В таком случае, разочарованно и слегка обиженно резюмировала я, мне лучше вернуться на соседнее сиденье.
Без его помощи я бы в жизни в узкой юбке-карандаш и на шпильках не перелезла бы с его колен на пассажирское кресло.
На прощание, прижав меня к себе и пленительно вдохнув аромат моих волос, он поцеловал меня в висок и поправил распахнувшийся ворот блузки. На пассажирском сиденье я оказалась также неожиданно, как и на его коленях. Стало холодно, неуютно, одиноко даже больше, чем стыдно и обидно. Меня отвергли. Но почему, ведь он хотел этого не меньше, чем я? и если разум говорил «нет», то тело не намекало, оно кричало «да, да и еще раз да!». Тем не менее, он обуздал страсть и оттолкнул меня.
Окно пассажирской двери атаковали ледяные колкие капли дождя. Захотелось подставить разгоряченное лицо под небесные слезы, чтобы скрыть собственные. Если не смыть ими позор, то хотя бы охладить пыл
Посмотри на меня.
Я была не в силах сделать это. Слишком сильны стыд и обида.
Амелия.
Нет. Я не могу.
Мягкий рык мотора и в полной тишине мы умчались вдаль. Он вдавил педаль акселератора до упора, видимо, стремясь заставить меня посмотреть на него, но это бесполезные попытки. Я доверяла ему. Доверяла полностью, абсолютно, доверяла так, что желай он меня убить мог бы это сделать, и я не стала бы противиться.
Никогда не видела мистера Эллингтона злым или сердитым. Бесконечно открытый человек со смешинками в карих глазах, но сейчас в них были только тревога и отчаяние?
Мы стояли около моего подъезда уже десять минут, и никто не решался первым начать разговор. Время близилось к двум часам ночи. Несмотря на обиду и досаду, я не хотела прощаться с ним, ведь знала, завтра, когда взойдет солнце, все это уйдет, словно было наваждением, сказкой, историей Золушки, которую заметил и полюбил прекрасный принц. «Полюбил на одну ночь», злорадствовало подсознание. «И то долюбить не смог».
Наконец, не выдержав, он вышел из машины и открыл мою дверь, помогая мне подняться и выбраться из низкого автомобиля.
Спасибо, сухо процедила я, избегая его взгляда. Но это стало невозможным, когда я оказалась в его стальных объятиях, а властные пальцы подняли мой подбородок прямо навстречу двум карим звездам.
Смотри на меня. Всегда, какое-то странное, неведомое мне откровение, словно в этих словах заложен больший смысл. Осуждай, ненавидь, люби, презирай, но смотри на меня, прямо в глаза. Как всегда это делала
Мне стало страшно. Что он имеет в виду? Люби. Могу ли я полюбить такого, как мистер Эллингтон? Слишком невероятно, чтобы быть правдой.
И не забудь питаться, Амелия, пальцы скользнули с подбородка вниз по шее и вверх, к щеке. Благородный, но долгий поцелуй, и он оставил меня одну. Прекрасный, сильный, спокойный, бесконечно добрый и надежный мистер Эллингтон оставил меня одну, наедине с неутоленной похотью и голодным желудком. И что мне с этим делать?
* * *
Проснулась я совершенно разбитая, хотя и намеревалась крепко выспаться. Яркие лучи весеннего солнца ослепляли, а ведь я не открывала штор На меня грозно уставились две аквамариновых точки чьих-то глаз. Громко взвизгнув, я уставилась на Одри, пытаясь понять, кто я, кто она и что происходит.
Ну, ты мать даешь, усмехнулась Одри. Вставай, на работу опоздаешь!
У меня сегодня выходной. А точнее отсыпной, я закрыла голову подушкой и намеревалась использовать появившееся время по целевому назначению.
У тебя? Выходной? недоверчиво протянула Одри, стаскивая с меня одеяло. Не пытайся меня обмануть, знаю я твои уловки.
У меня правда выходной, самый настоящий!
Неважно, отмахнулась она. Вставай или я сама открою твой подарок.
Какой подарок? я с любопытством выглянула из-под подушки. Единственное, что я люблю больше, чем поспать это подарки и сюрпризы.
Вот если встанешь сама увидишь. Я же его не открывала. Только карточку прочла, которая в цветах была, она невинно закатила глаза и покружилась по комнате. Меня забавляло игривое настроение Одри, сразу хотелось жить и верить в любовь.
Все, уговорила, встаю.
Я размашисто потянулась на кровати и, согнав Люсиль мою белоснежную красавицу кошку, скатилась кубарем с постели.
Кто придумал столь изощренную пытку утренний подъем? Усиленно зевая и показывая всем видом, что я жутко недовольна ранним вставанием (девять утра в выходной рано, учитывая, что выходных за последние пять лет у меня не было), поплелась в прихожую. Квартира, в которой мы с Одри жили, была устроена по типу студии. Прихожая плавно переходила в гостиную и кухню. Нам это нравилось и, пожалуй, именно потому в свое время мы и купили эту квартиру. Казалось бы, странно покупать квартиру вместе с подругой, но мы дружили с самого детства, и нам хотелось иметь большое комфортное жилье, а для этого необходим достаточно большой капитал, который можно собрать только совместно. Спасибо родителям, трем работам и кредитам.
Ого, я замерла, увидев в вазе на журнальном столике гигантский букет из бардовых бархатных роз. Каждая роза размером с мою ладошку, крупная, ароматная, крепкая. Такой красоты я прежде в жизни не видела, не говоря уже о том, чтобы получать. Мне, конечно и раньше цветы дарили, но такой букет никогда. Кто бы это мог быть? Хотя, внутри меня уже расцвели миллионы лотосов в надежде, в предвкушении инициалов Г. Л. Э. Он всегда подписывался Г. Л. Э., не расшифровывая. Генри Леонард Эллингтон.
Здесь 99 роз, я пересчитала после того, как записку прочла, Одри, забавно тряхнув золотыми кудряшками передала мне карточку. Я не таила на нее зла, мы все делили на двоих, кроме мужчин, потому тайн между нами не было. После гибели моей родной сестры Одри полностью заменила ее, как бы как бы страшно это ни звучало.
Не забывай питаться, прошептала я. Г. Л. Э.
Уголки моих губ затерялись где-то в волосах, а грудь разрывало от дикой, бешеной радости. Я захлебывалась от счастья и рассмеялась, как ненормальная. Одри с удивлением наблюдала за метаморфозами.
Подруга, ты ли это? она плюхнулась на диван и с любопытством меня рассматривала. Что с тобой станет, когда коробку откроешь?
Без церемоний развязав красный шелковый бант, я открыла белоснежную коробку и рассмеялась еще сильней. Я хохотала так, что, казалось, стекла в окнах задрожали.
Ами, я тоже хочу это знать!!! Это прислал твой шеф? Генри Эллингтон, это его инициалы?
Я не могла говорить, только хрюкала и смеялась, пытаясь урвать частичку воздуха.
Одри заглянула в коробку и с удивлением обнаружила в ней большой сет из роллов, стейк из свинины, гречневую лапшу с мясом и овощами и большое количество сладостей. Вдобавок ко всему, внутри лежала бутылка дорогого красного вина.
Необычный, однако, подарок это он из жалости или как?
Едва совладав с собой, я уставилась счастливым взором на Одри, не переставая улыбаться.
Боже мой, да ты втрескалась? бессовестно пробуя пальцем крем с пирожного, догадалась она.
Я бешено закивала головой.
По уши, уже не вопрос, а констатация факта.
В ответ донеслись лишь невнятные хрипы и хрюканье.
Он на 10 лет старше тебя, игриво сморщилась подруга, словно проглотила лимон.
Я вновь, хихикая, закивала головой.
У вас что о Боже, Амелия, у вас
Довольно улыбаясь, я пожала плечами и закатила глаза.
И насколько все серьезно, он тебя уже поимел?
Одри, наигранно возмутилась я и запустила в нее подушку, лежавшую в кресле.
Так поимел? не отставала подруга.
Не совсем.
Это как так не совсем? Не встал?
Боже, Одри! Встал и еще как просто он оказался воспитанным.
Воспитанным? Бросить женщину на грани экстаза? Это не воспитание, это облом называется
Я не знаю, Одри, не хочу об этом, давай просто порадуемся и поедим! Слава богу, сегодня только к трем на экзамен и больше никуда не нужно торопиться, я схватила ролл с омлетом и филадельфией и, обмакнув в соевый соус, отправила в рот. М-м божественно! Сделка с американцами только на следующей неделе, но эффективность буду рассчитывать завтра, с немцами тоже все улажено погоди
Я побледнела. Вот черт. Только не это.
Только не говори, что с немцами не все улажено?
Твою ж мать! Сколько времени, Одри?
Успокойся, еще только 15 минут десятого
Черт черт, черт, черт!!!! Немцы будут у Эллингтона ровно в 10, а папка с договором у меня!!!! Я вчера схватила ее, потому что он ну он отвлек меня, Господи, вызови такси, умоляю! я носилась по дому, как петухом в задницу клюнутая. Я не имела права так подставить его. Ведь он доверяет мне без этого договора сделки не будет, а немцы, увидев неорганизованность мистера Эллингтона, не станут вдаваться в подробности, просто развернутся и уедут. В конце концов, его компания не единственная на рынке финансовых услуг, хотя, несомненно, одна из самых крупных и надежных. Надежность это слово как нельзя лучше характеризовало и компанию, и ее руководителя. Но вот помощница ему досталась та еще.
Наспех нацепив черные облегающие брюки, синий шелковый топ, слишком откровенный, но первый, который попался под руку, шпильки, я забрала каштановые волосы в высокий хвост.
Такси подъехало?
Угу, пожевывая лапшу и злорадно усмехаясь, кивнула Одри. Синее корыто 353, ждет у подъезда.
Корейское? сморщилась я, окидывая квартиру в поисках сумочки.
Не Опель Астра явно. На барной стойке.
Спасибо! Я схватила сумочку и полетела к выходу.
Папку-то не забудь!
Точно, спасибо! вернулась в свою комнату, схватила со стола папку и вылетела за дверь, уже только в коридоре услышав крик Одри:
Пиджак оставила, балда!
Несмотря на то, что наступил май, на улице по-прежнему было холодно, в районе пятнадцати градусов, а значит, я рисковала подхватить простуду, которую не имела права подхватить. Вдобавок эти непрекращающиеся моросящие дожди, колющие иголками ледяных капелек. С другой стороны, уж лучше я умру от воспаления легких, чем подведу мистера Эллингтона.
Жасминовый проспект, 74, пожалуйста. И если можно поторопитесь, я доплачу.
Таксист, кавказской наружности, с большим усилием переключил рычаг коробки передач и машина, взвизгнув, сорвалась с места. Не знаю, чего в этот момент я боялась больше не успеть передать документы или умереть по дороге и не передать их вообще. До работы 35 минут, а времени у меня оставалось только 30 Я спешно придумывала и оправдывала свое появление в кабинете мистера Эллингтона в самый разгар встречи, ведь наверняка будет пробка у лифтов (здание в 75 этажей, а лифтов всего шесть), задержка-очередь на пропускном пункте, ведь я забыла свой пропуск, а, значит, будут звонить в приемную Эллингтона, узнавать, просить временный пропуск о Боже. Что же мне делать. Что, что, что? Можно было бы позвонить, но телефон остался в пиджаке, который я оставила дома.
К счастью, мы доехали живыми и почти здоровыми. Подпрыгивали на каждой кочке, нанюхались выхлопных газов, по неведомой причине поступающих прямо в салон. Таксист уверял, что вибрация, трясущая автомобиль целебная и с машиной все в порядке. Только я от такой целебной вибрации побледнела и желудок обещал с минуты на минуту вывалить все содержимое, которое в нем болталось, благо, болталось там немного. Сунув таксисту деньги, я выпала из машины прямо в лужу на асфальте, куда меня и вытошнило. Боже мой Наконец этот ад закончился. Но я стояла на четвереньках в грязи и безостановочно блевала. Какой кошмар, прямо на глазах десятка людей и все проходили мимо, бросая брезгливые взгляды. Словно я какая-то алкоголичка, перебравшая и опозорившая себя прилюдно. Когда в поле моего зрения оказалась рука в белой рубашке, агатово-черном пиджаке с сапфировой запонкой в серебре (подарила на его день рождения), это был конец. Я не могла быть более уничтоженной, раздавленной или униженной, чем сейчас. Это не может быть правдой.
Амелия, возьми мою руку.
Я не могу, я вся в грязи, едва слышно прошептала я.
Возьми. Мою. Руку, спокойно, но крайне властно приказал он. Такой его тон я не могла ослушаться. Никогда. Еще ни разу.
Стряхнув, насколько это было возможно, с руки грязь, я робко вложила ее в чистую, сильную руку мистера Эллингтона, который одним движением поставил меня на ноги.
Где твой пиджак? спокойно, но с недовольством в голосе спросил он.
Дома забыла, я опустила глаза, как провинившаяся школьница. Стояла вся в грязи в собственной блевотине рядом с элегантно одетым, сияющим чистотой, вкусом и силой мужчиной. Прохожие окидывали нас недоуменными взглядами.
Когда мистер Эллингтон начал расстегивать пуговицы на пиджаке, я не сообразила, что он собирается сделать. И даже после того, как на мои плечи легла теплая ткань, вкусно пахнущая парфюмом и чистотой, я не в полной мере понимала, что произошло. Перечить и возмущаться не решилась, к тому же, данному жесту совершенно не придали значения, ведь мистер Эллингтон уже не без презрения рассматривал мой транспорт.
Ты приехала на этом?
Едва не рыдая, кивнула головой, пока руководитель Тринити стирал с моей щеки льняным платочком содержимое моего желудка.
Завтракала?
Слезы все-таки скатились по лицу, создав столпотворение на кончике подбородка. Я отрицательно помотала головой и впервые услышала рассерженный голос руководителя.
Амелия, ты должна питаться, ты угробишь себя!
Но я не успела, у вас же встреча с немцами
Я перенес ее на полчаса, знал, что ты приедешь. Но нет ничего важнее здоровья, поняла?
Смахнув рукой слезы и разглядывая лужу, я шмыгнула носом.
Посмотри на меня.
Господи, ну как я могу посмотреть на него? Вчера мы почти занимались сексом на водительском сиденье его машины, а сегодня он стирает с моей щеки блевотину Что же дальше ждет? Как я могу посмотреть в его прекрасные, чистые, добрые глаза. Как.
Амелия.
Я не могу едва слышно. Мне стыдно.
Теплые пальцы властно подняли и развернули мою голову. Я закрыла глаза. Нет. Не могу. Не. Мо. Гу. Мне стыдно!
Открой глаза, иначе я тебя поцелую.
Внизу живота больно кольнуло, и я мгновенно распахнула глаза.
После всего, что случилось? выдержать его взгляд не смогла и отвела глаза, хотя это было так сложно, когда две карих звезды манили своим светом.
А что случилось? его мягкий спокойный голос обволакивал, баюкал, успокаивал. Что он нашел во мне? Почему так разительно переменился?
Меня только что вырвало прямо в лужу, в которой я лежала
Это от плохого питания и ужасного транспорта. Я назначу тебе водителя.
Мистер Эллингтон! я гневно посмотрела в его глаза, в которых тут же зажглись веселые искорки, но лицо оставалось неумолимо серьезным.
Вот ты и посмотрела на меня.
Вы манипулятор! с поддельным возмущением воскликнула я, внутренне бесконечно восхищаясь этим мужчиной.
Завтра в девять за тобой заедет машина. И чтобы из того, что я прислал, ничего не осталось.
Цветы мне тоже съесть или их можно оставить? жалобно протянула я, кутаясь в пиджак и удостоившись его мимолетной теплой улыбки.
Цветы можно оставить, Амелия, он провел ладонью по моей щеке и высвободил мою губу, которую я ненароком кусала. Красивая блузка, ладонь мужчины скользнула до линии декольте и замерла. Мы любовались друг другом, словно в мире больше никого не существовало, словно время остановилось, но вскоре он мягко взял из моих рук папку и, не прощаясь, направился в сторону здания.
Значит ли это, что мое увольнение не принимается? крикнула я вдогонку.
Значит ли это, спасибо, мистер Эллингтон? он даже не повернулся, но я чувствовала, как он улыбается, ведь сама стояла с растянутой от уха до уха улыбкой. Вся в грязи и блевотине.
Вы позволите, Мисс Уэйнрайт?
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Сегодня день напугай Амелию.
Вы кто, простите?
Я Бернард, ваш личный водитель. Мистер Эллингтон приказал отвезти вас до дома, Бернард открыл передо мной двери черного, в противоположность мне чистого и элегантного Майбаха.
Это шутка такая? даже не шелохнулась, прикрыв вырез на блузке пиджаком.
Я бы не посмел, мисс Уэйнрайт.