Историю семьи Алина и Эмилия узнали, уже будучи вполне взрослыми девицами. Алина отнеслась к своему наполовину дворянскому происхождению почти равнодушноее тогда гораздо больше интересовала возможная поездка на казахстанскую целину. А вот Эмилия, гуляя с отцом по Невскому, с удовольствием слушала его рассказы про дореволюционное детство. Она была истинной ленинградкой (или петербурженкой?) и трепетно любила родной город отца.
Она и замуж вышла за коренного ленинградца, и каждый выходной они, взявшись за руки, бродили по ленинградским площадям, проспектам и паркам, и всякий раз открывали для себя новые странички истории великого города.
К сестре в Купцово Эмилия приехала после смерти мужа, расставшись с любимым Петербургом решительно и без особых сожаленийпрогулки в одиночества по знакомым местам, где они когда-то гуляли вместе, уже не доставляли удовольствия, а причиняли боль.
Другую сеструдвоюродную, по линии матери, Алина привезла в Купцово из деревушки, которую трудно было разглядеть даже на увеличенной карте Архангельской области. В родной избе Глафира Степановна загнана была женою старшего сына в запечный закутоктам у нее была кровать и вешалка для одежды. Будучи женщиной кроткой и привыкшей к неласковому обращению и даже битью еще в пору жизни мужа-изверга, она ни на сына, ни на невестку не жаловалась и изо всех сил помогала им воспитывать ребятишек и вести хозяйство. Но на приглашение кузины «погостить в городе» откликнулась сразу.
В Купцово Глафире Степановне выделена была отдельная комната с видом на реку, и она взбодрилась, расправила плечи и впервые за много лет почувствовала себя человеком. Сложа руки, она не сиделавязала тряпичные коврики, выращивала зелень на грядках, пекла пироги. Домой обычно уезжала она в августепомочь своим управиться с огородом, накрутить банок с огурцами да помидорами, наварить варенья, насолить капусты да грибов, а зимовать возвращалась в город.
На-ко, на-ко, народу-то сколько понаехало, хлопочет бабушка Глафира, пока они выгружаются из машины Андрея. Знатьё бы дак поболе пирогов напекла.
Стол накрыт в саду, рядом с вишнями и сиренью. На белоснежной скатертифарфоровая посуда и серебряные приборы. Восхитительное проникновение не в прошлый даже, а в позапрошлый век.
Алина Генриховна меняет-таки шляпку на более практичную панаму, но парадно-выходной костюм оставляет, за что и получает от Глафиры Степановны нагоняй.
Уронишь крошку масляную с пирога или вареньем капнешь, не отстираешь потом. Перед кем тут рядиться-то? Все свои.
Савицкая удивляется:
Чего же мне перед молодежьюстарым халатом трясти? Так испугаются, разбегутся сразу и пирогов твоих не попробуют.
Эмилия Генриховна участия в разговоре не принимаетсидит за столом с книжкой в руках.
Глафира Степановна, а как это у вас такие пирожки вкусные получаются? восхищается Настя, отправляя в рот очередной кусок румяной шанежки.
Старушка краснеет от похвалы.
Ничего в этом деле хитрого нет. Хочешь, так и тебя, голубушка, научу! Сама печь будешь!
Шмыгунь руками машет:
Что вы! У меня никогда так не получится. Да и нельзя мне мучное есть! Это на фигуре плохо сказывается. После каждого пирожка нужно в спортзал идти, на тренажерах заниматься.
Глафира Степановна оглядывает стройную и по-спортивному подтянутую фигуру Насти.
Дурью маешься, девка. Вешалки-то, поди, никому не нравятся. У жонки фигура должна быть, чтобы мужику за что подержаться было. Ты ж не моделя какая из телевизора.
Настя хохочет-заливается.
Классно у вас тут! Хоть каждые выходные приезжай. Я уже и папочку просила, чтобы он нам дачку построил, как у вас. Такую же, с колоннами. И непременно в сосновом бору. А он сказалтакой шедевр повторить невозможно. Сказаллегче мне замуж за Андрея выйти.
И косится на Лидуне обидится ли? Но у той только едва заметно подрагивают уголки тонких губк чужим глупостям Павлова пытается относиться снисходительно. И уж Настю точно как соперницу не воспринимает.
А вот Андрею шутка нравится:
А что, Настена, а почему бы и нет? Если будут тут некоторые нос от меня воротить, возьму и женюсь на тебе. Чем плохо? Будет, так сказать, союз власти и капитала.
Эмилия Генриховна отвлекается на секунду от книги, тянет осуждающе:
Тебе бы, Андрюшенька, не с девушками хороводиться, а на английский язык подналечьна новой работе за красивую мордашку держать не будут.
Лида охотно поддерживает:
Я ему каждый день об этом говорю. Его английский только для Турции хорош. Он ни одну серьезную статью написать не сможет, и признается: Не понимаю я такого отношения к делу.
Глафира Степановна водружает на стол очередной пышущий жаром самовар и мостится на самом краюшке скамейкив серьезных разговорах она участвовать стесняется.
Алина Генриховна с удовольствие пробует варенье из вазочки и заявляет:
Лидонька, у вас сегодня праздник, а ты всё о делах да о делах. В вашем возрасте нужно думать о приятномо танцах, о музыке, о любви. А работане волк, в лес не убежит.
Андрей посылает бабушке воздушный поцелуй, она отвечает тем же.
Лида морщитсядаже из уважения к будущей родственнице не может согласиться с тем, что не считает правильным.
Так можно оказаться в роли крыловской стрекозы, вы не находите?
Эмилия Генриховна энергично кивает, Глафира Степановна опускает взор долу, и даже Алина Генриховна не находит что сказать.
А по мне так лучше стрекозой быть, чем муравьем, возражает Настя.
Лида смотрит на нее с удивлениемнаверно, не думала, что та вообще знакома с творчеством великого баснописца.
Стрекозой можно быть только при наличии богатого папочки, который всегда напоит, накормит и обогреет. Вот скажи, Анастасия, чем ты собираешься заниматься, имея в руках диплом магистра? Пойдешь работать в школу или в университет? А может, в областную газету? Будешь поднимать российскую экономику? Молчишь? А я сама тебе скажуработать ты вовсе не хочешь. Предел мечтаний для тебяоказаться в Милане в сезон распродаж. И ни о чем другом ты думать не хочешь. Так стоило ли столько лет учиться в универе? Ах, да, как же я забыла? Ты же еще удачно замуж хочешь выйти! А у невесты с высшим образованием больше шансов на хорошую партию.
Настя во время ее монолога разглядывает свои розовые босоножки на офигительно высоких каблуках.
А что плохого в замужестве? спрашивает она совершенно спокойно. Быть домохозяйкой сейчасвовсе не значит целый день стоять у плиты или стирать белье.
А что это сейчас значит? язвит Лида. Хотя, конечно, ты же не за простого рабочего замуж собираешься. Тебе бизнесмена или депутата подавайу них жены, действительно, на кухне не бываютони на гламурных мероприятиях тусуются, с телеэкранов ручками машут.
Девочки, не ссорьтесь, волнуется Алина Генриховна. Каждая из вас по-своему права. Глупо требовать, чтобы все поступали одинаково. Кто-то стремится реализовать себя в работе, кто-тов семье.
Но Лида продолжает горячиться:
Но ведь это же пошло! Выбирать мужа не по любви и не по общим интересам и уважению, а по толщине кошелька. Как ты сама не понимаешь?
Настя хмыкает:
А кто говорит, что не по любви? Могу же я влюбиться в депутата или в генерального директора какой-нибудь фирмы? Среди них тоже попадаются весьма симпатичные экземпляры.
Лиде бы всё к шутке свестидругие бы поддержали с удовольствием. Но шутить она не любит да и не умеет.
Настя, да ты не знаешь, что такое любовь, она говорит, как отрезает.
Глафира Степановна беспокойно ерзает на скамейке, и даже Алина Генриховна укоряет взглядомдескать, зачем же ссориться с лучшей подругой да еще в такой прекрасный летний день?
А Настя парирует невозмутимо и даже с какой-то восхитительной небрежностью:
А разве ты знаешь?
Лида теряется от такой наглости, и Алина Генриховна пользуется этим для разряжения обстановки:
Девочки мои дорогие, о любви вообще мало кто что знает. Это слишком сложная субстанция. Недаром же кто-то из писателей сказал, что любовь похожа на привидениевсе о ней говорят, но мало кто ее видел.
Настя хихикает, я улыбаюсь. А вот Лиде и Эмилии Генриховне эта мысль, кажется, приходится не вполне по вкусу, о чем Демидова и заявляет незамедлительно:
Алина, это просто возмутительно! Как можно говорить такие вещи? Ты полагаешь, Петрарка, Пушкин, или Есенин могли писать стихи, не будучи влюблены? Да миллионы людей с тобой поспорят!
Ее маленький вздернутый носик бледнеет от волнения, она возмущенно трясет седой головой, и связанная крючком шапочка съезжает ей на правое ухо.
Алина Генриховна машет руками:
Миля, да я же не про вас с Аркашей говорю! У вас, конечно, отношения были самые романтические. Но, дорогая моя, не всем удается встретить свою вторую половинку.
Андрей встает из-за стола и командует:
Девчонки, айда на речку!
Купальники находятся для всехв Купцово привыкли к визитам многочисленных гостей, но в воду поначалу решается залезть только Андрей. Он с удовольствием заплывает почти на середину Двины, а когда возвращается и выходит на берег, стройное мускулистое тело его покрывается «гусиной кожей». Лида растирает его полотенцем, и он кряхтит от удовольствия.
Отогревшись и понежившись под июньским солнцем, он снова ползет в воду. И мы вслед за ним. Труднее всего дается первый шаг. Вода такая холодная, что зайти чуть дальше кажется почти подвигом. Вот Андрей ныряет рядом с Настей, и она, окаченная миллионом прозрачных брызг, кричит от холода. Но через секунду и сама погружается в воду. И плевать ей на прическу, над которой всё утро бился парикмахер. Нам с Лидой в этом отношении прощемы на парикмахера не потратились.
Мы плещемся в реке не меньше получаса, а потом бежим в дом и требуем горячего чаю. Глафира Степановна тащит уже готовый самовар, а Алина Генриховна ставит на стол бутылку французского коньяка.
Коньяк пьют все, кроме меня. Не понимаю я его вкуса! Вот если бы шампанское или мартини!
Алина Генриховна извиняется:
Ничего, кроме этой вот бутылки, не осталось. В прошлые выходные папаша Андрея с коллегами приезжалина спиртное налетели, как саранча. Вина захудалого и то не оставили. А эту-то бутылку кто-то из них как раз вроде как мне в подарок привез, вот я ее выставлять и не стала.
Глафира Степановна пьет маленькими глоточками и сокрушается:
Ничем не лучше обычной водки, а такую уйму денег стоит.
Солнышко скрывается за тучкой. В саду появляются комары, но даже они не могут испортить нам настроение. Мы наслаждаемся свежим воздухом, тишиной и каким-то умиротворением, которого в городе не найдешь, и от которого мы уже почти отвыкли.
Всё тихо! И заря багряною стопой
По синеве небес безмолвно пробежала
Эмилия Генриховна окидывает нас взглядом, грустно улыбается и, не сомневаясь в нашем невежестве, называет автора строк.
Это Денис Давыдов.
Мы восторженно внимаем.
Вот что странноиногда какое-нибудь маленькое, почти незаметное событие становится отправной точкой чего-то очень важного, выступает катализатором, проявляя то, что было незаметно до сих пор. И вот уже крохотный снежок скатывается с горки и с каждым оборотом обрастает новым снегом и, наконец, превращается в огромный снежный ком.
В нашем случае таким событием становится обычный телефонный звонок.
Звонят Павловой. Кажется, из какой-то турфирмыво всяком случае, речь идет о визе и о фотографиях, которые они не нашли в пакете документов. Лида повышает голос, пытается кому-то что-то доказать.
Я почти не слушаю. При слове «виза» мои мысли мигом переключаются на Великобританию, и я вспоминаю, что мне нужно взять справку в банке и заполнить анкету. И еще нужно позвонить знакомой моих знакомых, которая несколько лет назад училась в Лондоне и может подсказать что-то полезное по бытовой стороне вопроса.
Лицо Лиды становится белее мела, она пытается положить телефон на стол, но промахивается, и он падает в траву. А она этого не замечает.
Что-то случилось, Лидушка? вопрошает Алина Генриховна. На тебе лица нет!
Лида смотрит на нее распахнутыми от ужаса глазами.
Они сказали, я не принесла им фотографию. Я вчера днем относила документы в «Ветер странствий», и девушка-менеджер всё проверила. Я точно помню, что фотография была вместе с остальными документамисправками, анкетой, квитанцией. Наверно, они выронили ее у себя в офисе. Но они говорят, что уже искали там и не нашли. Не понимаю, как такое возможно.
Для любого другого человека разгильдяйство со стороны представителя сферы услугвещь если и не привычная, то вполне ожидаемая. Но только не для Павловой! Сама Лида точна и ответственна до мелочей и наивно ждет от других того же.
Стоит ли из-за этого так нервничать? Алина Генриховна смачно отхлебывает чай из блюдца, чем приводит в трепет Эмилию Генриховну. Сфотографируешься снова и отнесешь им фотографию. Сейчас делают фотографии за пять минут.
Лида смотрит на часы и еще больше бледнеет, хотя еще секунду назад это казалось невозможным:
Нам нужно ехать!
Андрей отправляет в рот содержимое уже третьей стопки и удивляется:
Чего ты паникуешь? Еще только половина пятого. За час до города доберемся. Еще и марафет навести сможете.
Но она уже вся дрожити, кажется, не от холода.
Ты думаешь, я о выпускном, да? Я сейчас о турфирме! Ты что, не слышал? Они потеряли фотографии. А сегодня вечером они отправляют документы с курьером в Питерв консульство для получения визы. Курьер забирает документы в шесть. А ведь мне еще нужно принести им фотографии.
А что за виза, Лидочка? интересуется Алина Генриховна. Ты тоже собираешься в Британию?
Итальянская, поясняет Лида, переводит взгляд на Андрея и вдруг начинает заикаться. Т-т-ты что, пил коньяк?
Трудно было за столько времени не заметить стопку в его руках.
Ты пил? она трясет его за плечо. Ты за рулем!
Кажется, она плачет. Я открываю в ней что-то новое. Я думала, она вообще не умеет плакать.
А разве обязательно относить документы именно сегодня? мягко уточняет Алина Генриховна. Наверняка, они отправляют что-то в Питер курьерской почтой каждый день. Сходишь к ним завтра.
Лида заикается еще сильнеенекоторые слова я даже не могу разобрать:
Потом выходные будутконсульство закрыто. А сроки и так поджимают. А путевка в Италию уже куплена, и если не будет визы, она пропадет.
Ноу проблем, Лидок, заверяет Андрей. Ты же знаешькогда я не совсем трезв, я еще лучше вожу машину.
Павлова награждает его полным гнева взглядом. Она всегдаза соблюдение установленных правил. Но, должно быть, итальянская виза значит для нее слишком много.
В таком виде ты не сядешь за руль! негромко, но твердо заявляет Алина Генриховна. Не хочешь думать о себе, подумай о девочках. И о своем отце, которому твое лихачество в пьяном виде может стоить кресла мэра на следующих выборах.
Мы вызовем такси! находит выход Настя.
Такси? хохочет Лида. Ты думаешь, в этой глуши есть такси?
Кажется, у нее истерика (я никогда не видела истерик и не могу за это поручиться). Эмилия Генриховна обнимает ее и заставляет выпить полстакана воды.
Такси есть в городе, поддерживаю я Настю.
И когда они приедут? снова срывается Лида. Через час? А в город мы доберемся только к семи.
На лице у нее такое отчаяние, что даже мне становится ее жаль.
Не паникуйте, девочки! это снова Андрей. За руль может сесть Варька. Варюшенька, ну скажиты же не выпила ни грамма.
Я смотрю на него, открыв рот от изумления.
Ты водишь машину уже два года.
Да, вожу, но разве можно сравнить маленькую папину «шкоду» с пугающе быстрым «феррари»? К нему месяц нужно привыкать на пустых дорогах.
Варенька, либо ты умеешь водить машину, либо нет, продолжает подмасливать меня Андрей. И марка машины большого значения не имеет. Я сяду рядомесли чтопомогу. Тебе даже по городу можно не ехать. Доберемся до второго лесозавода, там есть стоянка такси. Дальше поедем на такси. А я позвоню папиному водителю, и он отгонит машину в гараж.
Он умеет убеждатьуж кто-кто, а я-то это знаю. И всё равно пытаюсь возражать.
Я даже не уверена, что у меня есть с собой права.