Зачем он это говорит? Ему нужно причинить мне ещё больше боли, но её и так достаточно сейчас. Я задыхаюсь, поворачиваю к Николасу голову и вижу его, размытый от слёз, силуэт.
Я могу попросить тебя о прощальном поцелуе? Я не знаю хочу запомнить его, потому что больше я никогда не решусь на что-то подобное, как было с тобой, его голос садится. Становится ниже.
Что? Поцелуй? Издаю нервный смешок и переспрашиваю. Как, вообще, ему это в голову могло прийти? За что так издеваться надо мной?!
Да. Последний. Прощальный. Своего рода красивое завершение наших отношений. Хотя бы поцелуй. Твой для меня. Мой для тебя. Извинения мои. И Николас проводит ладонью по волосам, опуская сумку на пол.
Я помню тот день, точнее, ту ночь. Я постоянно её вспоминаю. Тогда у меня была весомая причина, чтобы разрушить свой страх и довериться тебе. Я всегда боялся, что ты уйдёшь первой. Уйдёшь тогда, когда я буду не готов тебя отпустить. И вот ты ушла. Ты без причин оставила меня одного. Я хочу запомнить и этот день. Идёт дождь, как тогда. Ты не кричишь больше, но плачешь. Поцелуй. Поцелуй, который заставил тогда моё сердце забиться по-настоящему. Пожалуйста, один поцелуй, Мишель, он приближается ко мне, а я схожу с ума оттого, что ему не нужно моё сердце, ему не нужно будущее со мной, ему просто нужен поцелуй, после которого я умру, а он будет жить дальше.
Его ладонь ложится на мою мокрую от слёз щёку. Его тепло пронзает меня до костей и вызывает чрезвычайно острую боль. Вот она. Вот та самая боль, которую я испытывала каждый раз, когда теряла его и думала, что это конец. Только вот теперь конец настоящий.
Один. Ладно? И я уйду. Хотя бы это пусть останется только моим. Другие мужчины заберут твои прикосновения, твою улыбку, твой смех, твои слёзы. А мне останется только поцелуй. Твои губы, которые я запомню на всю свою жизнь, Николас стирает пальцами мои слёзы и прижимается к моему лбу.
Хорошо поцелуй, одними губами произношу я.
Я смотрю в его глаза, темнеющие от ощущения победы. Он всегда выигрывал у меня, потому что я даже не пыталась ни в чём соревноваться с ним. Я сдавалась с самого начала. Складывала оружие и покорялась. И сейчас видеть подтверждение того, что он радуется собственному превосходству и считает, что до сих пор обладает властью надо мной, больно. Это всё так. Он всегда будет для меня уникальным, особенным человеком, ведь я его любила и люблю.
Наши губы едва касаются друг друга, но затем моментально сцепляются. Мои дрожат, и я чувствую на них дыхание Николаса. Горячее, с привкусом кофе. Он склоняется ниже и впервые за всё время целует меня с невероятной нежностью. Не с голодом. Не с жадностью. Не подавляюще. А ласково. Он изводит меня тем, что теперь никогда не будет моим, и от этого так страшно. В моей голове всё превращается в огромную яму с помоями, из которой я даже ни одной разумной мысли вытащить не могу. Я целую его, запуская пальцы в волосы, и притягиваю ближе. Я дышу им снова и снова, пытаясь насытить своё сердце Николасом на предстоящие долгие дни одиночества и боли.
Николас отстраняется, его дыхание не сбилось, а моё едва можно уловить. Открываю глаза и смотрю на него. Он на меня.
Ещё один, Ник, один для меня теперь, прошу я. Попросту я сейчас не в силах разжать свои руки. Я чувствую его всем своим израненным сердцем. Я боюсь, что начну кричать от этой боли, когда его тепло исчезнет. Мне нужно время, чтобы выстоять, и хотя бы в эту минуту обмануть его, сказав, что мне достаточно прощального поцелуя, когда мне нужно намного больше.
Николас без слов вновь целует меня. Медленно, никуда не торопясь, и я не могу прекратить надеяться, что когда-нибудь нам обоим станет легче. Если он уйдёт, то оторвёт от меня такой кусок, без которого я жить не смогу. Да, мне не стыдно сейчас признаться в том, что я цепляюсь за него. За его плечи. За его волосы. За наше прошлое, чтобы задержать его дольше здесь. Любым способом задержать. Я осознаю всё, что сейчас происходит. Я чувствую, как напор его губ меняется и становится сильнее. Его язык проникает в мой рот, и я ласкаю его своим, втягиваю в себя губами и посасываю. Я схожу с ума от боли и от понимания того, что если выпущу его из рук, то это навсегда. Я не собираюсь этого делать сейчас. Я не готова я воспользуюсь моментом, после которого, возможно, мне будет ещё больнее, но я ни черта не согласна прощаться прямо в эту минуту.
Рука Николаса с силой сжимает мою голову, впиваясь в мои губы. Мои пальцы с такой же силой держат его за плечи. Ноги подкашиваются, и я втягиваю в себя воздух, когда его ладонь опускается по моей спине, и его губы целуют мою шею, возвращаясь ко рту. Возбуждение неожиданно с такой силой стискивает моё тело, что я судорожно расстёгиваю его рубашку. Растягиваю узел галстука, и на секунду Николас отрывается от моих губ, чтобы отбросить его в сторону. Мы снова целуемся, не произнося ни слова. Целуемся так, как в последний раз. Это и есть последний раз, так пусть он будет настолько ярким, чтобы помнить его всё время, отпущенное мне.
Николас толкает меня спиной к спальне, и я иду. Наши ноги путаются. Я ударяюсь о стену, задыхаясь от страсти, которая бушует в теле. Он целует мою шею. Поднимает выше футболку и снимает её с меня, бросая позади себя. Наши губы встречаются вновь. Вытаскиваю рубашку из его брюк, издавая тихий стон от слабого укуса моей нижней губы. Глаза закатываются от удовольствия, и я провожу ладонями по его груди, сбрасывая с его плеч рубашку. Он целует мою шею, опускаясь ниже. Стягивает бретельки бюстгальтера, оголяя грудь. Впивается в сосок, вызывая внизу живота приятную тяжесть и вибрацию. Мои пальцы стискивают его волосы, позволяя кусать и посасывать грудь. Извиваюсь всем телом, уже громче и яснее постанывая. Он выпрямляется. Наши взгляды встречаются. И в его глазах я не вижу ни раскаяния, ни сожаления, ни мыслей об ошибке. В моих тоже этого нет. Только страсть и любовь, которая накаляет воздух между нами.
Тянусь к его губам, желая заставить его вернуть мне то, что он хочет забрать. И Николас отдаёт. Обхватывает меня за талию и сажает на себя. Он идёт со мной к спальне, мои губы горят оттого, как быстро и жадно я его целую. Именно я. Опускаюсь губами ниже, к его шее. Впиваюсь ими так сильно, чтобы оставить след после себя для любой, кто посмеет добраться до его кожи. До моих татуировок. Они принадлежат мне. Только мне. Особенно та, что под сердцем. Это моё. Этот мужчина весь принадлежал и сейчас принадлежит мне.
Николас бросает меня на постель и накрывает своим телом, продолжая целовать, попутно расстёгивая мои джинсы. Дёргаю ногами, сбрасывая балетки и помогая ему избавить меня от одежды. Сама вынимаю его ремень из брюк и бросаю в сторону. Мои пальцы дрожат, я задыхаюсь, когда он опускается поцелуями ниже. Обхватывает руками мою грудь и посасывает поочерёдно соски, ставшие настолько чувствительными, вырывающие из моего горла его имя.
Ник
Его губы скользят ниже, ещё ниже. Касаются моих трусиков и целуют их. Моё тело настолько наэлектризовано, что я не в силах терпеть. Он избавляет меня от последнего кусочка одежды, и его губы впиваются в клитор. Вскрикиваю и выгибаюсь, хватая его за волосы. У меня внизу всё пульсирует, когда он лижет языком набухшую горошинку. Я не хочу получать удовольствие таким способом. Нет нет. Он учил меня уметь сдерживать свой оргазм, запрещать ему появляться в теле до тех пор, пока он не разорвёт меня на части. Выдержка к чёрту, выдержку. Это моё время и моя спальня. Моя жизнь.
Впервые за столько дней я позволяю себе расслабиться, не сжиматься, не бояться, не терпеть. Оргазм захлёстывает меня волной от ног и задерживается где-то внизу живота, отчего я извиваюсь под губами Николаса. Дёргаюсь и выгибаюсь. Крик срывается с моих губ, пока тело бьётся в конвульсиях.
Тяну его за волосы и впиваюсь в губы, слизывая свою смазку. Я чувствую улыбку Николаса. Странную и несвоевременную. Я боюсь, что сейчас он скажет: «Это всё». Нет. Это не всё. Мне мало.
Без слов. Без каких-либо предупреждений я нахожу рукой его член. Возбуждённый. Твёрдый. Готовый. Я знаю слабости Николаса. Я знаю, как ему нравится, когда я это делаю. Раньше делала, пока не превратилась в ненормальную и напуганную дуру. Я массирую его член через брюки, одновременно целуя его шею. Николас шумно дышит в мои волосы, но не приказывает убрать руку, не отстраняется. Он начинает двигаться, и в этот момент я решаю, что будет дальше. Моя ладонь исчезает с его члена. Пальцами быстро расстёгиваю молнию на его брюках и стягиваю их вместе с боксерами.
Ты хорошо меня выучила, крошка. Слишком хорошо, раздаётся рычание рядом с ухом, но уже очень поздно. Я сама ввожу головку его члена в себя и убираю руку.
Цепляюсь за плечи и тянусь к его губам. Он не трахает меня. Он медленно входит в меня и так же медленно начинает двигаться. Он занимается со мной любовью. Нежной. Красивой. Той, о которой я просила. Я понимаю, что в то же время он не сдерживает своего зверя внутри, он кусает мочку моего уха, посасывает её и наслаждается. Именно наслаждается моими мягкими вздохами, прикосновениями к его спине. Как и я сжимаю его волосы, двигаясь в одном ритме. Меня это настолько поражает. Он обнимает меня руками, и голова лежит в его ладони. Мы целуемся. Целуемся и снова целуемся, занимаясь чёртовой любовью, которой так не хватало. В моём теле вновь рождается сильное желание. Обладать им в последний раз. Делаю резкое движение ему навстречу, и он без слов понимает меня. Движения бёдер Николаса становятся жёстче, он врывается в моё тело с такой силой, от которой меня подталкивает вперёд, и постоянно целует. Ловит губами каждый крик, каждый вздох, каждый стон. Ловит моё дыхание. Возвращает его в меня и любит. До сих пор любит своей странной и тёмной любовью. Его дыхание становится прерывистым, он упирается в мой лоб своим, и я смотрю в его глаза, приоткрыв рот, и быстро дышу. Низ живота сводит от удовольствия. По всей крови медленно расползается горячая и живительная страсть, чтобы через несколько секунд взорваться внутри меня огромными яркими исками. Меня накрывает оргазм, и я прижимаю Николаса к себе, издавая стон за стоном в его губы. Мои мышцы быстро и яростно сокращаются, стискивая в своих объятиях его член. Николас жмурится и делает несколько резких толчков в меня, а потом замирает, до боли сжимая пальцами мои волосы. Его губы прижаты к моим, но мы не целуемся. Просто дышим друг другом. И это самое лучшее, что произошло со мной за последнее время.
Тридцать восьмой вдох
Я лежу на животе Николаса, смотря в потолок. Он машинально, как и раньше, перебирает мои волосы, приподнимая пряди. Мы молчим. Нам нечего больше сказать друг другу.
На самом деле я сейчас понимаю, что не жалею о сексе с ним. Каким бы он ни был, он был. Мне было хорошо. Впервые за долгое время я, действительно, насладилась тем, что со мной делал Николас. И это доказывает, что наши желания так отличны друг от друга. Я подозреваю, что он был нежен со мной, потому что прочёл моё письмо, в котором я умоляла его об этом. Умоляла хотя бы раз в три дня именно заниматься любовью, а не трахаться и не изучать новые девайсы. Пора признаться, что Николас красиво завершил всё.
Приподнимаюсь, прижимая к груди одеяло.
Я схожу в душ. Ты можешь уходить. Это был прекрасный прощальный секс. Спасибо, сухо произношу я и, поднимаясь с кровати, стягиваю одеяло с бёдер Николаса, обнажая его тело.
Я не буду смотреть, как он закроет за собой дверь. И сейчас я не бегу от этого. Я чётко осознаю, что мы с Николасом расстались. Моя жизнь никогда не будет прежней. Мне будет сложно. Я точно буду плакать. Но я принимаю его желание быть свободным. Мы ограничивали друг друга во многом. Так мы бы долго не протянули. Это был вопрос времени.
Сбрасываю одеяло и забираюсь в душ. Я ни о чём особенном сейчас даже не думаю. Мне не больно. Я до сих пор нахожусь в эйфории от поцелуев Николаса. Он никогда так часто и много не целовал меня, как в этот раз. Дотрагиваюсь до своих опухших губ и слабо улыбаюсь. Я запомню этот момент на всю жизнь. Вот так любят друг друга. Именно так, не причиняя боль, а оставляя улыбку.
Заматываясь в полотенце, выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к тишине. Тащу за собой обратно одеяло, замечая, что моя одежда валяется в коридоре, как и рубашка Николаса. Сумка стоит там же у дивана. Он не ушёл.
Хмурясь, заглядываю в спальню, а Николас так и лежит на постели, подложив одну руку под голову и согнув одну ногу. Голый. Он не спит. Смотрит на меня.
Ты, наверное, тоже хотел принять душ? Он свободен, понимаю я причину, почему он до сих пор здесь. Других у него быть не может. Мы оба получили больше, чем просто поцелуй.
Кладу одеяло на кровать и озадаченно наблюдаю, как Николас берёт его и прикрывает им свои бёдра, возвращаясь в ту же позу.
Почему ты здесь? Ты сказал, что уходишь. Я всё понимаю, Николас. Я больше не плачу, я в норме. Я не буду кричать или обвинять тебя в чём-то, потому что не имею права. Это было. И я не жалею. Ни об одной минуте своей жизни рядом с тобой я не жалею, даже о прощальном сексе. Всё в порядке, стараясь быть спокойной в данной ситуации, заверяю его.
Николас прищуривается, а затем уголок его губ приподнимается в усмешке.
Подойди ко мне, Мишель, раздаётся его мягкий приказ. Он указывает взглядом на место рядом с собой.
Николас, просто уйди. Я не понимаю, что ты ещё хочешь от меня? Одного секса достаточно. Уходи, настойчиво произношу я, указывая пальцем на дверь.
Ты хочешь, чтобы я ушёл?
Да он издевается. Он ведь сам говорил о том, что между нами ничего больше нет. Да, секс был превосходным, но одним сексом сыт не будешь.
Честно. Мы столько раз обещали друг другу, что будем говорить честно, но, оказывается, довольно редко это делали. Ты хочешь, чтобы я ушёл, Мишель? Его вопрос серьёзен, слишком серьёзен для голого мужчины, развалившегося на моей постели.
Нет, я не хочу, но
Этого достаточно. Иди сюда. Живо, Николас резко перебивает меня и указывает снова взглядом на кровать.
Сглатываю и опасливо приближаюсь. Я и, правда, сейчас не понимаю, что ещё он хочет получить от меня. Всё уже сказано. Всё решено. Так зачем тянуть время?
Присаживаюсь на край постели и поворачиваюсь к Николасу лицом, снова поправляя полотенце, чтобы не свалилось.
Ты боишься меня? Спрашивает он.
Нет. Я никогда особо не боялась тебя, Николас. Я боюсь себя и того, что со мной будет, если ты вновь примешься топтать моё сердце, тихо отвечаю, мотая головой.
Я отвратительно поступил с тобой, Мишель. Я хотел причинить тебе такую же боль, какую испытывал сам, когда ты ушла. У меня нет понятия «уйти на время». Есть понятие «уйти». Это то, что я услышал. Ты была напугана, как и я. В ту ночь я пережил очень сильный страх за твою жизнь. Я испугался, как любой нормальный человек, понимаешь? Я испугался, что тебя убили или сильно поранили, или я придумал себе достаточно «или», пока ехал к тебе, после сообщения о том, что Люси пришла, и ты её впустила. Я злился на тебя за твоё чёртово сердце, которое всегда будет для меня загадкой. Я злился на себя, что не смог тебя уберечь. Я злился из-за того, что ощутил себя бессильным, и это вернуло меня в детство, когда я ничего не мог сделать, а только смотреть и плакать от боли и жестокости. А потом ты заявила, что хочешь уйти и взять время, чтобы подумать. Ты не могла даже ответить на вопрос, любишь ли меня. Я разозлился ещё сильнее, он замолкает.
Зачем ты это говоришь мне, Николас? Я всё понимаю
Дело в том, что я хочу остаться. Всё просто. Я не могу уйти, повисает тишина после его слов.
Я не верю своим ушам, ведь он буквально ещё полчаса назад говорил о совершенно противоположных вещах, заставив меня испытать невыносимую боль. И я вроде бы приняла его выбор. А сейчас у него снова всё просто.
Думаешь, мне легко? Нет, крошка. Мне чертовски сложно. Думаешь, я бы поднялся сюда, к тебе, если бы мне было всё равно? Думаешь, я бы просил тебя поцеловать меня, если бы смирился с тем, что это конец? Думаешь, я не умею себя контролировать и позволил бы себе переспать с тобой, если бы сам не желал этого? Нет. Я не могу отпустить тебя. Я столько времени настраивался, чтобы это сделать. Мне казалось, что это будет не так трудно, а на самом деле я не смог и вряд ли смогу в будущем, Николас садится на кровати и придвигается ко мне ближе.
Я прочитал твой контракт от корки до корки раз двадцать. А письмо я читаю по семь-восемь раз в день. Знаешь зачем я постоянно избегал совместного времяпрепровождения, когда мы оставались вдвоём? Зачем я вёз тебя в клуб и выдумал новые и новые варианты сессий для нас? Интересуется он.
Нет, шепчу я.