До сих пор бумага хранит размашистым почерком мои подростковые эмоции максималиста. Все или ничего
А назавтра нам организуют встречу (по моей просьбе).
Он встанет, такой блатной. А я говорю:
«Здравствуй.. вот видишь. Первой пришлось сказать Здравствуй. Мне стыдно и обидно, что первая написала письмо, что первая подошла к тебе, поздоровалась. Ты здесь уже почти неделю»
Он: «Ну раз обидно, зачем говорить?»
Я: «Говорю это, потому что ты мне очень нравишься и я люблю тебя»
Он: «Ясно..» (я ненавижу это слово до сих пор)
Я: «Зачем ты связался с этой компанией?»
Он: «С какой?»
Я: «С самой обыкновенной»
Он: «Это не компания, а мои друзья»
Я: «Да друзья тебя хоть чему научат. Уже научили курить. материться»
Ухмыльнувшись, он ответил, глядя мне прямо в глаза:
«А я уже умел. все это делать»
Я: «Ну ты и дурак»
Он: «Ты все сказала? Тогда, пока»
Меня догнали его друзья. Усадили в центр и провели «свадебную» церемонию, надев кольца (из ромашек). После, мы слушали магнитофон и домой я пришла почти в полночь.
А утром он пришел во двор (в голубой рубашке с белым воротничком, в белых кроссовках и трико, симпотный пацан), позвал меня гулять и притащил бумажный кулек с пряниками. Угощал меня и детвору.
Я вынесла магнитофон и было чертовски весело. А после обеда мы всей толпой утащились на аттракционы. Катались наперегонки по Тоболу на катамаранах. День закончился просто чудесно
Возвращаясь к той себе сегодня, мне становится грустно, но я улыбаюсь. Мне нужно было это пройти
9
Наутро я уезду в трудовой лагерь с Надюхой.
«Мы работаем по четыре часа, пропалывая овощные километровые полосы. После ходим купаться на речку.
Познакомились с парнями из села «Красного партизана». Однажды среди смены приехала мама. Привезла ягоды в больших стеклянных банках, лимонад, печенье, конфеты, кеды и сережки «ежики». (Мое внутреннее зрение и сегодня возвращает мне их обратно: снова цвет пыльных облаков, марсианские шарики с летящими острыми молниями).
Этим летом я заработала первые в своей жизни тридцать рублей. Пять из них я взяла себе, а остальные отдала маме»
А глубокой осенью я столкнулась с детской смертью. Умер племянник (новорожденный сынишка моего двоюродного брата) Это для меня стало непереносимым горем. Просто необъятным.
Я плачу наедине с вечером. У меня истерика. Посреди комнаты стоит кукольный гробик. Меня усаживают рядом на стул. Все сидят возле мертвого мальчика. А я впервые в жизни вижу младенца так близко. Бездыханного малыша семи дней жизни. Ромка.
Он был долгожданным и любимым. Но кто-то из медицинского персонала забыл закрыть форточку после проветривания и два младенца умерли тем вечером. Наш Ромка и чья-то девочка
Запеленутый туго, в крошечном чепчике, белоснежный ангел. Он такой красивый. Я не могу прийти в себя. Сначала вздрагиваю. После, пускаюсь в рыдания. Плечи ходят ходуном и я не могу впустить в себя воздух. Я помню свою коричневую вязаную кофту с воротником «лодочка». Она до конца сохраняла этот запах смерти. Смерти маленького мальчика.
И я не могла ее носить больше.
После этого трагического события полгода моей жизни стали совсем критическими. Я мало хорошего думала о себе. Мне важно было знать, что у меня скверный характер. Я на всех кричала, перестала быть общительной. Стала дерганой и психованной. Папа называл меня не иначе как «грубиянка»
С глубокой осени до самого лета я отталкивала своих близких. Мне реально верилось, что я никого не люблю. От этого много плакала и грубила. Перестала общаться со сверстниками и мама стала называть меня «нелюдимая».
Когда в наш дом приходили гости, я садилась за книгу или начинала делать уроки. И не могла ничего поделать с этим убеганием от людей. Если бы тогда, как сейчас, я понимала, что это мое горе побуждает так вести себя, мне было бы легче.
Но в четырнадцать лет я думала, что со мной все плохо и виной тому я сама
За эти полгода мама уезжала на Урал. Надолго. Болел ее отец. Мой дедушка. Позже, его похоронили.
Ближе к весне я познакомилась на аттракционах с Димкой, его забирали в армию. Он дал номер своего домашнего телефона и я успела поменять его на свой адрес. Позже он написал мне письмо из воинской части. А в апреле я позвонила узнать, что он пишет родителям, но мужской голос глухо сказал: «Дима погиб»
Все рушилось тогда в 1989 году
Но именно в то лето я стала чувствовать себя девушкой. Вытянулась в росте. Округлости стали совсем заметными везде. Моя тетка (жена моего родного дяди) доставала меня своими, сквозь зубы пророненными, фразами:
«Ну и дылда ты выросла, и кто тебя замуж только возьмет? (мой рост был 165) сисек то совсем нет, а лифчик не забыла надеть? Ну и куда такой сарафан. Только задницу прикрывает?»
Мне неприятно, но я долго остаюсь наивной и верю в лучшее и доброе в людях. Потому принимаю на веру все, что говорят о моей внешности. Свой рост я стала складывать как могла. Маленькую грудь прятать свернувшимися сутулыми плечиками. А, чтобы не было видно лифчика, накидывать на себя мужские рубашки.
1
Нам намечалось по пятнадцать и в жизни Надюши появляется маленький Ваня.
Брат. Мама Клава, наконец, успокоилась и вышла замуж за человека, который только вернулся из армии. Несмотря на молодой возраст, Надя звала его «дядьСережа».
Уход за малышом и дальнейшее воспитание легло на плечи моей подруги. Я помогала ей как могла. Она приходила ко мне домой с коляской и падала на кровать без сил, а я нянчилась с Ванечкой. Мы гуляли по летнему городу, сушили ползунки прямо на ручке коляски, учили биологию и собирались в медицинский. Между этими делами болтали о мальчишках.
В это лето Надя влюбилась. Толик пришел из армии. Он жил в соседнем дворе. Мне он запомнился своим теплым юмором, широкой искренней улыбкой и тем, что обращался к своей маме на Вы.
Уже следующим летом нам стало проще.
Ванечке уже год. Мы много времени проводим на пляже большой компанией. Однажды дурачимся и переплываем Тобол. Возвращаясь назад, Надя говорит, что я нравлюсь Андрею, другу Толика. Я сильно испугалась.
Секундное замешательство и чувство, что теряю координацию, словно разучилась плавать.
Помню, как добралась до берега, укуталась в полотенце, дрожа от нервного холода. Надя подошла к Толику. Тот что-то говорит. Улыбается. Андрей садится около меня, а я молнией соскакиваю, хватаю одежду и убегаю вдаль.
Бегу, меня подбрасывает, платье на ходу прилипает, под ногами больно. Останавливаюсь, колючая трава. И слышу свой резкий голос, заряженный нотами несправедливости:
«Дура! Ну и зачем ты мне это сказала?»
Злюсь на Надю
Этим летом вместо трудового лагеря мы выбрали стройку. Нам нравится в этом новом доме. Стены покрываются однотонной синевой. Так проходит наше лето. И наши очередные подростковые заработки.
Мы продолжаем ходить на Тобол вчетвером. Я молчунья. Хоть и присутствую, но отсутствую. Не выдаю своих чувств совсем. Не смотрю на него. Тайком разглядываю. Мне нравится его внешность. Сама начинаю ловить каждый его взгляд. А потом дома мечтать о нем. Это вводит в еще большую тоску и я отказываюсь ходить на речку. Вместо этого, реву дома в полном одиночестве.
Вскоре узнала, что Андрей спит с замужней соседкой Нади. Это становится трагедией для меня.
А через пару месяцев он женился на молоденькой Кларе и тут же родился его первый малыш. На сегодня он женат уже шестой раз и выросших детей у него по миру великое множество.. Но это сейчас я с улыбкой вспоминаю о своем неудачном знакомстве со взрослым парнем. А тогда мне было больно. Я сделала вывод, что всем парням нужна только женская плоть и возненавидела их за это
Образ Вадима для меня как спасительный круг в бескрайнем водном пространстве. Я могу любить его. И это помогает отодвинуть максимально далеко всех претендующих на мое тело парней.
В этот период меланхолией пропитаны буквы моих личных записей:
«Я снова молчаливая, грустная и хмурая. И именно в такие моменты мне больше всего нужен другой человек. Хочу Друга и много цветов И я с улыбкой мечтаю об этом. Вадим приедет и между нами будет особенная романтика».
Но и этим летом не случилось. Он приехал и параллельные пути не пересеклись. И снова с его отъездом во мне остается вера в то, что вот в следующий раз обязательно. И цветы. И романтика. И Друг надо только подождать
2
Мы собираемся на школьную дискотеку.
Мальчишки входят в квартиру ровно в тот момент, когда я держу утюг. Стоя перед своим нарядом. Один из них мастер оказываться рядом со мной в те моменты, когда я что-то делаю. В этот раз он молча перекладывает утюг из моей руки в свою и начинает утюжить каждую складочку воланов на кофточке, в которой я собираюсь пойти.
Мне чудно, потому встаю вкопанной ланью перед ним.
Это завораживает. Парень. Гладит. Мою кофточку. Гладит так, словно там я, а не кусок тонкого ситца.
Но объятия в ту пору мне только снились. Впрочем, как и ответные ласки. Потому, я выхватываю кофту из-под его сильных пальцев и скрываюсь за поворотом между кухней и комнатой.
В это время с моими знакомыми девочками начали происходить загадочные и пугающие меня истории.
Юльку одноклассницу имеют /очень популярное слово того времени. Означает «делать любовь, сексуальный контакт»/ кавказцы, которые арендуют кафе на Парковой. Она рассказывает об этом на перемене, как в перерыв закрывается дверь кафе и ее имеют по очереди на обеденном столе.
Маринка поделилась, что спала днем у себя дома. Это одноэтажный барак. Окно открыто. Залез какой-то парень и отымел ее. Так же вылез в окно.
Надя потихонечку, чтоб никто в автобусе не услышал, поведала, как смотрела дома порно, где показывали негров. Как она увидела огромные члены и как они достают до женского горла.
Светка выдала, что ее отымел Юрка, с которым она подружилась в фазанке. Как потом сломал ей челюсть, чтобы она никому не проболталась.
А я включаю домашний проигрыватель, ставлю пластинку «стоп стоп стоп музыка» и плачу от переполняющих меня чувств.
Как же страшно взрослеть. Как затормозить себя в детстве? Я так не хочу, чтобы со мной делали то, о чем говорят подруги.
Любовь что может быть прекраснее?
3
Вахтеры.
Помните, это мама так придумала их называть. Мальчишки. Они продолжают атаковать мой подъезд. И я выхожу к ним. Мы болтаем по несколько часов. Один из них мой новый одноклассник. Витька. Именно его образ вытеснит образ Вадима.
И я уже не могу спокойно жить, если не увижу его в школе. Что со мной? Я увлечена, но его любят все. Иду против своей воли. Знаю, что вокруг него вьются девочки. Что он бабник. Но влечет. Влечет мысль о том, что со мной он должен стать нормальным. И остановиться.
В школе он почему-то не смотрит на меня, не подходит. Более, обходит меня стороной. Разговаривает со всеми девочками в классе, а со мной нет. Но каждый вечер в моем подъезде среди других мальчишек он принимает активное участие в наших диалогах.
Это я сегодня понимаю, что мне необходимо было влюбиться в этого мальчика. В самого недоступного и «максимально оторванного от моего идеала» мальчика. Чтобы страдать, быть верной. Чтобы снова был надежный аргумент: «Я уже люблю. Нужно только подождать. И он будет со мной»
Аргумент, в котором я нуждалась. Долгие годы после. Который стал моим домиком, в котором я пряталась от одиночества и боязни реальных отношений. Реальной дружбы, романтики, флирта и секса
А пока редкая возможность дотронуться до мечты.
Новый год с Витей. Он пришел в нашу подростковую компанию в 0.35. Моя рука в его руке. Мы сидим рядом на одном диване. Плечи касаются друг друга. Он такой хороший. Я готова летать от счастья. Он рядом.
А, после, мы отправляемся гулять. Проходя мимо его дома, он растворяется в темном пространстве. Возвращается, удерживая в руке огромное зеленое яблоко. Вручает его мне.
Я помню почему-то именно восхищенно-удивленные взгляды наших ребят и девчат из компании. Они были молчаливыми, но такими говорящими. И мне стало почему-то так неловко за то, что я оказалась в центре внимания как девушка своего парня.
Этими редкими встречами я проживу выпускные два года школьной жизни
4
Знаковым человеком для меня становится Андрюша Князь. Новенький мальчик нашего десятого.
Когда он отвечает у доски, в голове сразу слышится музыка. Потому что все его тело приходит в движение. Еще юный грудной голос. Исходящий звук бьется о заслонку в горле, добавляя особого романтизма в образ. Темные волосы на прямой пробор.
На сегодня я совсем забыла, как мы подружились.
Зато хорошо помню, как болтали между уроками на свободном подоконнике между этажами, подкладывая портфели за спины. Как провожал до дома (пять минут до него) и как шел к своей остановке (жил в пригороде). Как доезжал и звонил.
И я уже сидела в ожидании. Телефон в квартире моего дяди, поэтому я часами зависала там.
О чем мы болтали?
Обо всем. Время становилось таким не главным. Только вечерний звук ключей в дверном замке сообщал о приходе старших с работы, и я испуганно роняла трубку. И убегала к себе домой.
А наутро все начиналось вновь.
Надюха очень ревновала меня к Андрюше (она до сих пор ревнует). Злилась на меня. Осуждала, что я выбрала неправильного мальчика для дружбы, с которым не случится любовь. Что мы тратим время в этих отношениях.
А я (честно) не понимала ее, зачем любовь, когда нам так хорошо с ним вместе. Болтать, гулять, смеяться, смотреть фильмы в кинотеатре, кататься на аттракционах, плавать в Тоболе. Катамараны. Помню как сейчас.
Андрюша пришел из армии. И начались наши прогулки длиною в лето.
Да, мы долго дружили. Пока он был в армии, я за ним: в Алма-Ату, Краснодар, Новокузнецк. Через письма. И он взаимно жадно писал мне.
Разве могло что-нибудь лучшее случиться между нами, чем то, что случилось?
5
На зимние каникулы мы отправились в Челябинск.
База отдыха и наш бурный класс. Ночь выдалась дикая. В самый глубокий сон включился свет, и в нашей девчачьей комнате закричали учителя.
У нашей классной случилась истерика. Я не понимала, что происходит, мне так хотелось спать. Натягивала одеяло на себя, укрываясь с головой. Но Надюха упрямо тормошила меня, виновато косившись в пол. Избегая взгляда Гали Палны.
Наутро я узнала, что пацаны ночью выстроились в очередь за минетом к Наташке. Она делала это в туалете. Среди них был и мой «герой Витя».
Не могу сказать, что я расстроилась. Скорее, подтвердила свои мысли о том, что я правильно берегу себя. И не подпускаю к себе мальчиков.
По приезду домой увидела несколько полученных писем. Это самое приятное, что могло меня ждать. Потому тяну удовольствие и к изучению содержимого приступаю не сразу.
Сначала съедаю торт, купленный мамой. Она всегда так делает, когда встречает меня из поездки. Снова «Ландыш». Мой любимый. Песочный с яблочным повидлом, залитый горьким шоколадом с веточкой нарисованного ландыша сверху. Я запиваю его всегда томатным соком.
После, жадно вскрываю конверт, исписанный незнакомым почерком:
«Здравствуйте, Лика.
Вы, наверное, удивлены, кто это пишет Вам и откуда этот человек Вас знает. Согласитесь, не обязательно знать человека в лицо, чтобы общаться. Мне рассказали о Вас в хорошую сторону и это дает мне храбрости писать Вам.
Мне 23 года, я живу в Сухуми
С уважением к Вам, Гия»
И мне так хорошо стало. И история с Витькой отлетела в пропасть за моей спиной. Открывая дневник того периода, читаю:
«Сегодня солнечный теплый день. Я уже почти смирилась с тем, что модных штанишек у меня не будет (мама заказала джинсы «варенки», но их не смогли достать).
Успокаиваюсь чаем с чабрецом и почти не плачу с утра. Несмотря на свободную квартиру (все домашние разошлись по своим делам), располагаюсь в своей комнате и закрываю дверь. (Эта моя привычка остается и сегодня).
Вечером обязательно полумрак, мягкий свет от торшера в углу комнаты прямо на полу и тишина, от которой становится еще теплее. Тишина в одиночестве обволакивает каким-то особенным уютом и добавляет уверенности в мои действия.
Я читаю «Королек-птичка певчая» и настолько погружаюсь в книгу, что не сразу слышу звук открываемой двери. До моего слуха доходит, что это отец. Пьяный отец. Всё моё рушится в один миг. Я застреваю в страницах турецкого сюжета и боюсь пошевелиться. Мне хочется спрятаться от того, что я наперед знаю.