С первого же разговора Клеман заметил, насколько профессионально Ивет умеет подавать информацию так, чтобы пипл схавал. Клеман был маркетологом и презентатором с немалым опытом и прошёл кучу всяких курсов по развитию навыков риторики, поэтому втереть ему какую-нибудь дичь было невозможно. Хотя со стороны было похоже, что Ивет этого и не хотела. Ему казалось, что она как-то чересчур внимательно слушает его голос, особенно в тех местах, которые не выдержала бы никакая телевизионная цензура. И это было довольно странное чувство: в то время как другие в этих местах начинали сторониться Клемана и вертели носом, Ивет напротив начинала слушать его с ещё большим интересом. С одной стороны, было очевидным то, насколько Ивет притягивает общество Клемана, но вот только на четвёртый день он был уже твёрдо убеждён, что она интересуется какими-то его отдельными внутренними, преимущественно профессиональными качествами, но не самим Клеманом как мужчиной. Однако сам Клеман преследовал вполне конкретную цель, и ею была не какая-то часть Ивет, а всё её тело. Но с какой бы стороны он не заходил, она игнорировала любые знаки внимания. Стало очевидным, что поставленная задача требовала радикальных решений.
В последний день, когда форум подошёл к своему окончанию, был организован банкет в ресторане отеля, где проживали все участники форума. Спустя три часа с момента начала банкета Клеман подошёл к Ивет с двумя бокалами белого полусладкого, предложил выпить с ним и прогуляться по вечернему скверу за зданием отеля перед тем, как они разъедутся по домам. Разрабатывать столь хитрый план по укрощению женщины Клеману ещё не доводилось. Всякое бывало, но такое даже во сне не привидится.
Ивет охотно согласилась. Они гуляли по живописному скверу, изобилующему зелёными насаждениями из деревьев, кустарников и идеально ровного газона. На город опускались сумерки и наземные сферические фонари, расположенные вдоль всех тропинок в сквере, извлекали яркое свечение, похожее на лунное. Людей вокруг было не так много, как можно было предположить. Ивет неторопливо выпивала содержимое бокала мелкими глоточками и продолжала внимательно слушать Клемана, улавливая каждую мысль в столь специфичных формулировках, какие ей доводится слышать не часто. Беседа протекала в неторопливом ритме. Но когда бокал опустел уже почти на половину, процесс был запущен. Ивет начинала всё чаще водить ладонями по щекам и шее, а дыхание участилось, что можно было заметить по вздымающейся груди.
Тебе плохо? спросил Клеман, сидя на скамейке рядом с Ивет, пытаясь произнести слова как можно более мягким и озабоченным тоном.
Ивет не понимала, что происходит. Она опустила бокал на скамейку и провела пальцами по голове, расправляя волосы назад. Её голос казался каким-то нерешительным:
Я я не знаю. Вроде бы и температуры нету. Но такое чувство, как будто в жар бросает.
Она провела ладонями по животу, быстро и плавно передвигая их на бёдра. Ей казалось странным то состояние, которое наступило. Она вроде бы выпила немного, но и на опьянение это тоже не было похоже. Когда её глаза уставились на лицо Клемана, её тело замерло, будто она поняла, чего хочет. Тут-то до Клемана дошло, что нужный эффект уже достигнут, после чего он решительно перешёл к следующей стадии. Он наклонился поближе к Ивет и прижал ладонь ко лбу, при этом зависнув так, что расстояние между их лицами сократилось до каких-то пары сантиметров и Клеман уже чувствовал её дыхание на своём лице. Он провёл рукой по её лбу, медленно переходя к левой щеке и сказал:
И в самом деле. Я бы не сказал, что у тебя температура.
При этом взгляд Клемана становился всё более настойчивым и проницательным. В этот момент Ивет начала испытывать такое ощущение, будто её тело обжигало изнутри в самом животе. Это ощущение постепенно опускалось всё ниже и ниже, пока не достигло детородного органа. И вот в этом месте у неё возникло не просто жжение, а настоящий костёр как в раскалённой печи, из которого вот-вот полетят искры и его надо было потушить в экстренном темпе. Руководствуясь животным инстинктом, Ивет посчитала, что с таким возгоранием работу пожарного может выполнить и Клеман, который среди мужиков был к ней ближе всех.
Лифт оказался немного тесноват для таких процедур, но Ивет уже ничего не замечала кроме пожара в своём влагалище. Её номер находился на шестнадцатом этаже, поэтому она призывала Клемана не медлить, потому что если он не начнёт обрабатывать ей крайнюю плоть прямо в лифте, то в костре может случайно оказаться динамит, который вот-вот рванёт. Впервые за многие годы Ивет пожалела, что на ней брючный костюм вместо платья или юбки. Чтоб удовлетворить свои запросы, ей пришлось расстегнуть молнию на брюках, чтобы Клеман смог просунуть свои пальцы под её стринги. Ему казалось, что ещё немного и Ивет своими зубами откусит ему язык, настолько резко она работала челюстями. Потолок и три стены лифта были покрыты зеркалами, но что у Ивет, что у Клемана не было ни желания, ни времени смотреть в зеркала, настолько они были поглощены обуревающей их страстью.
По пути наверх лифт останавливался на восьми этажах, но всякий раз постояльцы предпочитали перейти к соседнему лифту.
Лифт остановился и двери раздвинулись. Не теряя времени, они понеслись по коридору, проходя по ковровой дорожке, какими были устелены коридоры на всех этажах с номерами. На этом этаже дорожки имели багровый оттенок на фоне золотистого паркета. Стены, как и на всех этажах, были окрашены в белый с элементами багрового орнамента в египетском стиле. Потолок состоял из лепнины с выпуклыми круговыми формами над люстрами, которые были окрашены в цвет белого золота.
Наконец они оказались внутри. Номер был зарегистрирован на имя Люсьена Фарси президента медиахолдинга, в котором работала Ивет и с которым она регулярно спала. Но комната была не только оформлена на него. Он здесь и спал, но только после того, как Ивет удовлетворит его животные позывы. И всякий раз после финиша Люсьен восторженно произносил свою коронную фразу «Ну ваще!» Сейчас Люсьена в номере не было. Люсьена не было, но секс всё равно был, и в данный момент времени Ивет было абсолютно наплевать с кем она будет потеть. Она не рассчитала силы и две пуговицы на её блузке полетели к чертям. Она в спешке развалилась на кровати, изобразив небольшой шпагат в воздухе, после чего положила руки на затылок Клемана и прижала его лицо к половым губам. Время от времени Клеману казалось, что он переборщил с количеством таблеток, потому что Ивет не контролировала порыв своей страсти. Она настолько сильно прижала его голову к своей крайней плоти, что ему изрядно не хватало воздуха.
Она стонала, кричала и вопила, а когда Клеман начал погружаться в неё, то рот Ивет был уже занят и сквозь мощные засосы просачивалось лишь её громкое мычание. Клеман увеличил скорость. Количество погружений в единицу времени нарастало и кровать начинала скрипеть всё сильнее. Но было крайне трудно расслышать что-то ещё помимо стонов Ивет. Сначала она ухватилась пальцами за край кровати у изголовья и стала стонать ещё громче. Глаза Клемана невольно уставились на круглые груди, которые расшатывались то вверх, то вниз в такт остальному телу. Затем Ивет просунула руки подмышки Клемана, прикоснулась к спине, как следует вдавила ногти в кожу и резким движением провела вниз. В этот момент у Клемана возникло ощущение, что ещё немного, и он испытает предел восторга. Но он понятия не имел, что ногти Ивет прошлись по его спине настолько сильно и глубоко, что в некоторых местах уже просачивалась кровь.
Спустя двое суток в Монреале Ивет Дюре вошла в кабинет главного редактора и совершила очередную попытку по продвижению своих планов совершить революцию в сфере информационно-политического телевещания.
Ты заводишь этот разговор уже в сотый раз! твердил Рубен Вильтор, стуча указательным пальцем о покрытие своего стола. Я уже сказал тебе в прошлый раз и повторю сейчас НЕТ! Если тебе захотелось креатива, могу перевести в другой отдел, будешь по утрам детям мультики подбирать!
Ивет была настроена более чем решительно. Она стояла напротив главного редактора и, широко опираясь обеими руками о край стола своего начальника, продолжала настаивать:
Хорош вести себя как плесень. Выпучи зрачки в окно. Пипл, сука, жаждет зрелищ. Они хотят, чтоб передачи были не просто фонтан, а чтоб брызги, мать твою, до самого потолка летели. Ты хоть вникаешь, о чём я здесь втираю?
Рубен ткнул указательным пальцем в направлении Ивет и преисполненный гримасой недовольства произнёс:
Во-первых, убрала руки с моего стола, во-вторых, хватит разговаривать со мной как с каким-то фраером! Что это за базар у тебя начался? Почему ко мне весь день ходят люди и жалуются на оскорбления, которыми ты швыряешься в их адрес? Так что следи за речью! И в-третьих, если ты ещё раз поднимешь эту тему, вылетишь с работы!
Ивет пафосно взмахнула рукой и пофигистическим тоном проронила:
Не мороси лысый
Следующий разговор у Ивет проходил уже в кабинете президента компании, правда разговор этот состоялся уже вечером после окончания рабочего дня и тет-а-тет. Поэтому президент очень надеялся на то, что этим вечером у него будет повод сказать «Ну ваще!»
Клубничка моя, сбавь обороты сказал пятидесятичетырёхлетний Люсьен Фарси. Иначе мне придётся сделать то, что предписывает должность.
Затем Люсьен трусцой подбежал к Ивет, схватил за ягодицы, приподнял и посадил на край своего стола, проговаривая игривым тоном:
А папочка так не хочет расставаться со своей лапочкой.
К тому времени волосы на голове Люсьена уже заметно поредели. С недавних пор он начал носить широкие косые бакенбарды до самых скул. Люсьену казалось, что это придаёт ему брутальности и компенсирует потерю волос на голове. Ещё до бакенбард, лет так за десять, Люсьен обрёл первый признак частого употребления пива в виде небольшого живота, который пока что трудно было назвать балластом. Но его это не беспокоило, так как его любили таким, какой он был, причём любила его таким не только жена, так что его репутация ничуть не пострадала. И всё же одна вещь Люсьена беспокоила. Он никогда не появлялся среди сотрудников без пиджака, так как не хотел, чтобы кто-то узнал, что он носит подтяжки. К этому предмету гардероба президент компании слишком привык, чтобы отказаться от него. Это был его бзик. Ивет оставалась единственной во всей компании, кто видел Люсьена Фарси в подтяжках, как, впрочем, и без подтяжек и всего остального. До появления Ивет в компании Люсьен часто срывался на подчинённых, из-за чего все пахали как угорелые и старались лишний раз не попадаться ему на глаза. Ну а спустя пару месяцев после приёма на работу Ивет президент компании выплёскивал всю энергию НА неё и В неё, а все остальные стали реже выслушивать недовольный голос начальника. Словом, Ивет принесла мир и радость всему медиахолдингу.
Он уже успел прилипнуть к этим пышным ягодицам, как вдруг неожиданно для самого Люсьена Ивет подорвалась и, толкая его в грудь, отпрянула со словами:
Хоре уже лапать меня как шлюху по заказу. Лучше бы не о щели моей думал, а мозги встряхнул.
Такая внезапная реакция немного огорчила Люсьена. Он вернулся обратно, чувствуя, как возвращается накопившаяся за день усталость и буквально рухнул на кожаное кресло с высокой спинкой, произнеся:
Я не вижу никаких причин что-либо менять в твоём блоке.
Ивет сложила руки перед собой и рявкнула, расхаживая по кабинету как лев в клетке то в одну сторону, то в другую, щёлкая каблуками по паркету:
Ты вообще обещал, что я получу его место к концу этого года! Что-то мне подсказывает, что ты не собираешься держать своё слово!
Люсьен с усталым видом вытер ладонями лицо и вяло проронил:
Но дорогая, Рубен отлично делает свою работу.
Я сделаю ещё лучше! почти выкрикнула Ивет.
Люсьен врезал рукой по столу и крикнул:
Довольно истерить! Я тебя что, месячные!?
Но Ивет привыкла и к такому тону, поэтому её это нисколько не напугало, а даже напротив раззадорило. Решив поиздеваться над словами шефа, она остановилась, развернулась к нему лицом и сардонически произнесла, демонстративно проводя пальцами между ног:
А ты отлижи и узнаешь!
Однако сарказм был не чужд и Люсьену. Он почти что подбежал к Ивет, схватил её за волосы на затылке, резким толчком прислонил к рабочему столу так сильно, что Ивет рухнула на столешницу всем туловищем и со стола полетели все бумаги.
Как и всякий скандал между любовниками этот тоже перерос в животный секс, правда поначалу происходящее скорее напоминало изнасилование или сцену из порно в духе мазохистов.
Уже лёжа на столе первые секунды после извержения, которое совершил Люсьен в глубинах кратера Ивет, он лёг на спину, а Ивет беззвучно задвигала губами, прекрасно зная, что он сейчас скажет. Но Люсьен произнёс:
Зае*ись!
Две недели спустя.
Свой отпуск Люсьен Фарси решил начать с очередного похода в закрытый клуб оргий, расположенный в пригороде Монреаля. В первые полтора часа он открыл все прелести отборного сквернословия шести женщинам, которые затем разделили эту честь ещё с десятком мужчин, а к концу вечеринки здание покинули тридцать семь инфицированных из тридцати восьми.
Три месяца спустя.
Генеральный директор «Всемирной организации здравоохранения» во время внеочередного брифинга объявил о том, что в настоящее время мировое сообщество охвачено неким вирусом, поражающим человеческую психику в той или иной степени. В качестве симптомов наблюдается утрата способности ко лжи и склонность к частому использованию излишне экспрессивной вульгарной лексики. Было подмечено, что патология имеет подобие вируса, однако как именно этот вирус передаётся, пока не установлено, ровным счётом, как и неизвестно что-либо о длительности инкубационного периода. Единственное, что было отмечено, так это то, что вирусу не подвержены дети и люди престарелого возраста. К данному моменту уже установлено, что вирус обрёл настолько серьёзные масштабы, что можно абсолютно точно утверждать планету охватила эпидемия неизвестной заразы, которая грозит посеять хаос и насилие в современном обществе.
А пока по утреннему блоку новостей на всех каналах рассказывали про неизвестную эпидемию, шестнадцатилетний житель Бостона Квентин Борг не терял времени даром и вместо биологии на первом уроке решил погрузиться в половую биологию вместе с Деборой Рот из параллельного. Зажавшись в кабинке школьного туалета, они обменивались микробами сразу по двум направлениям одновременно. Дебора перевелась в школу недавно после того, как родители переехали из Нью-Йорка. Он не очень хорошо знал Дебору и общаться с ней было немного стрёмно из-за её склонности к откровенному, но правда очень креативному мату, но благо язык спаривания природа создала для всех один и звериная похоть разом избавляет от всех языковых барьеров. Тем более что в этом деле у Квентина был немалый опыт.
На второй урок он всё же отправился и более того, преподаватель назвал его фамилию первой, когда начал задавать вопросы.
Итак Квентин, в чём отличие президентской республики от парламентской?
Квентин почесал затылок и сказал:
Ну, в первом случае президент становится смотрящим, он реально заправляет делами и за общак все отвечают перед ним, ну и всё такое.
Класс заполнил смех. Преподаватель сохранил невозмутимое лицо и спросил:
Ну допустим. А в чём особенность парламентской?
На этот вопрос Квентин ответил без промедлений:
А при таком раскладе президент становится фраером и ничего на деле не решает, а только берёт всех на понт.
Смех в классе усилился. Преподаватель сложил пальцы в замок и поднёс к подбородку, после чего задал уточняющий вопрос:
А перед кем тогда отчитываться за общак?
Этот, как его щёлкнув пальцами, начал вспоминать Квентин. Председатель кабинета министров.
Сохранив длительную паузу, учитель добавил:
Надо же. Такой набор слов сегодня звучит как музыка из ваших уст.
4. Мутация 3: за счёт заведения
Прошло одиннадцать дней с того момента, как Всемирной организацией здравоохранения было официально признано наличие вируса неизвестного происхождения, который бродит по просторам Земли. Он получил официальное название «Серая смерть». За всё время наблюдений так и не было выявлено то, каким именно путём передаётся инфекция, что сильно затруднило деятельность органов здравоохранения по части оповещения населения в отношении профилактических мер.