Спустя полчаса в зал пришли секретарь райкома в сопровождении председателя райисполкома, майора НКВД и местного начальника РО НКВД. Сев за стол в президиуме и дождавшись, когда остальные займут места слева и справа от него, секретарь торжественно произнёс:
Товарищи, позвольте поздравить вас с днём Красной Армии и флота. Сейчас наши доблестные войска героически громят на всех фронтах ненавистного врага, а мы с вами, труженики села, своим ратным трудом надежно обеспечиваем тылы великой армии! Уверен, наша победа над коварным врагом не за горами! и интенсивно захлопал.
Президиум и руководители в зале поддержали секретаря шумными аплодисментами, вскочив с мест. Восковцев заодно со всеми встал и волнительно глядел на людей, которые искренне выражали свою радость, так как армия, в рядах которой он еще недавно находился, гонит лютого врага с родной земли.
Спустя минуту секретарь сел и, обведя зал изучающим взглядом, продолжил:
Товарищи, теперь поговорим о другом, о злободневном. Записей прошу не делать, это разговор пока сугубо между нами. Дело в том, что руководством страны принято решение об упразднении Чечено-Ингушской АССР и депортации всех чеченцев и ингушей от мала и до велика, где бы они ни находились, в Казахстан и Киргизию за пособничество фашистским оккупантам, массовое уклонение от призыва в Красную Армию и вооруженную борьбу против советской власти. Сегодня утром начато исполнение этого решения: эшелоны со спецпереселенцами уже пошли на Восток. Партийные и советские органы Казахстана и Киргизии вместе с НКВД с января текущего года силами созданных в центре и областях комиссий, а в районах«троек», в составе секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника РО НКВД, разработали меры по организации приема и размещения спецпереселенцев. Такая «тройка» создана и у нас. Некоторые из вас знают об этом, как и то, что в райцентре создана спецкомендатура НКВД. Наша «тройка» определила, сколько спецпереселенцев будет направлено в то или иное хозяйство. За оставшееся время до прибытия эшелонов эти данные должны быть уточнены, так что прошу каждого руководителя внимательно отнестись к нашим наработкам в этой части и сделать уточнения с учетом того, что вы лучше знаете свои возможности, но только не пытайтесь хитрить. Это будет расценено как непонимание руководителем-коммунистом важности государственного поручения. Проверить достоверность представленных данных не составит труда, так как этим будет заниматься НКВД, уточнил секретарь, бросив взгляд на майора, который тут же кивнул, подтверждая слова оратора. Далее, товарищи, к моменту прибытия эшелонов со спецпереселенцами на станцию ваши представители с достаточным транспортом уже обязаны быть там, обеспечить их рассадку и доставку к местам вселения. И еще: надо полагать, что с продуктами питания у них будет неважно, поэтому, как об этом указано в директивном документе, им нужно будет выдать продукты взамен сданных при депортации, что должно быть подтверждено соответствующей квитанцией
Восковцев слушал оратора и не мог поверить своим ушам, что это происходит наяву, что это не какой-то кошмарный сон. «Как это всех от мала и до велика? Выходит, и мать Алхазура, воина-героя, благодаря которому я живу, тоже в их числе? И близкие тысяч чеченцев, которые полегли в боях под Котельниково, прикрывая отход советских войск к Сталинграду, и тысяч воинов, которые в этот момент воюют с фашистами? И мать героя Советского Союза Ханпаши Нурадилова, похороненного на Мамаевом кургане? Но как же быть, если слова партийного секретаря не стыкуются с реальностью, которую я доподлинно знаю? Он ссылается на какие-то документы, директиву какую-то? Как же быть? Встать и заявить, что всё это несправедливо, и попробовать донести до них свою правду? Нет, так не годится, это ничего не изменит, если эшелоны уже в пути и через две-три недели будут здесь» все эти мысли разрывали его голову и сердце, отчего ему стало даже тяжело дышать.
Леонид Маркович, Леонид что с вами, вам плохо? неожиданно услышал он настойчивый шёпот сидящего рядом председателя сельсовета Трубникова Михаила Нестеровича.
Поняв, что его переживания стали внешне заметны, он слегка тряхнул головой и так же шепотом ответил:
Ничего, сейчас пройдет, не к месту раны напоминают о себе.
Смотрите, если что, я помогу.
Восковцев благодарно улыбнулся ему и напряг слух. В этот момент уже начал говорить майор НКВД:
Я хочу обратить ваше внимание на то, что в руководимые вами хозяйства поступит не простой контингент, а ярые враги советской власти. Сюда их прибудет несколько тысяч. Разместить их надо в любые пустующие помещения, а кое-где придется подселять на уплотнение к другим им подобным гражданам. Думаю, вам не надо объяснять, кого я имею в виду. И еще. Надо помнить, что вы обязаны их рассматривать в качестве дополнительных трудовых ресурсов. Время, конечно, покажет, какие они работники, но к весне вы должны вывести их на поля. Думаю, вряд ли у них на руках будут какие-либо квитанции за сданные имущество, зерно или продукты. Обстоятельства требовали их отрыва с мест проживания в течение считаных часов во избежание организованного сопротивления, поэтому никто не думал о каких-то там квитанциях. Среди прибывающих есть больные тифом и другими заразными болезнями, что тоже надо учитывать при их вселении. И еще, что очень важно знать, все они до безумия озлоблены на советскую власть и могут пытаться вредить, поэтому при поступлении к вам какой-либо информации такого плана немедленно докладывайте в НКВД. Мы примем соответствующие меры.
«Хорошо, что не погорячился, пронеслось в голове Восковцева, иначе бы эти немедля выкинули меня на обочину дороги и затоптали, как репейник. Надо поразмыслить, как дальше быть. Может, сразу уехать, сославшись на раны, а там видно будет? А как быть с памятью Алхазура, ведь я хотел навестить его мать и отдать ей вещи, что остались от него, моего побратима? Господи! неожиданно для себя бессловесно воскликнул он. Прошу Тебя, дай сил, чтобы перенести свалившуюся на мою душу тяжесть, укажи, молю Тебя, путь, по которому мне следует идти, чтобы выдержать несправедливость, свидетелем которой я являюсь»
Леонид Маркович, легонько коснулся его колена Трубников, секретарь к вам обращается.
я кое-что уже сказал об успехах вашего колхоза, услышал он голос секретаря, но хотелось бы узнать ваше мнение относительно того, как вам видится использование спецпереселенцев в качестве производственных ресурсов, ведь вы, несмотря на свои тридцать два года, уже многое успели повидать.
Восковцев хотел было с места коротко ответить, что надо сначала посмотреть на прибывающих, а там видно будет, но секретарь попросил его выйти к трибуне, чтобы говорить лицом к публике. И пока Восковцев шел туда, поведал людям, что это подполковник, бывший заместитель командира полка, награжденный боевыми орденами, в том числе за оборону Сталинграда, что перед прибытием в Казахстан прошел подготовку в Высшей школе марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б).
Поднявшись на трибуну, Восковцев, не торопясь, словно обдумывая, что и как сказать, произнес:
Товарищ секретарь райкома, в армию я пошел сразу после школы и служил, воевал, пока не случилось вот это. Он бросил короткий взгляд на пустой рукав. Теперь я председатель колхоза. Так решила партия, и я сказал: «Есть!» Знаете, почти три года я воевал с немецко-фашистскими захватчиками, прошел, проскакал на коне и прополз не одну сотню километров, в любой день мог погибнуть, но, честно признаюсь, не боялся и не уставал так, как здесь, в колхозе
Таким вступлением Восковцев задумал было уйти от прямого ответа на вопрос, но неожиданно секретарь райкома, улыбнувшись, прервал его:
Леонид Маркович, отчего здесь-то так, если не боялись подрывать фашистские танки, ходить в атаки, биться с фашистами в рукопашных схватках только не удивляйтесь, что знаю о вас такие подробности, я просто читал характеристики политработников и представления на боевые награды из вашего партийного дела.
В зале в это время послышался гул то ли одобрения, то ли удивления.
Там враг, которого надо было уничтожать из оружия, с которым я сросся за годы службы и войны, а здесь нужно ежедневно не покладая рук работать, чтобы узнать как можно больше о сельском хозяйстве, выстраивать отношения с каждым колхозником, чтобы подвигнуть его на ударный труд и, главное, своевременно и максимально дать фронту то, в чем нуждается солдат для победы над врагом, а в чем он нуждается, я знаю хорошо. Вот и боюсь, что могу не успеть сделать всё от меня зависящее.
У вас, Леонид Маркович, при таком подходе всё получится, я в этом ничуть не сомневаюсь, вновь улыбнулся секретарь.
С приходом Восковцева все бригады хозяйства и моторно-тракторный парк заработали как часы, неожиданно подчеркнул председатель райисполкома. Думаю, он найдет аргументы для вывода весной в поля всех прибывающих.
Но хотелось бы все-таки услышать, как вы мыслите организовать дело с новым контингентом, неожиданно вставил свое слово майор НКВД. Это непростая задачазаставить врагов народа работать на нужды фронта!
Пока сложно сказать, как мы это сделаем, но задача будет выполнена, коротко ответил Восковцев и хотел этим ограничиться, но, глянув на секретаря, который буквально замер в ожидании его ответа, продолжил: Полагаю, сначала придется узнать, кто чем там, у себя, занимался, в смысле имел отношение к земле, животноводству или машинам. Кроме того, надо понять, в каком состоянии они прибудут в хозяйство, ведь вы же сказали, что среди них есть больные
Что значит надо понять, чем занимались? неожиданно прервал его майор. Бандитизмом занимались, сотрудничали с немецкими оккупантами и на войну идти отказывались. Я уверен, что и вы знаете об этом не хуже меня, так как вряд ли видели хоть одного из этих врагов народа в рядах защитников Сталинграда! Разве я не прав?
Товарищ майор, это вопрос или утверждение? спросил Восковцев, спокойно глядя тому в лицо. Если это вопрос, лучше я на него отвечу чуть позже и вам лично, уточнил он, оценив ситуацию.
Что значит потом и лично? возмутился майор. Вам задан вопрос, так что отвечайте на него, а то люди подумают, что я нагнетаю ситуацию, добавил он, указав рукой в зал.
Хорошо, начал Восковцев, вопросительно глянув на секретаря райкома, который посчитал своим долгом поддержать майора словами:
Леонид Маркович, теперь нам всем это интересно, отвечайте же.
Хорошо, повторил Восковцев и твердым голосом продолжил: Я, как коммунист, все решения нашей партии всегда принимал и принимаю к неукоснительному исполнению, как приму и это, только что вами озвученное, товарищ секретарь райкома. А теперь по существу вопроса. На войне я видел не только одного, а тысячи чеченцев, видел даже целый Чечено-Ингушский кавалерийский полк, большая часть бойцов которого полегли в смертельных боях с немецкими танковыми и механизированными частями под Котельниково летом и осенью 1942 года. Этот полк генералом Чуйковым, командующим 62-й армией, был брошен на прикрытие отхода наших войск к Сталинграду. Позже из остатков этого полка сформировали два кавалерийских разведдивизиона, и они успешно участвовали во фланговых боях под Сталинградом. И еще я видел, как хоронили командира пулеметного взвода Героя Советского Союза старшего сержанта Нурадилова, который убил из своего пулемета более девятисот фашистов. О нем и его подвигах писали все фронтовые газеты, в том числе и газета «Красная Армия». Он также был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Памятны и другие примеры, когда воины из числа чеченцев совершали героические подвиги в боях за Сталинград, но, надеюсь, того, что сказал, вполне достаточно.
Этими словами он закончил свою речь и умолк, обратив спокойный взгляд на президиум во главе с секретарем, который, оглушенный суровой правдой бывшего комбата, какие-то секунды сохранял молчание.
Вы кому-нибудь это рассказывали? наконец-то ожил майор.
Мне никто таких вопросов не задавал, и, соответственно, я никому об этом не рассказывал, но кому это интересно, тот может прочитать об этом в газетах, боевых листовках, тем более что эти факты не являются секретом, как бы удивился вопросу Восковцев.
Тут вы нам такое порассказали, отчего-то слегка заерзав на стуле, произнес майор. У меня имеется другая информация, на фоне которой всё сказанное вами блекнет, так что я не рекомендую вам распространяться насчет этих, так сказать, героев и всякое тому подобное. Кстати, это относится ко всем, кто находится здесь, уточнил он, бросив тяжелый взгляд в зал.
Леонид не стал опровергать слова майора, зная, что тем самым лишь осложнит свои отношения с сотрудниками всесильного НКВД. Что майор пожалел, что настоял на ответе на свой вопрос, он сразу почувствовал, как только тот начал ерзать на скрипучем стуле. «Лучше дождаться развития ситуации, понять, с чем предстоит еще здесь встретиться, решил он, уже собираясь вернуться на свое место, а потом принять решение и поступить в соответствии с ним».
Дождавшись, когда майор закончит говорить, секретарь как-то обеспокоенно спросил у Восковцева:
Леонид Маркович, а вам не помешает в работе с прибывающими то, что вы здесь рассказали?
Нет, конечно, я ничуть не сомневаюсь, что мы выполним решение партии об использовании прибывающих в хозяйство людей в качестве дополнительных трудовых ресурсов, ответил он, а реагировать на слова майора не счел нужным.
Хорошо сказано, но мы посмотрим, как это у вас будет получаться, бросил секретарь вдогонку спускающемуся в зал Восковцеву, перехватив недобрый взгляд майора, которым он того провожал. «Однако не понравилась ему правда героя, сделал вывод секретарь, смотря на то, как уважительно встречали проходящего к своему месту Восковцева коллеги. Не следовало настаивать, ведь он хотел ответить наедине. Удивительное дело: тысячи полегли в боях, а эти такое состряпали о целом народе. Надо будет с Восковцевым поговорить, чтобы не попал под раздачу, ведь энкавэдэшник же дал понять всем, как надо воспринимать спецпереселенцев, да и в документах все черным по белому написано Хотя, если то, что сказал бывший замкомполка, правда, а это не может быть неправдой, поскольку он участник тех событий, то Стоп-стоп, о чём это я, куда меня понесло, стоп и ещё раз стоп», обуздал свои мысли секретарь и тут же попросил председателя другого колхоза доложить свои предложения по использованию спецпересенцев в хозяйстве.
Совещание длилось допоздна. В итоге был подготовлен и согласован план приема и перевозки прибывающих, но тем не менее руководителям хозяйств и сельсоветов предстояло в ближайшие дни доложить в райисполком окончательно уточненные сведения о том, сколько семей они реально смогут разместить в своих населенных пунктах. Отдельные руководители хозяйств, в том числе и Восковцев, пытались объяснить начальству, что многие пустующие помещения, которые сотрудниками НКВД без согласования определены для размещения прибывающих, не пригодны для проживания в зимних условиях, так как не отапливаются. Но члены «тройки» дали понять, что иного решения не будет.
В завершение совещания представитель НКВД сообщил, что о дате и времени прибытия эшелонов на железнодорожную станцию будут сообщать районному руководству заблаговременно, а оноруководителям хозяйств и сельсоветов.
Прошедшее совещание произвело на людей тягостное впечатление, что проявилось в отсутствии привычных после таких мероприятий встреч руководителей в столовой, где шумно обсуждались дела в хозяйствах, все делились новостями с войны, рассказывали о письмах друзей и родственников с фронта, а если у кого-то бывали газетные вырезки о подвигах земляков, то их громко зачитывали. В этот раз люди отчего-то торопились быстрей уехать в свои села, да и расставались, молча пожимая друг другу руки. Правда, бросалось в глаза то, что каждый из них посчитал своим долгом коснуться единственной руки Восковцева, а кое-ктооткрыто подчеркнуть свое уважение к нему как к герою войны, мол, извини, раньше не знал.
Очень неприятные впечатления вынес Восковцев из этого совещания. Его больно ранила весть о переселении чеченцев. Особенно несправедливые слова майора о его боевых товарищах, о целом народе, который они достойно представляли, о его побратиме, который погиб в бою с врагами. С одной стороны, ругал себя за то, что не дал отповедь майору за клевету на народ, который никак не мог сотрудничать с фрицами, поскольку немцы не оккупировали Чечено-Ингушетию. Об этом он знал доподлинно, так как, находясь на цековских курсах, рассматривал карты сражений на Кавказе. С другой стороны, оправдывал себя за то, что не попытался опровергнуть его речь, так как из этого ничего не получилось бы. К тому же это явилось бы неприятием решения партии и правительства с вытекающими отсюда последствиями