Раньше, она словно перекатывает это слово на языке, пробуя его на вкус, раньше ты так не смотрел. Когда видишь такой взгляд у кого-то, кто тебе важен, внутри все переворачивается. И, поверь, в этот момент нет никакого «раньше». Есть только «сейчас», в котором мой лучший друг равнодушно лежит в снегу и смотрит в никуда.
Еще немного и ты начнешь вслед за своим Флорианом писать книги, я ухмыляюсь, красиво стелешь, Лу.
Да иди ты, она отворачивается и, к моему облегчению, возвращается к чтению конспектов.
К концу дня мне уже надоедает раз за разом ловить на себе быстрые взгляды Ясмины. Она будто проверяет, на месте ли я, с детским усердием стараясь оставаться незамеченной.
Ни с ней, ни с ее братом Савой, бывшим парнем Лу, у меня нет ничего общего. В нашу первую совместную встречу эти двое окрестили меня глупым и бесполезным ютубером и с тех пор обращались ко мне исключительно так. Я не оставался в долгу, каждый раз давая им новые прозвища. Интересно, как Ясмина будет называть меня теперь, когда больше нет никакого YouTube канала?
Я не похож на Лу, мне не свойственно изучать других людей, пытаться познать их внутренний мир и понять мотивы чужих поступков. Какое мне может быть дело до остальных? У них своя жизнь, у меня остатки своей. Поэтому тот факт, что я начинаю следить за Ясминой в ответ, не на шутку меня пугает.
Вот, что мне удается узнать за сегодняшний день: Ясправша, на каждом перерыве она достает зеркало и проверяет лицо, будто оно может неожиданно измениться.
Зачем ты за ней следишь? интересуется Лу, когда замечает, как я после занятий взглядом провожаю уходящую из аудитории Ясмину.
С ней что-то не так, я прищуриваюсь, осматривая подругу, как и с тобой, ботаничка. Мир, похоже, перевернулся с ног на голову, пока меня не было.
Со мной все в порядке, Луна гордо вскидывает подбородок, я намерена учиться нормально, а не как обычно.
Ага, оно и видно, совсем помешалась на своих конспектах.
Что до Ясмины, задумчиво начинает она, то новая стрижка ни о чем не говорит. А даже если и так, мы с ней теперь чужие друг другу люди.
Не переусердствуй, бурчу я под нос, когда мы, надев верхнюю одежду, выходим на улицу и направляемся к остановке.
В чем? недоуменно спрашивает Лу, уже потерявшая нить разговора.
Круто, что ты перестала всем угождать, но становиться стервой вовсе не обязательно.
Я не она растерянно останавливается посреди дороги.
Конечно, нет, я притягиваю ее к себе, крепко обнимая. Мех от ее пуховика щекочет мне нос, и у меня вырывается непроизвольный чих. Лу тихо смеется, а потом неожиданно отходит, заметив кого-то за моей спиной.
Недалеко от нас стоит Флориан. Со своими кудрями, нелепо торчащими из-под шапки, он кажется каким-то придурочным и совсем не серьезным. Но за этой незамысловатостью скрывается не только издающийся писатель. Прежде у меня не случалось таких интересных и философских разговоров, что мы с ним уже успели разделить.
Подруга, завидев его, пытается сохранить спокойствие, но в итоге все равно ускоряет шаг и на скорости влетает в его распростертые объятия.
Ты чего тут забыл? спрашивает Лу и пылко целует его в щеку.
Флориан протягивает мне руку, и я быстро ее пожимаю.
Решил развеяться, а то у меня начал формироваться рвотный рефлекс на новую книгу, писатель вроде как шутит, но лицо его при этом остается серьезным и даже встревоженным. Может, сходим куда-нибудь перекусить?
Лу сразу же переводит взгляд на меня.
Ник, ты идешь с нами, безапелляционно заявляет она.
А вот и не иду, я качаю головой, у меня сегодня встреча с псих со специалистом.
Ах да, точно, это уже сегодня. Совсем забыла, прости.
Перестань извиняться. Ладно, хорошей вам прогулки, я уже двигаюсь вперед к остановке, как вдруг Лу придерживает меня за рукав куртки.
Будь честен, по-настоящему просит она.
Ага, я неуверенно киваю, ну, пока.
Быть честным с незнакомым человеком. Да, именно этого мне сейчас и не хватало. От абсурдности собственной жизни хочется смеяться, но даже на это у меня не находится сил.
Ясмина
Ходили слухи, что у Ника случился далеко не обычный нервный срыв. Некоторые уверенно заявляли, что тот пытался покончить с собой. Все то время, что он отсутствовал на занятиях, ребята из института строили догадки, как именно Ник хотел уйти из жизни. А я все сидела и не могла понять, почему подобная тема нас не пугает, почему мы обсуждаем ее с такой легкостью, как какую-то выдуманную байку или чью-то несмешную шутку?
Из-за всех этих разговоров я полезла в гугл и нашла статистику с жуткими цифрами. Около миллиона человек каждый год. И Ник мог стать одним из них. Тогда я задумалась, а так ли важна эта самая жизнь, раз люди с такой легкостью с ней расстаются? Важно ли мое собственное существование, кому оно вообще нужно? Моим родителям? Моему брату? Моим одногруппникам? Мне? Вряд ли.
Смотря на Ника, я пытаюсь докопаться до истины. Почему это случилось именно с ним? А не например, со мной? Чем ему, популярному ютуберу, живется хуже, чем остальным? Неужели и в его жизни есть нечто настолько плохое, что лишает его желания просыпаться по утрам?
После занятий приходится не просто уходить, а спешно бежать, потому что Ник однозначно засек мою непрерывную слежку и в ответ организовал свою собственную. По-детски, наверное, вот так переглядываться. Но я никогда не осмелюсь задать ему все эти терзающие мой разум вопросы. Выходит, что и говорить нам с ним не о чем.
Официально после занятий я направляюсь на курсы визажистов, которые с удовольствием оплачивают мои родители. На деле же, я заезжаю в первый попавшийся двор и сижу два часа в машине, слушая музыку и смотря перед собой.
Так продолжается уже три с половиной месяца. Сначала это представлялось временной мерой, пока я не наберусь храбрости рассказать обо всем маме. Она считала, что мне не хватает ни знаний, ни практики, но когда я пришла на пробное занятие и показала преподавателям свои умения, они лишь пожали плечами. Им оказалось нечему меня учить. «Тыготовый визажист» сказали они мне на прощание.
Как только я собралась заикнуться об этом перед мамой, то осознала, что заранее знаю ее ответ. Она посчитает преподавателей недостаточно профессиональными, раз им нечего мне предложить. Я не хотела начинать поиски новых курсов, и поэтому решила промолчать. Только так меня могли оставить в покое.
Забываться, на удивление, легко. Сознание словно отключается, погружаясь в некий транс, где ничего не существует и не способно меня потревожить. Гораздо тяжелее продолжать изо дня в день просыпаться в нашем доме и ждать, когда очередная истонченная до предела нить оборвется.
Когда приходит время, я снова завожу машину и нехотя направляюсь в сторону дома. С каждой минутой внутренняя тревога нарастает все сильнее, и даже «Let's Love» в исполнении David Guetta и Sia оказывается не способна поднять резко ухудшившееся настроение. Я прибавляю до максимума звук, открываю все окна, позволяя холодному зимнему ветру танцевать с тем, что осталось от моих волос. Мне вдруг хочется подпевать, и я что есть мочи кричу на весь салон:
So take my hand, don't be afraid
(Так возьми мою руку, не бойся)
This too shall pass, this too shall pass
(Это тоже пройдет, тоже наладится)
And we'll get through it all together
(И мы преодолеем всё это вместе)
Дома оказывается только Сава, мой старший брат. Он, лениво потягиваясь, выходит в коридор и окидывает меня подозрительным взглядом.
Ты как-то рано.
Что? я ахаю и одним быстрым движением руки достаю из кармана куртки телефон и смотрю на время. Кажется, я ехала на слишком высокой скорости, раз добралась на двадцать минут раньше обычного. Ой, да, нас отпустили немного раньше.
Как дела в универе? вроде как невзначай интересуется брат, но мне его расспросы уже порядком надоели.
Нормально в универе. Тебе же нет никакого до этого дела, зачем спрашиваешь? я нервно сбрасываю с себя сапоги и убираю их в платяной шкаф.
Почему нет никакого дел я прерываю его, громко хлопнув в ладони.
Сав!
Да что не так-то, а?
Ты ведь не это хочешь спросить.
Да, он тяжело вздыхает и опускается в небольшое кресло, не про это, а про нее. Как она там?
Там? я сажусь в другое кресло напротив него. С ней все хорошо, учится, пишет конспекты, ничего и никого вокруг не замечает.
И? мне казалось, что Сава уже успел свыкнуться с мыслью, что они больше не вместе, но он раз за разом доказывает обратное.
И встречается с другим, заканчиваю я за ним. Сколько ты еще будешь изводить меня этими расспросами? Неужели ты думаешь, что однажды она подойдет ко мне и спросит о тебе?
Конечно, нет, ей плевать.
Ты прекрасно знаешь, что это не так. Лу не плевать, но после того, что мы с тобой натворили, ее можно понять. Я бы тоже послала нас далеко и надолго.
Мы ничего такого не сделали, в знак несогласия он скрещивает на груди руки.
Ты ее обманул.
Чтобы добиться ее. Разве это так плохо?
Для нееда, я бескомпромиссно пожимаю плечами, потому что Лу предельно ясно высказалась на наш с братцем счет.
Она злится на тебя, Сава подается вперед, будто пытается меня получше разглядеть. Хотя я до сих пор не могу понять, зачем ты наплела ей всю эту чушь.
Это никакая не чушь.
Ты совсем завралась, Яс.
О чем ты вообще?
Ты сказала Лу, что общалась с ней по моей просьбе.
Все так и было, разве нет?
Да, я несколько раз просил тебя подстроить нашу с ней встречу, но вы с Лу проводили вместе гораздо больше времени. Порой я возвращался домой и слышал, как вы громко смеетесь в твоей комнате, он поднимается с места. Может, я и облажался, начав наши с Лу отношения со лжи, но ты ничем не лучше. Я никак не пойму, зачем понадобилось разрывать вашу дружбу?
Я лишь не хотела, чтобы она, у меня не выходит договорить, потому что входная дверь открывается, и на пороге появляется мама с привычным рассерженным выражением лица.
Ник
Абсолютно лысый мужчина средних лес с непропорционально большими ушами сидит напротив меня в удобном кожаном кресле. В то время как я вынужден бомжевать на кушетке. Он предлагает прилечь, если так мне будет проще изливать наружу мысли и чувства. Но проблема в том, что ни в лежачем, ни в сидячем, ни в стоячем, ни в каком-либо другом положении желание говорить не появляется.
Его, моего психотерапевта, зовут Антон Владимирович. Он уже полчаса рассказывает о пользе таких встреч и о том, что совсем скоро я смогу полностью уйти от медикаментозной терапии, если прогресс станет внушительным, и длительное время не будет регрессий.
Под регрессией вы понимаете мою новую попытку выброситься из окна?
Да, именно это я и имею в виду. Мне приятно, что вы меня так внимательно слушаете, отвечает Антон с совершенно непроницаемым лицом.
Судя по вашему хладнокровию, вы достаточно насмотрелись на таких, как я.
Допустим, он даже не моргает.
И чем обычно все заканчивается?
Все люди заканчивают одинаково, Никита.
Не называйте меня так, я непроизвольно морщусь, просто Ник.
Хорошо, Ник, тогда я просто Антон и предлагаю перейти на «ты».
Понял, это такой прием. Сейчас по записанному в вашем блокноте плану мы проходим стадию сближения.
Правильно. А что, по-твоему, будет дальше?
Дальше я рассказываю, что на меня нашло в тот вечер. Вы в ответ качаете головой, говорите мне несколько приятных и мотивационных слов. Я искренне благодарю вас за помощь, мы обнимаемся и расстаемся.
А затем ты приходишь домой и завершаешь начатое, он произносит это настолько холодно и отстраненно, что мне хочется чем-то укрыться от его стального взгляда.
Ты грубый.
А ты не такой проницательный, каким хочешь казаться.
Ага, как же, я фыркаю и отворачиваюсь, только бы не смотреть на его самоуверенную рожу.
Думаю, ты и сам не понимаешь, что на тебя нашло в тот вечер. Ты умный парень, Ник. Если бы мог, ты бы решил этот вопрос иначе. Не довел бы себя до такого состояния, не подверг бы собственную жизнь опасности, Антон поджимает губы. Но мы оба видим: что-то пошло не так, и ты не смог с этим справиться. Думаю, все еще не можешь.
Я молчу, у меня не находится ни единой колкости, ничего из того, чем можно парировать. Все-таки существуют фразы, окончательно вбивающие гвозди в крышку приоткрытого гроба. Он отправляет меня в нокаут, и я вполне согласен с собственным поражением. Я потерял абсолютно все, не за что больше бороться. Единственное занятие, которое приносило радость, привело меня сюда. И ничего другого, ради чего стоило бы извиваться и сбивать руки в кровь, в моей жизни нет. Пусть меня закроют крышкой, я готов безропотно лежать здесь и дальше.
Не хочешь рассказать, о чем ты сейчас задумался? тихо интересуется Антон, вырывая меня из забвения, в котором я мысленно лежу глубоко под землей в деревянном гробу.
«Будь честным!» неожиданно всплывает в моей голове. Она так отчаянно просила меня быть открытым. Я судорожно сглатываю образовавшийся в горле комок и тяжело вздыхаю. Так и быть, Лу, твоя взяла.
Думаю о том, что мое любимое хобби чуть не лишило меня жизни. Может, ты расскажешь, как так вышло? Потому что лично я ни хрена не понимаю.
Видишь ли, твое увлечение здесь ни при чем, его уверенный тон меня раздражает, но любопытно узнать, что он скажет дальше. Проблема в твоей самоидентификации.
В моей чем? я делаю вид, что понятия не имею, о чем он толкует, но Антон выгибает дугой бровь и предпочитает оставить мой вопрос без ответа.
Творчество, Ник. Оно играет важную роль в осмыслении и определении личности. Знаешь ли ты, что человек считается человеком, когда осознает свою идентичность в разных сферах?
Я думал, что человек считается человеком, если родился человеком, а не собакой или голубем, мне кажется, что он вот-вот хлопнет себя ладонью по лицу и закатит глаза, но Антон хорошо держится.
Лишь с биологической точки зрения, спокойно парирует он.
Какое все это имеет отношение ко мне? Творческим я никогда не был.
Но твой канал, я прерываю его.
Моего канала больше нет.
И все же, не унимается надоедливый психотерапевт, ты долгое время отдавал себя этому увлечению. В какой-то момент оно стало своего рода работой, не так ли?
Это стало петлей на моей шее, которую хотелось сбросить. Что я, собственно, и сделал.
Да, хорошо, наверное, было освободиться от такой ответственности.
Ага, киваю я, надеясь, что мы вот-вот закроем эту тему, но он неожиданно продолжает.
Но что произошло, когда ты избавился от этой петли? он, словно подводит меня к какому-то страшному осознанию, и мне определенно не хочется продолжать наш разговор.
Думаю, на сегодня хватит, я спрыгиваю с кушетки и спешно направляюсь в сторону двери. Мне думается, что Антон сейчас подскочит к двери и преградит мне путь, но он остается на месте и кажется совершенно равнодушным.
А потом он произносит то, в чем я все это время боялся признаться. Спокойно, без всякого надрыва, лишь несколько слов, но этого хватает, чтобы я рухнул на колени прямо на пороге его кабинета.
Раз и ты стал никем.
Как же он чертовски прав. В тот вечер, когда мне пришла «гениальная» идея удалить YouTube канал, я надеялся получить освобождение, почувствовать легкость дыхания. Но вместо этого появилась незнакомая прежде потерянность. Внутри стало так пусто, будто душа навсегда покинула тело. Было не за что ухватиться, невесомый мир ускользал сквозь пальцы, воздух стал чем-то чужеродным и представляющим опасность. Я не мог сделать вдох, грудь сдавило мощной волной паники, а в висках стучало так, что хотелось биться головой об стены, только бы это прекратить. Никогда не думал, что приду к такому. Но я, обливаясь потом и слезами, приблизился к окну. Мне так хотелось сделать хотя бы один вдох, даже если он станет последним.
Ясмина
Она никогда не устраивает сцен при Саве. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с ее неприглядной жестокой стороной, никого не оказывается рядом, чтобы прийти мне на помощь. Но иногда кажется, что будь на моей стороне сотня или даже тысяча человек, ничего не изменится. Никто не запретит ей говорить и никто не помешает ей так на меня смотреть.