Жозе пожалел о своём решении только, когда самолёт, стремительно набирая высоту, начал трепетать всем своим железным телом, проходя плотные дождевые облака. Тряска была до того невыносима, что мужчина ощутил каждой клеточкой своего тела невероятный панический страх от предчувствия, что самолет вот-вот разломится надвое. Ожидание неизбежного крушения сковало мышцы неимоверным напряжением. Жозе вцепился в подлокотники что было сил, и с надеждой во взгляде посмотрел на стюардессу Красивая миниатюрная брюнетка с блестящими густыми чёрными волосами, собранными в тугой конский хвост, сидела через два ряда кресел у самого прохода лицом к пассажирам. Жозе нестерпимо захотелось обратиться к ней. Спросить, всё ли хорошо? Скоро ли закончится весь этот кошмар?! Ему так необходимо было почувствовать её заботу, услышать слова поддержки, увидеть улыбку наконец!.. Но девушка сидела неподвижно, отвернувшись лицом к иллюминатору и теребя в руках носовой платок. При этом было видно, как ее грудь в белой накрахмаленной блузке напряженно вздымалась при каждом толчке и вибрации самолёта девушка неумело скрывала свой страх Жозе не решился обратиться к ней стюардесса не посмотрела ему в глаза «Плохой знак. Что-то определённо идет не так Самолёт не исправен и скорее всего разобьётся», заключил мужчина, стараясь при этом скрыть от окружающих истинный масштаб охватившего его отчаяния. В голове стремительно пронеслась мысль: «Что, если приглашение из Франции было испытанием?! Проверкой? Ловушкой? Бог решил расправиться со мной, используя мою собственную алчность». Как же сильно он сожалел в этот момент о своём спонтанном решении полететь в Марсель! Ругал себя за порыв, который, возможно, будет стоить ему жизни А страх тем временем всё сильнее и сильнее пульсировал в висках, не находя ни единого возможного выхода, все люки были плотно задраены, а до приземления в Касабланке оставалось не менее двенадцати часов. Жозе оказался в западне. Ловушке. Проклятой птичьей клетке, из которой выхода нет! Оставалось только одно молиться. Хотя в Бога по-настоящему он никогда не верил и не знал наизусть ни одной молитвы, но В момент отчаяния верить хотелось! И Жозе продолжал молить Бога, Ангелов и всех святых только об одном: чтобы самолёту хватило удачи добраться до места, не раскрошившись на запчасти прямо в воздухе. В ответ на искреннюю молитву его посетило внезапное озарение, то была странная мысль о том, что жизнь, перейдя свой сорокопятилетний рубеж, так и не началась В подтверждение тяжёлых предчувствий в мозгу всплыл отрывок из недавнего интервью известного американского психолога о том, что истинная причина аэрофобии кроется не в боязни оказаться на высоте в несколько тысяч метров без возможности контролировать процесс, но в тотальном недовольстве жизнью, которую испытывают люди, иллюзорно контролирующие свою судьбу. Врач ссылался на современные исследования учёных в этой области, которые чётко отследили взаимосвязь между страхом смерти и неудовлетворённостью собственной жизнью. Боязнь устремить взгляд в будущее и неверие в собственные силы Он утверждал, что пациенту следует сперва разобраться с ошибочными установками, начиная с раннего детства, а затем приступать к лечению несуществующего недуга под красивым названием «аэрофобия». Тогда Жозе ощетинился, думая, что врачи говорят ерунду, пытаясь заработать ещё больше на его осторожности и желании контролировать процесс. «Тем более что самолеты не надёжны и управляют ими обычные люди» Жозе совершенно не хотелось выкапывать из подсознания то, что похоронено песками времени и в настоящем не имеет никакого смысла Теперь же, взглянув на вопрос с десятитысячной высоты сильной турбулентности, он почувствовал, что психолог был скорее прав, чем корыстен, и отрицанием проблему ему вряд ли удастся решить. В душе в момент случившегося инсайта возникло остро-непреодолимое желание разобраться в себе и понять, когда именно всё в его жизни пошло не так. Для этого не нужны никакие психологи, необходимо просто побыть одному. «Задержусь-ка я ненадолго в Европе!» мысль пришла в голову внезапно и наполнила душу блаженными секундами спокойствия несмотря на то, что самолёт по-прежнему продолжало сильно болтать.
Спустя двадцать минут всё наконец успокоилось. Самолёт перестал стонать и раскачиваться, уверенно вышел на заданный курс. Жозе, не помня себя от счастья, улыбнулся и комфортно откинулся в кресле салона бизнес-класса. Заказал двойную порцию виски и, едва шевеля губами, произнёс: «Кто знает, а может, психолог прав, и я просто несчастлив? И что такое счастье? Моя жизнь такая гладкая, блестящая, выверенная до миллиметра и просчитанная до секунды О такой мечтают все. Я богат, здоров, успешен и с честью выполняю все социальные предписания: женат на одной из самых красивых женщин Бразилии, подрастает сын, а финансовый рейтинг компании стабильно держится на первых строчках бизнес-аналитики в СМИ. Что же не так? Откуда панический страх погибнуть? Может, я не успел что-то или задолжал кому-то?» Жозе задумчиво посмотрел на бескрайний океан облаков за морозным стеклом иллюминатора. Созерцал красоту, прозрачность воздуха, необозримый простор, но отчего-то не находил в своих мыслях покой. В этот самый момент раздался новый сильный толчок Стюардесса по инерции качнулась в сторону и выронила из руки стакан виски, который собиралась передать Жозе. Стакан не разбился, но укатился под впереди стоящее кресло, наполнив пространство сильным ароматом спиртного Девушка испуганно извинилась и поспешила принести новую порцию напитка. Жозе вздрогнул. Тревожное предчувствие с удвоенной силой вонзилось в его мозг, и он поспешил выпить всё спиртное до капли. Алкоголь немного притупил чувства, разлился теплом по всему телу, тяжестью обул стопы и кисти рук. Ум, однако, не успокоился, а страх, перетасовав колоду, заново разложил карты, но уже на иной манер неконтролируемое чувство создавало мозаичное панно на одну единственную тему стальная птица-самолёт внезапно задирает клюв, словно делает вдох, и тут же ныряет в небесный океан вертикально вниз, чтобы утонуть в океане настоящем. Воображение детально прорисовывало мрачную картину предстоящей авиакатастрофы: под синевой воды, на глубине сотен метров, будет погребено воздушное судно со всеми его пассажирами; рыбы, скаты, осьминоги и акулы с любопытством будут разглядывать сквозь иллюминаторы людей, словно самолет это аквариум, а люди в нем беспомощные вуалехвосты с выпученными от удушья глазами Новость будет громкой. Журналисты с радостью примутся смаковать подробности случившегося. Несколько дней все только и будут обсуждать «трагическое крушение самолёта в Атлантическом океане», а потом бездарный писака лицемерно нацарапает душераздирающий некролог о преждевременной кончине крупного бизнесмена Жозе Альваро Муньоса строк эдак на десять в правом углу газеты у самого разворота. Далее будут литься лицемерные слова скорбящих Многочисленные букеты, свечи и венки украсят ступени его империи Вот и всё Тишина Пустота Ничто
Жозе не тосковал о близких. Ни сын, ни жена не трогали его мыслей, он соболезновал лишь о своей собственной жизни О том, что так и не осознал, для чего живёт на самом деле! Он ощущал себя беспомощнее муравья, меньше самой ничтожной козявки, что не в силах изменить жизнь и живёт до рассвета в полном неведении, что он последний Basta!!! мужчина пообещал себе в случае благополучного приземления делать только то, что он по-настоящему хочет. И таблетки «Первым делом избавлюсь от этого бесполезного мусора! Алкоголь Алкоголь намного приятнее» твёрдо решил Жозе и подмигнул стюардессе, намекая на пустой бокал.
Билет без пассажира, или подарить себе целый месяц свободы
Переговоры продолжались около недели. Споры, непонимание, амбиции Всё было преодолено, почеркано перьевой ручкой и аккуратно сложено в отдельные стопки Эверест в карьере Жозе был покорён, и вместо благодарственной таблички с надписью о героическом поступке альпиниста-бизнесмена на столе появился обелиск увесистый контракт, подписанный обеими сторонами. Любимая золотая перьевая ручка отца символично лежала поверх бордовой кожаной папки, напоминая Жозе о том, что создатель Империи наверняка бы гордился подвигом наследника. Ведь он, как ни крути, всего за одну неделю переговоров сумел вывести их фирму в лидеры по экспорту бразильских фруктов и кофе во Францию. Пора было возвращаться домой. «Или не пора?» задумался Жозе, ведь до вступления соглашения в силу осталось решить технические детали, с которыми определённо справятся его заместители. Самолёт вылетал в десять утра, и на прощание с Марселем оставалось чуть менее суток.
Жозе намеренно проспал свой вылет и невольно перевернул ход истории многих людей. Принимая вызов своего сердца, он и представить себе не мог те невероятные последствия, которые неминуемо произойдут после. Революционное решение остаться во Франции ещё на месяц он принял днём ранее, рассматривая печальную гору коробок, которая бесцеремонно занимала добрую половину просторного холла в номере отеля. Там было всё: вино, деликатесы, сладости и подарки. Но не было главного желания вернуться. Мужчину сильно передёрнуло от одной мысли, что через сутки снова самолёт, виски, Рио, Кларисса, вся эта бессмысленная суета и рутина. «Неужели домой? Так рано?» подумал Жозе и чувствуя, что ему нечем дышать, вышел из номера. На улице он повстречался лицом к лицу с поздней промозглой осенью приморского города. Приятно озяб, вдыхая свежий влажный воздух, и посмотрел с тоской в серое морщинистое небо. Молодой мистраль неожиданно налетел сзади, потрепал по плечу, принося с собой то ли капли дождя, то ли солёные брызги. Стоя на мраморных ступенях отеля, он обернул вокруг шеи кашемировый шарф и снова поднял глаза вверх. Высоко в небе кружили десятки птиц. Они вели себя довольно необычно чайки играли с холодным ветром так, словно он был их близким другом. Резкие штормовые порывы подхватывали невесомых птиц, вихрили, хлестали, но те, умело балансируя в воздушных потоках, оставались почти недвижимы. Широко расправив острые крылья, они парили в бескрайнем просторе, уверенно глядя ветру в лицо. Чайки беззащитные маленькие чёрточки в сером небе покорили стихию. Приручили ветер. Танцевали под его музыку свой собственный танец и, не страшась быть смятыми порывами стихии, наслаждались полётом. Жозе замер на месте не в силах оторвать взгляд. Что-то мистическое было в этом полёте. Что-то необъяснимое откликнулось в его душе. Он смотрел зачарованно, внимательно и внезапно почувствовал, что больше всего на свете желает стать одной из птиц. Оторваться от обстоятельств, не слушать разум, покорить ветер и стать хозяином своей жизни:
Почему я забыл о своем обещании? Я же слово дал, в случае благополучного приземления делать то, что мне по-настоящему хочется. И всё же, что мне мешает остаться? словно оправдываясь спрашивал себя Жозе, а в голове тем временем звучал только один ответ: увы, поступить так он никогда не сможет! Обязательства, долги, ответственность это и есть Жозе. Зрелый, осознанный, степенный мужчина едва не сдался на милость своему здравому смыслу, как вдруг кто-то невидимый прошептал на ухо всего два слова: «Santa Simona» Через четыре недели корабль прибудет в порт Марселя. Первая поставка товаров из Франции в рамках нового контракта. «Вот именно! Santa Simona! У меня есть отличный повод остаться», решил Жозе. К тому же будет достаточно времени, чтобы попутешествовать и навестить друзей. Представить сложно, как все они, должно быть, изменились за эти годы. Правда заключается в том, что никто не помешает ему взять напрокат машину и уехать. «К чёрту все сомнения. Остаюсь!» мужчина резко подвёл черту под всеми раздумьями и расслабленно выдохнул. Следом за выдохом последовал вдох, и колесо сансары, замерев от неожиданности всего на мгновение, с бешеной силой начало вращаться в направлении, обратном от здравого смысла Самом непредсказуемом, трагичном, но, безусловно, в самом счастливом из всех возможных вариантов, возможных в его судьбе.
Кларисса. Лицо жены мрачной тучей наползло на идеально спланированное путешествие, и в горле непроизвольно образовался сухой колючий ком. Жозе поморщился, съёжился, но, окрылённый своим смелым поступком, решил идти до конца отложить встречу с женой в одностороннем порядке. Не звонить, не писать, а просто отправить телеграмму: «Остаюсь в Марселе до прибытия Santa Simona т.ч. к. Запланированы важные встречи т. ч. к. Поцелуй от меня Филиппе т. ч. к. Обнимаю т. ч. к. Жозе т. ч. к.»
«Ну в самом деле что она сделает, если я просто не вернусь завтра домой? Закатит истерику? Распсихуется? Будет кричать как ненормальная? Разобьёт пару тарелок или даже флакон духов? Да пусть кричит, кричит столько, сколько ей вздумается! Хватит с меня того, что я терплю эту бездушную стерву более тринадцати лет и оплачиваю все её безумные счета. По логике я определённо заслужил несколько недель отдыха. Задержусь-то я всего на месяц, ну плюс-минус неделя», мысленно подбадривал себя Жозе, опасаясь внезапно изменить решение. Лёгкие просили воздуха свободы. Всем своим сердцем он желал только одного раствориться в одиночестве осени, чтобы просто жить в моменте Молчать. Думать. Грустить. Дышать. В конце концов просто побыть самим собой вдали от себя несвободного и давно несчастливого.
Жозе начал своё одинокое путешествие из Марселя, чтобы вернуться сюда месяц спустя. Всё это время он ехал на блестящем темно-зелёном ягуаре по дорогам Прованса, заезжал в Бордо, провёл несколько дней в Монпелье, погрустил в Сете и отправился в Париж, затем были Леон, Женева, Аннеси, и напоследок он оставил свой любимый Шамони.
Жозе разыскивал друзей, ощущая в душе тончайшие нотки ностальгии о прошлом, вспоминал, грустил Но главное его путешествию нужна была какая-то цель, которая не давала бы ему возможности вернуться домой раньше срока. И вот, по крупицам собирая адреса и телефоны однокурсников, взрослый мужчина радовался словно мальчишка, нечаянно получивший улыбку недоступной одноклассницы.
Повстречавшись, он приглашал старых друзей в самый дорогой ресторан, чтобы за изысканным ужином просто поговорить, вспомнить студенческие годы и по крупинкам воскресить в памяти давно ушедшее беззаботное счастье юности в Сорбонне. Однако эйфория от дружеских встреч прошла довольно быстро, впрочем, как и желание когда-либо встретится с ними вновь Совсем не так Жозе представлял себе всех этих людей. Он и представить не мог, настолько сильно они изменились внешне и внутренне: постарели, погрустнели, поблёкли. Удивлялся и одновременно не мог понять, как такие амбициозные и способные в прошлом юноши находили себя в том, чем занимались, учитывая тот самый факт, что работа, на которую они растрачивали свой жизненный ресурс, никогда не принесёт им ни денег, ни славы. Банковский служащий, оценщик недвижимости, аудитор, чиновник из муниципалитета и даже преподаватель экономики в провинциальном колледже Жозе отдавал себе отчёт, что судить людей по себе неправильно и жизненный путь у каждого человека свой, он не мог понять, как ни старался почему все те, кого он считал своими друзьями, хвастливо и смешно выпячивают пред ним свои сомнительные великие достижения?
«Почему они столько говорят? Почему так бесцеремонно суют мне в лицо фотографии своих жен, детей и собак, когда их об этом никто не просит?» недоумевал Жозе, деликатно скрывая свои мысли, вежливо кивая и изображая участие. «Я не кредитный агент и не нуждаюсь в доказательствах вашей состоятельности. К чему всё это? Почему у вас не получается общаться со мной просто, открыто, искренне?» Вопросы по-прежнему оставались без ответа, а каждая новая встреча не сильно отличалась от предыдущей. От разговоров о женах и детях все как один плавно переходили к политике. Подвыпив ещё больше, собеседники неизменно начинали делиться с Жозе своими нелепыми бизнес-проектами, для воплощения которых по определению не хватало ни времени, ни инвестиций. К тому же Жозе отметил одну закономерность: большинство людей всегда выпивают за чужой счёт намного больше обычного, а опьянев, говорят о себе откровеннее, чем это бывает нужно. Временами это хвастовство сильно утомляло, но иногда он ловил себя на странной мысли, что, возможно, просто им завидует. Завидует их показному, придуманному в подробностях, такому мещанскому тёплому счастью, которое незнакомо людям, на чьём счету в свободном распоряжении несколько десятков миллионов долларов.
Жозе всегда претила пустая болтовня, поэтому он почти ничего о себе не рассказывал. Он сдержанно молчал и рассеянно слушал бесконечно хвастливые истории людей, желающих казаться перед ним лучше, успешнее и счастливее, чем они были на самом деле
Когда ужин подходил к концу и последняя капля густого красного вина из третьей бутылки медленно стекала в пузатый прозрачный бокал, Жозе по обыкновению задавал друзьям один и тот же вопрос о счастье. Нет, не о том, счастливы ли они, а о том, что есть счастье в их понимании. Отмечал про себя самые важные пункты, иногда задавал один-два вопроса, благодарил. Оплачивал чек. Прощался, тепло пожимал руку и провожал гостей к выходу. Затем возвращался обратно в ресторан, чтобы одиноко продолжить вечер за стойкой бара. Заказывал двойную порцию выдержанного Courvoisier XO, медленно вдыхая изысканные терпкие коньячные спирты, грустно размышлял о смысле, о счастье, о времени.