяйку, которая не могла достойно одеть зав.отделением. Впрочем, все советские хирурги были малочувствительны к внешнему облику, который был «вторичным». Вот моральный

Гиви Георгиевич уже шёл в операционную, ему предстояла «полостная»  трёх или четырёхчасовая резекция желудка по Бильрот-два. Но доцент кафедры по положению считался выше заведующего. Так что тот сел на место и начал внимательно слушать Аркадия Марковича.

 Уже три месяца, как он учится в клинической ординатуре на базе вашего отделения. На кафедре мы к нему присмотрелисьдоктор растущий, активный, перспективный. Мнение благоприятное. Вы, как заведующий, что скажете?  и Самарцев изучающе посмотрел на собеседника.

 Ну что я скажу?  шумно выдохнул Гаприндашвили и развёл в стороны жирные волосатые руки с короткими пальцами.  Пока работает нэплохо старатэлный больных ведётдвэ палаты замечаний нет.

 А как насчёт оперативной активности?  прищурился Самарцев.

 Оператывной активности?  удивился Гаприндашвили.  Странный вопрос, Аркадий Маркович. Он же толко-толико институт закончил.

 И что, в операционную даже не просится?

 Просытся!  оживился Гаприндашвили.  Ещё как просытся, чут не каждый дэнь. И нэ на ассистенцию, а опэрировать сам хочет. И грыжу ему давай, и аппендицит давай, и вены давайвсё делать хочет! За руки держать надо, как хочет, особенно, если из его палат кто-то идёт. Я ему объяснял восэмь раз, наверное, чтобы он кур тут не смешил, вёл больных потихоньку, а ходил на ассистенцию, со мной чтоб ходил, с Ломоносовым, с Пашковым, с Корниенко. И то не на большие полостные операции Три-чэтыре года ему ассистировать, нэ мэнше. Никак нэ менше,  заведующий покачал головой и начал вставать, полагая, что у Самарцева всё.

Но доцент, улыбнувшись сочувственно и к терпеливости заведующего, и к горячности молодого хирурга, не двинулся с места. Почувствовавший неприятное, тучный грузин снова сел.

 Всё не столь однозначно, увы,  вздохнул Самарцев.  Умеренность и постепенностьзолотое правило, Гиви Георгиевич. Да, для становления хирургу нужны годы и годы. Радуйся малому, тогда и большое придёт. Я согласен. Но нет правил без исключений. Пётр Егоровичдоктор многообещающий. Я вполне считаю, что способный. И если создать условия, то путь в хирурги ему можно существенно упростить

 Как упростит? Как упростит?  моментально занервничал Гаприндашвили.  Аркадий Маркович, позволте! Кто способный? Горевалов способный? Ви заблуждаетэсь! Я его по субординатуре знаюон и на занятиях нэ появлялся! В операционной он даже не знал, где эта операционная находытся! Может, он и способный, толко пока этого ничем нэ обнаружил. Это я толко так сказал, что претензый нет, а претензый масса! Он топографию пахового канала не знает, как узлы вязат, не знает, в листе назначений такие назначения пишет! Что толко за голову хватаешься! Способный!

Темпераментный грузин шумно фыркнул и негодующе посмотрел на Самарцева. Тот, доброжелательно улыбаясь, выслушал критику в адрес молодого человека, пожал плечами.

 Ну, все мы когда-то были молоды и легкомысленны,  примирительно сказал он,  в их возрасте пропуск занятийчто-то естественное, повышает самооценку. С посещаемостью и в моей нынешней группе большая напряжёнка. А система преподавания у нас, к сожалению, далеко не лишена недостатков. Мы недавно тестировали выпускников, так уровень базовых знаний составил 37 процентов. Это я вам как старый преподаватель могу по секрету сказать. Но сейчас-то Пётр Егорович ведь придерживается графика работы? Остепенился?

 Вот графика он строго придэрживается! Ровно в 15.00 всегда уходит, никогда лишнюю минуту не задэржится. Дэжурства не берет!

 Как? А вчера разве не он дежурил?

 Это пэрвое за три месяца. И то, которое я в график ему поставил, обязателное, которое потом в табель и на оплату пойдёт. И то, я вчера вэсь вечер дома просидел. Звонил ему сюда четыре раза, не дай бог, поступит чего-нибудь, дров ведь таких наломает ночь не спал, нэ поверите. Обошлось, фу. Я ему говорилбэри больше ночных дежурств, ходи к Ломоносову, ходи к Пашкову, ко мнэ ходи, толко рады будем. Учись, нэльзя же таким стерилным оставаться. Студенты и то лучше ориентируются! Нэ берёт! Не хочет бесплатно, я так понимаю. В общем, Аркадий Марковичзаведующий снова фыркнул и начал вставать с места. -

 Одну минутку, Гиви Георгиевич,  остановил потерявшего терпение Гаприндашвили Самарцев и снова усадил напротив себя.  Я знаю, вы торопитесь, но когда-то нам поговорить надо. Ваше возмущение непонятно. Мы с вами люди устоявшихся взглядов, сами выросли в клинике. Если посчитать, сколько бессонных ночей проведено здесь на голом энтузиазме Но вы не забывайте, что сейчас пошли новые веянья, и молодёжь не станет повторять наших ошибок. В условиях плюрализма,  Аркадий Маркович умело ввернул словечко, относительно недавно вошедшее в лексикон политинформаторов,  каждый имеет право на свою точку зрения. И неоплачиваемые дежурства Горевалову, уже имеющему диплом врача, совершенно справедливо не нужны. Это его личное делоходить к кому-то на дежурства, и принуждатьнеправильно. Нужно перестраиваться

Гиви Георгиевич с тоской отвернулся от неторопливо нижущего слова на нить уже дошедшего до него смысла Самарцева. Доцент очень настойчиво протежировал молодому ординатору. Спорить с ним становилось бесполезно. Простой и честный кавказец хоть и не очень владел русским языком, но был асом в своей профессии и уже десять лет заведовал 2-й хирургией, пользуясь авторитетом у начальства, любовью больных и персонала, будучи к тому же постоянным отличником Социалистического соревнования. Но долго возражать утончённому кафедральному работнику Гаприндашвили не мог. Аркадий Маркович, стихией которого был диспут, всегда легко клал на лопатки любого. К тому же время поджимало, его больного уже, наверное, интубировали анестезиологи, и по поводу отсутствия хирурга нервничала вся операционная. Оставалось только молчать.

 Так что не совсем мне понятно ваше предубеждение против Петра Егоровича,  начал закругляться Аркадий Маркович.  Кафедра заинтересована в том, чтобы за два года ординатуры сделать его специалистом. Вы присмотритесь к нему повнимательней, вы ведь тоже педагог, Гиви Георгиевич. Молодёжь, как ни банально, наше будущее.

 Прэдубеждений у меня нэт никаких, нэт времени,  угрюмо ответил тот.  Я никому палки в колёса нэ ставлю, ест желание работат и учиццамилости просим, а если нет Сегодня горэваловская болная идёт на операцию, холецистит. Он, как лечащий врач, имэет право принять самое активное участие в операции, пэрвым ассистентом. Пуст моеца с Ломоносовым

 А что, этот оперирует?  насторожился Самарцев.

Гиви Георгиевич пожал плечами и снова отвёл глаза. Доцент снова коснулся неприятной темы. Гаприндашвили почувствовал, как всё сильнее портится у него настроение и совсем рассердился.

 Там нэпростой случай! По УЗИ обнаружено внутрипечёночное расположение желчного пузыря, плюс рубцово-спаечный процесс! Кому довэрить?

 Сами бы и взялись, как заведующий.

 Сам я на рэзекцию ухожу!  вскипел Гаприндашвили.  Там тоже тэхнические трудности ожидаютсяпенэтрирующая язва луковицы! А лучше Ломоносова у мэня нэт никого, что б нэ говорили мнэ про негохирург пэрвоклассный Вот почему вы сами нэ возмётесь, Аркадий Маркович?

 Я бы непременно сделал это, Гиви Георгиевич, если б не напряжённый учебный график. Гафнер снова заболел, так что у меня сегодня будут две группы с разных циклов. А насчёт Ломоносова всё равно странноколлектив ему выразил недоверие, и доверять ему внутрипечёночный холецистит, что б он и здесь чего-нибудь натворил

 Это уже предоставте мнэ решать, как завэдующему!

Оба хирурга уже встали и остановились у дверей кабинета, но всё никак не могли разойтись.

 Как, кстати, тот, огнестрельный?  спросил Самарцев, снимая очки. Нервозность начала проглядываться и в нём.  Со слепым проникающим ранением. Рыбаков. Да. Так как он?  доцент надел очки.

 Тот огнэстрельный,  Гаприндашвили не старался скрыть издевательских ноток,  стабылен, дынамика положительная. Стул был!

 Стул? Самостоятельный или стимулировали? уцепился Аркадий Маркович.

Абсалютно самостоятэльный! Тэмпературы нэт, встаёт, ходит, живот спокоен

 То есть вы хотите сказать

 Я хочу сказать, что дынамика положителная. Нэ более.

Самарцев ядовито улыбнулся, снова снял очки, повертел их в руках. Потом надел.

 И всё же, Гиви Георгиевич, вполне может быть и несостоятельность анастомоза, и межкишечный абсцесс, и демпинг-синдром. Стул ещё ни о чём не говорит Благополучный исход в данном случае я отношу к категории чистой фантастики.

 Завтра будет абход Тыхомирова, вот и посмотрим. Так, Аркадий Маркович, я прошу прощения, у мэня балной на столе

VIII

Время близилось к десяти часам, и ждать Самарцева у Антона больше никакой возможности не было. Он предупредил старосту группы и покинул учебную комнату.

В 12-й палате больная Леонтьева, довольно полная и миловидная женщина 43 лет, бухгалтер с КМЗ, встретила его нетерпеливым и испуганным взглядом.

 Ну что, готовы, Марина Владимировна?  Антон вгляделся в неё проницательно и посмотрел на часы. До назначенного Ломоносовым срока оставалось пятнадцать минут.

 Ой, ты уже по мою душу, Антон?  женщина закатила глаза.  Готова, конечно, готова. Скорей бы уж. Я всю ночь после твоего укола спала, такие хорошие сны видела. А сейчас волнуюсь что-то, чем дальше, тем больше. Страшно