Алёна дошла до конца коридора, почему-то на цыпочках, носки с ног съезжали, и ей пару раз пришлось наклониться, чтобы их подтянуть. Зато толкнув дверь, она об этом забыла. Оказалась в просторной комнате, с теми самыми французскими окнами. По всей видимости, это была гостиная, или парадная зала. Кажется, раньше именно так называли комнату, где принимали гостей. Широкая лестница вела на второй этаж, перила были загляденье, также дубовые, но не лаченые, видимо, их недавно совсем скоблили и чистили. Алёна даже подошла и прикоснулась к ним. Но в гостиной и помимо перил и балюстрады было на что посмотреть. Стены, обитые тканью, резные деревянные панели, люстра наверное, хрустальная и тоже старинная, даже во мраке сверкающая и внушающая трепет. Она располагалась под потолком, на высоте метров пяти, над лестницей, и если долго смотреть на неё, казалось, что она падает на тебя, как луна. Мебели было мало, и вся она затянута белыми чехлами от пыли. Алёна приподняла края ткани, под каждой было что-то антикварное. Резной стол с инкрустацией, правда, потускневший, в некоторых местах не хватало камней и эмали. У окна рояль, без сомнения, современный, видимо, привезённый новыми хозяевами. Ещё парочка старинных вещей буфет и диванчик на гнутых ножках. Рядом диван кожаный, с прожжённым подлокотником. Всё это было удивительно. Особенно камин. Выложенный разрисованной плиткой, больше напоминавший изысканную скульптуру, чем необходимый предмет обихода. А вот над ним единственная картина, неброский морской пейзаж. Ничего примечательного, но рамка, кажется, старинная.
Очень хотелось подняться на второй этаж, но от этой затеи Алёна отказалась. В пустом доме, среди уснувшей потускневшей от времени старины, было не по себе. Не жутко, нет, но червячок волнения ворочался где-то в районе желудка. И заставлял без конца прислушиваться. Было слишком тихо, и это тоже нервировало.
Вместо лестницы, Алёна прошла через гостиную и заглянула в другой коридор, более широкий и не загороженный дверью. Правильно, если до этого Алёна вышла из-под лестницы, с кухни, там наверняка была территория прислуги, а здесь хозяйские покои. И двери в коридоре более массивные и тоже резные. Алёна толкнула первую из них и, к своему удивлению, не обнаружила прикрытой чехлами мебели. Это был кабинет, обжитой и полностью обставленный. Окно от пола до потолка, книжные потолки во всю стену, рядом с окном массивный письменный стол, а на нём, дань современности, полный набор необходимых гаджетов. Даже странно такое увидеть, после заснувшей эпохи гостиной. Ноутбук, факс, неподалёку принтер. На столе документы и журналы стопкой. Перед диваном в углу, на небольшом столике ещё папки и опять документы. Но всё тихо и безмолвно, всё выключено и будто ждёт прихода хозяина. А где хозяин? Ничего личного, ни одного намёка на то, что кто-то работал здесь недавно.
Алёна подошла, подняла крышку ноутбука, он, конечно, оказался выключенным.
Вижу, ты проснулась.
Алёна не на шутку перепугалась в первый момент. Вздрогнула, ей даже показалось, что подпрыгнула на месте, обернулась и увидела Фёдора. Тот стоял в дверях, и смотрел на неё. И было невероятно, что в такой тишине она не услышала звука его шагов.
Она нервно сглотнула, посмотрела на Роско, который сунул голову в дверь кабинета, вынырнув из-за ног хозяина. На Алёну посмотрел и явно осуждающе качнул большой головой. Не рычать, не лаять не стал, лишь сокрушался её неуёмному любопытству.
Я решила осмотреться.
Я так и понял.
Фёдор хмыкнул, и отступил от двери, на Алёну взглянул с явным намёком. Она вздохнула и из кабинета вышла. Но не утерпела и спросила:
Чей это кабинет?
Хозяина.
А кто хозяин?
Понятия не имею. Но кабинет его.
Они прошли через гостиную, Алёна снова подняла голову, посмотрела на люстру. И вдруг почувствовала, что её аккуратно подтолкнули вперёд, чтобы она не задерживалась.
Дождь всё идёт.
К моему огромному сожалению.
После этих слов Алёна кинула на Фёдора быстрый взгляд, прекрасно поняв намёк. Он недоволен тем, что она здесь. Можно подумать, что она довольна.
В дверях кухни Роско Алёну опередил, прошмыгнул рядом, и она машинально погладила его по голове. Пёс в удивлении замер на мгновение, видимо, раздумывал, как реагировать, но затем устремился к своей подстилке, решив не связываться.
Я долго проспала, призналась Алёна. Вы могли бы меня разбудить.
Зачем? Дождь идёт. Будь он неладен.
Алёна присела за стол, искоса приглядывалась к Фёдору, который неторопливо двигался по кухне. А тот сообщил:
Я нашёл твою машину.
Правда? И что с ней?
Не знаю. Я не разбираюсь в машинах. Но чтобы вытащить её оттуда, даже трактором, придётся ждать, когда дождь закончится. С эвакуатором ещё сложнее. Просохнет там не скоро.
Алёна искренне запечалилась.
Плохо.
Да уж. Вот к чему приводит неуёмное женское любопытство, откровенно съязвил Фёдор. На Алёну посмотрел, сложил руки на груди. Она прятала от него глаза, и это было забавно. Ты есть хочешь?
Немного.
Ты много ешь.
Она моргнула.
Я вас объедаю?
Он усмехнулся.
Простое замечание. Это, наверное, так любопытство действует. Заедаешь нереализуемые идеи. Да?
Алёна слегка нахмурилась. Подобные речи сторожу из сельской местности как-то не соответствовали. Но так запросто указать ему на это, показалось неуместным.
Фёдор тем временем подошёл к холодильнику, а Алёна поднялась.
Давайте я вам помогу.
Он достал из холодильника продукты, положил их на стол и с явным удовлетворением оставил остальную заботу о хлебе насущном на женщину. Сам стул ближе к окну придвинул и сел, снова вытянул ногу. Алёна, вернувшись к столу с мытыми овощами, на Фёдора покосилась. Целых три секунды раздумывала, прежде чем спросить.
Что у вас с ногой?
Он поморщился, едва заметно, но поморщился, услышав её вопрос. И неохотно произнёс:
Старая травма. В такую погоду обостряется.
Авария?
Что-то вроде того.
Она кивнула, не зная, что сказать. Поэтому заговорила об обеде.
Я пожарю картошку и сделаю салат.
За крышу над головой можешь сварить суп.
Она замерла от неожиданности, обернулась на него через плечо. И в некотором смущении сказала:
Суп я варю плохо.
Мама не научила?
Она нервно кашлянула и глухо ответила:
Нет.
Значит, мне не повезло. Я первое тоже не умею. Ладно, жарь картошку.
А вы давно здесь?
Сижу? Неделю.
А разве у вас нет сменщика?
Пока не нашёлся такой же любитель одиночества, как я, видимо.
У Алёны за спиной чиркнула зажигался и тут же в кухне запахло сигаретным дымом. А дождь всё барабанил и барабанил по карнизам.
Когда же кончится этот дождь, смятённо проговорила она себе под нос, нарезая картошку на сковороду.
Так что там в мире делается? спросил он.
Роско неожиданно заскулил, Алёна оглянулась на него и увидела, что тот подобрался поближе к хозяину, положил голову тому на бедро и поскуливал от удовольствия, когда Фёдор чесал его за ухом.
После его вопроса припомнился известный всем фильм, и Алёна с лёгкой усмешкой проговорила:
Стабильности нет.
Ну, это как раз нормально. А что с Костровыми?
Отчего-то напряглась. Кашлянула, но заставила себя ответить:
Костров-старший умер.
Умер и его похоронили, безразлично поддакнул Фёдор.
Но в стране скандал.
Он неожиданно рассмеялся.
Подумать только, скандал. При его жизни всё было чистенько и опрятно, а как помер, так скандал. Вот она, жизнь политика. Причём, заметь, не только российского. Не знаю почему, но это успокаивает.
Что коррупция не только у нас?
Весь шарик погряз.
И поэтому вы сидите здесь в компании собаки?
Он помолчал, разглядывал её, взгляд опустился с вьющихся волос по узкой спине, на мгновение остановился на бёдрах, но потом спустился к её ножкам в его носках.
И поэтому тоже, ответил он после паузы. А у тебя вот другой бзик. Тебе надо мчаться куда-то в ночь и дождь, ради идеи. Так что ты собиралась здесь найти?
Кострова-младшего.
Зачем? Ты думаешь, он стал бы с тобой разговаривать?
Алёна в расстройстве закусила губу.
Нет.
Тогда зачем?
Пришлось повернуться к нему. На сковороде скворчала жарящаяся картошка, ею пахло на всю кухню, а Алёне предстояло стоять под взглядом небритого мужика и объясняться с ним на тему своих действий и работы журналиста в принципе. А Фёдор ещё так смотрел на неё, с насмешкой взрослого пожившего мужика, которому все её слова кажутся детским лепетом.
Вы не понимаете, его все ищут.
Кто?
Все. Милиция, Следственный комитет. Журналисты. Все. Всем любопытно, почему он сбежал.
Фёдор докурил, затушил окурок, а сам носом шмыгнул. После чего хмыкнул.
Наверное, потому что его все ищут. Я бы тоже сбежал.
Может быть, не стала Алёна спорить. Но дело ведь не в этом. Если бы я его нашла
Я понял, можешь не продолжать. Если бы ты его нашла, ты бы разнесла это на весь свет, и тебе бы вручили медаль.
Не вручили бы мне никакой медали. Но тогда меня бы заметили.
Как печально это прозвучало. Ты настолько плохой журналист?
Она решительно качнула головой.
Я хороший журналист. И я всегда довожу всё до конца.
До какого?
До логического, с нажимом проговорила она, и вдруг поняла, что Фёдор изо всех сил старается не рассмеяться. Его улыбка пряталась в его наметившейся бороде, но глаза смеялись вовсю. Это показалось обидным, и Алёна отвернулась. Вы ничего в этом не смыслите.
Ещё бы.
Замолчали. Алёна в обиде, а Фёдор, кажется, обдумывал. Алёна накрывала на стол, нарезала салат, а потом дёрнулась, когда почувствовала близкое присутствие мужчины. Рука Фёдора протянулась мимо неё к столу и поставила на стол банку тушёнки. Алёна удивлённо глянула на него, но он лишь пожал плечами.
Замечательно, она будет есть тушёнку. Во рту появился неприятный привкус, а мозг сам собой начал подсчитывать, сколько лет прошло с тех пор, как она так питалась. Когда-то тушёнка казалась пиром. Пришлось даже зажмуриться, чтобы избавиться от столь ярких воспоминаний.
Не переживай, это вкусно.
Вы вообще отсюда не выезжаете? Питаетесь консервами?
В морозилке есть гусь. Не желаешь приготовить?
Гусь?
В деревне старушка продавала.
Боже.
Садись за стол.
Роско походил за Фёдором по кухне, потом присел у стола и стал преданно смотреть на хозяина. Пока Алёна раскладывала по тарелкам жареную картошку, Фёдор ловко открыл жестяную банку, взял кусок чёрного хлеба и намазал на него тушёнки. А потом положил всё это в собачью миску неподалёку. Роско кинулся к миске, пару раз щёлкнул челюстями и облизнулся в конце. Алёна наблюдала, не ела. Потом осторожно заметила:
Ему же нельзя.
Фёдор непонимающе глянул на неё, после чего пояснил:
Это же тушёнка. Не колбаса.
От тушёнки Алёна отказалась наотрез. Ела картошку, салат, задумалась, и поэтому удивилась следующему вопросу:
И что ты теперь будешь делать?
Она пожала плечами.
Ещё надеюсь, что дождь кончится, и я придумаю, что делать с машиной. Как думаете, к вечеру закончится?
Откуда мне знать. Но я не об этом. С Костровым и всей этой историей. Тебе ведь надо о чём-то писать.
Это точно Вряд ли что-то хорошее меня ждёт. Взгляд невольно метнулся к часам на запястье. В девять я должна была быть на работе, а через час сдать статью о Беленьком.
О ком?
О депутате Беленьком.
На лице Фёдора было озадаченное выражение, и Алёна нахмурилась вслед за ним.
Так вы местный или нет? Кто в нашей области не знает Беленького?
Я не знаю. А чем он знаменит?
Тем, что жуткий зануда и надоеда. Вот чем.
Безумно интересно. И почему же ты не стала о нём писать?
Потому что мне куда интереснее, где Костров-младший, разозлилась Алёна его бестолковости. Это новость федерального масштаба. А кто такой Беленький? Вот вы его даже не знаете!
Ну, я не показатель. Я, вообще, в ваших журналистских делах ничего не понимаю. Например, что за необходимость была пилить почти сто пятьдесят километров в ночь и дождь, чтобы искать какого-то парня.
Алёна мрачно жевала, после чего призналась:
Если бы я не поехала вчера, сегодня могло бы быть поздно.
В смысле?
Сегодня собирался ехать Артюхов.
Фёдор смотрел в свою тарелку и жевал. Потом переспросил:
Это кто?
Наша местная звезда журналистики.
И он собирался ехать в Марьяново?
Алёна кивнула и тут же добавила:
Но, надеюсь, дождь его задержит.
Кто знает
Что?
Он голову поднял и посмотрел на неё.
Если он такой же любопытный как ты, может и приехать. Но хотя бы мозгов хватило не переться сюда ночью. А то спасай вас обоих, корми
Ночью бы он не поехал, он вчера в клубе зависал.
Он вглядывался в её лицо, не понятно, что высматривая, затем неопределённо протянул:
Занятно.
После обеда к Алёне пришло волнение. Нужно было что-то решать. Что-то решать с машиной, с тем, как ей отсюда выбираться. Фёдор сказал, что до деревни отсюда километра три. Машины у него не было, по крайней мере, он ей так заявил. Он сторож, а не таксист, именно так и сказал. А это означало, что если Алёна всё же решится оставить здесь машину, то ей придётся идти пешком до деревни три километра. Кроссовки немного подсохли, но стоит ей выйти на улицу, они вымокнут за пять минут, и три километра снова по холоду и сырости её организм не вынесет. Решиться она никак не могла, сомневалась, а время шло и шло. А дождь не заканчивался.
У вас есть телевизор? Или радио?
Скучно?
Хочу погоду узнать!
Я уже узнавал. До завтрашнего дня просветления не ожидается.
Тоска. Алёна всё-таки вышла на парадное крыльцо, накинула свою кофту, и от двери далеко не отходила. Просто хотелось постоять на этом крыльце, вряд ли ещё когда ей удастся побывать в настоящей усадьбе. Роско вышел за ней, тихонько подошёл и сел у её ног. Задрал голову к хмурому небу, а когда ему на нос накапало, помотал головой и чихнул. Алёна руку опустила и потрепала его между ушей. Роско на всякий случай решил проявить подозрительность, руку её обнюхал, но не отодвинулся, просто безразлично отвернулся. А Алёне почему-то пришло в голову, что это Фёдор его подослал, её караулить. Она даже осторожно заглянула в дом через приоткрытую дверь, но сторожа не увидела.
Роско, пойдём в дом, позвала она, когда начала замерзать.
Пёс пропустил её вперёд, после чего отряхнулся. Брызги полетели во все стороны, Алёна едва успела от них укрыться. А когда собака вошла, закрыла двери, всё как полагается, на шпингалеты и ключ. Двери были высокие, метра три, это было очень непривычно.
Здесь есть интернет? крикнула она Фёдору из гостиной. Её так и манило к кабинету, но войти туда без спроса ещё раз она не могла, это было бы воспринято, как преступление. Роско же бродил по гостиной и обнюхивал углы и мебель, видимо, его сюда не часто допускали.
Есть, но вряд ли оплачен. Мне он ни к чему.
Жаль.
Тебя, как посмотрю, потянуло в цивилизацию безудержно.
У меня телефон разрядился, а зарядник дома остался.
Не готова ты ещё к приключениям, Алёнушка.
Она взглянула на него со вспыхнувшим изумлением и тут же попросила:
Не надо звать меня Алёнушкой, мне это не нравится.
Я шучу.
Фёдор тоже прошёлся по гостиной, оглядывался. Алёна наблюдала за ним. Сейчас он хромал почти незаметно, видно, помогло то, что последние часы давал ноге отдых.
Вам не страшно здесь одному?
А чего здесь бояться?
Такой большой дом. Старый
Он усмехнулся.
С привидениями, да?
О них нельзя говорить.
Фёдор повернулся, посмотрел с интересом.
Ты веришь в привидений?
Не знаю, попыталась она уклониться от ответа. Со мной рядом девочка работает, она пишет про всю эту паранормальщину. Так ей кто только не звонит и что только не рассказывает. Конечно, по большей части звонят психи, но все их истории они странно похожи. Откуда-то они берутся? Вдруг и, правда, кто-то их видит?